The Heist Squad

- тихие слёзы – самые громкие крики - Ужас и террор. Ученые определяют ужас как состояние интенсивного страха, а террор - как насильственное действие, которое вызывает страх. Для Че сейчас это было одно и то же. Он не испытывал никаких ощущений в теле, потому что оно вообще ни на что не реагировало, но он знал, что если бы его тело могло реагировать, то оно бы, скорее всего, сейчас дрожало, дёргалось, вырывалось, он бы сказал Кимхану его отпустить, он бы сказал Кимхану, что они больше никогда друг друга не увидят. А затем… затем Че бы сбежал. Нет, он не стал бы умолять ни о чём. Он никогда не станет умолять Кимхана. Но он бы ему сказал… медленно, спокойно, что всё в порядке, что он может его отпустить, и они оба забудут, что вообще когда-то встречались. Он бы сделал всё это, но не мог. Не мог совершенно ничего из этого. Единственное, что он мог – это наблюдать за тем, как меняется выражение лица Кима: с безумства на спокойствие, затем на гнев, с гнева на безразличие и обратно на безумство. Смеясь в лицо Че, Кимхан был так близко, кровь на его лице буквально запечаталась в памяти Че. Порче знал, что она будет стоять у него перед глазами до конца жизни. Кимхан сказал, что теперь пришёл черёд Порче. И, что бы это ни значило, Че догадывался, что он больше не будет прежним после того, как Кимхан с ним закончит. Че пытали раньше. Дважды. Первый раз случился, когда ему было всего пятнадцать. Тогда Отряд грабителей отправился на миссию в логово мафии в Пхукете. Это было первое настоящее ограбление Че, и он ещё не был достаточно подготовлен, чтобы защитить себя с помощью своих же способностей. Они надели мешок ему на голову, чтобы избежать с ним любого зрительного контакта. На протяжении двенадцати часов они срезали кусочки кожи с разных частей его тела и душили его до тех пор, пока он не был почти при смерти, а затем ослабляли хватку на его шее и позволяли сделать ещё один жизненно важный глоток воздуха. Поршу потребовалось двенадцать часов на то, чтобы его найти, но как только он добрался до мучителей брата, то сжёг всё там дотла. Второй раз его пытал Кинн. Это произошло четыре года назад, когда Че едва исполнилось восемнадцать. Это было до того, как Кинн к ним примкнул, и задолго до того, как он стал парнем Порша. Серьёзно, брат Че встречался с мужиком, который пытал Че. Порче долго не мог смириться с этим фактом. Но после того, как он всё-таки его принял, то понял, что, возможно, у них обоих получилась не самая лучшая первая встреча, и теперь Че знал, что Кинн не был так уж плох, на самом деле, чаще всего он был очень даже хорош. В тот раз Поршу потребовалось всего два часа, чтобы обнаружить Че. Интересно, за сколько времени хиа найдёт его сейчас… и найдет ли вообще… После того, как его дважды пытали, Че не боялся пыток как таковых. Что заставляло ужас растекаться по его венам, так это сам Кимхан. Было в ауре Кимхана что-то тревожащее, что-то слишком непредсказуемое, слишком смертоносное. Всё дело было в том, что он обожал играть со своими жертвами. Кимхана не столько интересовали сами убийства, сколько предваряющая их жестокая, мучительная прелюдия. Че был его полной противоположностью. Он заставлял своих жертв убить себя сразу, как только они становились ему больше не нужны. Зачем продлевать их мучения, если он мог отпустить их с миром? - О чём задумался, сладкий? – Кимхан провёл кончиком лезвия по щеке Че, спускаясь ниже, под подбородок, и надавил на нож, заставляя Че вскинуть голову. – Сосредоточься на мне! Этим вечером я - главная звезда шоу, Порче. Всё, что творится в твоей красивой маленькой головке, лишь вторично. Уяснил? Самовлюбленный ублюдок! Че страстно желал крикнуть это прямо ему в лицо, желал крикнуть так громко, чтоб это стало единственным, что Кимхан мог слышать до конца своей никчёмной жизни. Лезвие оставило в покое подбородок Порче и коснулось языка Кимхана, который, не разрывая зрительного контакта с Че, слизнул кровь Кхун Чена. Че сильно замутило. Кто-то, подобный Кимхану, в их Отряде грабителей? Че никогда не сможет чувствовать себя в безопасности, как прежде. Это случилось неожиданно, словно гром среди ясного неба. Рубашка Че была вмиг разорвана, открывая грудь, и холодное острое лезвие царапнуло обнаженную кожу прямо над сердцем. На секунду в его сознании пробежала мысль, что Кимхан прямо сейчас вонзит туда нож, но этот маленький лучик надежды… исчез, оставляя за собой лишь отголосок отчаянья. - Огонь, - лезвие Кима остановилось на татуировке, занимающей половину груди и плечо Порче. Черные языки пламени стекали с плеча и тянулись к сердцу Че, некоторые из них походили на руки, отчаянно пытающиеся добраться до его сердца. - Мне нравится… довольно необычно. Было бы банально, если бы не руки, - Ким чуть сильнее прижал кончик лезвия к одной из таких рук. – Эти руки вызывают во мне желание узнать, что творится внутри этой груди, Порче. Кимхан нагнулся, взял на руки спящего Лунтика и отнёс его на другой конец дивана. - Не хочу, чтобы он запачкался кровью, ну, ты меня понял, - произнёс Ким будничным тоном, вновь оказавшись напротив Че. Не хочу, чтобы он испачкался кровью… Че сфокусировал внимание на лезвии ножа, невинно поблескивающего у Кимхана в руке. Че не боялся истечь кровью. Но он был в ужасе от того, что это могло быть в последний раз. - Знаешь, что мне нравится, Блестяшка? – Голос Кимхана стал на пару октав ниже, он подошёл ещё ближе. – Мне нравится обладать. Мне нравится подчинять. Если я соглашусь вступить в твой дурацкий отряд… как же тогда мне подчинять? Чем я буду обладать? Хмм? Хочешь меня в отряде… тогда нужно заплатить определённую цену. Кимхан заставил их лбы столкнуться, на его алых губах играла маньячная улыбка. – Заинтересован в том, чтобы стать ценой, Блестяшка? Нет! Не было никакой цены. Че не собирался отдаваться кому-либо. Нет, нет и нет! - Мне нравится подписывать своим именем вещи, которыми я обладаю, - Кимхан начал движение лезвия по груди Че, с лёгкостью распарывая кожу. – Что скажешь? Пусть это будет «Кимхан» или просто «Ким»? - Ким склонил на бок голову, глядя Че в глаза, выражение его лица было почти отсутствующим, словно его разум был в совершенно другом месте, словно душа покинула его тело. Дьявол. Монстр. Зло. Демон. - Ну, я даже не знаю… разве мы уже достаточно близки, чтобы ты называл меня Кимом? Наверное, лучше остановиться на Кимхане. Жар и влага. Это то, что чувствовал Че на своей щеке. Сначала он не понимал. Не имел ни малейшего понятия. Это никогда бы не пришло ему в голову. Но затем Кимхан наклонился, а его огрубевшие пальцы погладили Че по щеке, когда он на удивление мягко хихикнул. – Оуу, мы что, плачем, Блестяшка? Че плакал. Впервые с тех пор, как умерли его родители, он плакал. Лицо Кимхана перед ним постепенно становилось размытым. Губы маньяка сложились в кривую, карикатурную улыбку, его глаза внезапно больше не казались такими уж смертоносными. Для Че он выглядел безопаснее таким – размытым и уплывающим из виду. - Почему мы плачем, хмм? – рассмеялся Кимхан. – Я же только начал. Думай об этом как о новой тату. Она будет прекрасно выглядеть на твоём теле. Убей меня. Просто убей меня. Че умолял. Он умолял Кимхана это сделать. Всего лишь в своей голове, но он умолял. Он бы никогда не сказал этого вслух, но сейчас именно эти мысли были тем единственным, что каким-то образом сохраняло его рассудок. Че не мог вынести мысли о том, что ему придётся носить имя Кимхана на своей груди, словно это что-то, чем он гордится, словно это что-то, что он любит так же, как свои татуировки. Но это ничего, всё в порядке. Рана заживёт, и через некоторое время не останется никакого шрама, никакого имени. Всё заживёт. Заживёт. Если Кимхан это позволит. - Ладно, ладно, - Кимхан глубже вонзил лезвие в тело Че. – Остановимся просто на Киме, только хватит реветь, боже! Хорошо, что ты не можешь пошевелиться, а то бы уже начал вопить. А мне это не нужно. Не люблю, когда люди так громко плачут. Как будто они хотят внимания, хотят, чтобы их кто-то пожалел. В таких слезах нет искренности, Порче. Если ты действительно искренен, то тебе не нужно ничьё признание. Кимхан схватил Че за подбородок и пробежался большим пальцем по его нижней губе. – Интересно, ты бы плакал беззвучно, даже если бы это было необязательно, или бы ты кричал, умоляя о внимании, а? Кимхан не знал. Тихие слёзы – это всё, на что Че был способен… даже когда умерли его родители. Порш так и не узнал, как сильно плакал его брат. Сколько ночей его подушка становилась настолько мокрой от слёз, что не высыхала даже под утро. Сколько раз глаза Че были настолько сухими после тех ночей, что он не мог долго держать их открытыми. Та эра солнечных очков, которая длилась у него несколько месяцев, была не из-за моды. Тихие слёзы были верными товарищами Че. Порче умел плакать беззвучно, и прямо здесь и сейчас, пока Ким оставлял своё имя на его теле, Че пообещал себе не издать перед Кимханом ни единого звука, даже если тот будет его убивать. Кимхан что-то напевал. Отпустив чужой подбородок, он скользнул пальцами вниз по шее Че, добираясь до кричащей, окровавленной буквы «К» на груди Порче. Он надавил на рану, наблюдая за тем, как появляется ещё больше крови, как она стекает по груди Че и впитывается в ткань его черной рубашки, которую Кимхан не до конца разорвал на части. - Что-то мне подсказывает, что ты бы не стал кричать. Ты слишком гордый для этого, не так ли, Блестяшка? – произнёс Кимхан глубоким, весёлым голосом и захохотал. – Я знаю, о чём ты думаешь: зачем этот мудак задаёт так много вопросов, если я не могу на них ответить? Всё просто – я отвлекаю тебя. Независимо от того, что ты там думаешь, я не хочу причинить тебе слишком много боли. Мне… правда нравится с тобой играть. Никто не захочет слишком сильно навредить своей новой любимой игрушке. Кимхан отступил на шаг, гордо любуясь уже проделанной работой. Красная буква «И», устроившаяся по центру груди Че, идеально украшала его нежную кожу. И Че даже не почувствовал, как она там появилась. Ким облизал лезвие, кончиком языка пробуя чужую кровь на вкус. – Уверен, что тебя это отвлекало, не так ли, Блестяшка? Че хотел бы прочувствовать всё это сполна. Уж лучше чувствовать боль, чем не знать, что вообще происходит с его телом. Че ощущал себя таким маленьким, слабым, измученным. Оставалась ещё одна буква. Возможно, после этого Кимхан оставит его в покое… хотя бы на время. Он надеялся. Кимхан вновь прижал нож к груди Че, вгрызаясь лезвием в ещё один участок кожи. На этот раз он не спешил, погружал лезвие всё глубже и глубже, мучительно медленно, сантиметр за сантиметром, разрывая когда-то идеальную кожу. Прошли секунды. Прошли минуты. Прошли часы. Че не знал. А затем всё кончилось. Как только шедевр был завершён, Кимхан позволил ножу выскользнуть из его пальцев, и тот, ставя точку, с грохотом упал на пол. Для Кимхана… с этого момента Порче принадлежал ему.