Жизнь - монета

Рене де Ориме       Это было мрачное здание из тёмного кирпича, а на фоне окружающего его белого снега казалось ещё более мрачным. И мне казалось, что от него исходил довольно специфический запах… Тот самый запах, который от меня отмыли с мылом и щëтками около десяти лет назад… Запах разлагающейся плоти… О, такое не забуду, даже если буду жить несколько веков.       Не знаю, во всех ли таборах так было заведено или же только мне так «повезло», но если умирал кто-то из не-цыган, которые в таборе были на уровне скотины, если не ниже, то его даже не хоронили… Даже нормально не закапывали. Помню, могли ещё живых, но тяжко болеющих, свалить в одну яму в стороне от стойбища и оставить. А когда несчастные в страданиях отдавали Богу душу, то их засыпали известью и сеном, после чего поджигали. Запах был тошнотворный, премерзкий, однако, с течением лет, я научилась даже не кривиться… И только после спадания пламени всë засыпали землёй. Ну, как всë? Всë, что оставалось… Об этом не знал и не знает никто. Даже Клоду я побоялась такое рассказывать… — Мсье де Ориме, мадмуазель де Ориме, — встретил нас у самого входа в здание довольно худощавый мужчина с залысиной и в чëрном фартуке лет шестидесяти — Я — Отис Гьермо. Коронер. — Приветствую, — Мишель достал из внутреннего кармана пальто документ и протянул его этому противному на лицо старику — Полагаю, мы должны идти за вами? — Всë верно, — только и сказал Отис и жестом попросил следовать за ним, в зловонное нутро этого строения — На самом деле, после беседы с жандармами, когда те передали мне ваши слова, мадмуазель, я пересмотрел своё заключение. — Хотите сказать, что он повесился не самостоятельно, мсье? — тревогу я, может быть, и скрыла из голоса, но не из души. — Можно сказать и так. Странно, зачем молодому и здоровому человеку без каких-либо веских причин прыгать в ящик? — чем дальше мы с братом шли за ним, тем холоднее становилось вокруг нас — Это происшествие роняет тень на вас. В частности, на вас, мсье. У вас больше всего мотива. — Но это абсурд! — чуть ли не хором с Мишелем вскрикнула я, но потом уступила речь брату — Я после того происшествия был дома. Сестра и слуги подтвердят. — Да. Он бы просто не успел… Меня не было дома с семи до восьми часов вечера. Я была на прогулке. К тому же, я забрала машину и водителя. Найти мсье Нейсмита, задушить его и оставить под тем мостом. За час невозможно, мсье Гьермо, — тут злой и подозрительный взгляд коронера перешёл с брата на меня, не предвещая ничего хорошего. — А это уже чернит вас, мадмуазель, — после этих слов мы вошли в холодную комнату с несколькими яркими лампами и столами, на которых лежали накрытые белой тканью тела. — Водитель подтвердит, что мы ездили вообще в другую сторону. К тому же, как я, женщина, справлюсь подобным образом с молодым и сильным мужчиной? — справилась бы, но об этом никому знать не нужно — А водитель тоже уже в летах. Мсье Нейсмит бы легко справился с нами обоими. — Что же, — похоже, на этого противного старикашку мои слова возымели совсем мало эффекта, ведь он с совершенно беспристрастным лицом подошёл к одному из столов с телами и приподнял головной конец ткани — Вы подтверждаете, что это мсье Артур Нейсмит?       Сначала посмотрела я, а после меня и брат, что заметно позеленел от нахождения в одной комнате с, примерно, десятком мëртвых тел, одним из которых был его бывший друг. Я же смотрела в это серое с фиолетовым оттенком лицо, на знакомые тëмные кудри… И на всë ещё багровую полосу на шее, хотя мне казалось, что раньше она была ещё ярче. Я без сомнений подтвердила, что этот труп был когда-то Артуром. Не скажу, что мне подурнело. Скорее, мне было противно видеть последствия смерти, то, как она выглядит спустя время. Гадко и жалко, мерзко. Если бы я выбирала, как умереть, то так, чтобы не было этой низости. Ну или от старости. Там есть оправдание не самому лучшему виду. — Да, это он, — выдавил из себя Мишель и отошёл на несколько шагов — Мы подтверждаем его личность. — Хорошо. Но, после нашего разговора, я сам должен буду побеседовать с жандармерией, а потому, если вас не затруднит, не покидайте Париж в ближайшие несколько дней, — вот за эти слова я готова собственноручно придушить этого дышащего на ладан гада. — Мы вас поняли, мсье Гьермо, — вместо желаемых слов сказала я, положив руку на локоть брата — Нам пора.       Пока Жерар отвозил нас домой, я варилась в собственной злости, складывая в голове не самую лучшую мозаику. Действительно, и у меня, и у Мишеля, если смотреть со стороны, есть тот или иной мотив для убийства этого треклятого Нейсмита. Однако, мне ли не знать, что ни я, ни мой брат, даже не прикасались к покойному. Именно в вопросе убийства, хотя в мыслях и всплыли моменты, когда я при слугах угрожала Артуру смертельной расправой. А если мы с Мишелем сейчас уедем, то вызовем ещё больше подозрений у жандармерии, которой коронер наверняка расскажет всю эту беседу, а те, в свою очередь, наведаются к нам и будут проводить опрос слуг. — Будь проклят этот Гьермо! — прорычала я, перешагивая порог дома, пугая слуг — Разбирайте вещи. Мы никуда не едем! — Милая, он просто старый маразматик, — попытался меня успокоить Мишель, когда я, отбросив шляпку в кресло, ходила по гостиной — Мы оба знаем, что не причастны к его смерти. Да, я его спустил с лестницы, ударил несколько раз — не отрицаю — но на этом всë. — Это знаем мы с тобой, — я упала в кресло и устало потëрла глаза — Но этот Отис Гьермо… Дотошный и явно скользкий тип… Интересно, кто и сколько ему заплатил, чтобы он выдвинул эту теорию для жандармерии? — Рене, — удивлённо протянул Мишель, сев напротив меня на диван — С чего такие мысли? — А с того, дорогой, — я снова встала и стала мерить шагами комнату — Нужно обладать моей подозрительностью, чтобы видеть последних тварей этого мира. Алчных, скользких существ, как этот Гьермо. Я не говорю, что являюсь ангелом. Нет. Я им никогда не была, если только Люцифером, но подозревать моего брата в убийстве даже на почве защиты моей чести я никому не позволю. — Родная, я могу понять твоё негодование. Да что уж говорить, понимаю, — когда мой брат говорил так медленно и размеренно, то это значит, что он так пытается меня успокоить — Даже в последней газете была заметка про это происшествие. Помню… И, к сожалению, там фигурировали и наши имена. Слава Богу, только в качестве жертв его оскорблений. Всё из-за записки, которую он оставил. Ты знаешь что-то об этом? — Да, было некое послание, — была вынуждена признаться я, да и большого смысла скрывать не было — Жандармы принесли его мне. Я так понимаю, они сняли с него копию, а её украл кто-то из этих желтушных газетчиков… Могу принести, если хочешь прочитать. — Будь так добра, — похоже, Мишелю было не очень приятно осознавать, что я что-то скрывала от него.       Я не уничтожила письмо от якобы Артура для меня и Мишеля. Думаю, это было правильно, ведь если бы я его сожгла, то у брата были бы ко мне вопросы. К тому же, он мог бы обратиться к жандармерию и, если бы ему там сказали, что оставили письмо мне, а его бы не было… В общем, как хорошо, что я его спрятала в своей ванной комнате в небольшой нише под раковиной. Я вновь пробежала глазами по строчкам с хорошо известным мне почерком, понимая, что Мишель сразу раскусит обман. Но я же не знаю, как выглядел почерк Нейсмита, а потому тут ко мне нет вопросов. Да, в этом случае у меня нет идей, как бы я могла выкрутиться. — Вот, — я протянула брату немного помятый конверт, пятна крови на котором приобрели уже коричневатый оттенок. — Это не он писал, — ожидаемо сказал Мишель, едва пробежав глазами по тексту — У него был просто ужасный почерк, корявый. Нередко писал с ошибками, если делал это не на английском. — Мне это не было известно, — я вновь упала в кресло, но уже была более напряжённой — Хочеться сказать, что Артура действительно убили? Да и, к тому же, и на мой почерк это не похоже. — Вполне возможно, — да, мой дорогой, ты даже не знаешь, насколько это возможно — Надо будет сходить с ним к жандармам… Почему ты не сказала об этом сразу? — Я не знала, как об этом сказать. Ты был так разбит смертью Артура, что я просто не смела его показать, — я картинно опустила глаза, уже судорожно пытаясь придумать, что делать дальше. — Пожалуй, я съезжу прямо сейчас, — Мишель положил письмо во внутренний карман пиджака — Оставайся дома, Рене. На всякий случай. — Я поняла тебя, — было видно, что он несколько обижен на меня за утаивание — Прости меня, пожалуйста. Я не хотела тебя обидеть. — Понимаю, моя родная, — брат поцеловал меня в макушку и ушёл, отдавая распоряжения слугам.       План возник в моей голове практически мгновенно. Примерно так же нужно было действовать, ведь неизвестно, сколько Мишель будет отсутствовать. Да и вызывать подозрения у слуг не хотелось бы. Что же, надеюсь, что у моего дорогого друга из Оперы будут идеи по поводу произошедшего, если он уже что-нибудь не придумал. — Марго, — я увидела девушку около лестницы на второй этаж и постаралась сделать естественное страдальческое лицо — У меня болит голова. Я хочу отдохнуть, так что пусть меня никто не беспокоит. — Да, мадмуазель. Зовите, если вам что-то будет нужно, — она поклонилась мне, а я закрылась в своей комнате на замок.       В следующую минуту я подбежала к напольному зеркалу и повернула крюк для подхватов. Не думала я, что так скоро воспользуюсь этим откровением от мсье Эрика. Я забежала в холодный туннель, после чего часть стены закрылась за мной с тихим щелчком. Пытаясь представить в голове планировку дома, я двигалась по этому узкому тёмному коридору, освещаемому лишь светом из глазков, ведущих в комнаты дома. Несколько раз я едва не упала, спотыкаясь то о свой подол, то о выступающие кирпичи туннеля, а потом и чуть не полетела с узкой лестницы, которую не разглядела в темноте. Может Эрик и говорил, что мои крики снаружи никто не услышит, но звать Призрака я не рисковала, пока, по собственным прикидкам, не покинула дом. Спустя несколько минут, на фоне моего сбившегося дыхания, я услышала звук падающих капель — я оказалась в каком-то подземелье. Хотя, это больше было похоже на грот — просторный, тихий и с огромным озером, куда я чуть не упала по собственной неловкости. Тут, как ни странно, было светлее — слабый поток тёплого света шёл откуда-то издали, куда я и направилась с большой осторожностью вдоль своеобразного берега. Оказалось, этот свет шёл от целой галереи факелов, прикреплённых к стенам. Я постаралась вытащить один, чтобы осветить себе дорогу, но те были закреплены надёжно. — Мсье Карье! — позвала я без особой надежды быть услышанной — Эрик…       Я озиралась по сторонам в этой сияющей галерее, в которой было чуть теплее из-за огня факелов, словно котёнок под дождём на площади, ищущий помощи. Сама не знаю почему, но я чуть не рыдала от отчаяния. Чувствовала, что ноги промокли, а ладони щипало от царапин, полученных при несостоявшихся падениях. Уставшая, я присела у стены, собираясь с силами для возвращения домой, кусала губы и глотала слёзы от обиды на саму себя и ситуацию. — Эрик… — прошептала я, сама не понимая зачем.       Скоро, словно чудо, я услышала шаги. Сначала неспешные и где-то в стороне, потом они перешли на бег и приблизились. Вскоре передо мной оказалось уже знакомое лицо с полумаске. Призрак присел и строго с примесью волнения посмотрел на меня, встряхнув за плечи. — Что ты тут делаешь? — практически выкрикнул Эрик, поднимая на ноги — Рене! — Как я рада тебе, — только и сказала я и, неожиданно для самой себя, обняла его — Я искала тебя. Я не знала, как найти тебя как можно быстрее и незаметнее. — Что случилось? — он несколько раз погладил меня по лицу, желая смахнуть с него выпавшие из причёски пряди.       Собравшись с духом, я рассказала Карье всё, что произошло и у коронера, и разговор с Мишелем о письме. Так же о подозрениях в наш с братом адрес в убийстве и то, что теперь невозможно уехать из Парижа. Поведала и о своих выводах, что и как бы я сделала в данной ситуации, желая услышать и мнение Эрика, смотревшего на меня с беспристрастным лицом, как и большую часть времени нашего общения. — Почему вы молчите? — я вновь перешла на официоз, хотя и понимала, что смысла в нём уже нет — Скажите хоть что-то. — Моя дорогая Рене. В первую очередь, я верну вас в вашу комнату, — мужчина осторожно обнял меня за плечи одной рукой, а второй придерживал за талию — Другое же… Не беспокойтесь о себе и брате. Вам ничего не грозит. — Не трогайте Гьермо. Если его найдут мёртвым, то тень на нас с Мишелем станет ещё больше, — я резко повернулась в руках Призрака и оказалась к его лицу непозволительно близко, как и тогда в Опере — Я просто боюсь, Эрик. Мне так страшно за Мишеля. Не хочу, чтобы он пострадал. — Рене, — он продолжал держать меня близко к себе и шептал так, что жар его дыхания я чувствовала щекой — Я сделаю всё, чтобы вы и ваша семья были в безопасности и вне подозрений. — Но как…       Я не успела договорить вопрос. Мьсе Эрик Карье, тот самый ужасный и пугающий Призрак Оперы, поцеловал меня. Это было что-то невероятное, от чего перехватывало дыхание. От этих рук на моей спине, прижимающих меня к сильному мужскому телу всё крепче, хотелось кричать от наслаждения, и я дала себе слабину, простонав в губы этому пугающе великолепному мсье. Мне кажется, что я уже давно начала чувствовать к Эрику что-то, но эта странная и интригующая ситуация расставила все точки. По крайней мере для меня. Интересно, что сейчас чувствует Карье? Я же просто улетела, ноги подкашивались, но мсье продолжал меня крепко держать, да и я сама цеплялась за тёмный пиджак своего мрачного принца. — Эрик… — прошептала я, отрываясь от мужчины. — Прости. Я не должен был, — эти слова резко и больно ранили меня без пощады, и я даже не сразу поверила своим ушам. — А я не жалею, — довольно грубо ответила я и отступила от него на несколько шагов — Давайте, мсье. Отведите меня в комнату, пожалуйста.       Не говоря ни слова, мсье Карье поднял с пола канделябр с горящими свечами, который я раньше не заметила. Он осторожно взял меня за руку и повёл совсем другой дорогой, отличной от той, которой я пришла сюда. Молча, Эрик вёл меня по коридорам то в одну сторону, то в другую, потом по уже знакомой мне лестнице. Призрак нажал на один из многочисленных кирпичей в стене, после чего стал открываться ход в мою комнату. — Боюсь, что привычный образ жизни уйдёт, — сказала я, обходя Эрика — Не знаю, было ли то моё согласие ошибкой, но знай, Карье, о нашем знакомстве я, пока, ни разу не пожалела. — Пока? — только и сказал он мне, на что я, поджав губы, кивнула — Что же, я вас сам найду, когда добьюсь определённых результатов. — Я лишь хочу вернуть то спокойствие, что было. Очень хочу… — я перешагнула своеобразный порог, после чего стена встала на своё место — …но только спокойствие с тобой…