Такое отношение она встречала ещё в колледже, когда решила жить так, как ей удобно, а не так, как пропагандировали ей на ухо каждый, кому не было лень. Страдай и улыбайся, ага…
Диана не осуждала женщин, которые пошли продавать своё тело. Её мало заботило, что происходило в чужой постели, этажом выше кабака. Диана бесилась с мужиков, которые сначала зазывали раздвинуть перед ними ноги, за какие-то гроши, а потом раздражённо кидали ей вслед, что она шлюха. Вот только это не она ходит по женщинам, чтобы удовлетворить то, что в штанах чешется. Когда мужики слышали подобное, они брызгали слюной, гнались за ней или же грозились убить её. Обычно это происходило в пьяном угаре, так что особых травм у неё не было. Но вот с чего она бесилась в женщинах… Так это с того, что они, женщины, начинали строить ей козни, считая, что она осуждает их выбор и, вся такая святая, продолжает работать в кабаке. Это потому, что они не могли понять и принять того, что кто-то может жить иначе. Диана однажды припёрла одну женщину к стенке, чтобы высказать то, что она не осуждает их, даже то, что она просто не хочет заниматься еблёй с теми, кто ей не нравится, тезис по итогу был один — отъебись от меня, я тебе ничего не сделала. Тогда все поутихло, но осадок остался. И если прямое высказывание и разложение фактов перед тремя женщинами дало свои плоды, то одну конкретную даму это никак не отпугнуло. Диана, смотрящая на неё, курящую проститутку в холодной ночи, могла лишь сказать, что всеми деньгами, которыми её зазывали попробовать «подарить мужчине рай», будет невозможно восстановить всё, что потрачено в сексуальном рабстве. — Да Эйш, в чём проблема, пойдём с нами, развлечешься, ходишь постоянно с таким постным лицом.И да, Эйш это её новое имя. Она не нашла ничего связного, что ответить хозяйке кабака, когда промокшая и замёршая пришла сюда. Возможно, она не хотела связывать себя с происходящим, вот и… выговорила это имя. Оно село как влитое, буквально родное, но теперь всё чаще становилось мерзким на языке. Мерзким от того, как и при каких обстоятельствах его произносили люди вокруг.
— Клара, отъебись, я тебя умоляю. Женщина выпустила струйку дыма. Её улыбку трогали тёплые огни из кабака, но дальше, заглядывая дальше обычного, ни эта улыбка ни эта поза не сулили Диане ничего хорошего. Это так, лишь лёгкая угроза конечно, но Клару, похоже, лишь распалял очередной отказ Дианы. Диана считала нужным не принимать напитков от незнакомых людей, но теперь и знакомые вышли из круга тех, чью еду она могла бы взять. А Клара помечена красным линером с мелким шрифтом «возможно, она не только подмешает наркотики в воду, так ещё и проследит, чтобы тебя взял кто угодно, кто попадётся ей под руку». Старшая и сбежавшая дочь одной семьи, которая упорно делала вид, что она со своей семьей ничего общего больше не имеет. Она лукаво улыбалась ей и сверкала карими глазами, всё чаще и чаще рассматривая Диану. Её глаза сейчас казались ярче обычного, особенно на фоне бледной коже в мерзких для Дианы синяках. Клара же гордилась этим. Диане же всё больше и больше Клара казалось отвратной личностью. Для неё принципиальным было сломать выбор Дианы, заставить её передумать, а потом посмотреть на результаты. Потому с каждым днём она всё чаще и чаще спрашивала одно и то же, устраивая тест-драйв её нервам: — На тебя спрос большой уже, как долго набивать цену будешь? — … Диана решила больше не говорить с ней. Она зашла в кабак после этой фразы, хлопнув входной дверью. Однако сейчас, единственная в лучах солнечного дня, когда кабак был закрыт, Диана сидела за одним из столиков, прижавшись виском к холодному дереву. Так она пыталась снять тупую боль в голове. Однако ей никак не помогало душное помещение, до сих пор воняющее пивом, сигаретами и человеческим потом. Здесь бы проветрить наконец. Сегодня она не заработала ни пенни. Сегодня она прочесала с огромной группой людей поля Дарема, на самом деле земли рабочих и лес, чтобы найти группу детей. Детей нашли, но Диане, которая бегала и собирала людей, сделали выговор за отсутствие на работе. Своими холодными пальцами аккуратно коснулась лба, размышляя. Ей бы покрасить голову, наконец. Тёмно-розовые пряди давно выцвели в бледный, совсем не примечательный цвет. А каштановые корни уже отрасли и бесили её. В этом веке хреновая медицина. В этом веке всё просто ужасно. Человеческих прав женщинам ещё нужно отвоевать, экономика ебанутая, социальные лифты тоже, классовые различия, так ещё она даже не в своей стране прошлое проживает. Ну, у неё есть знания… хоть что-то. Диана вытерла слезу большим пальцем и рвано вздохнула. Надо прогуляться перед сном. …если честно, она никогда не хотела такого конца для себя. Очнувшись в парке, она не чувствовала никаких эмоций, кроме того, что по её телу тёк холодный пот, а руки тряслись в любой неудобный момент. У неё и сейчас руки трясутся. Однако сейчас, когда жизнь стала рутинной, у неё появилось время подумать. И, если честно, она устала просыпаться вечером от панических атак, холодящего ужаса и ощущения, как внутри её перекрутили в мясорубке и оставили так гнить. Интересно, говорят ли о такой стороне попаданчества, когда начинают писать историю очередной счастливицы\счастливчика, которая\который попали в любимый фандом? О такой истории, в которой тебя всё устраивало в твоём времени, когда ты понимаешь, насколько жуткая история разворачивается вокруг тебя, и ты в ней лишь песчинка. Что таким персонажам дают, чтобы они заглушили свой внутренний слом? Цель? Мотивацию жить? Как можно найти что-то важное в другом мире, когда ты уже привыкаешь жить в своём, каком-то родном мире? Диана не обманывалась. Она очень хочет домой, но скорее всего не сможет вернуться. Как ей помочь себе? Она шустро вспомнила все свои ранние года, когда помощи не от кого было получить, а её за любое непослушание наказывали разными способами… так, она точно не туда свернула. Ей нужен дневник и письменные принадлежности. Да, она сходит с ума прямо сейчас, но это не значит, что ей будет сложно поменять своё отношение к этому… и она в глубоком горе. Она позволит себе пройти все стадии этого горя, пока она не сможет расправить плечи. Уже позволила. Стадии сложные, они перемешаны в своей тяжелой ноше, но если их оставить так — она зачахнет. Пора бы вскрыть саму себя. На этом жестоком хирургическом столе будет только она. Так Диана думала, когда, наконец, улыбнулась и откинулась на спинку стула. Сразу вспоминались старые, давно любимые песни и их лёгкий мотив. Она без колебаний стала напевать. «Русская тоска» несчастно хорошо подходила сюда. Она не сможет позволить себе забыться в чем-то, пока не решит и не обдумает эту травму и как с ней жить дальше. А это именно травма. Они вообще разные бывают, от множества мелких порезов до пробития головы реальностью. Или головы об реальность. Казалось, это был именно второй вариант, потому что то, как обдумывание происходило — было сплошным адом. Небо упало на плечи. Перенести войну было намного легче, чем обдумывать вот это. Она хотя бы была наблюдательницей, а не участницей. Это, казалось, обесценило всех жертв геноцида любого времени, но, постойте, это тоже травма и она не обесценивает наличие таких людей. Наоборот, помогала, как могла… и делала то, что ей по силам и ресурсам. Дверь скрипнула и отозвалась колокольчиком. Все из женщин сейчас либо спали, либо не собирались возвращаться до вечера. Диана отвлеклась, взглядом оценивая молодого человека. Он явно не бедный, учитывая его костюм. Аристократ? Не был ли он мальчишкой из университета? — Закрыто, пожалуйста, покиньте помещение, — она проговорила это монотонно, облокотившись о стол, и продолжая смотреть на него в упор. Клара как-то обмолвилась, что она очень странно говорит и даже некоторые посетители из университета её не понимали. Пожалуйста, пусть вопросительный взгляд был не из-за того, что он не понял её. — Мы работаем вечером. Выйди наружу. Мужчина ещё больше подвис. И хоть на английском не было понятно сразу, обращается ли человек на вы, либо на ты, но вот эти «мисс», «мистер», «леди» и «лорд» говорили сразу за себя. Но она была одна в помещении с этим мужчиной. И у неё было правило, которое ей запрещало быть дружелюбной с незнакомцами. Она с нажимом провела руками по лицу. Диана очень хотела спать, но уснуть сейчас перед незнакомым человеком это… ну, знаете, не лучшее решение. Так что она очень удивилась, когда увидела летящий маленький предмет, а после услышала звон монетки по столу. — Что это? — она посмотрела на него с холодной ненавистью. Диана не подозревала, что её взгляд с негативными эмоциями был достаточно тяжёлым, чтобы отпугнуть человека. Никто не спешил говорить ей об этом, но, похоже, что именно это заставило мужчину задуматься над правильностью своих действий. Если честно, то первое, о чём она подумала — её хотели снять (чертова Клара, покойся с миром во снах Дианы и страдай наяву). Второе — как ей напугать аристократа, чтобы он убежал, поджав хвост, и не вернулся после этого. Пугать уже не нужно было. Скорее всего мужчина подумал о том же, о чём подумала Диана сначала. А потом просьба была озвучена осторожным, почти аккуратным тоном: — Расскажите, как вы нашли детей сегодня ночью. — А вам зачем? Ей что-то не нравилось в нём. Это было особое чувство, которое возникает у вас, когда вы встречаете человека, что схож по типажу с кем-то давно знакомым. Но её чувства, засевшие глубоко в горле, были никак не дружелюбными. Такие вопросы не задают просто так. Казалось, будто он сам увёл этих детей вглубь темноты Дарема, а потом очень удивился, когда потеряшек нашли. Мужчина сделал паузу, а после с недоумением выдал: — Мне интересно как вы подняли половину города на поиски незнакомых детей. Он странный. Диана не чувствовала дружелюбия к нему, но от него не исходило опасности. Ей не хотелось делиться информацией, которую после можно как-то использовать. Она подцепила монетку ногтями, а после движением двух пальцев кинула монетку обратно. Аристо… мужчина поймал её. На его лице отобразилось удивление, а после даже обида. «Что блять?» — было в мыслях Дианы. Если честно, то такое же выражение отобразилось и на её лице, что она почувствовала в момент, как её мышцы задвигались. А вот Аристократ выглядел ещё и пристыженным. — Простите, если доставил вам дискомфорт… — Да, доставили, — слова как-то сами вырвались, хоть она и была растеряна. — Я прощу вас, если вы уйдёте отсюда и не вернётесь до открытия кабака. — Если я вернусь позже… смогу ли я получить ответы на свои вопросы? — Нет, — она мило улыбнулась ему. Она чувствовала дискомфорт от нахождения этого человека рядом и больше не хотела наблюдать его. — Но вы всегда можете опросить кого-нибудь другого. До свидания. Если это не было ярким «уходи!», то Диана не знала, как ещё сказать это. Только если в лицо и прямо. Она настолько устала после смен, что она готова забить на свою тревожность и прямо говорить людям всё, что думает. — Простите, что потревожил вас. До свидания. Он постоял мгновение и ушел. С закрытой дверью её нервы будто выпустили из тугого комка. Диана с облегчением выдохнула. И поднялась на ноги. Она понимала свои сигналы тела, но, похоже просто не принимала их. И это не играло ей на руку, а только усугубило её положение сразу. Возможность предпринять действия ещё не была утрачена, но уже утекала, как песок течёт сквозь пальцы. Диана вышла наружу, закрыв кабак с внешней стороны. И сразу же глубоко вдохнула приятный и свободный воздух. Может, стоило бы проветрить в этом месте? Оно не сделает лучше, Диана прекрасно знала. Так что она улыбнулась сама себе, пока не осознала, что на неё кто-то всё это время смотрит. Диана повернула голову в сторону, наблюдая всё того же аристократа и чувствуя часть эмоций, которые, возможно, передавал мужчина. Задумчивость точно есть. Нет каких-то ярких эмоций или их зачатков. Но это всё равно было неприятно. Она нахмурилась, а после развернулась, сжав в руке ключ. Нужно отнести его хозяйке кабака и уйти уже по своим делам. Сегодня она проснулась усталой. Но это был первый день, когда она заснула и проснулась без слёз на глазах. — Выглядишь не очень, — знакомый клиент с гнездом на башке и таким же уставшим видом. Вчера ночью он тоже помог ей. Он ходил детей искать, и, раз уж на то пошло, они там даже поболтать успели. Если брать её отношение к нему, то оно было нейтральным, в отличии от её отношения к другим здешним мужикам. Он предлагал секс, но после одного отказа больше не лез. — Разве? Мне вроде стало лучше, — она поставила перед ним пиво, которое он заказал. — Ночью люди должны спать, — со смешком в глазах и улыбкой. Она надеялась, что это не флирт, так как этот мужчина был, на удивление, приятным собеседником. Она вздохнула. А потом монотонно заговорила. — Необязательно, если человек получает витамины и спит днём. — Витамины…? — он осёкся. Ой. Она не имела представлений, знали ли о витаминах в 19 веке… для неё это ведь было привычным, а для них? Надо было уже зайти в аптеку и не мучить себя. — Ты же сам не спишь сейчас, — она поспешила перевести тему. — Я сплю днём. Простой ответ. С него взятки гладки. — Кстати, почему именно пиво, если ты обычно коньяк пьёшь? — Захотелось. — Хозяин — барин, — она вздохнула на русском. Он услышал часть слов, хотя вряд ли разобрал, учитывая его вопрос. — Ты меня проклинаешь что ли? — Нет. — Поверю на слово. Диана посмотрела в сторону картёжников, с которыми он обычно сидел. И решилась уточнить после молчаливой заминки: — Что-то случилось? Ты обычно играешь до самого утра тут. — Деньги кончились, — этот ответ звучал на манер «отъебись пожалуйста». Либо же она была слишком чувствительна. — А, ну, понятно. Она думала, что они достаточно близки, чтобы уточнять друг у друга что-то чуть более личное. Диана невесело улыбнулась самой себе, констатируя у себя голод по людям. Ей бы собеседника хорошего… Дальше только заказы. Заказы и флирт с другими официантками. Заказы и наблюдение за тем, как одна из девушек танцует. И ей пришлось снова вернуться, теперь уже с коньяком. У неё на лице задержалось непонимание, когда она поднесла напиток и бутылку. Что сразу заметил её незнакомый-знакомый: — Что с лицом? — Ничего, — да, правильно, Диана, твоего мнения не спрашивали… — А по тебе и не скажешь. Ну раз он настаивает. Женщина раздражённо улыбнулась и процедила: — Дядь, ты ебанулся? — ой, это было на русском. Она тут же продолжила на английском, будто этой заминки не было, — Ты зачем несовместимое мешаешь? — Ты меня учить пить пытаешься? — ответ такой же раздражённый. От этого, казалось, её желание зубоскалить только выросло. — Ты на завершение и на опохмел сюда приходишь, я не хочу слышать твои завывания матерных частушек. — Ой, отвали а. Все, иди отсюда, — он махнул на неё рукой. Она пожала плечами. Ну, он же лучше знает. Конечно. Плевать на слова простой женщины, когда тебе все спускают с рук. А она что говорила там? Уже 12 дня, дядька вернулся обратно, и ведь пустили же, потому что «Ну Он Же ЗнАкОмЫй, ХоРоШиЙ». В рот она ебала таких знакомых. Владелица только счастлива его принять, а её муж не запрещает. Только хорошего знакомого заведения обслуживать ей. Помимо пения матерных частушек он разговорился, почти не отводя от неё взгляда, даже в тот нелепый момент, когда она барную стойку убирала и протирала тряпкой. — А вот в Индии… там знаешь, даже небо другим было… — Ты заебал со своей Индией уже, блять, иди домой, — монотонно произнесла Диана, поднимая коробку с новой партией алкоголя на стойку, чтобы расставить все. Опять брань на русском, она закончит сегодня? — У тебя звание какое, дядь? — Ну чё всё время «дядь» да «дядь», ты моего имени не знаешь что ли? — он проныл это чуть ли не нараспев. Удачно он звание опустил. — Ну да. Удивительно, правда? Не рядовым же тебя звать. Да и уверена, что ты моё имя не знаешь. — Я не рядовой. И имя твоё знаю. — Ну и как же меня зовут? — … — он замялся, рассматривая пространство перед собой. Диана злобно хихикнула. — Поверю на слово, мистер военный. Он сморщился, посмотрев на неё. — Зови меня по фамилии, от тебя слово военный как оскорбление, — ничего себе, какое длинное предложение от пьяного в хлам. — Я просто не люблю военных. — Ты не любишь меня? — Да что ты, мой хороший, — она исказила тот сладкий тон, которым пользовалась Клара, добавив яда и насмешки. — Тебя-то, конечно, люблю, как тебя такого не любить то блять. — Ну так и называй по фамилии. — Ты мне свою фамилию не сказал. — Говорил. — Когда это было? — А надо слушать. Моя фамилия Моран. Ох уж эти отсылки на Конан Дойля. Диана закатила глаза, а после развернулась, поставив очередную бутылку на полку. Она была слишком уставшей, чтобы хоть как-то проанализировать его слова. И зря. — Ага, скажи ещё, что ты на Морирати работаешь, — если честно, то она проговорила это лично себе, но он, что удивительно, ответил ей. — Ну так да, работаю. А тебе их дом не нравится? — он криво усмехнулся. Диана прищурилась в недоумении. — Это ты так раздражение показываешь? — Так не нравится? Да что он заладил? Нравится, не нравится… Разве это имело такую важность? — Я такого не говорила. Тебя не накажут хозяева за то, что ты пьяный придёшь? — она вновь перевела тему. Ей ещё предстояло обратить на этот факт хоть какое-то внимание, когда она проснётся перед сменой. — Ну так пусти к себе переночевать. Лицо Дианы перекосило в отвращении, будто она разом съела весь лимон: — Фу. Лучше на улице отоспись. Мистер Моран рассмеялся, ложась на стойку. Диана забрала пустой бокал и отошла вымыть его. А когда вернулась, обнаружила его спящим. О боже, только не это, но почему опять она? Женщина покрутила головой, понимая, что оставить его просто так здесь не может, но и не может вытащить его своими силами отсюда. Максимум только докатить чужую тушу да выхода и оставить у порога. А если в рвоте собственной задохнётся? Она не хотела бы убирать чужой труп. Если он в бессознательном состоянии упадёт со стула, может башку себе расшибить запросто. Может его водой облить? Как этого ирода растолкать? Она, особо не задумываясь, подошла и просто скрутила ему кожу на внутренней стороне бедра, заставив с шипением его подскочить. А самое главное проснуться. — Ты совсем ебанулась?! — Выметайся отсюда нахуй и спи сколько хочешь! — она закричала в ответ, потому что он напугал её криком в ответ. Он подскочил и раздраженно съебался, кинув напоследок какое-то очередное ругательство.***
Она не смогла уснуть и оказалась после долгой прогулки на рынке. На рынке, где нашла книжку. По математике. ПО МАТЕМАТИКЕ. У неё загорелись глаза. Особенно в тот момент, когда она у этого же продавца обнаружила грифель и тетрадь. Диана с боем отвоевала все эти принадлежности у продавца, выторговав у него скидку. Покупка учебника была спонтанной, но ей нужно было нагрузить мозг и уснуть. Математика давалась ей со скрипом всех извилин, но, пожалуй, она бы ещё книжку по физике нашла, чтобы перепиздеть внутреннего охуевшего критика в игре «камень, ножницы — ты тупой». Решив не тратить драгоценный грифель и пустую тетрадь, она пошла из города в сельскую местность, чтобы найти там озерцо и палкой решать на берегу логарифмы с примеров из середины книжки. Почему? Потому что одиннадцать классов образования, единый гос. экзамен на профильную математику и старания её любимой учительницы в душном классе не должны были пропасть даром. По-крайней мере она, если совсем решит разнообразить свою жизнь, пойдёт в университет сдавать экзамен, чтобы просто утереть нос местным мальчишкам. Диана улыбнулась сама себе от таких мыслей. Ну, раз это желания внутреннего ребёнка, то она не откажет самой себе. Задумавшись, она влёт решила пятьдесят шесть примеров, придумывая что-то из головы, а что-то беря из учебника. Диана задумалась ненадолго, отвлекшись на перелив света на воде, и она, видимо затупив мозгом окончательно, не заметила, что как минимум уже некоторые минуты у неё со спины кто-то стоял. Она резко подскочила, когда один из пацанов открыл рот. И чуть не улетела в воду из-за страха и удивления, а прыгать куда-то надо было. Она наступила на собственные решения, смотря на них огромными глазами. И один из них застонал: — Погоди-погоди, зачем же ты так… я не запомнил… — Боже, Барк, я тебя так сильно сейчас понимаю. И они снова замолчали. — Так ты женщина…? — выдал один из них поражённо, будто у неё во лбу только что крест святого Петра появился. — И что? — Диана закатила глаза, когда отошла от шока. Мальчишки замолчали, решив не продолжать говорить, но теперь с интересом рассматривали её. Будто в зоопарк блять сходила, но экспонат почему-то она. Диана просто ушла от них, решив если что решать в уме.***
Диана встретила этих пацанов где-то во второй половине смены. Встретила, будучи на смене с ужасным настроением и отсутствием желания разговаривать с парнями, которые вылупились на неё, как на второй приход Иисуса в этот грешный мир и смотрели так всю её смену, пока не ушли. И на следующую смену опять они пришли и опять смотрели на неё. И на следующую… Диана думала, что откусит им голову. А когда они наконец-то подозвали её, до этого обсмеивая как циркачку в цирке уродов, она подумала брать деньги за время и тест-драйв её нервов. — Скажите, а вы математику понимаете? — Это вместо извинений? — Диана не удивилась, хотя ожидала что-то прямее. Что-то вроде «женщины не должны» и тп. — Эй, за что нам извиняться? — вспылил один из мальчишек. — Барк, успокойся, — второй мальчишка пытался разрядить обстановку — Невежливо рассматривать кого-то. Барк, да? — они все замолчали, переглянувшись друг с другом, — Итак, что вам нужно? — У нас… есть просьба… — мальчишки вновь переглянулись, но уже нервно, а потом посмотрели на неё с ожиданием. — …какая? — ей из них предложения щипцами вытягивать? Они собирались ответить на этот вопрос, видимо, переступая гордость. Даже переглядывались друг с другом и пихали друг друга локтями. Диана уже собиралась уйти, когда один из них бегло пролепетал: — Объясните нам тему логарифмов, у нас в конце этой недели контрольная работа, а мы… — Мы ни черта не понимаем, — подхватил Барк. Она опешила, растерявшись, а потом выдала с удивлением: — Услуга стоит один пенни за пять минут, у вас деньги есть? Мальчики сконфуженно переглянулись, а потом кивнули ей. — Ладно… а чем писать есть? Грифель нужен и бумага… или мел хотя бы. — А, у нас всё есть! Она опешила ещё больше. Они готовились к этому, но не могли сразу спросить? Она взглянула на них, предполагая, что за все те дни, пока они сидели в баре, они взвешивали все «за» и «против». Возможно, у них просто не осталось выбора. — Подождите немного, я отнесу заказы и вернусь. Когда она села за стол, они показали ей листы с домашней работой-примерами, что будет на контрольной. Это будет морокой ей. Она провела достаточно времени, чтобы объяснить им с самого начала всё про логарифмы, а потом выписать им формулы и прорешать с ними всё заново, чтобы они могли сами решать. И записать им примеры на домашку, чтобы прорешали и завтра принесли. И нехило так заработала с этих троих. Достаточно, чтобы, когда она встала со слегка сумасшедшим видом, и, раздумывая над тем, что это сейчас было, пошла дальше заказы принимать и разносить. Мистер Моран остановил её, хватая за руку и тем самым выдёргивая из потока сознания. Она сразу не услышала его. — М? — Я говорю, это что за обсуждение важных дел было? — он был в лёгком раздражении (наверное из-за того, что она летает в облаках). Но её руку отпустил. — Какое… а, — она вновь взглянула на группу пацанов, решивших решать на месте. Математика, да? Господи, ей пора молиться своей учительнице за хлеб насущный. — Просто математику объясняла. Он посмотрел на неё с удивлением и неверием. — Ты знаешь математику? — Ну… в общих чертах, — она не совсем принижала свои знания. Скорее не была уверена, что способна из себя что-то вытащить после стольких лет отсутствия обучения математике. — Странная ты женщина. — Лучше бы ты так интересовался, какая табуретка их обучает, потому что я не понимаю преподавателей, которые не могут донести информацию до своих учеников. — Ну, мой… хозяин работает профессором математики в университете, — он смерил её взглядом типажа «ты этого не знала?». Откуда ей знать? Её мало интересовали сплетни. — Он один на весь поток студентов? Вряд ли. Да и если это он, то тогда он табуретка. — Не оскорбляй его. — Я не оскорбила. Пока что. По-крайней мере он даёт мне подработку. — Ой, ты падка на деньги? — Да. Она ушла дальше работать.