…
В Стокгольм они въехали уже под утро, Вальтер спал, прижимаясь к груди графа, тот тоже дремал, время от времени приоткрывая глаза, чтобы видеть, где они проезжают сейчас. Поместье сияло стеклами высоких окон, отражая первые рассветные лучи. В распахнутую массивную дверь внесли сонного Шелленберга, а следом около десятка цинковых ящиков с документами. Весь архив политической разведки Германии теперь был в руках Швеции. Толстощекая британская кошка крадучись пробиралась между подушками, принюхиваясь с худому плечу Шелленберга, выпучив круглые оранжевые глаза, она деликатно потрогала круглой лапкой нового человека в ее владениях. Видимо человек ей понравился, потому что она зевнула и повалилась боком на его голову. Вальтера разбудило кошачье мурчание, которое отдавало вибрацией во внутрь, он повернул голову и закопался носом в мягкую дымчатую шкурку: - Ооох! Киса! Ты звучишь как трактор. Он обнял кошку и потерся щекой о ее любопытную мордочку, чопорная породистая британка немного опешила от такой дерзости со стороны простолюдина, однако, немного подумав, осталась в согретой им постели. Позволив гостю как следует выспаться, Фольке пошел будить его к обеду, увидев, как спящий мальчик обнимает кошку, он расчувствовался: «Что за прелестное дитя? Севилья, конечно, почувствовала его добрую душу». Он присел на край кровати и наклонился к блестящим каштановым волосам, чуть помешкав, уткнулся в них носом. - Хмммм – Вальтер мило простонал, почувствовав горячее дыхание на своем затылке. - Уже полдень, мой дорогой – граф говорил, продолжая зарываться лицом в мягкие волосы: Пора обедать. - Да, я сейчас – голосок его еще не проснулся и слова были чуть с придыханием. Севилья, увидев хозяина, снова завела внутри себя тяжелую технику, и Вальтер тихонько захихикал. Обед накрыли на великолепной террасе, с нее открывался вид на пролив, с воды дул ласкающий бриз. И тюльпаны! Вальтер залюбовался замысловатой клумбой, на которой цветами был показан герб семьи Бернадот. Все было изумительно, кроме … - Рыба?! – Шелленберг наморщил носик. - Это не речная рыба, это треска, она очень полезная – граф назидательно говорил, заправляя салфетку в ворот рубашки. - Мне все равно, я не люблю ее и все тут! Бернадот с невозмутимым видом начал трапезу, показывая, что капризничать неуместно. Он выучил как это работает у хитреца, сначала его заставляют, потом кричат, потом устают и сдаются, граф выбрал тактику игнорирования жалоб. Прошло несколько минут и Вальтер, не получив на свой недовольный скулеж никакой реакции, взялся за вилку. - Видите, никто не помышлял вас отравить – улыбнулся Фольке, наблюдая как Вальтер распробовал рыбу и с аппетитом ел. Тот смутился: - Я и не думал … - он промокнул уголок рта салфеткой: Мы сегодня поедем в посольство? - Для чего? - Меня ведь отправили сюда для переговоров. - Нет. - Нет? – Вальтер подозрительно нахмурился: Как это? Граф выдернул салфетку из-за ворота и сильно прижал ее рукой на столе: - Я буду с вами откровенен, друг мой, тому режиму ваши услуги больше не понадобятся, никто более не желает с ними говорить. - А тогда – Шелленберг не мог подобрать слова от волнения: Для чего я здесь? - Вы здесь в безопасности – граф отпил вина, не отрывая от него глаз: Вы здесь со мной. Вальтер быстро моргал и слегка прикусывал верхнюю губу, видя его душевные метания, граф подошел к нему и взял за плечи: - Весь этот кошмар закончился для вас, успокойтесь. «Меня опять провели, снова все решили за меня, я все та же кукла, без мозгов и характера» - Шелленберг подергивал губами, глядя на свои руки, которые он держал у колен и нещадно сжимал пальцы. Ярость овладела им, он стряхнул с себя руки графа, резко встал, обернулся и со злостью выдавил: - С вашего позволения. После чего покинул террасу. Граф вернулся на место и закрыл глаза ладонью: «Ему нужно время, скоро он успокоиться и примириться с судьбой. Так для него будет лучше». Тело сотрясали рыдания, ничком лежа в подушках, Вальтер сетовал на свою судьбу перед внимательно глядящей на него Севильей: - Опять! Это все время происходит со мной! Почему?! - Мрррум! - Я теперь никто! Мой дом разбит! Семья неизвестно где! - Мяяяурм! - Что мне остается? Что делать? – он обернулся, и кошка облизнулась: Ты права. Так лучше. Он еще всхлипывал, когда дверь еле слышно открылась. Вошел Бернадот. Несколько минут в спальне было тихо, слышно было лишь рваное дыхание Шелленберга, который никак не мог успокоиться. Граф лег рядом и тронул его между лопаток: - Я обидел вас, мне жаль, но я желаю вам добра. Искренне и всем сердцем я хочу, что бы вы были счастливы со мной. Вальтер смотрел прямо перед собой: - И кто же я теперь? - Вы мой ангел, Вальтер, я люблю вас больше жизни, а если вы утратили ко мне доверие, я готов пойти на что угодно, чтобы доказать вам это! - Обнимите меня. Граф судорожно ахнул и обхватил его хрупкое тело руками, сильно прижал к себе и горячо зашептал: - Я нуждаюсь в вас! Без вас я не смогу жить, я погибну.…
На этот раз не вышло, не получилось примириться. Душа Вальтера стала похожа на выжженный лес, ему не хватило сил, чтобы справиться с пожаром. Агония Германии вымотала его, а то, что сделал граф, он никак не мог понять. Сколько бы Бернадот не старался, лаская его, целуя и принося драгоценные украшения, он не получал почти никакой реакции, кроме, может быть, вымученной улыбки. Вальтер часто уходил в сад и там сидел один, он не плакал, часами потухшим взглядом смотрел на цветы. Он все время выглядел уставшим и просил оставить его в покое. Фольке не выдержал и обратился к своему знакомому врачу психиатру, тот был гомосексуалистом и отлично мог бы понять его. - Он не реагирует, вообще, что бы я не делал – с беспокойством в голосе рассказывал граф. - А эрекция? Есть? – доктор внимательно глядел на него поблескивая моноклем. - Трудно сказать, тело реагирует, но я вижу, как он начинает кривиться и отворачивается. - То, что вы делаете, ему не нравиться? - В том то и дело, что я не знаю, что делать. Я спрашиваю приятно ли ему, и он кивает, а потом отталкивает меня. - Вы спрашивали, чего он хочет? - Он ничего не хочет. Его нужно заставлять есть, просить подняться из постели, ничто его не радует. - Кажется, ваш милый мальчик в депрессии. Пришлите его ко мне, я постараюсь немного научить его слушать свои желания и следовать им. Вечером водитель графа доставил Шелленберга в дом доктора, где располагался его кабинет. Комната была просторной, стены оклеены дорогими шелковыми обоями и украшены деревянной резьбой, у окна стоял тяжелый стол, вдоль стен высились массивные шкафы, забитые книгами и разными занимательными безделушками. В центре кабинета стояли два высоких кресла и кушетка. Подле кушетки высилась затейливая лампа в виде двух цапель, которые обвивая шеями друг друга держали клювами зеленый абажур. - Вы можете устроиться, где и как вам удобно. Прошу вас! Вальтер присел в кресло подломив под себя ногу и печально посмотрел на усевшегося в соседнее кресло доктора. - Вас зовут Вальтер, верно? Он кивнул. - Я доктор Грэг. Доктор протянул руку, Вальтер мягко ее пожал. - Итак, Вальтер, даже сейчас заметно, что вы грустны. Как считаете, почему? Тот пожал плечами: - Не вижу ничего странного в своем поведении, моя страна погибает, конечно, я не буду прыгать от радости. - Еще неделю назад вы верили в победу? Вальтер внимательно посмотрел на него: - Нет. - Думаю, что в таком случае вы согласитесь со мной, что крах Германии – не причина вашего подавленного настроения. - Наверное. - Возможно, дело в графе? Вы не хотите быть рядом с ним? Вам неприятны его прикосновения? - Вовсе нет! Я хочу побыть один какое-то время и только. - Вы хотите быть с графом, но один? – доктор улыбнулся, видя его замешательство: Вы хотите, что бы граф был рядом? - Да, мне приятно быть в его обществе. - А в его объятиях? Вальтер опустил взгляд и задумался. Объятия графа утешали его и ему было в них тепло, но тот хотел большего, и тогда он просто покорялся воле мужчины, а потом на него накатывало отвращение. Доктор терпеливо ждал ответа. Вальтер чуть приоткрыл рот, собираясь, что-то сказать, но прежде, чем решиться, несколько раз отвел взгляд в нерешительности: - Я не знаю, что граф от меня хочет. Он все спрашивает приятно мне или нет, а я не знаю, что отвечать! - Вы не знаете приятно ли вам? - Не знаю. - До графа у вас были отношения подобного толка? - Я считаю, что отношения, это когда люди имеют друг к другу взаимные чувства. - С вами поступали жестоко? – доктор с сочувствием смотрел на него: Никто раньше у вас не спрашивал о том, что вы испытываете? Вальтер поджал губки. Некоторое время молчал, потом посмотрел на доктора в упор: - Зачем теперь об этом говорить? Тех людей давно нет, они не могут на меня никак влиять. - Вы ошибаетесь, мой друг, все эти призраки прошлого теперь стали вашими надзирателями, они вечно будут стоять у вашего ложа, держать ваши запястья и шептать вам на ухо то, что вы должны быть послушным и покорным – доктор сменил тон голоса и закинул ногу на ногу: Давайте сделаем вот что! Скажите мне, когда у вас был секс в последний раз? Шелленберг покраснел и вжался спиной в кресло: - Зачем это? «Тут все хуже, чем могло показаться сначала» - доктор снова улыбнулся: Вы не должны думать обо мне, я не стану вас осуждать или ругать, мы тут занимаемся вашим самочувствием, мое не имеет никакого значения. Соберитесь, подумайте, погрузитесь в тот момент, вы испытывали тогда удовольствие? Вальтер вытянул из-под себя ногу и сжал колени. В последний раз он схватил графа за волосы, удовольствие его просто захлестнуло, но он не мог об этом говорить, ему было стыдно. Доктор, чуть наклонившись, заглянул ему в лицо: - Вам было хорошо, верно? – тот кивнул: Что тогда случилось? Как это было? - Я не могу! Прошу вас! Как вы можете такое спрашивать?! - Это было с мужчиной? - Да. - Что он делал? - Лежал. Лежал на диване. - А вы? - Пожалуйста! – Вальтер закрыл лицо руками: Я не хочу отвечать! - Вы были рядом? - Не надо! - Вы были сверху? Вальтер замер и еле заметно кивнул, он выглядел так жалко и испуганно, но доктор продолжал: - Вы сами контролировали происходящее? Вы сами решали, где вам более приятно и так подсказывали любовнику верное направление? - Да. - Вы бы хотели это повторить? Вальтер задумался: - Я же не могу заставить человека или приказать. - Мы сейчас тут только ради ваших желаний. Вы хотите снова это испытать? - Думаю, что да. Доктор довольно кивал. Мальчик оказался мягким и податливым, его нужно было осторожно подводить к правильным выводам. Он поднял указательный палец жестом попросив Вальтера подождать и вышел в соседнюю комнату, оттуда он вернулся с коробочкой: - Я вам кое-что подарю, дорогой – он открыл коробочку и протянул Вальтеру. В коробочке была странная вещь – в белоснежный бархат была погружена красивая стеклянная пирамидка, не длиннее пятнадцати сантиметров, сегменты пирамиды были круглыми разного размера, самый крупный не более трех сантиметров в диаметре, к вершине пирамидка становилась не более полсантиметра. Стекло было очень красивым, видимо, при обжиге был добавлен кобальт, поэтому оно было благородного синего оттенка. - Это – доктор извлек штуковину из коробки и показал Вальтеру: Вы возьмете с собой в ванну и сделаете с ней, что вам вздумается. - Что с ней можно сделать? – в руке почувствовалась приятная тяжесть холодного стекла. Вальтеру нравилась эта вещь, он с удовольствием ее разглядывал. Доктор в ответ махнул ладонью: - Что угодно! Можете просто перекатывать ее в ручках, прижимать к щечкам, к шейке, зажмите между бедер. Попробуйте. Все ясно. Вальтер вздохнул и с разоблачающей улыбкой вернул штучку в коробку: - Я знаю, что это. Я не стану в себя это совать. Вот уж нет! - Вы должны научиться понимать свое тело. - Ничего я не должен – Шелленберг злился: Каждый господин уверен, что знает все лучше меня. Суй в себя стекло, еш рыбу, езжай туда! Оставьте все меня в покое! «Таак» - доктор почувствовал удачу: «Он стал открываться. Давай, малыш!» Вальтер горячился: - Меня все это достало! Я не кукла для чужих забав, а живой человек! Как будто все что я говорю, впустую. Я не стану ничего в себя пихать, ясно вам?! Доктор учтиво склонил голову: - Конечно! Только вы принимаете решения. Он тут же убрал пирамидку назад в коробочку и отложил в сторону. Вальтер осторожно повернулся и оперся на бедро: - Это все? Я могу уйти? - Когда пожелаете. Если у вас ко мне нет вопросов и все ваши проблемы разрешились, то я не смею вас задерживать. Вальтер чуть прищурился и немного подался вперед, но что-то удержало его на месте. Он прижал подбородок к груди и виновато произнес: - Я не хочу отталкивать графа, я вижу, что причиняю ему этим боль – он всхлипнул: Но он так со мной поступает. Ему, как будто, все равно что я хочу. Я не люблю рыбу, а он заставил меня ее есть. Доктор поднял брови: - И как она? - Да, в общем то, вполне ничего. Вкусная рыба. - Проблема не в рыбе, это ведь мелочи, вы согласны? Проблема намного глубже, за годы тирании вы разучились говорить о своих желаниях, если вы чему-то противитесь, вы не делаете это как взрослый человек, а становитесь капризным ребенком. И усугубляете свое положение. Граф, я уверен, так же не знает, что с вами делать, и, если вы ведете себя как ребенок, так с вами и обращаются. Вы должны сами выбрать становиться ли вам взрослым, или же, оставаться в своем мире, где за вас решают что-то сильные мужчины, а вы лишь исполняете приказы и иногда капризничаете. Вальтер молчал. Все сказанное было правдой. Он выработал безопасное поведение, если что-то не нравиться, то идти на конфликт с такими как Гейдрих, Кальтенбруннер, Вольф, он не мог. Физически не мог, с ним бы расправились тут же. Но если сыграть на их слабостях, притвориться кем то беззащитным, надуть губки и сделать наивное лицо, то они сдавались и делали как ему нужно. Доктор внимательно смотрел на своего пациента и решил помочь: - Вы должны сказать открыто чего вы хотите. Расскажите графу о себе, о своем теле, о своих вкусах. У него нет хрустального шара, чтобы видеть в нем ваши желания. Помогите ему, ведь он любит вас и хочет вам только добра. После сеанса у доктора Шелленберг чувствовал воодушевление и немного волновался перед встречей с графом. Он твердо был намерен последовать полученным советам. Его самого угнетало меланхоличное состояние, но он никак не мог вырваться из него, как будто что-то держало его на месте и тянуло вниз. Теперь он освободился от этого ощущения. Депрессия была шорами на глазах, поддавшись ей он не видел красоты Стокгольма и его очаровательных разноцветных домиков. Много раз его возили по этим улицам за последние дни и ни разу он даже не взглянул на цветущий город и величественные замки. Теперь ему бы хотелось погулять по мощеным камнем улицам и заглянуть в ту симпатичную булочную, что только что пронеслась мимо в окне автомобиля. Фольке был счастлив услышать от доктора, что в психике Вальтера тот не увидел никаких патологий. Но доктор не был очень доволен, уверив графа о том, что все в порядке в его области компетенции, он стал серьезным и заговорил строго: - Вы знаете, я беспокоюсь о его здоровье, вам нужно срочно показать его гастроэнтерологу. Срочно! Я вижу на его личике признаки гепатоза, у него явные нарушения липидного обмена. Он принимает какие-то лекарства? - Иногда – граф сильно смутился: У него есть какие то пузырьки, но он не всегда их принимает. - Ваша светлость! При таких изменениях кожи он должен пить таблетки горстями. У него должна быть назначена система. У Фольке онемели пальцы, он почувствовал, как щеки его заливает густой румянец: «Мальчик серьезно болен, а я тащу его на сеанс психологии. Грэг, наверное, решил, что я идиот», он еле ворочал языком: - Я очень благодарен вам, доктор, непременно я отвезу Вальтера к врачу. - И еще кое-что важное! Прислушайтесь к нему, проявите терпение и уважение к его мнению. Он не ребенок, воспримите его как взрослого человека, пожалуйста. И не заставляйте его есть рыбу, он не любит ее, уж не знаю почему. Граф был готов сквозь землю провалиться. Скомкано попрощавшись с доктором, он повесил трубку и обхватил руками затылок: «Я дожил до седин, а все такой же дурак. Как можно быть таким самонадеянным? Заставил его есть то, что он хочет, как пятилетнего сорванца. Обманул с отправкой в Швецию» - обхватив себя и слегка покачиваясь, он прошел к окну и увидел, как по длинной аллее едет его лимузин: «Мне обязательно нужно поговорить с Вальтером, объяснить ему все». Севилья спрыгнула с колен графа и побежала навстречу Вальтеру с нетерпеливым мяуканьем. - Она скучала по вам – Фольке подошел к нему и приобняв, поцеловал в щечку: Я тоже скучал. - Я ни разу в жизни не был у такого врача, но знаете, оказывается, не только тело нужно лечить. Фольке подумал про себя: «Ваше тело тоже нужно лечить», но он не хотел расстраивать мальчика подобными разговорами сейчас. Они присели на диван, оба чувствовали неловкость. Кошка решила их не смущать и, вырвавшись из рук Вальтера, отправилась за дверь распушив хвост. Граф решил начать первым: - Я был не прав, когда не сказал вам правды о вашей поездке в Швецию, но я боялся, что вы откажетесь, что ваша наивная привязанность к Гиммлеру заставит вас остаться с ним. Это было эгоистично с моей стороны решать за вас. - Вы ведь хотели как лучше – Вальтер подсел к нему поближе: К тому же, вы правы, я бы определенно не захотел оставить рейхсфюрера – он взволнованно посмотрел на графа: Я с ним даже не простился! - Мы завтра же позвоним в Любек и справимся о том, может ли еще рейхсфюрер вас принять – Фольке с нежностью гладил его по спине прижимаясь щекой к виску. Видеть этот волнующий блеск серых глаз с манящей синей обводкой для Бернадота было дороже сияния сапфиров. Милый, тепленький Вальтер в ареоле дорогих духов, такой, каким он его встретил. Убывающая луна светила серебряным боком в открытое окно, из которого несло ночной прохладой, шелестом листвы и плесом воды с пролива. Граф наслаждался, ощущая ладонями сквозь тончайший шелк пижамы, гибкое тело, сегодня ему не хотелось ничего плотского, только чувственных объятий и робких, мягких поцелуев.