Задуши меня своими руками

      Долгие оставшиеся шестьдесят часов казались ему сущим адом. Более того, до конца испытания остался едва ли час, а его друзья так и не пришли к нему. Не вернулись. Оставили его наедине с Хисокой и полчищами конченных маньяков, желающих добиться победы любыми способами. Даже посмертными.       «Но ведь ты такой же, мой сладкий».       Нет. Вовсе нет. Он будет убивать только для того, чтобы защитить себя. Он никогда не поднимет руку на кого-то без причины.       «Лжец».       Да. Он лжец. Он неконтролируемый псих, у которого шизофрения в лице шута. У него могут быть галлюцинации, могут быть кошмары, могут быть приступы истерии. Но Гон остается Гоном до самого конца. Веселый, вечно позитивный и слегка наивный мальчишка, который таит в себе глубокую печаль, ярость и безграничный реализм, который убивает его своей жестокостью. Для всех он один человек. Но для себя — совсем другой.       «Лицемер».       Зато он честен самим с собой. Возможно.       Гон вяло поднялся с пола, оперевшись о стену, и неспешным шагом прошелся к другому углу, разминая затекшие кости. Он хрустнул костями пальцев, вправил на место позвонки и выпрямил спину. Его взгляд плавно перетек в сторону раздражающего его Хисоки, но страх, не позволявший приблизиться к нему ближе, чем на десять метров, отпугнул его и заставил ускользнуть обратно к своему приевшемуся углу. Он, к слову, едва ли не порос мхом, ведь Гон за все время почти не шевелился, предпочитая изображать декоративную ветвь. А раз до конца экзамена осталось буквально пару минут, то необходимость притворяться мертвым была уже ни к чему.       Горячие ладони трут лицо.       Осталось не так много. Они прошли три этапа, (ну или уже только он, раз ни Курапика, ни Леорио, ни Киллуа не добрались до сюда), осталось еще примерно два или три. А может и вовсе один. Хотелось лечь в теплую постель, вздохнуть полной грудью и полноценно отдохнуть. Гон с Гиттаракуром добрались до выхода только на голом упорстве и рвении. Они не теряли часы, их не заставляли сидеть в комнатах, как это было с другими участниками. Гон и Гиттаракур были слишком упрямы в своих целях. Они были упрямы, оттого и дошли в тройке лидеров. А еще, наверное, потому что триста первый увидел что-то особенное во Фриксе и позволил ему по большей части отдохнуть от драк и битв. Видимо, восхитился от его гениального хода во время прохождения той самой газовой камеры.       Но отсутствие друзей его максимально напрягало. Как и напряженная тишина, в которой сидели люди, отсчитывающие конец третьего испытания. Но Фрикс, погрузившись в свои мысли, не услышал самого главного. Тонкого скрежета раскрываемой двери.       — …он! Гон! Гон! — юноша распахнул широко глаза, резко оборачиваясь и встречаясь глазами с чужими. Небесными, голубыми, такими чистыми и по-особенному прекрасными. Киллуа широко улыбался, махал ему ладонью и был чертовски грязным и измазанным в крови. Сердце пропустило удар. Он выжил. Выжил, прошел. Прошел не один, а вместе с остальными. Курапика, Леорио… Его друзья все здесь! Правда, присутствие вместе с ними Понзу и Томпы его слегка смутило, но никак не обеспокоило. Главное, что прошли. — Ты чего такой поникший? Все в порядке? — беспокойство в глазах Киллуа заставило его учащенно задышать. Фрикс широко улыбнулся и крепко, без стыда и стеснения, обнял своего друга. Он не знал, почему так сильно в нем вызывает столько эмоций этот белоснежный комочек энтузиазма. Но Киллуа был ему воистину приятен.       — Все отлично. Я пришел третьим! Я проходил этап вместе с триста первым, и это было жу-у-утко круто! — на самом деле это было вовсе не круто. Это было (да, бесспорно) жутко, страшно и по-настоящему безумно. Гон не хотел бы повторять подобный опыт. Ему подобных приключений хватило с лихвой. Но что-то подсказывало ему, что это только начало всего его путешествия. Долгого, насыщенного и далеко не позитивного.       — А-а-а-а, я больше никогда, никогда-никогда, не соглашусь на подобного рода экзамены! — Леорио с кряхтением подошел ближе, натягивая потрепанный пиджак и потирая поросшую щетиной щеку. Гон насмешливо изогнул губы в улыбке. — Что? Что я сказал не так?       — Ничего, Леорио. Я просто очень рад вас всех видеть.

***

      — И что теперь? Пришли мы последними, прошли башню. Теперь-то нас отпустят? Может, лицензию выдадут там? — тоскливо вздохнул Леорио, потирая плечо и глазами пытаясь зацепиться за что-нибудь интересное и яркое. Но, как назло, самым ярким пятном здесь являлся Хисока. Гон потер с усилием лоб.       Экзаменатор, к всеобщему разочарованию, обрадовал их тем, что следом будет четвертый этап, цель которого заключается в краже значков друг друга. То, что значок может быть добыт путем убийства, было оговорено самым первым, а затем уже и по мелочевке. Конечно, все сразу попрятали свои номера, но сорок четвертый и триста первый он запомнил в особенности хорошо. Как и номера своих друзей. Девяносто девятый, четыреста четвертый и четыреста третий. Отскакивало как от зубов.       Затем им вкратце объяснили, как будут выдаваться цель поимки. Все банально и просто — лотерея. Но в такой лотерее Гон наверняка вытащит свой счастливый билет. Глаза упорно не желали смотреть на Хисоку до последнего. Он нарочно делал вид, что Мороу не существует, что он лишь жалкая галлюцинация, не стоящая совершенно ничего. Может, хоть так его пронесет от неминуемой гибели.       — А теперь прошу пройти и взять номер своей будущей цели. Надеюсь, все запомнили правила? Нужно набрать шесть очков! Свой значок приносит три очка, значок цели — еще три. Если нет значка цели, то нужно набрать три других. Надеюсь, что Вы не позволите отнять свой! Всем удачи, — в конце голос экзаменатора слегка стих, переходя на зловещую ноту, и мужчина пакостно улыбнулся. Неприятные мурашки пробежались вдоль тела.       Интуиция медленно, но верно начинала бить тревогу. И чем ближе была его очередь, тем напряженнее становилось ему находиться здесь. Юноша быстро облизнул губы. Он пошел вслед за Леорио, помолился всем известным Богам и медленно опустил руку в коробку, выбирая пластиковую карту с номером будущей жертвы. Рука подрагивала, а глаза, прожигающие экзаменатора неописуемой яростью, угрожали. Они угрожали, кричали: «Только посмей подсунуть мне гадость!»       И экзаменатор смотрел точно также, с угрозой, но без ярости. И улыбка его была мерзкой, лживой и неживой. Точно манекен в магазине одежды, не способный даже пошевелиться.       Пальцы вытащили карточку и прижали к груди слишком резко, словно ошпаренные. Гон не хотел видеть номер. Но он знал, что все равно на него настигнет страшная участь и ему придётся заглянуть на пластик. И наверняка ему придётся ещё и ужаснуться от номера, который будет большими цифрами кричать о том, что тебе, малыш, конец.       Но пока Гон лишь молча отошел в сторону, взглянув потерянно на Киллуа, и неуютно поежился. Фрикс ловил на своей спине (или, не дай Бог, заднице) чужой прожигающий, острый и хищный взгляд. И кто на него смотрел, было ясно, как в безоблачный, солнечный день. Хисока.       Неужели у него правда не было других дел, кроме как впиваться своими золотыми хищными глазами ему в лопатки? Или то что ниже них, это пока что не так уж и важно. Важным оно станет, когда Мороу перейдёт на более активные действия. А то, что он перейдёт, Гон почему-то нисколько не сомневался. Но, если говорить между делом, он очень хотел усомниться, чтобы вздохнуть хоть капельку, но с облегчением. Людей, забравших номерки, становилось все больше и больше, пока последний из них не вытянул билет.       — А теперь, господа, прошу вас всех пройти на борт нашего корабля, что доставит вас до следующего этапа. И помните, что мы все за вами тщательно следим.       Гон фыркнул и поплелся с разочарованием на лице на борт, подтаскиваемый усердием Киллуа. Юноша задавал ему много вопросов — больше, чем хотелось бы. Его беспокойство понять можно, но они не договаривались открывать друг другу секрет за секрет. И негласного соглашения не было тоже, позвольте ему уточнить, поэтому шаткое доверие и без того начало шататься. Но и они знакомы всего ничего. Стоило бы Киллуа немного потерпеть, прежде чем пытаться затронуть тонкие струны души Гона. Их уровень отношений не достиг нужного. Корабль тронулся в путь.       Киллуа вновь прицепился к нему с расспросами.       — Гон, ты весь дерганный с тех пор, как пришёл самым первым из нас. С кем ты был в паре? Что с тобой? — Гон терпеливо вздохнул на его вопросы и потер переносицу.       Взгляд карамельных глаз потемнел до кофейных.       — Просто я понял, что никому нельзя доверять полноценно, — тихо заметил Фрикс, потерев плечо в неловком жесте. Его фраза не была двусмысленной и не имела никакого окончание вроде «кроме тебя». Он обобщал. И Киллуа, все ещё не назвавший свою фамилию, сначала помрачнел, а после слегка обречённо расслабился и кивнул.       — Мне стоило догадаться об этом раньше. Ты был в команде с Гиттаракуром, так? Все-таки, Хикоса, ты и Гиттаракур были самыми первыми. Я не мог не сопоставить два и два, хотя очень боялся, что вы были… втроём. Это куда страшнее, чем быть один на один.       — Забудь. Он помог мне, пусть и сделал это очень косячно и хреново. Лучше скажи мне, что у тебя за номерок? Не я ли случаем?       Киллуа внезапно замолчал. Подобное молчание показалось Гону чем-то странным и он заподозрил не очень хорошее.       — Киллуа?       — Извини, Гон, но… это твой номерок, — сглотнул юноша, старательно отводя взгляд в сторону. Фрикс вздрогнул, но не расстроился. На губах вылезла усмешка.       — Не забывай голову. Всё будет в норме. Зато мы сможем нормально посоревноваться.       Киллуа почему-то не соглашался с ним.       — Нет. Я не буду сражаться за номерок с тобой.       Гон лишь передернул плечами. Не хочет — не надо, ему не очень хотелось уговаривать побить себя. А то, что его побьёт Киллуа, было фактом. Фрикс с сожалением отметил, что его собственных сил не хватит, чтобы оставить крепкий удар на лице своего друга, а значит, что защититься он не сможет. Не то, что защитить свою плашку. Забавно, но на деле же очень плохо и грустно. Все-таки обычных тренировок ему не хватит, чтобы задеть Киллуа, который наверняка обучался этому с самого детства.       — Так… что у тебя?       Юноша словно бы очнулся ото сна. Он качнул головой, проморгался и протянул, не глядя, плашку своему собеседнику, без слов предложив взглянуть на неё. Сам он заглядывать не пожелал, но и Киллуа его понял.       И, черт подери, эмоции на лице Киллуа были что-то с чем-то! Но тем не менее, хороших новостей они не несли. Шок, неверие и какое-то странное, невообразимое безумие. Он наверняка не до конца понимал и осознавал цифры на пластике. Или же не хотел?       Молчание стало затягиваться, а сменившиеся с удивления на мрачность эмоции поставили уже Гона в тупик. Рыболов выжидательно приподнял брови, похлопав товарища по колену. Юный убийца («звучит не очень», — отметил в голове у себя Фрикс, услышав безумный смех шута) неуверенно пожевал губу и протянул плашку обратно. Говорить что-либо он отказался, кроме короткого «сочувствую».       —… — на пластике гордо светилось ненавистное число. Сорок четыре. Его удачу можно сравнить с удачей утопленника. Гон вздохнул с досадой и устало потер переносицу. Было бы удобнее, если бы они поменялись плашками друг с другом, но судьба распорядилась иначе. Ну или там где-то был секретный двоичный код, не позволивший друзьям обменяться своими билетами в будущее по-хитрожопинскому методу. Черт с ними — надо было думать, что делать с клоуном, который так настырно прожигал его не очень-то крепенькую спину своим хищным взглядом.       Джокер в голове разразился очередным приступом смеха. Лицо неудовлетворенно скривилось.       «Остров поможет нам сблизиться. Сама судьба этого хочет. Позволь этому случиться».       Это случится только тогда, когда Гон найдёт наконец себе отличную верёвку и мыло.       «Шутки про смерть тебе сейчас определённо не выгодны».       В чем-то он был прав. Сорок четыре — это число смерти. Если хорошенько покопаться в памяти прошлой жизни, в одной из стран число четыре было негативным, совершенно отрицательным и злым. А здесь оно ещё и в двойном объёме. Что ж, Гон Фрикс. Да ты чёртов везунчик. Единственный такой в мире.       «Ну не скажи. Твоя ангельская удача явно передаётся по наследству».       Ступор, пришедший так не вовремя, буквально убил Гона.       Передаётся по наследству.       Ха-ха.       Что-то здесь, в этих словах, определённо было не так. Шут об этом не скажет. Но Гон все равно узнает.       — Поздравляю с прибытием на следующий этап! Участники, прошедшие предыдущий этап первыми, выходят на берег первыми. Затем, после краткого перерыва в десять-пятнадцать минут, отправляются следующие! Желаем вам удачи!       Да пошли вы к дьяволу с этой удачей.       В гробу он её видел.       В своём.