Кофе в спортзале

— Думаю, мне не стоит знать подробности ваших тесных отношений, — выдыхает Лу, когда они с Йонасом оказываются у него дома. Вопрос, так долго мучивший ее, так и не складывается в правильную форму — такую, что как на занятиях в школе: вытащил из известных алгоритмов, подставил к путанной цепочке из цифр и знаков, а потом получил однозначный ответ, легко влезающий в отведенные клетки теста. Ответ Йонаса вряд ли будет простым, а если и будет — вряд ли влезет в какие-либо рамки. — Да, — Йонас соглашается, легко и свободно. — Не за чем. Он вешает на крючок куртку, в которой ходил в «Реактор», через голову снимает синий балахон, и блестящие гладкие от геля волосы поднимаются неровными волнами. Лу садится на стул и смотрит на него, не говоря ни слова. Вязкая тишина, нарушаемая только мерными шагами Йонаса и шорохом надеваемой одежды, прозрачным куполом опускается на все пространство от входной двери до кухни. — Выпить что будешь? — поколебавшись, Йонас нарушает ее первым. — Хорошо бы, — кивает Лу. — Но лучше не стоит. Или чай какой-нибудь. — Дешевый, дрянной и не уверен, что листья соответствуют. — Йонас проходит на кухню, хлопает там дверьми шкафчика. Голос его становится глуше. — Хотя раз дешевый, вполне возможно. Наличие у Йонаса чая сейчас тоже удивительно. Хотя Лу готова предположить, что упаковка запечатана и только ради таких странных бесед, как сегодня. Чай подходит Кею, с его спокойствием и неспешностью. Мог бы подойти Иво, но, скорее всего, тот плотно сидит на кофеине и предпочитает функциональность и скорость, а чай — это иное, это про созерцание и готовность ждать. У Иво на «ждать» нет времени. А Йонас… Лу задумывается, какой бы напиток подошел ее другу с учетом всего, что она сегодня узнала. Однозначно, алкоголь. Старый и бьющий в голову, после которого возникает эффект «да что я знаю об этой жизни». Щелкает пульт, и тишину прорезает бодрый голос диктора, воодушевленно вещающего о флоре и фауне за Периметром. Лу переводит глаза на экран и задумывается, сколько же стоила поездка, как много было охраны и как много на самом деле там должно быть еще иных организмов, которые не столь сговорчивы, чтобы показывать на камеру. Скорее всего, отсняли метров десять, а потом ретировались под купол и в безопасность. — Да что вообще мы знаем… — бормочет Лу, потирая лоб, словно пытаясь упорядочить свои мысли. — Что разговоры с самой собой могут до дурки довести. Йонас высовывается из дверного проема и зовет на кухню, Лу подчиняется и, как сомнамбула, садится на высокий табурет перед белой столешницей. — Выкладывай, что успела надумать, — с чуть большей поспешностью, чем требуется, разрешает Йонас, включая вытяжку. Увидев взгляд Лу, поясняет. — Паранойю помаленьку. Она кивает, берет в руки теплую кружку с коричневой жижей, от которой тем не менее поднимается запах, отдаленно напоминающий чай. Больше шума — меньше шансов, что кто-то услышит лишнее. У Йонаса вряд ли есть прослушка в квартире, но вот любопытных соседей никто не отменял. Донесут потом, куда не следует. И как тогда сказать, что сейчас полностью занимает ее мысли? Сказать, что она беспокоится о Йонасе. Что она оставляет за ним право иметь собственную жизнь и друзей, которых она не знает, потому что действительно, а почему она, Лу, должна знать о нем все, но все равно боится за него, и с этим ничего нельзя сделать. Что она совсем не заметила, как его речи о политике вышли за просто шальные размышления и демонстративное неприятие всего, что противоречит его точке зрения. Вернее, почти всего. Ее, Лу, новую работу он же принял. Потом примчался лечить, а сейчас вообще рискует собой — и это должны быть какие-то безумно выгодные Шазе отношения, чтобы он не стал теперь Йонаса шантажировать этой сделкой. Крэп, как же сложно. Как сложно найти простые слова, чтобы не оттолкнуть и не сделать хуже, чем есть. Хотя… а разве это «хуже»? А что изменилось? Лу потирает виски, пьет горький крепкий чай и смотрит на Йонаса, который сидит напротив, скрестив на груди руки, и ждет. Ждет ответа, реакции, вопроса — отторжения, принятия, осуждения. Бесстрастное лицо и усталый тяжелый взгляд голубых глаз. Лу рассматривает лицо друга, такого близкого и такого при этом другого, что удивительно, как не случалось у них поговорить еще раньше, поговорить на чистоту без масок и игры в героев. — Спасибо, — Лу делает глоток и старается вести себя как обычно. — И за чай, и за экскурсию. — Познавательно? — скептически уточняет Йонас, и по напряжению нижней челюсти Лу видит, что на большее количество слов он просто не способен. — Более чем. Давно надо было, а то дела-дела. Лу смотрит куда угодно, только не на Йонаса. На шумящую вытяжку, на стену, за которой могут быть потенциальные соседи-доносчики, на черную жижу в кружке. На Йонаса смотреть страшно — страшно, что захлестнет нежностью, да так, что утонешь. От того, что он такой взбалмошный и вредный, надежный и неизменный, и что он точно в петлю Инквизиции подставит свою голову вместо ее. Не доводить бы до этого. Лу на секунду даже думает про карцер — если все плохо, спрятать хотя бы там. Но… Йонас вряд ли поймет такой эгоизм. — Считаешь, чаще надо встречаться? — его губы трогает легкая улыбка. — Чтобы без причины и не на ходу, — соглашается Лу, всматриваясь в его глаза. В холоде взгляда крохотным огоньком тлеет надежда на принятие. — Работы навалилось, по душам не поговорить. Не хватает. — Обсуждать актуальные способы спасения людей? — Йонас, крэп, еще один вопрос вместо нормального ответа, и я начну так же! — взрывается Лу, чувствуя, как Йонас, загнав ее в угол, довольно смеется. — Как так же? — его плечи опускаются, и весь он сам становится таким расслабленно-небрежным, будто насквозь пробитая шина. Вроде и ругаться хочешь, а вроде и не на что. — Тебе нравится ответ прямолинейный и честный или где ты полный балбес? — Ты знаешь, что обычно «полный балбес» — это как раз про честность и прямолинейность? — А ты хотя бы примерно представляешь, сколько разных синонимов я могу подобрать к этому выражению? — Лу смеется. — Но мне приятно, что ты согласен с тем, что «полный балбес» — это про честность. — Большой опыт, — Йонас стучит себя пальцем по виску. — и большая коллекция синонимов, которые я могу применить и к твоему случаю. Поверь мне, это у нас взаимно. — Йонас, ты в курсе, что ты самый лучший друг, который только бывает? — А ты могла бы реже влипать в неприятности? — Это, как оказалось, лучший способ узнавать твои новости, — парирует Лу, широко улыбаясь. Йонас поднимает ладони, признавая поражение. — Уговорила, будем чаще встречаться. Без повода. Но для ключей от квартиры мы еще близки недостаточно. — Предпочту не гадать, с какой жертвы начинаются ключи. — С человеческой, — Йонас хищно и широко улыбается, а потом хохочет. Лу выбирает не думать, что именно он имеет в виду.