Неправильно набран номер

      Самолет прилетел в Адлер так поздно, что в теплый вечер я вышла уже в сумерках. И хотя я знала здесь каждую улицу, мне все равно было страшно. Впервые за тридцать лет своей жизни я приехала одна. В этом году у мамы не получилось взять отпуск в одно время со мной. И тогда я решила, что поеду неделькой раньше, отдохну, развеюсь, побуду в полном и безоговорочном одиночестве. Мама присоединится ко мне через неделю.       О чем думает человек в самый первый день заслуженного отпуска? Ну, конечно же, о работе. О том, все ли успел, не накосячил ли где, об искренних и не очень пожеланиях отлично отдохнуть от завистливых и уставших коллег. И уж конечно не думает о том, что впереди его ожидает нечто большее, чем просто море, солнце и долгожданная свобода.       У меня был небольшой чемоданчик только с самыми необходимыми вещами, шла я налегке. По сумеречному Адлеру я и с мамой-то ходила всего лишь раз, было страшно. Народу вроде бы было и много, но мне всюду мерещились какие-то опасности.       Возле отеля было довольно шумно. Громкая музыка глушила плеск волн. Вдохнув поглубже соленый воздух, я отсекла все посторонние звуки входной дверью отеля.       Меня разместили довольно быстро и со всем комфортом, несмотря на поздний час.       Я развесила в шкафу вещи, приняла ванну, поужинала овсянкой и улеглась на кровати с кружкой чая. Мама вышла на связь в восемь, когда пришла с работы. Я заверила её, что всё в порядке, и что в такую темень я, конечно же, никуда не пойду.       Остаток вечера я провела за чтением книги, сидя на балконе. Немного отвлекала клубная музыка, а потом стало довольно зябко, но удовольствие было ни с чем не сравнимым.       Немного одинокая, но вполне спокойная, я легла спать где-то в полночь, утомленная прошедшим днём.       Утром я проснулась необычайно отдохнувшей и удивилась, что ещё так рано. Сборы украли целый час, но всё ещё было раннее утро, когда я вышла из номера.       Я решила, что, пока я одна, хочу слиться с толпой и не привлекать к себе ни секунды внимания, а потому оделась как можно незаметнее: джинсы, футболка – ничего лишнего. И по закону подлости, именно в таком вот непритязательном виде я встретила мужчину своей мечты.       Я спускалась с лестницы, а он стоял возле ресепшена, одной рукой придерживая чемодан, а другой опираясь на стойку. Новый постоялец, конечно же.       - Ваша фамилия, - спросила пожилая армянка, оформляющая гостей.       - Чон, - произнес мужчина приятным баритоном, а потом оглянулся, чувствуя затылком, что в нем уже взглядом просверлили дыру.       - Доброе утро, - выдавила я с трудом, обращаясь скорее к администратору, чем к этому длинноногому красавчику с азиатским разрезом глаз и белозубой улыбкой. – Ключи.       Мне показалось, что мужчина обратил внимание на номер на сданных мною ключах. Я моргнула. Да, показалось. И вообще, надо уходить отсюда! Пауза слишком затянулась. На негнущихся ногах, я вышла из отеля, стараясь не оборачиваться. А в ушах шумело его «доброе утро», сказанное мне в ответ.       Ну вот. Я замерла статуей имени себя во дворе. Все очарование курорта вмиг испарилось, планы показались смешными и скучными. Больше всего мне сейчас хотелось вернуться и ещё поглазеть на незнакомца. Но эта мысль была такой абсурдной, что я сама на себя разозлилась. Нацепив очки, я решительно двинулась в сторону магазина. Мне нужно было позавтракать и привести мысли в порядок.       Завтракала я в самом живописном месте Адлера: в парке «Южные культуры». Редкие прохожие не отвлекали меня от моих мыслей и от пачки печенья, которое я запивала кефиром. А мысли эти вертелись исключительно вокруг мистера Чона.       Интересно, какой ему дали номер? Я не прочь туда вломиться.… Так, стоп! Я хлопнула себя руками по лицу. Я ж такая робкая овца, что, если столкнусь с ним еще раз, смогу лишь позорно проблеять. Нужно выбросить его из головы и спокойно отдыхать, будто ничего и не случилось. Ничего ж не случилось?       Где-то после обеда я кружила по продуктовому супермаркету в поисках провианта на вечер. И так увлеклась, что, только выкладывая продукты на ленту, заметила мистера Чона за своей спиной. И по этой самой спине поползли мурашки. Я тоскливо оглядела свой кефир, овсянку, творог и пакет с овощами, и только потом осмелилась поймать взгляд мужчины. Он сразу меня узнал.       - Мы же виделись этим утром, не так ли?       Я кивнула.       - Меня зовут Юнхо, - он неожиданно протянул мне ладонь, вот так вот запросто знакомясь в супермаркете среди полок с жевательной резинкой и презервативами.       - Мария, - тихо ответила я, порадовавшись, что хоть не блею. А на руку глянула с сомнением. Красивая рука. Выглядит сильной.       Тут мой кефир подъехал к кассиру, и я двинулась дальше, оставив мужчину без рукопожатия. Неловко покидала продукты в пляжную сумку, расплатилась и собиралась уже ретироваться, но тут он окликнул меня:       - Подождите меня, пожалуйста! Не уходите.       Несколько минут я стояла и разглядывала своего нового знакомого, пользуясь моментом. Высокий, широкоплечий, смуглый и стройный, элегантно одетый и аккуратный, вежливый и улыбчивый… «Разворачивайся и уходи отсюда, ты, комплекс ходячий!» - прикрикнула я на себя. Но ноги будто к месту приклеились.       В пакете у Юнхо звенели бутылку с минералкой, торчал кончик багета, да и весь набор, при беглом осмотре, не слишком отличался от моего. Иначе бы не было бы у него такой тонкой талии, м-да.       - У вас есть планы на вечер? – спросил Юнхо, поравнявшись со мной.       - Есть, - коротко ответила я, ругая себя мысленно. Не расползаться!       - А завтра утром?       - Пока нет.       Юнхо улыбнулся, довольный ответом. Мы молча шли к отелю, а потом так же молча по лестнице, проигнорировав лифт, на четвертый этаж. Мы оказались соседями.       Я открывала свою дверь трясущейся рукой. Юнхо стоял возле своей и не шевелился. Я обернулась, чтобы наткнуться на изучающий взгляд. Дверь поддалась, и я толкнула её коленкой.       - Во сколько вы просыпаетесь, Мари? – вдруг спросил Юнхо.       Я вздрогнула, когда он произнес моё имя. Меня так никто еще не называл, и это вовсе не звучало по-французски. Он проговорил имя по слогам: «Ма Ри». Задумавшись, я чуть было не пропустила суть вопроса.       - В семь, - ответила я после секундной заминки.       - Я зайду к вам в восемь, - пообещал Юнхо.       Ничего не ответив ему на это, я поспешила скрыться в безопасности своего номера. В прихожей я села на тумбочку. Черт. Кажется, я его интересую. И как на это реагировать адекватно, я не знаю. Одна часть меня хочет немедленно собрать вещи и переехать, а вот другая… Не стоит паниковать, нужно действовать по обстоятельствам. А насчет впечатления… Если я не отпугнула его сейчас, то, наверняка, не всё так уж плохо. Если он и решит, что я чокнутая, я не буду сильно переживать. В конце концов, это же правда.       С появлением в моем одиноком отпуске Юнхо, всё пошло кувырком. Я растерялась. Говорить ли что-то маме? Как себя вести? Если ему нужно только общение – хорошо. С другой стороны, кого я обманываю? Лето, море, одинокий мужчина… Неужели он хочет позвать меня на каруселях кататься? Зачатки моей интуиции говорили, что дело дрянь. «А разве не это тебе нужно?» - ехидно поинтересовался внутренний голос. Я нырнула под одеяло с головой от избытка чувств. И ведь не поделишься ни с кем. Почему-то Чона Юнхо хотелось оставить себе. Во всех смыслах, и никому о нём не рассказывать. Хотя это может быть опасно?       И что же я делала этим вечером? Я пошла в магазин. Стыдясь сама себя, я купила новое нижнее белье и несколько платьев. Они были полностью в моем стиле: милые и женственные, открывали плечи, руки, подчеркивали талию, но закрытое декольте и длина миди не позволили бы мистеру Чону думать, что я доступная.       «А зачем тогда ты белье купила?» - снова хохотнул внутренний голос.       «Чтобы чувствовать себя красивой с головы до пят», - огрызнулась я.       Я встретила закат у моря, но даже плеск волн и красота заходящего солнца не помогли мне справиться с волнением. От волнения же вечером я долга не могла уснуть. Какой-то лихорадочный озноб, урчание в животе. Если так пойдет и дальше, меня раздует так, что я не смогу надеть завтра платье.             Я забылась сном под утро, а будильник разбудил меня в шесть. Я надеялась, что не наделаю шума, ведь Юнхо был прямо за стеной и мог слышать мои лихорадочные сборы. В груди поселился неприятный холодок, будто я собиралась на экзамен, а не на встречу. В семь я была уже готова. В половине восьмого я была готова, до прихода Юнхо было еще полчаса.       Дрожащими руками я распахнула дверь на балкон и вышла. Вчера вечером я даже не выходила сюда. Ведь сегодняшнее утро было еще прекраснее – прозрачное, свежее, робкие солнечные лучи лизали верхушки гор. Я подошла к самому краю балкона, вцепилась ладонями в ограждение, наклонилась вперед, и внезапно услышала:       - Доброе утро.       На соседнем балконе стоял Юнхо. В светлой рубашке с короткими рукавами и белых брюках, ослепительный, как солнце.       - Доброе утро, - я улыбаться боялась, а вот Юнхо весь светился.       Пока я переваривала его внезапное появление, к которому не была готова, он на секунду исчез, а вернулся с двумя пластиковыми стаканами в руках.       - Кофе? – и один протянул мне.       - Спасибо, - я взяла стакан руками, боясь уронить, и, конечно же, мне пришлось обхватить и пальца Юнхо. Это испытание я выдержала без ненужной неловкости.       - Вы сегодня очень красивы, Мари, - заметил он, глядя на меня поверх стакана.       Я не знала, куда деться от смущения. Это он тут красивый. Такой, что просто дышать трудно.       - Вы не очень-то разговорчивы, - продолжил Юнхо. Он опустил ресницы, сделал глоток кофе и поставил стакан на край балкона. Я проследила за движениями кадыка на сильной шее, за красивыми пальцами, придерживающими стакан, и честно ответила:       - Я стесняюсь.       Юнхо засмеялся. Я кинула не него взгляд, уже собираясь обидеться, но он тут же добавил:       - Ты очень милая.       Переход на «ты» резанул слух. Ну вот, снова меня принимают за ребенка. Даже этот шикарный мужчина. Это значит, что ничего мне не светит. Сейчас предложит мне сходить в океанариум и купит мне воздушный шарик…       - Хм, спасибо. А мы перешли на «ты»?       - Извини, это само собой вышло. Будто мы давно знакомы.       - Ммм, флирт из прошлого века, люблю такое, - ответила я, пряча улыбку за стаканом.       Юнхо снова засмеялся.       - Ты первый раз здесь?       - Нет, часто здесь бываю. А ты?       - А я впервые. Будешь моим гидом? – Юнхо улыбнулся. И если я когда-нибудь чем-то и придавала значение, так это улыбке. У него она была очень добрая.       Юнхо предложил позавтракать в ресторане на берегу моря. Мы забрались на самую крышу, уселись в плетеные кресла, и официантка тут же принесла нам бокалы с водой и меню. Юнхо спрятал от меня глаза за солнцезащитными очками, а я какое-то время заслонилась меню как ширмой, переводя дух. Он заказал салат и ещё один кофе. А я – омлет и томатный сок.       Сидеть друг напротив друга было очень неловко. Еда заняла эфирное время, но и есть мне было трудно. Я боялась выглядеть смешной, боялась испачкаться, жевала медленно, хотя зверски хотела есть. Юнхо был красив, даже когда жевал. Кошмар какой-то.       - Невкусно? – спросил он.       - Что?       - Просто у тебя такое лицо…       - Какое?       - Недовольное.       Сейчас он подумает, что мне не нравится с ним. Я выдавали улыбку.       - Да нет, вкусно, я просто задумалась.       - Что здесь есть интересного?       - Мне очень нравится местный дендрологический парк. Там очень красиво. Пойдем?       - Конечно.       Гулять с Юнхо было очень приятно. Если бы я так не нервничала еще. Он легко поддерживал беседу, мило шутил, был очень вежлив и внимателен. Смеясь, он прикладывал ладонь к губам. Я невольно зеркалила его. А еще, нервничая, постоянно поправляла волосы. И замечала, что он всякий раз следит за этим неловким жестом взглядом.       На него смотрели девушки, и иногда мне казалось, что меня тут вовсе нет, я смотрю какую-то дораму и вовсе не могу протянуть руку и дотронуться до него. Но он был реален.       Я просто млела от ощущения, что он идет рядом со мной, такой высокий, сильный. Ни о каких скользких взглядах местных жителей можно было больше не думать. Со мной был Юнхо, и, даже если я буду в мини-юбке, никто не посмеет отпустить ни одного комментария в его присутствии. Я потрясла головой, задумавшись.       Не думаю, что этот красивый парк когда-нибудь снова станет прежним для меня. Ведь под этой сакурой мы вместе фотографировались, и Юнхо еще сказал, что в Японии сакура самая красивая. А под той ивой мы стояли, когда нас настиг дождь. Мы не рискнули выйти под теплый тропический ливень, и были в этом единодушны. У меня начали завиваться волосы, а платье липло к ногам. У Юнхо же так вымокла рубашка, что начала просвечивать. Смотреть на это было невыносимо.       В наполненном влагой воздухе появился аромат аниса, и я не сразу поняла, что это пахнет от кожи Юнхо. Такой теплый, терпкий запах. Я поспешила отвернуться, чтобы не рассматривать аккуратную родинку над губой и шрамы - на щеке и возле левого глаза.       Мы пережидали дождь молча, хотя до этого весьма оживленно болтали. Я чувствовала на себе его взгляд, и от этого ощущения у меня горели щеки. К счастью, это не должно было быть заметно, учитывая количество bb-крема на моем лице. Я осмелилась взглянуть на Юнхо, и он тут же поймал мой взгляд. Я не выдержала его.       Чтобы хоть чем-то занять руки, я достала из сумочки маленькую бутылку воды и попила.       - Хочешь? – я протянула бутылочку ему.       - В Корее это называют непрямым поцелуем, - слегка хриплым голосом просветил меня Юнхо, принимая бутылку.       Я уже потянулась, чтобы забрать воду обратно, но он вдруг подмигнул мне и присосался к бутылке. Ну, и вот что я должна была подумать, черт возьми? Он решил, что я его соблазняю или, наоборот, соблазняют тут меня? Вы, конечно, совершенство, мистер Чон, но девушкам моего возраста не интересны такие отношения. Те, на которые вы намекаете.       Я не знала, как себя вести. Я вся из себя приличная девушка, но мысли у меня какие-то все пошлые сейчас. Прямо наваждением какое-то. Никто не сказал, что я вообще интересую мистера Чона. Поэтому глупо думать, что он задержится. И глупо думать, что он не женат… На каком этапе нашего знакомства можно будет спросить об этом, чтобы не выглядеть дурочкой? Неважно, что он подумает, я должна сделать это как можно скорее, пока не влипла в историю, как муха в мед. Пока не влюбилась. Но если я начну спрашивать о нем, он увидит во мне охотницу, это отпугнет его. А я хочу еще хоть немножко побыть с ним. Еще немножко помечтать… Хотя, вот что бы ты делала с ним, если бы он был твоим? Я не одарена красотой, ум у меня средненький, как и кругозор, я не обеспечена финансовая, да и вообще уже не молода. Ну не думает же он, что мне восемнадцать?       Тем временем, дождь закончился, и мы пошли гулять дальше. Я, подгруженная, уже была не тем человеком, что полчаса назад. Юнхо эту перемену заметил и, судя по всему, даже понял её причину. Остаток дня он был подчеркнуто вежлив и больше не позволял себе никаких двусмысленных шуток. Мне тоже удалось усмирить своих внутренних демонов, отчего дерзости во мне поубавилось. Я решила воспринимать Юнхо просто как нового знакомого, с которым приятно проводить время. То, что этого времени у меня очень мало, печалить не должно.       Я совсем не заметила, как стемнело. Закат у моря мы не застали, но все же вышли на набережную, подгоняемые голодом, ведь завтрак уже давно превратился в воспоминание.       Я сбежала от Юнхо в уборную и там, сделав свои дела, уставилась на своё отражение. Торчащие в разные стороны волосы, поплывший макияж, уставшие глаза – ну и видок у меня! Хорошо, что уже стемнело. Я вышла, и, пока Юнхо меня не увидел, оглядела его. Он совсем не выглядел уставшим. Прямая осанка, свежий вид – он стоял и притоптывал ногой в такт уличной музыке. Большим соблазном было сказаться больной и уйти к себе в номер. Или просто улизнуть, пока он…       - А я уж думал, ты сбежала! – улыбнулся Юнхо, увидев меня.       - Я хотела.       - Устала? – взгляд Юнхо стал очень теплым и сочувствующим.       - Ног не чувствую, - призналась я.       - Пойдем, - Юнхо мягко взял меня за руку и потянул за собой.       Все рестораны и кафе были переполнены, яблоку негде упасть. Мы обошли штук десять, прежде чем поняли, что всё бесполезно. Всё это время я безвольно тащилась за Юнхо, как бык на веревочке. В какой-то момент он просто усадил меня в Макдональдсе на высокий стул и куда-то исчез. А его пропажу я даже заметила не сразу. Загоревшуюся было искру возмущения, я тут же потушила ведром воды из сарказма. Ну, в самом деле, что за ребячество! Я не маленькая девочка, могу подождать. Если только он еще вернется.       Мою ладонь снова обхватили сильные теплые пальцы, и я подняла глаза. Юнхо стоял в обнимку с объемным бумажным пакетом, из которого пахло всей вредной едой сразу.       - Долго ждала? Прости, - Юнхо потянул меня на себя, и я поднялась со стула. Зашуршал бумажный мешок, смятый моей грудью. Я вопросительно глядела на Юнхо снизу вверх.       - Идем.       Мы пошли в другую сторону от набережной, подальше от громкой восточной музыки и выпивших отдыхающих. Река была в нескольких метрах от нас. Мы прошли по пляжу, я при этом спотыкалась на камнях, а Юнхо подхватил меня под локоть, чтобы я не разбила себе нос. Камни были уже остывшие.       - Тебе холодно будет сидеть, - заметил Юнхо, и беспомощно огляделся, словно где-то здесь могла заваляться табуретка.             «Предложи свои колени», - мелькнула мысль, которую я тут же затолкала в самую глубь подсознания. Юнхо не стал бы клеить меня так топорно.       И тут он начал расстегивать рубашку. Не знаю, что было с моим лицом, но голос выдал почти с презрением:       - А что ты делаешь?       Он молча снял рубашку, свернул её в аккуратный квадратик и положил на один из огромных камней возле линии прибоя.       - Садись, - предложил он невозмутимо и сел на соседний камень.       Юнхо уже копался в бумажном пакете, выискивая, что бы съесть повкуснее, а я так и стояла, пребывая в шоке. Я честно старалась не смотреть на покрытые мурашками обнаженные плечи, а потому отвернулась к морю.       Горизонт был едва различим. Черное небо тонуло в черном море, лишь тонкая дорожка от четвертинки луны серебрилась на воде. На нас падал тусклый свет от фонарей на набережной, и Юнхо вполне мог видеть моё смятение.       - Я собираюсь съесть вот эту вредную картошку, - Юнхо достал вкусно пахнущий пакетик – А не тебя. Садись.       Услышав в голосе Юнхо веселье, я села просто из принципа. Он достал из пакета еще маленький соус, а всю оставшуюся снедь впихнул мне в руки.       - Не знал, что ты любишь, поэтому взял всего понемногу.       Я сунула нос в пакет.       - Давно уже не ела такого, - и пока я раздумывала, что из этого причинит наименьший вред моему желудку, Юнхо принялся есть.       Даже в таких условиях, почти походных, а не за столом в ресторане, он умудрялся есть красиво. Мне пришлось снова одернуть себя, засмотревшуюся на выпачканные в соусе длинные пальцы Юнхо, которые он воспитанно вытер салфеткой.       Лаваш с какой-то травой выглядел вполне безобидно, и я попробовала кусочек. Вкусно. Надеюсь, не отравлюсь, а то все теоретически возможные свидания с Юнхо я могла бы пропустить, загремев в больницу с желчными спазмами.       Юнхо уже бодро запивал всю эту гадость колой. И тут зазвонил телефон. Громко так, страшно. Это звонила мама. И мне придется что-то говорить. Лгать? Недоговаривать? А что я такого делаю? Сижу поздним вечером с полуголым мужиком наедине и жру опасную еду. Кошмар.       Юнхо поймал мой встревоженный взгляд.       - Да, алло, - плохое начало. При Юнхо я не могла говорить свободно. Мама спросила, что я делаю.       - Я еще гуляю, - промямлила я.       Мама начала шуметь в трубку. Судя по лицу Юнхо, он это слышит. Я попыталась уменьшить громкость, но не преуспела.       - Я загулялась просто, а сейчас возвращаюсь уже. Закат смотрела, - я пыталась звучать не так жалко, но брови Юнхо всё равно ползли вверх.       - Да, я позвоню, - вздохнула я, отключаясь. Я чувствовала себя униженной. Но может это и к лучшему, он будет воспринимать меня по-другому и не предпримет ничего предосудительного. И ничего желанного тайно…       Юнхо был вежлив до тошноты. Он даже ничего не сказал. Через две минуты моего задумчивого жевания он легко встал, размялся и снова протянул мне ладонь. Мы так быстро вернулись к отелю, что я ощутила укол разочарования. Я хотела побыть с ним еще немножко.       Консьерж ухмыльнулась, увидев нас вместе. Я хотела выдернуть свою ладонь из плена Юнхо, но его хватка оказалась удивительно крепкой.       В коридоре на третьем этаже было пусто. Зажегся автоматический свет над дверью в мой номер.       - Позвони маме, Мари, - тихо сказал он.       - Что?       - Она беспокоится.       Пока я, смущенная и оглушенная, докладывала маме, что я дома и собираюсь принять ванну перед сном, Юнхо стоял радом и прожигал меня взглядом. Мама была недовольна, но мне удалось убедить её, что я больше не буду так опрометчиво поступать и подвергать себя опасности.       От стыда все мысли разбежались, к тому же я не знала, что хочет от меня Юнхо, почему не уходит. Договориться на завтра? Так мы же соседи, просто постучись утром – и всё.       - Спокойной ночи? – неуверенно спросила я, вглядываясь в черные в полумраке глаза.       - Спокойной ночи, Мари, - мурлыкнул Юнхо в ответ. А потом наклонился и поцеловал меня в лоб. В лобик, чёрт возьми!       Подозреваю, что возмущение очень сильно исказило моё лицо. Юнхо мягко рассмеялся.       - Извини, не удержался, - сказал он. А потом протянул ладонь, положил её мне на затылок, притянул к себе – и поцеловал, легко, невесомо, медленно.       Замерев соляным столпом, я не шевелилась и не дышала. Это был мой первый поцелуй. Рука в моих волосах волновала не меньше – нежная, сильная, горячая.       - Иди к себе, - шепотом сказал Юнхо. – Не хочу подвергать тебя опасности.       В полутьме коридора глаза его странно блестели, но их выражение разгадать было невозможно. Голос, благодаря шепоту, тоже скрадывался, не обладая силой, но по мне все равно топтался целый табун мурашек, мелких и колючих.             Юнхо пропустил прядь моих волос через пальцы и отступил на шаг. А я стояла, не шевелясь, словно бы он всё еще держал меня.       - Я тоже не хочу уходить, - произнес он низким, хриплым голосом, и в этом признании я услышала угрозу.       Вспугнутой мышкой я закопошилась в замке, снова слыша за спиной тихий смех Юнхо. Он больше ничего не говорил, а я больше не оглядывалась.       Дверь номера отсекла меня от него, от событий сегодняшнего дня, от всего этого безумия. Теория в таком никуда не годилась. Мои мысли казались бледным подобием того, что было. Неопытная и напуганная, я не чувствовала под собой ног. Юнхо был слишком хорош для меня, даже для мимолетной интрижки. Даже для невесомого поцелуя в девять вечера в темном коридоре отеля.       Даже спустя полчаса я все еще не могла переварить произошедшее. Разозлившись, я приказала себе не думать вообще, и на какое-то время успокоилась. Поела, приняла душ и снова позвонила маме. Она была уже сонной, но все равно выслушала мои сбивчивые объяснения.       «Скажи о Юнхо!» - вопило сознание. «Спроси совета!» Но мне было мучительно стыдно и страшно. Я промолчала, и тяжесть моей тайны сковала сердце.       В ванной я замерла возле зеркала. Я смотрела на себя другими глазами. Что видит Юнхо? Что он может увидеть? Страх в моих глазах. Прыщи. Неидеальное тело. Я сложила руки на груди в жесте защиты. Если я сделаю вид, что ничего не было, он будет подыгрывать? Если я сделаю вид, что мы вообще не знакомы, он отстанет? Слишком быстро. Слишком неожиданно. Слишком ярко. Перед глазами мигали яркие пятна, сердце сдавливало. Меня трясло. Кажется, меня накрыло.       Я засунула ноги в тапки и вышла на балкон. Ночные огни сливались в один, в «Мандарине» уже началась дискотека. В этот раз я была предельно осторожной и не подходила к краю балкона. Я вжалась в пластиковый стул, силясь услышать за перегородкой хоть что-то. Но было тихо, хоть у самого пола и горела полоска света.       Хватит с меня на сегодня Юнхо. Постепенно ночной воздух и усталость сделали своё дело: меня начало клонить в сон.       Спала я на удивление спокойно, хоть под утро мне и снился Юнхо. Он стоял напротив и молча смотрел на меня. От этого взгляда хотелось скрыться, но даже в своем сне я была парализована им, растеряна и беззащитна.