Verbatim

      Было темно и удушливо. Он чувствовал, как его поглощают тени. Он не мог дышать свободно, он не мог видеть. Его сердце учащённо билось, и у него было гнетущее ощущение, предвещающее не очень хороший исход.       Он поворачивал голову из стороны в сторону, ища какой-нибудь источник света в темноте. Долгое время был только он, звук его колотящегося сердца и тяжёлое дыхание, которое тот пытался смягчить, боясь, что это выдаст его. Он не знал, что там было, но он знал, что его невозможно найти.       В его груди было болезненное чувство, поселившееся глубоко и гноящееся. Чем дольше он находился там, тем больше он каменел.       Загорелись два красных огонька, и его сердце замерло. Он затаил дыхание, пытаясь вести себя как можно тише. Он не был уверен, что это за источник света и насколько близко к нему он был. Он подтянул ноги к груди, пытаясь сжаться в разы. Ему никогда в жизни не было так страшно. Он чувствовал, что кто-то должен быть рядом с ним, обнимать его, защищать. Он чувствовал, что ему чего-то не хватает.       Огни становились всё больше и ярче, приближаясь, и он издал короткий, отчаянный всхлип. Парень попятился назад, но деваться ему было некуда. Его спина прижалась к тому, что он считал стеной, когда понял, что загнан в угол. Огни раздражённо мерцали без остановки.

Глаза

      Глаза, пристально наблюдающие за ним, приближающиеся по мере того, как его дыхание учащалось. Он не мог сбежать. Теперь он громко рыдал, оглядываясь в поисках чего угодно, что могло бы его спасти, но ничего не было. Он был один.       Когда они подошли ближе, он понял, что глаза были частью чего-то большого. Это было рычание, глубокий, угрожающий звук. Он собирался умереть. Он знал, что умрёт.       Снова он почувствовал, что чего-то не хватает. Кто-то должен был быть здесь, рядом с ним.       Куда они делись? Он потерял их? Он должен был быть с ними? Или эта штука уже сделала их своей жертвой, и он был просто следующим в обеденном списке?       Его сердце болело от печали, которой он не мог дать названия или место, почти превзойдя страх, текущий по застывшим венам.       Он издал крик, когда существо, рыча, бросилось на него, он ждал, когда боль одолеет его. Раздался выстрел, он приготовился к смерти.       Джисон резко проснулся, лоб был потным, а сердце бешено колотилось. Он не мог вспомнить содержание своего кошмара, но чувства неприятный осадок остался в его груди. В нём была пустота и след страха, он перевернулся в постели, пытаясь утешить Минхо рядом с ним.       Его рука упала на пустое место, и он нахмурился, садясь в своей кровати, внезапно проснувшись. Он снова развернулся, когда обнаружил, что Минхо нет с ним рядом, игнорируя приступ боли, пронзивший его бок от резкого движения.       Он запаниковал, чувства из его сна снова пробились в его разум, когда он понял, что остался один. Он попытался выровнять дыхание, стараясь не казаться ребёнком, страдающим паранойей из-за собственных кошмаров, но всё равно всю дорогу сидел, сбросив одеяла на пол, потому что они внезапно стали слишком душными.       Джисон никогда не возражал против одиночества. На самом деле, ему это очень нравилось. Ему нравилось иметь время для себя, чтобы поразмышлять или насладиться тишиной. Раньше он мог часами сидеть в своей комнате, разговаривая по телефону или сочиняя лирику, пока Чану не приходилось вызывать его вниз.       До Бродячих у Джисона был только он сам, и, когда тот присоединился к ним, ему пришлось привыкать к тому, что вокруг него находилось так много людей, особенно тех, кто делал всё возможное, чтобы заботиться о них, чего у парня на самом деле никогда раньше не было.       Теперь он ненавидел это. Каждый раз, когда он оставался один после нападения, Джисону казалось, что он не может дышать, он клялся, что каждый раз переживал это заново. Он вскарабкался на своей кровати, прислонился спиной к изголовью и подтянул ноги к груди, как делал во сне. Его бок горел, боль быстро распространялась по всему туловищу и поглощала его. Тем не менее, он проигнорировал это и закрыл лицо руками, заставляя себя просто успокоиться.       Он знал, что в этом не было ничьей вины. Если уж на то пошло, он винил себя за то, что не был лучшим бойцом. За то, что не пошёл с Минхо, когда тот вышел из комнаты. Он ненавидел то, что ему всё ещё казалось, будто он застрял в своей спальне, в темноте и страхе, ожидая, что кто-то причинит боль ему или тем, кого он любил. Все пытались помочь ему успокоиться, особенно учитывая его недавнюю рану, но они не знали, что делать.       Чанбин, особенно. Старший почти не отходил от него с момента нападения, а Джисон ненавидел, когда с ним обращались так, будто он сделан из стекла. Они были правы, но ни за что не обнаружат Хана, дрожащего и заглатывающего собственные слёзы. Тем не менее, он делал всё возможное, чтобы вести себя нормально, он надеялся, что у него это хорошо получается. Никто не мог сказать, что он не был таким стабильным, каким притворялся.       Он попытался перевести дух, чтобы вернуть себя на землю. Это то, что он должен был сделать, верно? Продолжать дышать, несмотря ни на что. Продолжать дышать, даже когда ему хотелось кричать, рыдать и убежать от мира. Продолжать дышать, потому что больше он ничего не мог сделать.       Где был Минхо?       Он был с ним, держал его, когда тот заснул, но теперь он ушёл, оставив Джисона одного.       Почему он должен был проснуться один? Почему ему всегда приходилось просыпаться одному?       Дверь открылась, и Джисон в ужасе снова забрался обратно на кровать, тихо всхлипнул, закрыв лицо руками.       — Джисон… Джисон, это всего лишь я, — позвал знакомый голос.       Хан покачал головой, отказываясь поднимать взгляд. Всё, о чём он мог думать, это о том, как в последний раз он был один в комнате, дверь открылась, а там…       — Джисон!       Пара рук мягко отвела руки Хана от его лица, заставляя парня поднять глаза. Глаза Джисона встретились с глазами Хёнджина, и он быстро расшифровал выражение его лица как беспокойство. Руки Джисона дрожали в руках Хвана, а глаза щипало от усилий сдержать слёзы.       — Хёнджин? — прошептал Джисон срывающимся голосом.       Хван прищурился, глядя на него, пристальный взгляд скользнул по Джисону, словно он проверял наличие каких-либо признаков травм.       — Джисон, что случилось? — требовал он торопливым голосом.       — Где Минхо? — спросил Джисон, пытаясь скрыть отчаяние в своём голосе. Лицо Хёнджина вытянулось, и Джисон попытался проигнорировать приступ паники в его груди.       — Джисон, ты в порядке? — попытался перевести ему Хван, — Ты не потянул за швы, верно?       Джисон покачал головой, расстроенный и напуганный.       — Где Минхо? — настаивал он с болью.       Хёнджин нахмурился, в его глазах появился виноватый блеск, а желудок Джисона сжался еще до того, как старший заговорил.       — Джисон, послушай, я…       Джисон издал сдавленный звук, отпихивая Хёнджина с дороги, когда он двинулся, чтобы выбраться из своей кровати, неуклюже поднимаясь на ноги. Его бок горел, протестуя против резких движений, и он застонал от боли, но всё равно направился к двери. Если бы Хёнджин не сказал ему, где Минхо, ему просто пришлось бы искать его самостоятельно.       — Джисон… Твои швы! — Хёнджин позвал его вслед, в голосе сквозила паника, когда Хан проигнорировал его и направился к лестнице, начиная спускаться по ней медленно, но решительно, — Куда, чёрт возьми, ты направляешься?       Лицо Джисона посуровело, и он сердито посмотрел вниз по лестнице. Он чувствовал, что вот-вот потеряет сознание от боли.       — Я собираюсь найти Минхо, — сказал он, зная, что в его словах нет смысла.       У Хёнджина должна была быть веская причина не говорить ему, где Минхо, что означало, что старшего, вероятно, не было в доме, вот только, бесконечно упрямый, Джисон прикусил губу и продолжил свои попытки спуститься по вниз.       — Джисон, не мог бы ты, пожалуйста, просто вернуться и прилечь? — Хван застонал позади него, — Я должен присматривать за тобой…       — Мне не нужно, чтобы ты присматривал за мной, я, очевидно, в порядке! — вскрикнул Джисон.       — Что здесь происходит?       Джисон застонал, поднимая взгляд от того места, где он ранее был полностью сосредоточен на каждой из ступенек перед ним, чтобы увидеть, как Феликс моргает, поднимаясь выше — на него и очень напряженного Хёнджина.       — Ничего, — выпалил Джисон, стиснув зубы от раздражения, — Я просто пытаюсь спуститься по гребаным ступенькам…       — Он не должен был вставать с постели, — выплюнул позади него Хёнджин, — Он делает только хуже, потому что рана может в любой момент открыться.       Феликс склонил голову к Джисону, пытаясь прочитать его. Хан очень сильно сосредоточился на том, чтобы не показывать, как он напуган тем, что теперь знает, где Минхо, наряду с давними страхами из своего сна. Он чувствовал, что вот-вот разрыдается в любую секунду, но продолжал сдерживать их.       — Я просто хочу знать, куда пошёл Минхо, — прошептал Джисон. Он отпустил перила, в которые вцепился так, что побелели костяшки пальцев, и тяжело присел на одну из ступенек.       Взгляд Феликса смягчился, выражение лица стало осторожным. Джисон увидел, как его взгляд метнулся за спину, вероятно, к Хвану, будто спрашивая разрешения.       — Минхо-хён? — осторожно спросил Феликс.       — О каком другом Минхо я мог бы говорить? — сорвался он и тут же зашипел, боль в боку усилилась.       — Он ему не сказал? — мягко спросил Феликс, глядя на Хёнджина.       — Кто чего мне не сказал? — потребовал Джисон.       — Он не хотел его будить, — неубедительно сказал Хван, — Я пытался сказать ему, но этот идиот внезапно решил выскочить из постели.       — Может кто-нибудь, пожалуйста, просто сказать мне, что, чёрт возьми, происходит? — его затошнило, а голова закружилась. Он ненавидел свои мысли за предполагаемый плохой исход.       Феликс сочувственно улыбнулся ему, но это не совсем коснулось его глаз. Он шёл вперёд, пока не оказался на коленях на лестнице перед Ханом, положив руку ему на колено.       — Ладно, не пугайся, но Минхо отправился в рейд вместе с остальными. Они ушли около двух часов назад, — Джисон напрягся и закрыл глаза.       — Пошёл он нахуй, — пробормотал он. Казалось, что его горло вот-вот перехватит, ведь горячие слёзы вновь тихо потекли по щекам, — Пошёл он нахуй, — повторил он, — Я, блять, так и знал.       Хёнджин осторожно спустился по лестнице, нерешительно садясь рядом с ним.       — Джисон…       — Не надо, — прошипел Джисон, притягивая собственные руки ближе к себе.       Хван озабоченно нахмурил брови, взглянув на Феликса.       — Джисон, я просто хочу проверить твои швы. Ты слишком…       Джисон резко рассмеялся, быстро встал и прошёл остаток пути вниз по лестнице.       — Напряжён? Поверьте мне, я сейчас по минимуму стрессую, ты не видел меня по-настоящему обеспокоенным, — он продолжал бороться со слезами, сердито потирая глаза. Он даже не взглянул на Феликса, когда проходил мимо него, вместо этого лишь тяжело опустился на диван перед окном, уставившись в него.       — Что ты делаешь? — спросил Ли.       — Что я делаю? — огрызнулся Джисон, — Я, блять, жду, когда Минхо и остальные вернутся.       — Ты не можешь подождать их в своей постели? — мягко попросил Феликс, — Ты действительно рискуешь раззадорить рану, если…       — Я не собираюсь возвращаться в эту грёбаную кровать, — выкрикнул Джисон, снова вытирая щеку. Его лицо было хмурым, и ему так сильно хотелось орать, но он упрямо продолжал смотреть в окно, — Меня тошнит от этого. Чувствую себя бесполезным. Кроме того, я никогда ничего не узнаю и ни в чём не буду участвовать, если меня навсегда запрут в той комнате. Я остаюсь здесь.       Джисон не упустил того, как Феликс снова взглянул на Хёнджина, одновременно смущенный и обеспокоенный, прежде чем он тоже сел на диван, позаботившись о том, чтобы не потревожить Джисона. Он наклонил голову, когда Джисон фыркнул, но не повернулся, чтобы посмотреть на него.       — Джисон, в чём дело?       Джисон прикусил губу, продолжая молчать. Теперь слёзы свободно текли из его глаз, но они были тихими. Может быть, Джисону просто действительно нужно было выплакаться.       Он был зол. Так зол. У Минхо было много возможностей сказать ему, что он всё ещё собирается в рейд, но тот не потрудился объясниться. Он вообще думал о том, как это повлияет на Джисона, когда тот проснётся в одиночестве, особенно после того, как он заснул в защите и тепле объятий старшего? И это после их разговора прошлой ночью? Минхо сказал, что не смог бы вынести, если бы Джисон отправился в рейд, и ему пришлось остаться, ничего не делая, кроме как ждать. Так почему же он поставил Джисона именно в такое положение?       Однако он также был в ужасе. Его не было там, чтобы убедиться, что с Минхо всё в порядке. Он знал, что другой может бороться, но он также понимал, что старший был безрассуден и никогда не попросил бы помощи. Джисон вздрогнул от этой мысли.       «Помог бы ему кто-нибудь из членов его банды, если бы Ли попросил?»       Однако Джисон быстро отогнал это прочь. Минхо, возможно, не самый желанный человек Бродячих, но они не допустили бы, чтобы с ним случилось что-то плохое. Он должен был поверить в это.       — Джисон? — позвал Феликс снова, — Расскажи мне, что происходит?       Хан покачал головой, издав едва слышный всхлипывающий звук. Он прижал руки ближе к себе, пытаясь казаться меньше. Он не хотел, чтобы Ликс видел его таким прямо сейчас, не хотел, чтобы он знал, какой он слабый, что он плакал и ему было больно. Он не хотел, чтобы кто-нибудь когда-либо снова увидел его таким. Он был членом банды. Они постоянно убивали людей, регулярно получали травмы, но почему ему казалось, что ничего и никогда больше не будет хорошо?       И почему Минхо снова ушёл от него?       — Джисон, посмотри на меня, — Феликс прерывисто вздохнул.       Джисон вновь покачал головой, уставившись в окно. Никто не собирался приходить, а на улице было тёмно. Это напомнило ему о его мечте.       — Хан Джисон, приди в себя, — отрезал Феликс, его голос стал жестче, — Ты ведёшь себя жалко.       Джисон вскинул голову и потрясённо уставился на Феликса. Он был самым милым человеком в мире, и Хан никогда не ожидал, что тот скажет нечто подобное кому-либо, особенно ему.       Феликс вздохнул, теперь, когда он привлёк внимание Джисона.       — Джисон, ты даже не даёшь нам проверить свои швы, чтобы убедиться, что ты, придурок, их не вытащил, — сказал он усталым голосом.       Джисон опустил голову, пристыженный. Он встал, немного задрал рубашку, повернув голову в сторону, чтобы не видеть лица Феликса, когда тот пробирался вперёд, чтобы проверить швы. Он мельком увидел Хёнджина — тот сидел на нижней ступеньке лестницы и выглядел более обеспокоенным, чем когда-либо. Его волосы были в беспорядке, как будто он провёл по ним руками, а из глаз текли слёзы. Джисон нахмурился.       Почему Хёнджин был так расстроен?       Джисон почувствовал руку Феликса на своем боку, поддерживающую его, и закрыл глаза, острая тоска пронзила его сердце, когда он вспомнил, как Минхо делал то же самое. Его пальцы скользнули по его талии, заставляя сердце Джисона учащённо биться. Руки Феликса были более уверенными, и Джисон ненавидел себя за то, что хотел, чтобы они двигались легко, как перышко, как прикосновение Минхо. У Хана вырвался ещё один сдавленный всхлип, но он быстро подавил его, отчего звук получился коротким и болезненным.       Феликс вздохнул с облегчением, жестом показывая Джисону, что он может снять рубашку, и снова откинулся назад.       — Они в порядке. Немного кровоточат, но они не повылазили.       — Я же сказал тебе, что со мной всё в порядке, — пробормотал Джисон, снова садясь.       — Держу пари, это чертовски больно, — легко ответил Феликс с понимающим выражением на лице, — А теперь поговори со мной.       — Я в порядке, Феликс.       — Я в это не верю, — сказал Феликс мягким голосом, — Ты помнишь мою первую ночь в этом доме?       Сердце Джисона немного упало, он снова почувствовал вину. Конечно, он помнил. Феликс рыдал в ближайшей к нему комнате, и это не давало ему уснуть. В тот день Чан только что представил им Феликса, и все они были немного шокированы, но Джисон до сих пор помнил, каково это — быть на его месте — потерянным, не уверенным, сможет ли он найти безопасное место для ночлега. Феликс был тих. Он ни с кем не встретился взглядом и пошёл в свободную спальню, никому ничего не сказав. Чанбин думал, что тот не продержится и недели.       — Я много плакал, — задумчиво сказал Феликс. В его голосе не было ни намека на стыд. Джисону показалось бы, что в его голосе прозвучала почти ностальгия, если бы он не знал парня лучше, — Ты открыл дверь в мою комнату, и я подумал, что ты собираешься накричать на меня. На секунду я представил, как ты выбиваешь из меня всё дерьмо. Ты помнишь это? — Феликс уставился на него, нуждаясь в том, чтобы тот понял.       Сердце Джисона заныло, но он снова кивнул. Теперь он понял, что Феликс, вероятно, всё ещё оплакивает потерю своего друга, чего у него не было возможности сделать, потому что он не был в безопасности.       — Но ты этого не сделал, — продолжил Феликс сильным голосом, — Ты спросил, всё ли со мной в порядке, хочу ли я, чтобы ты спал на полу, просто чтобы я не был один. В то время я подумал, что ты сумасшедший, но также был и чрезмерно благодарен тебе, ведь с тобой я чувствовал себя в большей безопасности, чем когда-либо за долгое время.       Джисон прерывисто вздохнул, снова уставившись в окно, потому что не был уверен, сможет ли он прямо сейчас посмотреть в глаза Феликсу.       — Примерно месяц назад ты сказал мне, что если мне когда-нибудь понадобится с кем-то поговорить, ты будешь рядом. Я говорил тебе, что это много значит для меня, верно? Это было мягко сказано. Это очень много значит для меня. Я знаю, что я Бездомный совсем недолго, и у меня есть Чанбин-хён, но просто знать, что у меня есть и ты, и Чан-хён, и Енхён-хён — это лучшее, о чём я мог только мечтать. Это больше, чем я заслуживаю. Мы семья, Джисон.       — Я знаю, — ответил Джисон срывающимся голосом.       — Так поговори со мной.       Джисон долго молчал. Он закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями, прежде чем, наконец, посмотреть Феликсу в глаза. Он попытался подобрать любые слова, которые не заставили бы его звучать как ребёнок, но ничего стоящего не приходил на ум.       — Он снова меня бросил.       — Минхо-хён? — лицо Феликса смягчилось, и Джисон кивнул в подтверждении.       — Он… Он говорит мне, что не уйдёт, а потом уходит, и каждый такой трюк сопровождается чем-то плохим. Он даже не сказал мне, что всё ещё собирается в рейд, — сказал Джисон, теперь свободно плача.       — Если бы он сказал тебе, ты бы попросил его остаться, — ответил Феликс спокойным и рассудительным голосом, — Я не думаю, что Минхо смог бы тебе отказать.       — Неужели это было бы так плохо? — огрызнулся Джисон, но сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, — Это действительно было бы так плохо? — повторил он, на этот раз тише.       Феликс внимательно посмотрел на него, прежде чем придвинуться ближе к нему на диване. Он протянул руку Джисону, предоставляя ему выбор, и Джисон колебался всего секунду, прежде чем сдаться. Он преодолел оставшееся между ними расстояние, положив голову на плечо своего друга.       — Джисон, он должен был уйти.       — Нет, не должен. Он не Бездомный. Он нам ничем не обязан, — ответил Джисон. Он сильнее прислонился к Феликсу, наконец осознав, насколько он устал и как сильно болит его бок, — Ему следовало просто остаться.       Феликс понимающе промычал, протягивая руку, чтобы провести по волосам Джисона.       — Не будь эгоистом, Джисон, — сказал он мягким голосом, несмотря на негативное слово. У Феликса был способ заставить резкие слова казаться добрыми, — Ты не можешь вечно держать его в безопасности с собой. Он хотел сделать это. Было бы неправильно заставлять его остаться.       Джисону не нравилось, что Феликс был прав. Минхо был самостоятельным человеком, и он мог выбирать самостоятельно, даже если это причиняло Джисону боль.       Рука Феликса замерла на секунду, прежде чем продолжить движения снова. Когда он заговорил, его голос был неуверенным, мягче, чем когда-либо.       — Теперь, ты не хочешь рассказать мне, о чём беспокоишься на самом деле?       Джисон замер. Он вспомнил тёмную комнату, задержку дыхания, борьбу, бордовые глаза и выстрел. Джисон клялся, что всё ещё слышал то звонкое эхо, чувствовал отдачу от пистолета в его руке, прежде чем он его выронил. Он подумал о том, как в ужасе отползал назад, когда мужчина умирал.       — Нет, — выдавил Джисон.       — Однако это касается не только Минхо-хёна. Я понимаю. Он постоянно пропадает, но ты никогда так не реагировал.       Джисон не осознавал, что его начало трясти.       — Да, это так, — пробормотал он, — Я просто… Я продолжаю переживать это заново, Феликс. Я продолжаю видеть это. И я думаю… Я думаю, если бы на его месте был я? Мы боролись за оружие. Если бы он среагировал на секунду раньше, я был бы мёртв, но умер он, и убийца я. Я не могу прийти в себя после этого, я не знаю как.       Джисон обнаружил, что слова слетели с его губ без его разрешения, но он был рад, что они вышли, ни на секунду не пожалев об этом. Было приятно снять груз с его души, хотя он и не хотел, чтобы кто-нибудь знал.       — Мне жаль. Убивая кого-то… — он глубоко вздохнул, — Это слишком, но и ты в этом не виноват, Джисон. Это была самооборона.       — Я знаю, однако это не меняет того факта, что он мёртв.       — Нет, но я бы предпочел, чтобы это был он, а не ты. Всегда, — яростно сказал Феликс. Он вздохнул, затем на мгновение замолчал, прежде чем заговорить, — Минхо-хён действительно заботится о тебе, ты в курсе?       Сердце Джисона дрогнуло. Было довольно странно открыто демонстрировать свои чувства, особенно после того, как Минхо так долго был для него закрыт. Тем не менее, он кивнул.       — Я знаю, — прошептал он.       — Хорошо, — сказал Феликс, — Чанбин тоже участвует в рейде.       — Мне жаль. Я был эгоистом и даже не подумал… Ты, наверное, с ума сошёл от беспокойства.       Чувство вины тяжело осело на нём. Он чувствовал себя ужасным другом, заставляя Феликса волноваться о нём, в то время как Чанбин был в реальной опасности.       — Да, — честно сказал Феликс, — Мы оба такие. Уверен, что и Хёнджин волнуется, и Чонин, хотя он сейчас спит, что к лучшему, но все, кто ушёл… Они все заботятся о нас. Они вернутся домой в целости и сохранности, понимаешь? Потому что они должны. Джисон молча кивнул.       — Но, — осторожно продолжил Феликс, и Джисон вздохнул, зная, что ему, вероятно, не понравятся следующие слова Феликса, — Это никому не принесет пользы, если ты будешь в худшем состоянии, когда они вернутся, чем когда они уходили. Чанбин, вероятно, убьёт нас, если ты разорвёшь швы, а Минхо… — Феликс в шутку вздрогнул от страха, и Джисон рассмеялся, садясь, — Не мог бы ты, пожалуйста, вернуться в свою кровать? Я обязательно разбужу тебя, как только они вернутся.       — Хорошо, — согласился Джисон.       У него всё ещё было плохое предчувствие, но он отогнал его. Разговор с Феликсом заставил его почувствовать себя бесконечно лучше, и, хотя он по-прежнему беспокоился, он знал, что Феликс был прав. Он немного устал от того, что его всегда оставляли в неведении.       Джисон встал, поддерживаемый Феликсом с одной стороны, и натянуто улыбнулся Хёнджину, который всё также сидел на лестнице. Хван нерешительно встал, спеша поддержать другую сторону.       — Мне жаль, Хёнджин. Я не должен был…       — Всё в порядке, — заверил его парень, — Я просто беспокоился о тебе.       Джисон был удивлён. Он не знал, что его дружба с Хёнджином зашла так далеко, но он поверил ему. Хан мог явно видеть стресс на лице другого.       — Мне жаль, — повторил он, а Хёнджин лишь покачал головой.       — Всё в порядке, Джисон. Не переживай.       Они были на полпути вверх по лестнице, когда Хван замедлился, наклонив голову.       — Подождите… Вы это слышите?       Сердце Джисона остановилось, им внезапно овладело беспокойство.       — Это та самая машина? — Феликс наклонил голову, прислушиваясь.       — Они уже вернулись? — спросил он, глядя на двух других в замешательстве.       — Ты думаешь, что-то случилось? — прошептал Хёнджин, словно не осмеливался произнести это вслух.       Феликс сделал глубокий вдох, но он был неуверенным. Он уставился на них обоих широко раскрытыми глазами.       — Может быть, всё просто прошло действительно хорошо, — Джисон крепче сжал их плечи.       — Отведите меня обратно вниз, — потребовал он.       — Но… — Хёнджин выглядел нерешительным.       — Пожалуйста! Просто сделайте это! — Джисон сказал в отчаянии.       Феликс кивнул, и они осторожно повернулись, направляясь обратно вниз по лестнице.       Снаружи они услышали звук закрывающихся автомобильных дверей и приглушенные голоса, звучащие торопливо. Феликс и Хёнджин помогли ему устроиться на диване, ожидая, когда откроется дверь.