Я ждала тебя вечность

Небольшой личный кабинет сейчас казался особенно тесным и душным. Создавалось ощущение, будто серые стены под гнётом пустоты и тяжести постепенно съезжались. Они давили на меня, как распухший мозг на стенки черепной коробки. Поверить не могу.       Я мертва.       Я видела собственное отражение в зеркале и чувствовала все прикосновения, но тело, больше напоминающее простую оболочку потухшей личности, ощущалось совершенно по-другому. Абсолютно незнакомо.       — Кэт, пожалуйста, скажи, что это всего лишь недоразумение, — умоляющий голос Леона всплыл в памяти. Его голубые глаза смотрели на меня с надеждой. Кеннеди не верил в то, что перед ним стоит именно та, за кого она себя выдаёт, хотя отчаянно жаждал услышать подтверждение. — Может ты подавала документы о трудоустройстве в Аризону? Или тебе там лечили зуб?       Ответов не находилось. Я никогда не была в Аризоне. Тринадцать месяцев назад я находилась здесь, в Стрейнджервиле, хотя, так ли это на самом деле? Пришла пора раскрыть ещё одну тайну. В день официального окончания ординатуры, папа подарил мне наручные часы. Я носила их на запястье до тех пор, пока не начала замечать крайне странное расхождение с местным временем. Сначала они опаздывали на три минуты, потом на пять, затем на семь. Некогда полезная вещь превратилась в верное доказательство моего помешательства. Сейчас они опаздывают больше чем на три часа. Куда пропало это время?       Бутылка воды, которую каждый день мне ставили на компьютерный стол, сжималась в ладони. Я держала её в руке, но совершенно не верила в это. Я больше не верила в то, что жива.       Переехав в Стрейнджервиль, я лишилась прошлого. Слова Леона о том, что родители подтвердили мою смерть, разбили сердце, окончательно лишая надежды на спасение. Я знала, что постоянный стресс, в котором я находилась с момента начала работы на военной базе, просто не мог не сказаться на психике, но сейчас… Местные жители называли меня Кэтрин, ведь я сама им так представилась. Что если я — вовсе не хирург, носящий фамилию Морроу? Что если я, на самом деле, кто-то другой?       Взгляд зацепился за упаковку от выпитой таблетки экстренной контрацепции. Я знала, чем опасен незащищённый секс, но, какими бы не были последствия, о произошедшем не жалею. Впервые за долгое время, ночь в Стрейнджервиле сопровождалась удовольствием, а не страхом того, что кто-то может стоять возле окна.       Я вовсе не питала ложных надежд и ожиданий касаемо продолжения романа. Прекрасно осознавая, что не увижу утром Кеннеди на кухне возле плиты, я сохраняла прежнее дружелюбие, не переходящее грани флирта. Вот только случившееся, кажется, немного изменило отношение военного ко мне.       — Я не хочу причинять тебе боль, поэтому не стану силой выбивать правду, — серьёзным тоном произнёс Леон. — Я просто уйду, и если мы когда-нибудь ещё встретимся, постарайся предоставить ответы на все мои вопросы, или разговор будет совершенно иным.       Отчаяние — самый опасный враг из всевозможных. Поддавшись удручению, я напрочь утратила бдительность. Это стало моей главной ошибкой. Ведь будь я немного собраннее, непременно бы заметила прокол от иглы на крышке бутылки.       Неважно, умер ли ты на самом деле или просто считаешь себя таковым. Жизнь продолжается даже после смерти тысячи людей, а работа, призванная отвлекать меня от тревожных мыслей, сейчас выполнялась механически. Действуя будто на автопилоте, я чувствовала себя второстепенным персонажем игры, все действия которого заскриптованы. Я не могла совершить ошибку просто потому, что её не было в программе. Какую бы работу на меня не возложили, она не вызывала абсолютно никаких вопросов, по крайней мере, так было до следующего пациента.       — Здравствуйте, — я даже не взглянула на мужчину, сидящего на кушетке. — Меня зовут Кэтрин Морроу. Мне поручено вас осмотреть.       Взяв очередную жёлтую папку со стола, я пробежалась глазами по строчкам.       — Крис Редфилд? — метр восемьдесят пять. Девяносто восемь. Нулевой резус фактор.       — Так точно, — мужской голос был поистине суров.       Оторвав взгляд от данных, я впервые посмотрела на военного. Короткие тёмные волосы придавали брутальным чертам лица ещё большую строгость. Он не был также красив, в анатомическом смысле этого слова, как Кеннеди, но между мужчинами чувствовалась некая схожесть. Превосходное телосложение и тяжёлый взгляд — вот общая деталь. Как ни крути, но они точно больше, чем просто новобранцы.       В отличие от Леона, мой новый пациент стойко молчал. Он не задавал никаких вопросов по поводу Стрейнджервиля или военной базы, однако его сосредоточенный взор, порой заострял своё внимание на каком-либо предмете.       Я знала, что стоит попытаться разговорить Криса, дабы удовлетворить любопытство, но есть ли в этом хоть какой-то смысл? Реакция на стресс бывает абсолютно разной. Пока разум неистово вопил о собственной смерти, сердце билось с бешеной скоростью, тело периодически бросало в жар, а мозг обрабатывал информацию гораздо быстрее обычного. Если я мертва, то почему так хорошо всё чувствую?       — Вследствие весьма специфического климата Стрейнджервиля, у нас обитают особые вирусы, — излишне заунывный голос нарушил тишину небольшого помещения. — Мне требуется взять вашу кровь на анализ, чтобы узнать о наличии антител к ним.       Лицо мужчины существенно напряглось, а вместо ответа Редфилд лишь несильно кивнул, протягивая мне руку. Действуя механически, я ни о чём не думала и даже не рассчитывала на продолжение беседы, однако…       — Какого характера эти вирусы?       — Не стоит переживать, от них не умирают, — губы расплылись в ядовитой улыбке. Здесь, судя по всему, вообще никто не умирает, кроме меня. — Но если вовремя не перестраховаться, то вполне возможно две недели проваляться в кровати с температурой.       — И это всё? — выражение лица Криса было крайне озадаченным и раздражённым, словно он совершенно не понимал, зачем сюда приехал.       — К другим симптомам также относятся: рвота, понос, обострение патологических заболеваний, — последовала секундная пауза. Чёрт, как же его ещё припугнуть? Точно. — В последнее время участились случаи импотенции.       — Оу, — новобранец сконфужено прочистил горло. — Да, пожалуй… Да, это серьёзно.       Наивный. Почему на парах по анатомии нам не рассказывали, что эго мужчин находится у них в штанах? Закончив с процедурой, я крепко перебинтовала предплечье, из которого брала кровь.       — Можете быть свободны.       — Спасибо, — без какого-либо энтузиазма ответил военный, вставая с кушетки.       Знаю, я должна была проводить его хотя бы взглядом, но глаза, не отрываясь, будто под гипнозом, смотрели на вакутейнер с кровью. Такая красная и густая — она пленила меня одним своим видом, вынуждая невольно сглотнуть. Захотелось… Нет, даже думать об этом не буду. Господи, да что со мной не так? Почему из всех людей на свете именно я?       За что мне всё это? Одна ошибка не должна стоить настолько дорого. Я не заслуживала страданий, тянущихся целую вечность. Я не заслуживала непроходящей тревожности за собственную безопасность. Я, блядь, не заслуживала того, чтобы мои родители хоронили меня при жизни.       Руки упёрлись в кушетку, а от подступивших слёз защипало глаза. Шоковое состояние наконец подошло к концу. Я не могу быть мертва абсолютно по всем признакам, но, чёрт, лучше бы я и правда сдохла. Умопомрачительная смесь жалости к себе, ненависти ко всему вокруг и отчаяния нахлынула бушующей волной. Непозволительная хирургу дрожь пронзила всё тело, а бешено бьющееся сердце готово было вот-вот разорваться от боли. Хотелось кричать и крушить всё, что только попадётся под руку, параллельно захлёбываясь в слезах.       Всем людям время от времени требуется выпускать пар, а запал нахлынувших чувств, что я испытывала, был сродни цунами. Кто знает, в какие бы руины я превратила кабинет, предназначенный для осмотра, если бы дверь не открылась вновь. Молниеносно стерев слёзы с лица пальцем, я обернулась, чтобы увидеть нежданного гостя, вот только…       Глаза широко открылись от удивления.       Я с первой же секунды узнала мужчину, решившего неожиданно навестить меня. Размытые очертания фигуры Пинкертона абсолютно терялись на фоне того, что он держал в руках. Пистолет был направлен прямо на меня.       — Мисс Морроу, — надменный голос эхом раздался внутри черепной коробки. — Боюсь, вы доставили мне слишком много проблем.       Я знала, что рано или поздно этот день настанет. Представляя различные эпизоды грядущей опасности, я раздумывала над тем, как следует поступить. Однако сейчас, встретившись лицом к лицу с реальной угрозой, я замерла на месте. Просто не могла заставить себя пошевелиться. Может это и стало моей роковой ошибкой.       Раздался оглашающий звук выстрела, однако боли я не чувствовала. Неужели промахнулся? Нет. Холодный взгляд Гвейна смотрел на мой живот. Наклонив голову, я увидела расплывающееся пятно крови по кристально белому халату. Безразмерность униформы не позволяла оценить, какой из органов был поражён выстрелом. Впрочем, мне и не требовалось оценивать вероятность выжить, ведь мир перед глазами начал тускнеть. Я не чувствовала болезненного удара об пол, но в падании не сомневалась. Мерзкие, идеально вылизанные, туфли Пинкертона стали последним, что я увидела.       Ублюдская смерть.       В силу выбранной профессии, я отрицала существование бога. Люди верят в науку до тех пор, пока не пересекут грань жизни и смерти. Солнечный свет, озарявший белые стены, буквально ослеплял своей яркостью. На душе было настолько тепло и спокойно, словно жёлтые лучи просачивались в каждую клеточку тела, согревая его изнутри. Если это рай, то я знаю, чем он пахнет — аромат чистящих средств, содержащих хлор и лимонную отдушку, идеально сочетался с духами Коко Шанель. Этот запах… Я узнаю его.       — Вот это у неё лицо было, когда мы брали кровь, — задорное хихиканье ласкало слух. Этот звук я тоже узнаю.       Миловидная блондинка, восседавшая на кушетке, широко улыбалась. Майла. Да, это точно она. Некогда забытые воспоминания, мгновенно всплыли в мыслях. Второй курс. Летняя практика. Процедурный кабинет местного клинического медицинского центра.       — А помнишь, как пациентка дёрнулась, когда мы проигнорировали её вопрос о том, доводилось ли нам раньше брать кровь?       Задорный хохот студентки знакомым теплом разлился по капиллярам. Все воспоминания о Стрейнджервиле были похожи на сон, который начал забываться. Слава богу, этот Ад остался позади. Мне снова девятнадцать, я учусь на профессию своей мечты, рядом сидит лучшая подруга, вечером меня ждёт вкусный мамин ужин, а на завтра уже запланировано свидание с парнем, от которого я без ума. Я действительно в раю.       — Кэтрин!       Громкий мужской возглас вернул ушедшую вместе с жизнью тревогу. В тот день меня точно никто не звал. Голос был знакомым, но не узнаваемым. Один за другим я начала отбрасывать варианты личности его обладателя. Это не папа и не кто-то из одногруппников.       — Чёрт возьми, Кэт! — более несдержанный выкрик раздался прямо из-за двери.       Идеально сложенная мужская фигура ворвалась в процедурную. Леон.       — Что… — неловко замялась я, проходясь взглядом по знакомым чертам лица, которые искривила гримаса безумия. Как он тут оказался? Мы ведь ещё не знакомы.       — Нет времени, — перебил меня Кеннеди, судорожно оглядываясь назад так, будто за ним гналась целая свора собак. — Тебе пора уходить.       — Куда? — мысли спутались в один большой клубок. О чём он говорит? Я же мертва. Мне больше некуда идти.       — Обратно, — несмотря на тяжёлый выдох, сухие губы расплылись в улыбке. — Это не конец, Кэт. Ты ещё жива.       Что? Нет-нет-нет. Только не это. Боль, которая до этого казалась лишь неприятным послевкусием ночного кошмара, стала отчётливо ощутима. Он издевается? Никуда я не вернусь. Я останусь здесь, и в этот раз поступлю правильно. Никакого Стрейнджервиля в моей жизни больше не будет.       — Врать не стану, твои дела плохи, — честно признался солдат, на секунду вновь оборачиваясь. — Блядь, но ты со всем справишься. Я в этом уверен.       — Леон, я не хочу…       — Неважно чего ты хочешь, — трясущиеся от волнения руки взмыли в воздух. — Это просто факт. Ты скоро очнёшься, и какое-то время тебе придётся спасать себя самой. Обещай, что сделаешь всё, чтобы выжить.       — Леон… — попытка вразумить мужчину, вновь позвав его по имени, не обвенчалась успехом.       — Я обязательно тебя найду, и тебе больше не придётся ни о чём переживать, но сейчас ты должна быть сильной, — голубые глаза никогда до этого не смотрели на меня с такой мольбой и решимостью. Не знаю почему, но мне хотелось верить в услышанное. — Обещай, что дождёшься меня.       — Даже если придётся ждать тебя вечность? — саркастично хмыкнув, я понимала, что столько времени у меня попросту нет.       — Даже если придётся ждать меня вечность, — серьёзным тоном вторил Кеннеди, на секунду умолкая. Его взгляд остановился на моих губах. — Пожалуйста, просто пообещай.       — Ладно, хрен с тобой… Обещаю.              Я знала, что не сдержу данное мужчине слово, но, чёрт, хотим мы того или нет, иногда обстоятельства сильнее нас. Чёткий образ Кеннеди, как и мой личный райский уголок, начали рассеиваться. Послышался противный писк, звук которого невозможно ни с чем иным. Аппаратура военной базы.       — Просыпайтесь, мисс Морроу, — от излишне слащавого голоса Гвейна захотелось прочистить желудок.       Белая дымка перед глазами начала постепенно развиваться, позволяя уже через несколько секунд увидеть весьма чёткий силуэт круглой лампы на потрескавшемся потолке.       Пинкертон, с его наглой самодовольной ухмылкой, стоял возле меня, держа в руке кислородную маску. Зачем она? Скорее всего я упала в обморок из-за потери крови, и, при должном уходе, сознание могло вернуться ко мне не меньше, чем через несколько часов. Получается меня держали в отключке несколько дней?       — Как вы? Выспались? — бывший пластический хирург, уставился в монитор рядом стоящей приборной панели. Капельниц нет. Все конечности на месте. Слава богу.       — Признаюсь честно, я был очень зол на вас, — не дождавшись какого-либо ответа, мужчина продолжил свой монолог униженного и оскорблённого.       — В последнее время вы постоянно вставляли мне палки в колёса: начиная от операции, способной внести ваше имя в историю медицины, и заканчивая похищением тайного агента.       — Не понимаю, о чём идёт речь, — вместо привычного голоса слуха коснулся раздражённый шёпот. Я не врала. Тайный агент? О ком это он?       — Мисс Морроу, я вовсе не дурак. Так что даже не думайте пудрить мне мозги, — широкая улыбка выглядела крайне угрожающе. — Неужели вы считали, что я не догадаюсь о вашем ночном происшествии с мистером Кеннеди?       — Мистер Пинкертон, — от одного лишь обращения к ублюдку, который действовал мне на нервы с первого же дня знакомства, внутри всё закипело от гнева. Я никогда не была агрессивна, но, чёрт, как же захотелось вцепиться зубами в глотку Гвейна, прогрызая кожу. Металлический привкус крови на языке вынудил меня сглотнуть. — Почему я здесь? Неужели застрелить меня было недостаточно?       — Серьёзно? — ухмылка стала шире. Врач чувствовал собственное превосходство, ведь знал, что обладает информацией ещё не известной мне. — Ох, наша бедняжка Кэтрин даже не понимает, во что влипла?       Находясь в каком-то грёбаном подвале с простреленным животом, я испытывала вовсе не страх, а злость. Наглая рожа Пинкертона в насмешливом жесте приблизилась к моему лицу. Мужчине недостаточно ощущать себя выше меня, его гордости хотелось взять всё, смотря на меня, в прямом смысле, сверху вниз. Ногти до боли впивались в кожу сжатых в кулак ладоней. Хотелось вцепиться в тонкий нос зубами, оторвать его к чёртовой матери, переживать и выплюнуть на пол. Кровь кипела от агрессии, граничащей с безумием.       — Тогда позволь тебе объяснить, — мужчина вновь отстранился, вот только от напускной учтивости не осталось и следа. — Помнишь знаменитую трагедию Ракун-Сити?       Громкие заголовки газет всплыли в памяти. Мы обсуждали произошедшее на одной из пар по акушерству. Столько лет прошло…       — Первый пациент, как и достопочтенный мистер Кеннеди, подвергся биологическому заражению. Анализ крови был чист у обоих, поэтому, скорее всего, всё дело в клеточной мутации, ведь их симптомы были идентичны. Впрочем, это уже неважно, ты, Кэтрин, действительно уникальный случай, — в холодном взгляде промелькнул огонёк неподдельного восхищения. Так могут смотреть только ценители искусства на величайшие шедевры. — Ты единственный самый обычный человек, организм которого не отвергает инородные клетки.       — Бред какой-то, — злобно прыснув, я вновь почувствовала давно утерянный контроль. Пинкеторна не было в ту ночь с нами, а принятая таблетка должна была избавить меня от лишних хлопот. — С чего ты это взял?       — Утром, пробравшись в твой кабинет, я вколол в бутылку с водой дозу морфина, способную мгновенно убить лошадь. Какого же было моё удивление, когда я увидел тебя через несколько часов живой и невредимой.       — Нет… — обессилено прошептали губы. Быть такого не может… Я не могу быть настолько большой идиоткой. Недавно успокаивавшая меня мысль о кристально чистых анализах Леона, подобно волне, разбилась о высокую острую скалу. Я не опасалась заразиться заболеваниями, передающимися половым путём, ведь знала, что мужчина здоров, но это…       — Ещё как да, — пухлые губы распылились в безумной улыбке. — У меня не было особой нужды в тебя стрелять, но, чёрт, ты бы знала, насколько мне интересна скорость регенерации.       Пазл начал складываться. Одна деталь идеально прилегала к другой. Бодрость, преследующая меня с самого утра, учащённое сердцебиение, захлёстывавшие разум чувства — всё это совпадало с последствиями заражения Кеннеди. Но было во мне и нечто другое, свойственное не военному, а пострадавшим от Тон-1 — жажда крови.       — Я обязательно проверю состояние твоего тела чуть позже, — на нос вновь легла кислородная маска, использующаяся явно не по назначению. — Отдохните, мисс Морроу. Вам стоит набраться сил.       Сделав последний вздох, я задержала дыхание. Засыпать нельзя. Я столько раз участвовала в абсолютно зверских и бесчеловечных экспериментах, что знала, чем всё может обернуться. Меня будут резать, отравлять, оперировать снова и снова до самой смерти. Твою мать, нельзя засыпать. Отбросив все печальные и пугающие мысли, я оставила в голове только то, что поможет мне выжить — лучшее от случая с Тон-1.       Медленно и сонливо я сомкнула веки. Хотелось спать, но красочные картины беспомощного тела Пинкертона, плоть которого постепенно и очень болезненно рвётся, придавали сил. Слюноотделение работало не хуже, чем при виде сочного бургера, а злость способствовала выработке адреналина.       Газ, поступавший в маску, делал своё дело. Как бы я не пыталась изображать спящую, искусственная усталость брала своё. Любое сопротивление рано или поздно обречено на проигрыш. Это лишь вопрос времени. Ну же, Кэтрин, продержись ещё немного.       У тебя всего один шанс спастись. Нельзя его упустить.