War on Love (Royaul AU)

В воздухе витает тяжелый запах крови, и это отвратительное зловоние, к которому Гено так и не смог привыкнуть. Пыль прилипает к его тяжелой нагрудной пластине, как тонкий цветочный налет, но она серая и густая, и он ничем не подавляется. Здесь удушающе жарко, так всегда бывает, даже под дождем, и из-за этого трудно дышать. Он старался, он всегда старался, и, несмотря на свою ярость и всю свою магию, он не может угнаться за остальными, как бы сильно ни старался. Как бы сильно он ни старался, он ничего не может поделать с тем, что он меньше остальных. Он ничего не может поделать с тем, что он медленнее их, и как бы он ни злился на неправильность всего этого, он ничего не может поделать с тем, что быстрее устает, как бы усердно ни тренировался. Гено никогда не создавался для войны. Не таким, каким был его брат, не таким, каким был Эпик, и уж точно не таким, каким был их принц. Они были выведены для этого, они вышли большими и сильными, и их и без того впечатляющие размеры только поощрялись уровнем, который они набирали, делая их еще больше. Это сделало их сильнее и подлее, а также такими, какими должны быть принц-военачальник и его ближайшее окружение. У Гено была магия для этого, но не хватало выносливости, и он уже чувствует, что его силы в этой компании идут на убыль. Его броня тяжелая для тела, в ней трудно двигаться, а иногда и поднять меч. Он измотан, и его тело кажется тяжелым и неповоротливым, когда вокруг него другие передвигаются на изящных ногах и с физической силой, на достижение которой Гено никогда не надеялся. Звуки боя невыносимо громкие, а от запаха тел его тошнит, и трудно хоть что-то разглядеть. Мир вращается вокруг него, их союзники сражаются в размытой металлической броне и стальном оружии, и на этом трудно сосредоточиться. Он чувствует тошноту в животе, его рот наполняется затхлой магией, и ему приходится приложить все усилия, чтобы его не вырвало. Он хочет вернуться домой, но не может. Он пока не может уйти, он нужен здесь, и ему нужно найти свой меч, он думает, что уронил его, и продолжать идти. Ему нужно продолжать, но в его глазу кровь, и из-за этого его трудно разглядеть. Ему нужно найти своего брата, но у него болит грудь, и если он слишком много думает об этом, то может почувствовать, как кровь стекает вниз и скапливается у него в животе. Ему нужно… “ГЕНО, ЛОЖИСЬ!” Он слышит, как выкрикивают его имя, он слышит приказ, но из-за усталости его разум не способен воспринимать слова, и он устало наклоняет свое тело в направлении того, что, он уверен, является голосом его брата. Эррор поражает его, как Кровавая Луна, бегущая на полном ходу, и более крупное тело его близнеца прижимает его к земле. Он не в состоянии противостоять ни весу, ни габаритам своего брата, ни слепой панике Эррора, которые заставляют их лечь на залитую кровью землю. Больший вес Эррора выбивает воздух из груди, и ему трудно дышать, но Гено не может сориентироваться, когда Эррор закидывает руки им за головы. Он крепко прижимает Гено к себе, прижимая его к своему телу, пока тот подтягивается, и Гено понятия не имеет, что происходит. Мир все еще вращается, и трудно что-либо разглядеть, и он не понимает, что происходит. Даже когда мир внезапно озаряется яркой фиолетовой магией, от которой щиплет глаза. От этого у него начинает нестерпимо болеть голова, но он не может отвести взгляд, поскольку магия заставляет воздух вокруг них шипеть и лопаться, и вокруг них Гено слышит мучительные крики умирающих мужчин и женщин. Они испаряются ярким, горячим светом магии от бластерной атаки, и жестокие намерения принца проникают прямо в его кости. Это вызывает у него зуд и чувство неправильности, и его собственная ярость меркнет по сравнению с яростью принца. Пока. Тем не менее, Эррор прижимает его к своему телу, его голова вдавливается в пространство между головой и плечом, так что только его широко раскрытые глаза могут смотреть на яркие, слепящие огни. В каком-то смысле они почти прекрасны. Они ослепляющие и всепоглощающие, и от этого у Гено перехватывает дыхание. Трудно дышать под удушающим жаром магии и порочных намерений Кросса. Под всем этим гневом, под всей яростью, скрывается потребность Кросса защитить их всех. Его всепоглощающая обязанность охранять других, чтобы сохранить их в безопасности даже ценой собственной души. Так тяжело и гнетуще, так же сильно, как и его гнев, и все, что Гено может делать, это цепляться за Эррора. Все заканчивается так же быстро, как и началось, и в воздухе стоит тяжелый запах крови и пепла. Густой черный дым клубится над полем боя, создавая смог, и Гено не может пошевелиться. Он застыл в страхе, парализованный им, и даже когда Эррор приподнимается, чтобы склонился над ним, Гено не может пошевелиться. Он едва чувствует свои руки, с трудом дышит и ощущает во рту привкус чего-то металлического. Во рту нет крови, и ему требуются долгие жаркие секунды, чтобы понять, что это адреналин бурлит в нем. Он оцепенел и взвинчен, и все, что он может делать, это пялиться на Эррора. “С тобой, черт возьми, что-то не так!” — Эррор огрызается на него, широко вскидывая руку, словно указывая на поле боя, и сурово смотрит на Гено сверху вниз. Они оба очень тяжело дышат, их груди прижимаются друг к другу, и Гено все еще не может найти в себе силы пошевелиться. Его молчание только еще больше злит Эррора, и его рот кривится в сердитом оскале, несмотря на то, как тяжело он дышит, его синий шарф сбился набок. “Гено! Почему ты не отступил со всеми остальными? Тебя могли убить!” — огрызается он, но слова захлестывают его, и они ничего не значат. Раздраженно вздыхая, Эррор качает головой. “К черту Гено. Кросс объявил отступление, чтобы сровнять поле боя с землёй . Тебя чуть не убили”. — Рявкнул он, поднимаясь на ноги. Он наклоняется, хватает Гено за грудную пластину, и грубо поднимает его на ноги. Гено неуверенно стоит на ногах и беспомощно моргает, глядя на своего брата. Он не создан для войны, он не такой, как его брат, Эпик и принц. У него есть ярость, но ему не хватает для этого силы духа, и эта проигранная битва, ход которой удалось переломить только благодаря кровавой ярости их принца, только доказала это. Вне всякого сомнения, Гено уже видит, как он прокладывает свой путь по полю боя, выискивая врагов, которые уклонились от магии бластера, и безжалостно рубит их своим мечом. Некоторые кричат и взывают о пощаде, но у принца ее нет, и они без колебаний падают от его меча. Он потерял свой шлем, и каким-то образом, даже в шокированном состоянии Гено, он знает, что без него он гораздо страшнее. Его глазницы пусты, как пустота с выражением, высеченным из камня. В них нет ни тепла, ни холода, просто... Ничего. Пустое пространство, где должен сидеть человек, и единственным признаком жизни являются проклятые рога, которые горят адским пламенем у него на лбу. Кончики его рогов пробили только кость его черепа, оставив его окровавленным и ужасающим после дерзкого побега. Они были военнопленными, подвергнутыми пыткам и избитыми врагом, который едва не лишил Эпика глаза, и принц сорвался. Он оставил после себя окровавленный базовый лагерь, где не жили никто, кроме их людей, и это вызвало у юного принца лихорадку и недомогание. Затем у него выросли гребаные рога, как у демона, который горел от своих эмоций. Теперь они гордо возвышаются над головой, как река фиолетового огня, и являются единственным доказательством того, что принц действительно жив, а не пустая оболочка человека. Справа от него, Эпик, стоит его самый доверенный генерал. Он такой же кровожадный, такой же злобный, и выражение его лица такое же холодное. Ни один из них не похож на человека, как будто они высечены из камня, и в глубине души, вплоть до кончиков пальцев ног, Гено боится. Он боится монстра, в которого превратился его принц, и задается вопросом, станет ли его брат таким же монстром. “Эррор”, — голос Кросса ледяной, никаких эмоций, — “что происходит?” Переводя взгляд с их принца, одного из лучших друзей Эррора, на него самого, Эррор сжимает рот в тонкую линию. Эпик может быть его правой рукой, но Эррор — левая. “Ничего, мой принц. Моему брату нездоровится”. — Твердо говорит он, бросая на Гено суровый взгляд. Кросс моргает, изучая его, прежде чем его холодный голос произносит. “Отведите его в палатку лазарета. Сейчас здесь безопасно, для него опасности нет”. Кивнув, Эррор силой поворачивает Гено в другую сторону, туда, откуда они пришли, и обратно в безопасное место. Крепко прижав одну руку к его затылку, а другую к руке, Эррор ведет его к лазарету, крепко держа за руку. Гено не пытается бороться с ним и просто позволяет брату оттащить его в безопасное место. Он должен чувствовать себя трусом. Он должен чувствовать себя глупо из-за того, что нуждается в защите старшего брата. Гено должен был бы чувствовать многое, но все, что он чувствует, — это оцепенение. Он позволяет Эррору утащить его с поля боя, и его тошнит от неопровержимого страха, и он знает, что он не создан для войны. Не так как Кросс, и Эпик, и Эррор. Он знает, что это не так, и из-за этого не знает, что будет дальше. В конце концов, какая польза от солдата, который не может справиться с ужасами войны и задается вопросом, что с ним будет? Он задается вопросом, что будет с его братом, но даже тогда Гено не может взять чувства в руки, и все, что он чувствует, — это оцепенение. ~Продолжение следует