Дочь медведя

Каждый новый день в ночлежке был похож на предыдущий. Я убирала, мыла, стирала, подавала и готовила. Лишь изредка мы со Сваной покидали заведение, и то лишь за тем, чтобы купить продуктов или постирать постельное белье в канале Рифтена. Первое время было очень трудно приспособиться к ежедневному тяжёлому труду, но шли недели, и я постепенно приноровилась к такой жизни. Свана делилась со мной маленькими хитростями, которые помогали упростить и ускорить работу. О той ночи, когда я увидела ее и Бриньольфа вместе я не решалась заговаривать. Спустя несколько дней я стала невольным свидетелем того, как девушка зашла в ту самую комнату уже в компании другого мужчины. Глас разума подсказывал, что если я останусь здесь, то и меня в скором времени ожидает такая судьба. Каждый день — мыла ли я полы, разливала ли по мискам жидкую похлебку из картофельных очистков и лежалой капусты, разжигала ли в камине огонь — я не переставала думать о побеге. Перед сном, когда Свана уже спала, я мысленно разрабатывала очередной план и так же мысленно представляла, как он рушится из-за какого-нибудь просчета. Что в сущности я могла сделать в одиночку против Хельги и целой армии стражей Рифтена? Здравый смысл подсказывал, что ничего путного из этого не выйдет. -А ты никогда не думала убежать отсюда? — Спросила я однажды перед сном Свану, прижимаясь к ее плечу, чтобы согреться. Погода на улице в последние дни испортилась, дождь лил не переставая, из-за чего в ночлежке было очень холодно и сыро. Служанка поморщилась, и на ее изможденном лице пролегла тень. -Думала. — Призналась она, тяжело вздохнув, будто это воспоминание причиняло ей физическую боль. — Однажды даже украла деньги и драгоценности, взяла с собой мешок с провизией и водой, и поздно ночью покинула ночлежку. Я вышла из ворот города и бросилась наутек, куда глаза глядели. Даже не задумывалась, куда бегу, лишь бы подальше отсюда. До самого рассвета то бежала, то быстро шла… Не долго длился мой побег. Хельга как увидела, что ценности пропали, и я вместе с ними, сложила два и два, и тут же объявила в розыск. Пару дней я скрывалась, бежала обходными путями подальше от большака. На третий день закончилась еда, а у меня с собой из оружия только кухонный нож. На мое счастье спустя несколько часов мне на пути попалась небольшая ферма. Я обрадовалась — деньги-то у меня были. Подхожу к ферме, а там стражники. Хельга, как оказалось, такую бучу подняла, будто я казну ярла вынесла — вот стражники и патрулировали все возможные во владении закоулки от ферм и таверн до рудокопных шахт. -Тебя схватили? — С придыханием воскликнула я. Перед глазами стоял образ Сваны, прячущейся от стражников в тени деревьев, сражающейся с голодным волком, и спящей под открытым небом на ветках деревьев, чтобы ее не застали врасплох на земле. -Я изо всех сил бежала оттуда, едва заметив стражников, но к моему несчастью, они тоже заметили меня и бросились в погоню. — Девушка поджала губы и помолчала. Рассказывая это, она будто заново переживала те события. — В конце концов они нагнали меня, схватили и повезли в Рифтен. За кражу ценностей мне грозили два года в тюрьме Миствейла, однако Хельга поставила ультиматум — либо я возвращаю все украденное и отрабатываю так сказать «моральную компенсацию», либо могу вкусить все прелести жизни в кутузке. -Учитывая, как она с тобой обращается, в тюрьме тебе бы жилось лучше. — Мрачно заметила я, кутаясь в тонкое одеяло. -Едва ли. Она тогда и дала мне понять, что сделает все возможное, чтобы острог мне Совнгардом не показался. Мне пришлось согласиться на ее условия. -А если бы ты не стала выполнять все ее приказы? -Она и тут все предусмотрела. Сказала, что если я попытаюсь снова выкинуть какой-нибудь фокус, то она снова обвинит меня в краже и на этот раз уж точно посадит. Я не верила своим ушам. Как Хельга могла так поступать с родной племянницей?! В голове не укладывалось. Насколько же Рифтен прогнил изнутри, раз даже такие близкие люди опускались до шантажа и провокации?! И куда только смотрит ярл и управитель? Я жила в ночлежке уже две недели, но тоска по Виндхельму все не отпускала. Несмотря на то, что там у меня не было ничего, я обладала главной ценностью — свободой. В очередное пасмурное утро мы со Сваной встали как обычно рано, еще до рассвета. Умывшись ледяной водой, — греть возможности не было — и позавтракав скудным пайком, состоявшим из овсянки, сваренной на воде без соли и сахара и краюхой серого хлеба, мы принялись за работу. Свана отправилась на кухню, чтобы приготовить завтрак для постояльцев, которых в последнее время было не много, в следствии чего доход упал, а Хельга стала еще более раздражительной, чем обычно. Я, в свою очередь, принялась накрывать на столы, попутно протирая тряпкой от грязи и пыли все поверхности в трапезном зале. К семи утра, когда все было готово, гости постепенно начали спускаться к завтраку. На этой недели в ночлежке жило всего четыре постояльца — одна женщина аргонианка, которая, судя по слухам, страдала от зависимости к скуме, и трое мужчин — аргонианин, данмер и босмер. Хельга стояла за стойкой и перебирала какие-то бумаги. Заметив, что я болтаюсь по первому этажу без дела, она приказала, чтобы я услуживала гостям, подавая им все, что они просят и убирала грязную посуду. Подхватив в руки две деревянных плошки из-под овощного рагу, я, машинально смахнув в них рукавом крошки хлеба со стола, пошла в сторону кухни. -Эй, девка! — Низким грубоватым голосом окликнул меня кто-то из постояльцев мужчин. Я оглянулась — за столом, рассчитанных на двоих, в одиночестве сидел данмер. Кажется, его звали Титис Улен? Во всяком случае так его записала в конторскую книгу Хельга. Титис держал в руке кружку в которой, судя по запаху, было спиртное. Он жил в ночлежке последние пять дней, однако за этот короткий срок я успела обратить внимания, что данмер не садился за стол без бутылки вина или меда, а порой и чего-нибудь покрепче. Алкоголь делал его агрессивным и грубым, а так как пил мужчина практически постоянно, то в хорошем расположении духа его я не видела ни разу. Хельга принимала в ночлежку любых постояльцев — лишь бы были платежеспособными, а уж как они себя вели — ее мало заботило. Расфокусированный взгляд данмера блуждал по стенам, будто он никак не мог найти того, к кому обращался. Когда, наконец он нашел меня глазами, я не смогла сдержаться, чтобы не поморщиться. Один только его вид вызывал отвращение. Ночлежка, хотя и была рассчитана на индивидов с низкой социальной ответственностью и тонким кошельком, однако в большинстве своем, они хотя бы соблюдали элементарные правила гигиены. Этот, в свою очередь выглядел так, будто всю жизнь шарахался от мыла, как черт от ладана, в следствии чего и запах источал соответственный. Я с отвращением посмотрела на его слипшиеся от грязи волосы, на короткую бороду, в которой запутались кусочки пищи и пыли, на гнилые зубы, виднеющиеся из-под приподнятой в оскале верхней губы. -Чем могу быть вам полезна, господин? — Я почтительно склонила голову, лишь бы не смотреть на него. -Принеси еще вина! — Потребовал Титис, с грохотом стукнув металлической кружкой о стол, отчего остальные постояльцы встревоженно заозирались в его сторону. -Да, господин. — Я, поудобнее перехватив посуду, посеменила в кухню, стараясь ни на кого не глядеть. Бухнув гору тарелок на стол в кухне, я с раздражением посмотрела на пламя огня в камине, над которым в котелке бурлило что-то съестное. Задерживаться было нельзя — нерасторопность всегда чревата неприятностями. Я подхватила с полки одну из бутылок вина Алто и поспешила обратно в трапезный зал, который к тому времени уже опустел и лишь один Титис продолжал сидеть за столом, подпирая голову рукой. На мгновение я подумала, что он задремал и уже обрадовалась, что смогу просто оставить бутылку на столе и уйти, однако он дернулся и посмотрел прямо на меня. В его жутких алых глазах проскользнул какой-то странный блеск — возможно просто последствие чрезмерных возлияний. -Ваше вино, господин. — Я поставила бутылку на стол и уже хотела поскорее уйти куда-нибудь подальше от проблемного гостя, когда на моем запястье сжались длинные тонкие пальцы, с обломанными грязными ногтями, неприятно впивающимися в кожу. Я дернула рукой, силясь освободиться от его хватки, однако держал он крепко. -Долго. — Коротко бросил Улен, а его пальцы сжались еще сильнее. — Ты слишком долго ходишь, девчонка. -П-простите, — заикаясь, пробормотала я, не оставляя попыток освободить руку. -Ты ведь понимаешь, что я гость? А ты должна выполнять все прихоти гостя. — Он дернул меня на себя и выдохнул мне в лицо отвратительную смесь запахов из паров алкоголя, гнилых зубов и рвоты. Я с трудом сдержалась, чтобы не зажать свободной рукой нос — побоялась, что от этого данмер еще сильнее рассвирепеет. Я кивнула, ощущая, как во рту становится сухо, а сердце пропускает удар от ужаса, однако, к моему облегчению, в трапезный зал вошла Свана и Титис, наконец, разжал пальцы, от которых на запястье остался красный след и кровоточащие царапины в том месте где ногти вонзались в кожу. -Проваливай! — Бросил он мне, и я, запнувшись и едва не упав, поспешила скрыться на втором этаже. Следующие два дня я делала все возможное, чтобы не встречаться с Титисом Уленом, по утрам скрываясь на кухне, а днем убегая на улицу и подолгу стирая в канале белье и отмывая посуду. Под вечер второго дня, когда я наконец закончила убираться в спальне Хельги, в ночлежку распахнулась дверь и вошел уже знакомый мне торговец Бриньольф. С его рыжих волос и подола камзола капала вода — должно быть опять полил дождь. Заметив меня, сидящую на стуле и привалившуюся в изнеможении к деревянной стене, он весело подмигнул и махнул рукой. Не смотря на усталость, я тут же поспешила встать и поприветствовать гостя. -Добрый вечер, господин Бриньольф. -Здравствуй. Могу я видеть Свану Крепкий Щит? — Вежливо осведомился он. -Она наверху, я могу ее позвать. -Нет, — он жестом остановил меня. — Я поднимусь. Спасибо. Растерянная и уставшая, я опустилась обратно на стул, глядя как он неспешно поднимается по скрипучим ступеням. Весь оставшийся вечер и ночь за стенкой нашей со Сваной спальни я слушала уже знакомые мне шорохи и стоны. Бриньольф приходил часто, но никогда не оставался на несколько ночей, однако, к его визитам я даже успела привыкнуть, ведь, в отличие от остальных посетителей ночлежки, которые либо были со мной грубы, либо просто не замечали моего присутствия, норд всегда оставался предельно вежлив и внимателен. На следующее утро готовить и подавать завтрак мне пришлось в одиночестве, потому как Свана все еще была с Бриньольфом. Как правило, если он заглядывал вечером, то по утрам служанка принималась за работу много позже обычного и в такие дни мне случалось вкалывать за двоих. -Девчонка! — Уже знакомым неприятным тоном обратился ко мне Титис, как обычно напивающийся с самого утра. -Вина? — Догадалась я, не ожидая, когда он отдаст приказ и даже не поворачиваясь к нему лицом, а продолжая собирать тарелки со столов. Прочие гости уже позавтракали и разошлись кто куда. К моему удивлению Улен молчал и я, пересилив свою неприязнь, повернулась к нему лицом. В его взгляде я заметила тот самый странный блеск, который привыкла списывать на опьянение. -Подойди, — неожиданно спокойно попросил он, откидываясь на спинку стула и глядя на меня из-под насупленных бровей. Я поежилась, однако неповиноваться не могла — по правилам Хельги, мы должны были делать все, что хотел постоялец — главное, чтобы он был доволен. Памятуя о том, что может сделать со мной хозяйка заведения, если я отступлюсь от ее приказа, я сделала несколько робких шагов к столу за которым сидел данмер. Он окинул меня взглядом с головы до ног и оскалился, демонстрируя ужасные зубы. Я по привычке опустила глаза, лишь бы не видеть его лица. Я возненавидела в этом эльфе все — от его серой кожи, алых глаз и сальных пепельных волос, стянутых в конский хвост, до манеры держаться и говорить, есть и спать. Кроме того, что он был мне отвратителен сам по себе, он еще и неотступно напоминал мне о Ревине Садри, который предал меня, едва запахло жареным, отдав на растерзание Сапфир. -Ближе подойди. — Нетерпеливо потребовал он. Я сделала еще один шаг навстречу мужчине, и этого оказалось достаточно, чтобы он резко протянул руку и, ухватив меня за предплечье, дернул на себя. Я, от неожиданности, не удержавшись на ногах, упала прямо ему на грудь, испуганно пискнув. В нос ударила отвратительная вонь его немытого тела вкупе с сильным запахом алкоголя, которые в миг отрезвили меня, и я тут же попыталась отстраниться, однако он не пустил. -Сидеть! — Приказал он, ухватив меня с такой силой, что как бы сильно я не трепыхалась, не могла вырваться. — Ты ведь послушная девочка? -Пожалуйста! — Взмолилась я, упираясь ладонями ему в грудь. — Пустите! -Люблю таких… — Он принялся водить руками по моей спине вверх и вниз. Я попыталась пнуть его ногой, но из-за того, что находилась в крайне неудобной позе, не могла сделать это как следует. — Хорошая девочка… Я закричала во весь голос, изворачиваясь и лупя кулаками данмеру в грудь, но того это лишь раззадоривало. Улен развернул меня спиной к себе, усаживая на колени и продолжая хватать то за бедра, то за тело, задирая юбку. Я изо всех сил дернула головой, ударив его затылком прямо в лицо. Голова в месте удара заныла, но этого было достаточно, чтобы Титис взвыл от боли и разжал хватку. Я вскочила на ноги и бросилась наутек, однако данмер не растерялся и последовал за мной, одной рукой держась за лицо, которое заливала кровь из разбитого носа. -Сука! — Он нагнал меня у парадного входа в ночлежку и, схватив за длинную косу, дернул назад. Я завопила, хватаясь руками за волосы. Тот, не церемонясь, протащил меня по полу, держа за косу. -Если ты думаешь, что это помешает мне отодрать тебя, шлюха, то ты глубоко заблуждаешься! — Прорычал он, одной рукой поднимая меня за шею с пола, будто я весила не больше котенка и впечатывая спиной в стену. Теперь, весь в крови, он выглядел еще страшнее. -Помогите! — Закричала я, все еще не оставляя попыток вырваться. По ступеням застучали чьи-то сапоги, и я мысленно взмолилась, чтобы это была не Хельга. Почему-то была уверенна, что она не только не остановит Титиса, но и поспособствует его задумке. -Эй, ты, урод! — Низкий мужской голос разрезал воздух, и в следующий миг какая-то неведомая сила оторвала от меня данмера. Я с глухим стуком грохнулась на деревянные половицы, царапая и без того ободранные от схватки с негодяем ладони. Бриньольф огромный, словно скала, держал Титиса за горло, и буквально снимал взглядом с того шкуру. Данмер что-то пискнул, умоляя норда его пощадить, однако торговец со всей силой приложил его головой о стол. Я, шатаясь, кое-как поднялась на ноги и выбежала из ночлежки. Не помню, как оказалась на задворках какого-то дома, где были разбиты грядки и росли тыква и картофель, а в большой деревянной телеге лежала мотыга и пара лопат. Дождь лил стеной, смывая с меня кровь и грязь. Упав ничком на землю между грядками, я зарыдала так, как никогда в жизни, мысленно зовя маму и желая, чтобы прямо сейчас земля разверзлась подо мной, и я оказалась где-то далеко-далеко от этого проклятого города и его обитателей. -Девочка? — Я вздрогнула, когда на мое плечо легла чья-то тяжелая рука и попыталась отползти подальше от незваного свидетеля. — Это я, Бриньольф. Повернувшись к нему лицом, я отпихнула его руку и отодвинулась, попыталась встать на ноги, однако оскользнулась на развезенной от дождя земле и шлепнулась обратно, разбрызгивая капли жидкой грязи во все стороны. Бриньольф сидел на корточках и внимательно смотрел на меня своими выразительными зелеными глазами. -Не трогайте меня! — Закричала я, бросая в мужчину первое, что попалось под руку — гнилую картофелину. Картофелина пролетела мимо, даже не задев его и шлепнулась в лужу где-то позади рыжеволосого норда. -Я не буду тебя трогать, успокойся. И он тоже тебя больше не тронет, обещаю, — Бриньольф протянул мне руку, но я лишь еще дальше отползла от него, во все глаза глядя на мужчину и ожидая, что он вот-вот бросится на меня прямо как Титис, но тот лишь возвел руки ладонями вперед и поднялся на ноги. — Хорошо. Я уйду. Я замерла. Здравый смысл подсказывал, что возвращаться в ночлежку мне никак нельзя — там меня просто на просто забьют до смерти за случившееся, а если я не приду, то стража притащит меня за шкирку и меня все равно убьют. -Постойте! — Окликнула я мужчину, который уже собирался уйти. Норд молча обернулся и внимательно посмотрел на меня. Его пронзительный взгляд будто видел меня насквозь, все мои мысли и чувства. -Мне некуда идти. — Произнесла я очень тихо, мне даже показалось, что торговец меня не услышал. — Я не могу вернуться туда. Вы знаете, кто такая Сапфир? Бриньольф молча кивнул и нахмурился. Я видела, как в нем борются противоречия. -Это она продала меня в качестве служанки в ночлежку чуть больше двух недель назад. Хельга так просто меня не отпустит. На уши всю стражу поставит, чтобы вернуть свои деньги. -Не переживай. С этого дня Хельга пожалеет, что вообще открыла этот притон. — Грубо выплюнул Бриньольф, зло покосившись в сторону ночлежки. — Где твоя семья? -У меня никого нет. — Я ощутила такой прилив жалости к себе, что вновь залилась слезами, утыкаясь лицом в грязный подол платья. — Сапфир привезла меня сюда из Виндхельма. -Ты сирота, значит, — заключил он, вновь опускаясь передо мной на корточки и склоняя голову в немом вопросе. -Да, но в приют я не пойду. Я знаю, что там творится и лучше уж на улице от голода помереть, чем там! — С вызовом воскликнула я, утирая слезы. -Да, приют у нас не сахар, — согласился Бриньольф, тяжело вздыхая. Он помолчал, размышляя, и я тоже не решалась нарушить тишину. Наконец он заговорил, однако я видела, что каждое его слово было борьбой с самим собой. — Ладно, единственное, что я могу предложить тебе, это пожить у меня. Во всяком случае до тех пор, пока не придумаю куда тебя пристроить. Но учти, жить со мной то еще удовольствие. Однако я могу тебе гарантировать, что ты будешь сыта и ни в чем не будешь нуждаться. Я подняла на него глаза, не веря в услышанное, будто все это прозвучало лишь в моем воображении. Но нет, я своими глазами видела, как движутся его красиво очерченные губы, а, значит, он действительно это сказал! -И есть условие. Ты не будешь жить у меня как приживалка — должна будешь работать. Я все-таки не управитель, чтобы за счет городского бюджета привечать у себя сироток. Будешь поддерживать в доме чистоту и к моему приходу готовить горячий ужин — только в этом случае можешь жить у меня сколько вздумается. — Не смотря на суровость его тона, я не могла не заметить, как улыбались его глаза и просто не смогла не улыбнуться в ответ. Бриньольф рассмеялся и, протянув руку, потрепал меня по мокрым от дождя волосам.