Я ждала тебя вечность

Сирены — мифические существа, губившие моряков одним своим пением, всегда казались мне довольно бредовым вымыслом. Я видел многое, но точно знал, что никогда не встречусь ни с ними, ни с Санта Клаусом. Разве может любой нормальный человек нырнуть в бездну без оглядки из-за какого-то голоса? Бред какой-то.              — Останься здесь, — шёпот Кэтрин был слаще любого десерта. Чёрт.       Женские руки не удерживали меня с помощью силы, но от их оков невозможно было избавиться. Дело даже не в том, что я не мог позволить себе применить очевидное физическое превосходство, а в том, что мне попросту не хотелось этого делать. Не хотелось освобождаться из этих объятий. Не хотелось покидать её.              Сердце билось с бешеной скоростью, а кожу жгло от прикосновений. По правде говоря, не только от них. Жара в доме стояла невыносимая. Просто адская. Я запутался. Я уже не понимал, что из моих ощущений существует на самом деле.              — Останься со мной, — горячее дыхание опалило губы, отчего по телу пробежался электрический ток.              «Контроль — самое важное в нашем деле, — слова Краузера мгновенно всплыли в памяти. — Как бы плохо не было, настоящий солдат должен всегда трезво мыслить и ни за что, ни при каких обстоятельствах, не подвергать миссию дополнительной опасности. Уяснили, салаги?».              Верное наставление. Этот чертов психопат многому меня научил, по-прежнему продолжая призрачной тенью метаться за мной по всем уголкам планеты. Но самый главный его урок был усвоен только сейчас. Контроль, выдержка, хладнокровие, самопожертвование — куда это всё его привело? Умереть я могу в любой момент, но когда ещё вкус жизни будет ощущаться настолько же отчётливо?              — Прости, — я с силой выдавил из себя столь простое слово. Никогда прежде способность разговаривать не давалась с таким большим трудом. Её аромат, дыхание, прикосновения, даже одно лишь присутствие — лишали меня сил.              Мне определённо стоило сейчас извиниться перед Морроу. Не уверен, что потом смогу это сделать. Если моряки медленно брели по трапу, следуя зову сирены, то мне определенно требовалось разогнаться. Разогнаться, чтобы прыгнуть в воду.              Ладонь с неимоверной скоростью легла на талию, притягивая женское тело к себе, а в голове невольно промелькнула мысль: «Неужели я на самом деле это делаю?».       

Блядь, да.       

      Хлопковая ткань ощущалась настолько же отчётливо, как и твёрдость рёбер. Весь грёбаный вечер воображение сводило меня с ума, рисуя в голове не самые пристойные картины. Я был готов поклясться чем угодно, что плод фантазии ещё никогда не казался настолько реальным, но сейчас… Нет, это определенно не идёт ни в какое сравнение.              Сердце Кэтрин бьётся чаще моего. Её руки дрожат. Она переживает, но в то же самое время терпеливо ждет. Боже, почему эта хрупкость так притягательна? Пальцы сильнее стиснули хлопковую ткань, надавливая на женский корпус с нажимом. В отличие от воображения, сосредоточенного исключительно на моих ощущениях, здесь, сейчас, я мог чувствовать Морроу — её тело, страхи, желания.              Кэтрин боялась сделать последний шаг, гарантирующий моё присутствие в доме на целую ночь, однако решимость была ей больше не нужна. Я всё сделаю сам. Одним резким движением я послал нахер те несчастные сантиметры и предрассудки, что нас разделяли.              Запах свежести овеивал меня со всех сторон, однако в отличие от обоняния, вкус говорил совершенно о другом — вино. Мягкие и податливые женские губы, которые ещё недавно так соблазнительно прикасались к бокалу, пьянили ничуть не меньше его содержимого, заставляя впиваться в них всё больше и больше. Для того, чтобы утонуть, вовсе не обязательно падать в воду, верно? Когда влажный язык опасливо, немного неуверенно, коснулся моего, усугубляя поцелуй, я отчётливо понял — пути назад нет.              И дело даже не во мне. Девушка сильнее прильнула к моему телу, выгибаясь в спине. Клянусь всем, что имею, противостоять искушению было просто невозможно. Ладони, очерчивая невидимой линией каждый изгиб, медленно поползли вниз. Я целовал Морроу не менее страстно и безрассудно, чем последний наркоман искал вену для очередного укола, но, когда пальцы уверенно сжали упругие ягодицы, даже у меня перехватило дыхание. Господи, ничего лучше я в руках ещё не держал.              Трепет и возбуждение пробирали до костей, заставляя утратить связь с реальностью. Во всём этом грёбаном мире, в этом грёбаном Стрейнджервиле, остались только я, Кэтрин и её блядское платье, что на протяжении суток сводило с ума. Руки крепко сжались на женских ягодицах, ещё сильнее прижимая их обладательницу к себе. Морроу должна знать, насколько сильно я сейчас желаю её. Насколько сильно я нуждаюсь в ней.              — Твою мать, — шёпотом выругалась Кэтрин, томно выдыхая. — Леон…              Внутри всё перевернулось. Хочу слышать её обрывистое дыхание и собственное имя, срывающееся с чужих уст.              Пальцы грубо смяли подол платья, начиная тянуть ткань наверх. Я слишком долго ждал этого момента, невозможно больше сдерживаться. Кэтрин подняла руки, покорно позволяя избавить её от оков лишней одежды. Умница. Ладони плавно заскользили по нежной женской коже. Моё тело будто неистово горело от возбуждения, а её… Блять, оно просто бесподобно.              — Куда? — прохрипел собственный голос.              — Не знаю, — раздражённый шёпот закончился сладким сдержанным стоном, когда пальцы сбросили лямку кружевного лифа с плеча, оставляя на месте тугой резинки томный поцелуй. — Диван.              Вариант прерваться, чтобы дойти до нужного места и продолжить, был заведомо неисполним. С первого же поцелуя я чётко осознал, что не готов выпустить Кэтрин из объятий даже на секунду. Не сегодня.              — Держись крепче, — я слегка наклонился, подхватывая девушку под бёдра и поднимая её.              Удивлённый возглас разрезал воздух, и Морроу крепко схватилась за мои плечи, вынуждая саркастично усмехнуться. Возможность упасть ей точно не грозит. Она далеко не мой рабочий вес. Женские ноги обвили торс, сильнее прижимаясь к… Боже, пусть этот идиотский диван стоит не так далеко.              Я знал, что утону в ней. Даже не сомневался в этом. Обнажённая кожа плавилась от нежных женских прикосновений. Поддавшись искушению, я совершенно не заметил, как собственное трясущееся от желания тело нависло над лежащей на диване девушкой. Не знаю, когда она успела стянуть с меня футболку, но тёплая ладонь, оглаживающая низ живота, была нацелена на брюки.              Если бы мы находились при других обстоятельствах, в которых моё тело не сгорало в агонии, я бы с радостью растянул прелюдия, позволяя Кэтрин делать со мной всё, что вздумается. Она могла бы прикасаться к моему самому чувствительному месту, как ей будет угодно — руками или ртом. Блядь, не могу больше.              Одним резким движением я забросил тонкие ноги на свои плечи, и взгляд сам упал на мокрое кружевное белье. Самодовольная ухмылка заиграла на губах. Кэтрин-Кэтрин, как не стыдно? С виду такая серьёзная и строгая, а на деле уже давно ждёшь, когда я уделю тебе внимание. Едва дотронувшись до влажной ткани пальцем, я убедился в том, что собственные глаза меня не обманывают. Тихий стон удовольствия слетел с приоткрытых губ. Медлить было настолько же бессмысленно, насколько бесполезно.              Подцепив тонкую резинку трусиков, я избавил Морроу от последнего оставшегося элемента одежды. Мне требовалось лишь расстегнуть ширинку, но её я хотел видеть голой. От одного лишь взгляда на обнажённую, в какой-то степени даже уязвимую, девушку захватывало дух. Бесподобно. Она вся в моей власти.              Прикасаться к изнывающей от желания плоти поистине мучительно. Я хотел Кэтрин настолько, что готов был кончить лишь надрачивая и наблюдая за ней, как последний грёбаный извращенец. Морроу не пыталась прикрыться руками. Она знала, что мне нравится смотреть.              Быстро размазав предэякулят по всей длине, я оставил последний поцелуй на гладкой голени, лежащей у меня на плече. Где-то на подкорке сознания, я понимал, что не следует торопиться. Необходимо дать возможность девушке привыкнуть, но блядь… Естественная смазка, в противовес здравому смыслу, обеспечивала необходимое скольжение, позволяя чувственно и плавно погружаться в женское тело. Чёрт, я ведь не хотел, однако… Всё внутри горело от желания и жара. Кэтрин была такой горячей, такой пиздецки узкой.              Я больше не мог сдерживаться. Низ живота скручивало до сладкой боли, а напряженные бёдра заставляли двигаться резче и нетерпеливее. С каждым толчком я погружался всё глубже и резче, чувствуя, как разум растворяется в неистовом блаженстве.              Прикусив нижнюю губу, я с трудом подавлял предательские стоны удовольствия и в открытую наслаждался мелодичным голосом девушки, которой стало недостаточно рваных выдохов. Приоткрытый женский рот и томный взгляд из полуопущенных ресниц были самым пошлым из всего, что я когда-либо видел. Я имел Кэтрин. И это пиздецки возбуждало.              Разносящиеся по комнате пошлые звуки шлепков и влажное хлюпанье смазки стали сопровождать вскрикивания. Я ускорился, начиная неистово вдалбливаться в изящное тело. Было прекрасно. Блядь, просто потрясающе.              Только когда глаза Морроу окончательно закрылись, и девушка задрожала от оргазма, сжимая меня внутри ещё плотнее, в голове что-то щёлкнуло. Можно. Я чувствовал абсолютно всё: поджатые от напряжения пальцы ног, каплю пота, стекавшую по лбу, пресловутый аромат секса, витавший в воздухе, плотность прижатых бёдер, и, наконец, неумолимо настигавшую меня волну удовольствия.              Погрузившись непозволительно глубоко и резко, я не смог сдержать стон. Никогда ничего лучше не испытывал. Звёзды посыпались перед глазами. Боже. У меня ни раз был хороший секс, но это… Самый настоящий экстаз.              Пара плавных движений позволила ненадолго продлить ощущения. Сердце продолжало биться, как отбойный молоток, а дрожащее тело окончательно обессилило. Я не любил Кэтрин, но в этот момент начал её боготворить.              Вынужден признать, из всех вирусов, которые мне когда-либо выкалывали, стрейнджервильская виагра самая приятная.              Время, проведённое с удовольствием, обычно пролетает незаметно. Плотные занавески на окнах бережно скрывали от нас всё происходящее за окном. Сколько сейчас? Уже начало светлеть? Да даже если нетерпеливые солнечные лучи уже проскальзывают из-под тёмных облаков, что с того?              В спальне Кэтрин царил мрак, продлевая и без того затянувшуюся ночь. Мои миссии всегда были крайне насыщенными. За пару дней в той или иной точке мира происходило большем чем за полгода до этого, но подобного не случалось ещё никогда.              Старый матрас хоть и не шёл ни в какое сравнение с мягкой домашней кроватью, но отнюдь не был худшим вариантом для ночлежки. Впрочем, как и та, с кем я находился рядом. Голова Морроу уютно устроилась на моём плече, а тонкая женская рука совершенно не давила на грудь. Я совру, если скажу, что мне не было приятно.              Многолетнее промывание мозгов безусловно сказалось на мерзком ощущении того, что дерьмовый из меня по итогу вышел агент, а хрупкое женское тело, которое я держал в объятиях, подтверждало мою несостоятельность в качестве хорошего человека. Господи, Кэтрин ведь даже не догадывается… Но вместе с чувством глубокой вины, ощущалось нечто совершенно иное — тепло.              Я устал существовать, и эти несколько часов смогли доказать, что жить гораздо приятнее, чем просто выживать. Какими бы ни были последствия, они определенно того стоили.              Порой счастье обходится людям слишком дорого. Наше с Морроу мы брали в кредит. То, что было между нами, заключалось вовсе не в обоюдной помощи или умопомрачительном мимолётном сексе, а в незамысловатых ночных объятьях. В эту самую секунду мы были не одиноки, не это ли самое важное? Знать, что рядом кто-то есть. Даже если это не навсегда. Даже если это всего лишь невинная, но до жути сладкая ложь.              С губ сорвался едва слышный горький смешок. Получается я ещё и хреновый романтик. Размеренное дыхание Кэтрин успокаивало, а от её безмятежного спящего лица сложно было сложно оторваться, но усталость брала своё.              Пальцы в последний раз прошлись по каштановым волосам, заправляя переднюю прядь за ухо, а собственная голова чуть склонилась, запечатляя на лбу долгий поцелуй, полный благодарности и восхищения.              — Спокойной ночи, Кэт.              Что-то внутри в последний раз трепетно содрогнулось, но это было уже неважно. Знаете, что самое худшее в хороших моментах? Они рано или поздно заканчиваются.              Шум льющейся неподалёку воды нарушал безупречную тишину сна. Мыслительный процесс начал понемногу запускаться, припоминая все предшествующие события. Миссия… Стрейнджервиль… Инъекция… Кэтрин. Слипшиеся веки мгновенно разомкнулись, открывая вид на пожелтевший потолок.              Недолгий сон полностью восстановил силы, даруя заветное ощущение бодрости и приподнятого настроения. Стоит отдать романам на одну ночь должное — каким бы страстным или романтичным не был секс, он не влечёт за собой негативных последствий. То, что произошло вчера, там и же останется.              Встав с кровати, я потянулся за аккуратно сложенным на стуле штанами, от тяжкой ноши которых избавился вчера в ванной. Забавно. Ещё один плюс в личном рейтинге Морроу. Как знать, если бы мы встретились при других обстоятельствах, возможно что-то бы и вышло.              Нащупав в кармане пейджер, я даже не удивился количеству пропущенных звонков и сообщений от Ханниган. Нужно решить эту проблему, пока меня при жизни не похоронили. Вставив наушник в ухо, я нажал на кнопку связи. Кэтрин сейчас в душе, поэтому можно не опасаться свидетели разговора.              — Леон? — послышался взволнованный голос Ингрид. — Всё в порядке?              — Да. Вчера образовались кое-какие затруднения, но теперь это уже неважно, — губы непроизвольно сжались, пытаясь скрыть ложь. Действительно ли ситуация разрешилась? Мне снова вкололи какую-то херь, которая, я уверен, потом ещё себя проявит. Ладно, сейчас бессмысленно переживать. — Ты выяснила то, о чём я тебя просил?              — Ты просил… — задумчиво произнесла Ханниган, недолго копаясь в глубинах сознания, — Точно! Узнать, почему та девушка не включена в нашу программу.              — Да, её имя Кэтрин Морроу, — ситуация с Пинкертоном показала, что секретная служба дала существенную осечку в работе с контрагентами. Хотелось узнать, почему они не привлекли кого-то более надежного.              — Ты уверен? — скептически поинтересовался голос агента. — Кэтрин Зои Морроу? Ты ничего не перепутал?              — Нет, — цокнув языком, я непроизвольно закатил глаза. Думаю, в данном случае я могу ручаться за свои слова. — Она работает хирургом на военной базе.              Ответом стала тишина. Что-то не так с аппаратурой?              — Ингрид, ты меня слышишь? — постучав пальцем по наушнику, я более серьёзно обратился к Ханниган.              — Да-да, прости. Девушка с таким именем и правда закончила калифорнийский университет по специальности лечебное дело, а после обучалась в ординатуре на хирургии, но Леон… — секундное молчание агента меня напрягло. Работаю на самого президента, а со средствами связи такие проблемы. — Она умерла.              — Что? — от внезапной шокирующей новости показалось, будто сердце пропустило удар. — Нет. Быть такого не может.              — Тринадцать месяцев назад в одном из клинических медицинских центров Аризоны случился пожар, в ходе которого погибло несколько врачей. Её ДНК была обнаружена на месте.              Нет-нет-нет. Это просто невозможно.              — Ты уверена?              — Более чем, — в голосе Ингрид отчётливо слышались нотки горечи. — Родители Кэтрин подтвердили, что девушка устроилась туда работать.              — Ясно, — внезапно обрушившаяся, как снежный ком на голову, информация совершенно не укладывалась в мыслях. — До связи.              Не дожидаясь ответа, я сбросил вызов. Как такое вообще может быть? Это всё точно происходит в реальности? Если подумать логически, то Кэтрин определенно осязаема. Значит, я совершенно точно имею дело с существующим человеком. Или же…              Дверь ванной комнаты распахнулась, после чего послышались лёгкие женские шаги. Я совершенно точно мог её слышать, а уже через пару секунд, когда девушка, обмотанная лишь в белое банное полотенце, перешагнула порог спальни, я убедился в том, что определенно вижу её.              — Доброе утречко. Выспался? — радостно пропел певучий голос. А тонкие руки принялись распрямлять спутанные мокрые волосы. — Не помню, когда в последний раз чувствовала себя настолько живой.              Ком застрял посреди горла. Я рассчитывал начать издалека, спросив, бывала ли Морроу в Аризоне, однако… Блядь, «чувствовала себя настолько живой»? Что это вообще значит?              — Леон? Ты как? — я промедлил с ответом, чем слегка насторожил хозяйку дома, однако девушка, негромко усмехнувшись, добавила колкость. — Смотришь на меня так, будто я за ночь в монстра превратилась.              Нет. Так продолжаться не может.              — Кто ты такая? — шёпотом произнесли губы, пока взгляд блуждал по, казалось бы, знакомым чертам лица. Тело напряглось, готовясь к атаке. — Или что ты такое?