Йенгангер не дышит

— Думаешь, что всё удастся? — спросил Сверре, глядя вслед унесшимися на конях Рангрид и Йорду. — Должно, — ровно сказал я. — Иного выхода нет. Браннхальдец перевёл взгляд на меня: — Мои друзья помогут им с костром, но игры с богами никогда не заканчивались добром. Особенно для тех, кто с ними осмелился играть. Я усмехнулся и, подняв голову, глянул на звёзды. Прав ты, кузнец, только мне дороги назад нет, поэтому и отступать не подумаю. — Езжай, Сверре. Лучше будь рядом с Рангрид и своими. Не нужно, чтобы Янсрунд тебя видел. — Думаешь, он не знает наших замыслов? — послышался смешок. Я пожал плечами. — Может. Только Повелители Холода растеряли часть своего могущества. Да и не дерзил им никто уже очень долго. Что ж, будем полагаться на удачу и Госпожу Луну. На мгновение показалось, что звёзды дрогнули и замерцали ярче, а потом вдруг слились в сияющие ручейки, перетекая друг в дружку. А потом зазмеились, сплелись и замерли. Откуда-то ветер принёс тихий вздох. Неожиданно я понял, что звёздная фигура напоминает птицу — распахнутые крылья, длинная изящная шея, грациозное тело. Озарение пришло в тот же миг: лебедь! Лебедь Госпожи Зимы! Сверре уже вскочил в седло и внимательно смотрел на меня: — Ты уверен? — Уверен. Езжай! Не став спорить, кузнец пришпорил коня и помчался вслед за уже скрывшимися из виду Рангрид и Йордом. Полночно-чёрный камень в моём перстне, казалось, вобрал всю тьму ночи. — Ну, оберег Посредника, — шепнул я, коснувшись его губами и ощутив чуть покалывающее тепло. — Не подведи. Огонь малых богов и холод кудесников — это хорошо, но всё равно я доверял только той магии, к которой привык. Ну, и костяной целебник на груди. К нему хоть и не привык, но к богам янтарь не имеет отношения. А значит, и силы у него другие. Было холодно. Я стоял, сложив руки на груди. Что простой холод зимы тому, кто потерял часть жизни? Плащ, подбитый мехом, остался в доме Сверре и Лив. Рубаха с ванханенским узором, штаны из кожи и сапоги — вот и весь наряд. Да волосы стянуты за спиной тонким ремешком — не дело им среди бешеной скачки на ветру развеваться. А Повелитель Холода-то запаздывает. Слева раздался рев, воздух замер, ещё чуть-чуть и покроется чудным узором, что мороз рисует на окнах. Резкий звон бьющегося стекла. Но вскоре я понял, что это всего лишь крик Янсрунда, потому что тут же поднялся ветер, закружил мириады снежинок, впился ледяными иглами в моё лицо и руки. Но только ни шагу с места. Коль хочет пугать — пусть пугает, виду не подам, спрятаться не попытаюсь. Рев повторился, метель успокоилась так же быстро, как и началась. На расстоянии вытянутой руки передо мной стояли ледяные линормы и нетерпеливо перебирали лапами по снегу. Дыхание линормов могло заморозить человека, злые голодные и прозрачные глаза смотрели на меня, из раскрытых пастей виделись ряды острых зубов. Ростом они в два раза больше моего Аяна, когтистые лапы скребли по снегу, мощные хвосты рассерженно хлестали туда-сюда. — Здравствуй, Посредник, — послышался насмешливый голос Янсрунда. — Как тебе мои звери? Хороши? — Хороши, — усмехнулся я, протянув руку и погладив по морде ближайшего линорма. Безрассудная смелость или холод от каменных кудесников, но мне не было страшно. А кожа линорма оказалась гладкой и прохладной. Зверь замер и прикрыл глаза, я молча продолжал его поглаживать, делая вид, что не замечаю озадаченный взгляд Янсрунда, сошедшего с саней, в которые были запряжены линормы. Ничего, пусть смотрит. — А у тебя дар, Посредник, — задумчиво произнёс он, а в глазах появилась какая-то странная тень. — Вот и будешь с ними управляться. — На тонких губах появилась улыбка, заставившая содрогнуться. — Проиграв мне. Сердце пропустило удар, я спокойно убрал руку и посмотрел на Янсрунда. — Сначала одержи победу. Он рассмеялся, снова не смех, а битое стекло. — Одержу, можешь не сомневаться. Эта пара — твоя. Я покосился на зверей, но те стояли смирно. Тот, которого я гладил, даже перестал перебирать лапами. — А твои? — Мои? — усмехнулся он. — Мои линормы — Мороз и Вьюга. Чтобы увидеть, не человеческими глазами надо посмотреть. Я хотел было возразить, но Янсрунд поднял руку: — Ты будешь первым. Я буду считать до десяти. Иначе гонка закончится, не начавшись. Звёздный Лебедь будет вести. Едва взмахнет крыльями — мчись во весь опор. — На его губах снова заиграла улыбка. — Но дорога к озеру тут только одна. — Вот и славно, — ответил я, подходя к саням. Править нужно будет стоя, иначе попросту не удержу этих тварей. Янсрунд молча вручил мне хлыст, только погонять по шипастым спинам линормов такой игрушкой было насмешкой. — Признателен, — сухо бросил я, тем не менее, забрав хлыст. Отказываться ни от чего не стоило. Повелитель Холода отвернулся, однако я успел заметить блеснувший в ледяных глазах смех. Чтоб ты сдох, Янсрунд! Желательно, поджарился на костре до чёрной корочки! Несъедобно, зато надёжно! Поводья оказались неудобными, как будто верёвку кто облил водой, выкинул в зимнюю ночь на улицу. Линормы недовольно зарычали, но в остальном вели себя смирно. Серебристый вихрь окутал Повелителя Холода. Я сжал поводья. Глупо было предлагать такие вещи, но больше у меня ничего не оставалось. Янсрунд вскинул руку, щёлкнул пальцами — вокруг разлетелся тревожный хрустальный звон. Линормы взрыкнули, я сжал поводья и поднял голову. Миг между выдохом и вдохом. Перед глазами ещё стояла кривая жесткая улыбка Повелителя Холода. Ну же, Лебедь-птица, не подведи. Звёздные крылья вспыхнули мириадами искр, а нечеловеческий свист оглушил. Взлетел хлыст над шипастыми спинами, линормы с ревом рванули вперёд. За спиной разнёсся хохот Янсрунда, и словно эхом разлетелся над белой равниной, подхваченный тысячей голосов. Иданнр услышал своего брата. Ветер наотмашь бил в лицо, сани летели, будто сама Госпожа Зима гнала их. Тьма начинала таять — Яралга Северная Заря неслась по небу вслед за Лебедем. Поводья до боли врезали в ладони — удержать, не выпустить. Смотреть только вперёд, забыть о выпрыгивающем из груди сердце. Только вперёд, миг промедления — и смерть. Звенящий хохот Янсрунда слышался за спиной, сумасшедший ветер бил в спину. Сани занесло на повороте, нога соскользнула вбок, я слетел следом, но сумел удержаться одной рукой. Линормы неслись, будто позади летели огненные слуги Праотца Бранна. На мысли и проклятья не было времени. Подтянувшись, уперся освободившейся рукой в резную боковину. Ногу согнул в колене, миг… Дышать невозможно, поводья из онемевшей руки могут выскользнуть — не почувствуешь. — Помогите, Искорки — малые боги, — беззвучно прошептал я. Собрать силы. Вдох. Встать! Руки обожгло, лиловое пламя взметнулось к небу. Линормы зарычали — дико, надрывно и понеслись ещё быстрее. Даже смех Повелителя Холода остался позади. А вот уж и дорога, ведущая прямо к озеру. По бокам — обледенелые столбы, можно увидеть суровые черты застывших прежних хозяев этой земли. Пламя, что окружило сани, взрывалось слепящими искрами, а они летели на столбы. Некогда оборачиваться, я летел вперёд. Край неба уже окрасился алым — Яралга не медлила. Быстрее, быстрее, ещё быстрее. Свистнул хлыст. Удар, рев линормов. По щекам текли слёзы от безумного ветра, но прикрыть глаза — смерть. А вон и озеро — ледяные оковы Соук-Икке-Соуке. Над дорогой прокатился треск. Нет… шёпот! Старинная песня тех времён, когда снег был недолгим гостем даже в северных краях. Добрая ночь говорила с кострами, а я говорила с тобой — рассвет нас встретит печалью, нам нет дороги другой! Разве нам не дарили горсти талого снега? Те, кого мы любили и ждали, как эту весну? Треск-шёпот малых богов, освободившихся от цепей Повелителя Холодов! Наконец получивших свободу и взывающих к Солнцу. Те, кто был столбами, — горели лиловым пламенем, звали весну в землю, где уже тысячелетия лежат снега! Ещё один поворот, линормы заскользили по льду. А вдали появилось тёмное марево, тянувшееся к небу. Дым! Они разожгли костры! Звёздный лебедь растаял в небе. Я мельком обернулся, по телу пробежала дрожь. Янсрунд был в нескольких шагах. Глаза — не глыбы льда, а бездна по ту Мрака. Лицо искажено гневом, руки с когтями протянулись ко мне. И такие же у него звери — Мороз и Вьюга. И ничем не лучше своего хозяина. От одного только взгляда бросает в дрожь. Хлестнув своих линормов, я хрипло выдохнул. Больно. Лиловый огонь жжёт, но руки обледенели, губы не шевелятся, глаза застланы слезами. Только дым. Моя единственная надежда и спасение. Вдруг за чёрной завесой что-то блеснуло. Ярко, зовуще, маняще. Будто неожиданно что возникло. Но там же обрыв! Или… — Ты — мой! — прозвенело прямо возле уха. Мы влетели в клубящийся дым одновременно. Стылый вихрь метнулся вперёд, заставив сердце замереть и тут же бешено забиться. Обогнал! Ужас сковал моё тело. Всё замерло, мир окутала мёртвая тишина. Мои линормы упали, чуть протащив сани вперёд. Я едва сумел удержаться. Хрустальный ледяной крик заполнил всё вокруг: — Не-е-е-е-т! Отчаянно и безнадёжно. К нему тут же прибавился второй. Я зажал уши руками и зажмурился. Время исчезло, озеро над Соук-Икке-Соуке кануло в безвременье. Едкий запах дыма пропал. Открыв глаза, я потерял дар речи: там, прямо в воздухе, раскинулся изящный золотой мост. Гьялларбрёст. Только если одна часть парила нал льдами Соук-Икке-Соуке, то вторая тонула в непроглядной тьме. Страшной, первозданной, рваным лоскутом чёрного шёлка раскинувшейся над ущельем. — Не-е-е-е-т! — снова прозвенел отчаянный голос Янсрунда, но самого Повелителя Холода нигде не было. Мгновение — мост рассыпался золотой пылью, а мрак растаял и истлел, будто подхваченный ветром пепел, развеялся над снежной равниной. Я шумно выдохнул. Что это было — осознаю позже. Сейчас… Нет, сейчас нельзя. Я двигаюсь-то с трудом. Не время бежать куда глаза глядят и узнавать, что случилось с Повелителями Холода. — Вот так оно и бывает, — пробормотал и вздохнул. — Гьялларбрёст забрал их, — произнёс за спиной хриплый женский голос. Я резко обернулся, но… никого не увидел.