Verbatim

      Джисон плохо спал той ночью. Он ворочался, ему снились безымянные лица, окутанные тенями. Паренёк, убегающий от Акул посреди ночи и никогда не оглядывающийся назад. В своих снах он готов был вот-вот увидеть его лицо, но каждый раз, когда он приближался максимально близко, картинка ускользала от него, теряя все пропорции и шансы на получение чёткого изображения. Это было скорее чувство, будто это был кто-то, кого он должен был знать из своего прошлого.       Проснувшись утром в шесть утра, солнце только едва поднималось. Он пролежал в постели ещё полчаса, прежде чем отказался от сна в пользу еды. Осторожно, чтобы не разбудить никого из спящих членов банды, он невесомо спустился по лестнице, избегая третьей ступеньки, которая, не по наслышке, скрипела.       Дом был залит оранжевым светом, и Джисон находил особое утешение в тёплом сиянии. Он не часто был жаворонком, но знаете, есть определённое чувство спокойствия, приходящее только с подъёмом в рассвет. Насыпав себе в тарелку хлопьев и залив молоком, он уселся за стол. Долгое время он даже не брал ложку, уставившись на блюдо, словно оно могло дать ему ответы на все вопросы вселенной.       Хлопья размокли ещё до того, как он съел половину, а после трапезы вылил остатки жижи в раковину, желая в ближайшем будущем не иметь дело с недовольным Чаном, отчитывающим его за расточительство.       Несмотря на свою позицию в отношении Акул, он поймал себя на мысли о сбежавшем участнике. Если Акулы и пытались его найти, то это явно было не с проста, да и учитывая тот факт, что они зашли настолько далеко, чуть не объявив войну Бродячим, приводил лишь к одному разумному выводу — они были в определённой опасности. Было ли в этом человеке что-то особенное, было ли что-то, что они знали, что Акулы не хотели выпускать, или это была обычная процедура для тех, кто пытался уйти от них? Больше всего его интересовало, почему он хотел уйти, Хан втайне надеялся, что беглец был в безопасности, где угодно, кроме банды Бродячих: Джисон не хотел бы подвергать своих друзей опасности.       Он собирался вернуться в свою комнату и одеться для предстоящего дня, когда раздался стук в дверь, громкий и настойчивый. Он моргнул, проверяя время: едва перевалило за семь, и почти никто из тех, кто приходил домой, не вставал так рано. Вкратце, он предположил, что это Чан, вот только он не стал бы стучать, если бы не случилось чего-то серьезного.       Он осторожно приблизился к двери, вглядываясь в глазок, дабы рассмотреть фигуру снаружи. Его плечи опустились от облегчения, когда он понял, что это всего лишь Енхён, и открыл дверь, готовый приветствовать своего друга.       Енхён не стал дожидаться, пока дверь полностью откроется, прежде чем протиснуться мимо Джисона. Он уверенно вошёл, злой и нервный, что Джисон мог сказать по его стиснутой челюсти. Джисон обречённо вздохнул. Для этого было слишком рано.       — Привет, Енхён, — сказал он, следуя за ним обратно на кухню и садясь за стол, пока парень осматривался.       Взгляд Енхёна остановился на Джисоне, будто он только что заметил его присутствие. Он выглядел рассеянным, его глаза метались взад-вперёд по кухне.       — Где Чан? — требовательно спросил он.       Захваченный врасплох, Джисон поднял бровь.       — Я в порядке, спасибо, что спросил. Как у тебя дела, Енхён? Ещё ужасно рано, но солнце уже встало…       — Джисон, — прервал его старший строгим голосом, — Мне нужно поговорить с Чаном.       Вся непринуждённость покинула Джисона, позволив серьёзно нахмуриться и откинуться на спинку стула. Он оценил помятый вид Енхёна. Его шея блестела от пота, и он мерил шагами кухню, как будто что-то могло появиться из ниоткуда, что-то, что он искал.       — Чан всё ещё отсутствует, — медленно сказал он, наблюдая за чужой реакцией, — Прошлой ночью мы пошли в андеграунд, он остался, как обычно, вероятно, собирая всё, что мог, в плане информации или вербовки, — выражение лица Енхёна омрачилось.       — Ну, он проделал адскую работу, не так ли? — прорычал он.       — Что? — Джисон сузил глаза, но Енхён лишь покачал головой.       — Ничего. Когда Чан вернётся? — Джисон притворился, что изучает стол, пытаясь вести себя беззаботно.       — Это из-за пропавшего участника Акул? — спросил он небрежно.       Енхён резко повернул голову, свирепо глядя на Джисона.       — Откуда ты об этом знаешь? — Джисон горько рассмеялся, дико показывая на свою щеку.       — Как ты думаешь, откуда у меня это? — спросил он, — Они отчаянно пытаются найти его, предполагая, что мы его прячем.       — Вот почему мне нужно поговорить с Чаном, — Енхён наконец сел напротив Хана за стол, — Мне нужно… Обсудить с ним кое-что.       — Что именно? — поинтересовался Джисон, с интересом наклоняясь вперёд.       Енхён поколебался, прежде чем покачать головой.       — Сначала я должен поговорить с Чаном, — поставил он ультиматум младшему, от чего тот разочарованный откинулся на спинку стула.       — Так как всё прошло, хён? Ты заходишь не очень часто. Даже Сынмин заметил твоё отсутствие, а это редкость с его любовью к ноутбуку, — Енхён улыбнулся, наконец расслабляясь, когда посмотрел на младшего.       — Мне жаль, Джисон-на. Я был немного занят на другом конце города. Там большая проблема с наркотиками, у многих младших подростков проблемы с «Батей», — Джисон рассмеялся над грубым выбором слов Енхёна, — Итак, Чан послал меня найти людей, которые могли бы присоединиться к Бездомным.       — Наркоманы? — неуверенно уточнил Джисон.       — Не совсем. На данный момент это игра чисел. Они могут быть Бездомными, не имея прямого контакта с нами, верно? Это больше для того, чтобы о нас узнали, ведь мы пытаемся бороться с ростом Акул. Чем больше людей отождествляют себя с Бездомными, тем меньше таких присоединится к Акулам, но на самом деле они ничего не знают.       — Разве это не подозрительно? Разве мы не должны помочь этим детям завязать с наркотиками или что-то в этом роде? — приподнял бровь Хан.       — Это их жизнь, — Енхён пожал плечами, — Наркотики — это плохо, да, но будут ли они нас слушать? Если они действительно хотят быть частью банды, то они будут искать нас, но сейчас наш приоритет — быть на шаг впереди Акул.       — Но разве Акулы не продавцы? Разве эти дети не знали бы их в любом случае или не захотели бы вступить к ним? — Енхён ухмыльнулся.       — И вот мы подошли к десерту. Да, там торгуют Акулы, но многим из них не хватает добросовестности в работе, иногда они собирают деньги за меньшее количество наркотиков, или часто опаздывают. Если бы они хотели завербовать кого-то там, они бы это уже сделали. Чан думает, что они пытаются приблизиться к городу, — Джисон с сомнением посмотрел на него.       — Ну и что? Мы вербуем наркоманов, которые им не нужны, а они — трезвых горожан?       — Никто никогда ничего не говорил о том, что они трезвые. И я не думаю, что они найдут там кого-то, решившего вступить в банду.       — Если вы, ребята, думаете, что так будет лучше, я вам доверяю, — сказал Джисон.       Дверь открылась как раз в тот момент, когда Енхён собирался ещё что-то сказать, старший резко вскочил, обернувшись на шум. Когда он увидел, кто это был, он напрягся, прежний гнев, который он недавно подавил, вернулся.       — Чан, — сказал он, глядя на мужчину.       Лидер бросил на него спокойный взгляд, входя на кухню.       — Доброе утро, Джисонни, — ответил он, направляясь прямо к холодильнику за бутылкой воды, — Давно не виделись, Енхён.       — Я был занят, но недавно я услышал кое-что интересное, и я действительно думаю, что нам стоит поговорить, — Енхён посмотрел на Джисона извиняющимся взглядом, — Наедине.       Чан уверенно встретился взглядом с Енхёном, когда тот сделал большой глоток из бутылки, затем кивнул.       — Конечно. Мы можем, э–э…       — Я пойду наверх, — вздохнул Джисон, — Постарайся говорить потише, у Чанбина будет чертовски болеть голова, когда он проснётся.       Несмотря на здравый смысл, Джисон остановился на лестнице, прислушиваясь. Енхён говорил шепотом, но по тону было видно, что он всё ещё расстроен и зол. Он уловил только обрывки разговора.       — Как ты мог не рассказать нам, Чан? Это подвергает всех нас опасности! Я не могу поверить… — и затем его голос снова понижался до шепота.       Долгое время было тихо, прежде чем Чан заговорил снова.       — Мне жаль, Енхён. Дело не только в тебе. Я просто… Я просто пытаюсь разобраться во всём, обеспечить вам безопасность.       — Ты уже отлично справляешься с этим, — выплюнул Енхён с сарказмом, — Ты видел лицо Джисона? , — Джисон вздрогнул, протягивая руку, чтобы коснуться его щеки.       — Понимаю, — голос Чана отдался грустью, — Это было последнее, чего я когда-либо хотел. Но если бы мы могли просто…       — Больше никаких «но», Чан, — фыркнули в ответ, — Ситуация выходит из-под контроля. Вам нужно разобраться во всём прежде, чем кто-то серьёзно пострадает.       — Я знаю. Думаю, если мы сможем удержать достаточно Акул — привлечь на нашу сторону достаточно людей — у нас может быть появиться шанс против них.       — Это то, что связано с новой одержимостью Ли Минхо? — внезапно высказал Енхён с вызовом в голосе.       — Как ты вообще узнал об этом? — Чан возразил.       Джисон услышал, как Енхён вздохнул, после чего последовал скребущий звук отодвигаемого стула на кухне. Тишина затянулась, но Енхён заговорил снова.       — Я достаточно слышу, Чан. Не так уж сложно понять, чего ты хочешь на улицах. Я думаю, ты был заперт слишком долго. Просто… Постарайся держать больше нас в курсе, ладно?       — Я понимаю. Прости, спасибо тебе, Енхён.       — Теперь, когда с этим покончено… Это было из-за Ли Минхо?       Джисон напрягся от его имени, кулаки впились в колени. Он бессознательно наклонился вперёд, одновременно нервничая и стремясь услышать, что скажет ему Чан. Джисон услышал, как лидер вздохнул.       — Честно? Я думаю, есть причина, по которой Акулы так отчаянно пытаются привлечь его на свою сторону. Что-то, что выходит за рамки того факта, что он хороший боец.       Енхён засмеялся, и снова послышался звук отодвигаемого стула, за которым последовали шаги, ведущие вглубь кухни.       — И ты думаешь, что сможешь уговорить его присоединиться к Бродячим? Чан, он здесь уже много лет, зачем ему заключать союз с бандой сейчас?       Чан долго молчал, и Джисону не понравилось, как ускорилось его сердце, он боялся его ответа.       — Я не знаю, в чём дело, — его голос был неуверенным, будто он тщательно подбирал слова, — Всё, что я знаю, так это его слабость к Джисону.       У Джисона перехватило дыхание в тот самый момент, когда что-то упало на кухне, и следующая минута тянулась, долго и неловко.       Джисон сидел в тряске, пытаясь осознать слова Чана. В них не было ни капли правды. Казалось, Минхо был почти обеспокоен его присутствием в андеграунде прошлой ночью, отчаянно желая, чтобы он ушёл. Минхо в лучшем случае относился к нему неоднозначно, и Джисон тоже не был до конца уверен в своих чувствах к бойцу. Он бесконечно расстраивал, но Джисона странно тянуло к нему, он хотел знать его мысли, его историю…       — Джисон? — это всё, что сказал Енхён, и Хан едва смог расслышать своё имя, слетевшее с губ, настолько тихо было.       — Видел бы ты его прошлой ночью, — произнёс Чан с ноткой смирения в голосе, — Он нашёл Джисона в толпе и направился прямо к нему после драки. Я никогда не видел, чтобы он проявлял такой большой интерес к кому-либо или, по крайней мере, ни к кому, кто имеет отношение к бандам. Он даже не забрал свои деньги после ухода Джисона. Я не знаю, куда он направился после.       Это было новостью для Джисона. Он решил, что старший пошёл забрать свои заработки и устроил ещё пару боев, чтобы заработать больше. Ему показалось странным, что Минхо исчез так рано ночью — большинство людей, пришедшие в андеграунд, оставались там до раннего утра.       — Джисон не должен иметь ничего общего с Ли Минхо. Он опасен, и мне это не нравится, — голос Енхёна прозвучал сурово.       Джисона захлестнула волна разочарования, ему пришлось остановить себя от раскрытия своей позиции, чтобы поспорить. Почему все думали, что ему нужна какая-то защита? Если бы Чану было нужно, чтобы он переманил Минхо на их сторону, он мог бы это сделать. Он мог справиться с любой опасностью вне зависимости от сложности миссии, он был членом Бродячих дольше, чем кто-либо другой, кроме Чанбина, он хорошо ориентировался на улицах, знал, как справляться с суровыми реалиями их жизни.       — Я знаю, — сказал Чан, — Мне это тоже не нравится, поверь, и не думай, что Чанбин не привёл мне тот же аргумент, или Феликс, если уж на то пошло…       Джисон был одновременно удивлён и раздосадован, услышав о беспокойстве других участников. Он не думал, что Феликс будет слишком беспокоиться о нём, парень был новичком в их кругу, и они пока не были так близки. Джисон был странно тронут заботой, но всё ещё чувствовал вспышку гнева, особенно в случае с Чанбином. По сути, они выросли вместе, если и был кто-то, кто знал его от начала до конца, так это он. Хан хотел, чтобы его участники больше верили в него и в его способности защитить себя.       Енхён застонал, отвлекая Джисона от его мыслей.       — Тебе нужно выяснить, насколько глубока эта предполагаемая слабость к Джисону. Меня не волнует, насколько милым Минхо считает его — нет почти ничего, что могло бы убедить меня, что Сонни будет в безопасности рядом с ним.       — Дело даже не в этом. У Минхо много врагов и много людей, которые хотят быть его союзником, готовые на всё, чтобы связаться с ним.       Последовало ещё одно долгое молчание, прежде чем Енхён пробормотал:       — И мы тоже? , — разговор на этом закончился, оставив Джисона сидеть на лестнице в глубоких размышлениях.       С тяжёлым вздохом он всё же встал, схватил пальто и вышел из дома, не обращая внимания на взгляды, провожавшие его, наблюдая, с каким мрачным видом захлопывается дверь.