Другие порочные игры

Когда Мэй зашла в знакомую до последней мелочи квартиру Джоша полторы недели назад — она и не думала, что все может обернуться именно так. Ей казалось, что за время их учебы и недолгих отношений она изучила его полностью и понимала, чего от него можно ожидать, хотя бы в теории, но оказалось, что она ошиблась. Он только и добивался того, чтобы Мэй согласилась прийти к нему домой, потому что для Джоша это было превосходным предлогом больше ее не выпускать. Чего он хотел этим добиться и что планировал делать дальше — было неизвестно. В тот самый первый день — все было хорошо и Мэй провела в гостях несколько часов кряду, в которые Джош полностью осведомился об ослабленном здоровье Мэй, и она без какой-либо задней мысли рассказала ему как обстоит дело. Но засобиравшись вечером домой, она уже просто не смогла выйти из квартиры, а когда Джош просто за больную руку отдернул ее от двери и Мэй взвыла от боли — она поняла, что кажется, дела ее откровенно плохи. В этот момент она вспомнила свою крайне неудачную шутку перед Айком о том, что она уйдет в двухнедельный загул с Джесс: никто не будет ее искать прямо сейчас и не станет бить тревогу даже на следующее утро. А кто знает, что с ней может случиться за эти две недели? Джош был явно не в себе и в голове его роились какие-то свои странные мысли, которые Мэй сильно пугали. Она начала резко его бояться в тот момент, когда он, дернув ее за руку первым вечером, стал объяснять свою позицию: — Ты никуда не уйдешь, Мэй, пока мы все не выясним между нами до конца, — угрожающе объявил он, — Нам нужно обсудить кое-что еще. Например, наши отношения с тобой и твои омерзительные отношения с Себастианом. Тебе самой не стыдно за них? — Что ты хочешь от меня? — спросила Мэй, обнимаю свою травмированную руку левой, стараясь ее инстинктивно защитить. — Хочу, чтобы ты ко мне вернулась, — прямо ответил Джош, запирая дверь своей квартиры на всевозможные замки, — Эта твоя маленькая ошибка — ничего не значит и все еще можно изменить. Я помогу тебе все исправить. Ты с ним только целовалась? — Нет? — нервничая брякнула Мэй и лицо Джоша вытянулось, — Но это было уже сильно после тебя. — Проклятье, ты еще и спала с ним! — разозлился он, — Если ты легла с ним в постель, он, должно быть тебе понравился, верно? — Я не понимаю, к чему ты ведешь, ты не в себе, Джош. Просто выпусти меня, окей? И мы разойдемся полюбовно. — Нет, ты останешься здесь и будешь жить со мной. Я позабочусь о тебе, Мэй. Я знаю, он тебе нравится, потому что он сделал все, для того чтобы тебя соблазнить самым грязным образом, а ты всегда была очень наивной несмотря на все то, что с тобой в жизни происходило. В каких вы отношениях? — Ни в каких, — настороженно пробормотала Мэй, не понимая, к чему все это идет, — Между нами ничего нет. — Это только доказывает то, что он тебя соблазнил. Раньше ты бы никогда не повела себя вот так, — нахмурился блондин, скрестив руки на груди, — И он тебе нравится. Но я помогу тебе его забыть, выбью его из твоей головы и тогда, ты будешь полноценно со мной и только моей. А потом, спустя время мы переедем отсюда куда-нибудь, в местность потише, подальше от твоего братца и его любовничка. Меня это мракобесие просто невыносимо раздражает, такая грязь. Неудивительно, что ты дала Себастиану, у тебя такой пример под носом есть, а еще и брат старший! — Не смей так про Айка, — разозлилась Мэй, — Забери свои слова обратно! — И не подумаю, — отчеканил Джош, — А ты теперь слушаешь меня, ясно? Теперь я твой авторитет и свет в окошке! Казалось Джош разозлился только от того, что Мэй хоть что-то ему возразила, но он был настолько решителен и прямо сейчас настолько устрашающе выглядел, что Мэй реально испугалась, когда он навис над ней и выхватил из ее слабых пальцев телефон. В следующий момент он оказался разбитым о паркетный пол: Джош со всей дури его кинул вниз и в довершение ко всему с удовольствием потоптался, показывая свою позицию на все эту ситуацию. После этой акции явного протеста Мэй заволновалась уже всерьез: она была в реальной ловушке. Дни тянулись страшно медленно и Мэй находилась в нереальном нервном напряжении: Джош оказался маньяком. Он все говорил, что поможет Мэй выкинуть из головы Себастиана, что он поможет ей "выйти на свет" и после этого они заживут счастливо и хорошо. Каждый раз, когда Мэй пыталась уйти — она больно получала или по лицу, или, что еще хуже, по руке. В очередной раз, когда Джош просто вывернул ее, и Мэй завизжала от резкой боли, она поняла, что легче его слушаться и не пытаться сбежать по крайней мере до тех пор, пока она не придумает какой-то план. Он скудно кормил ее, чтобы она совсем не истощала, а, когда Джошу нужно было уходить на работу — заставлял ее пить мощные снотворные, чтобы она не могла уйти сама или, как он сам выражался, "натворить глупостей". Он даже отнял всю ее одежду и все, на что она могла рассчитывать в его доме — лишь длинная футболка и такая же рубашка, когда ей было холодно. Ну и белье, разумеется. В таком коматозе и прошли эти полторы недели и Мэй от снотворных не понимала, где сон, а где реальность, что и было целью Джоша. Так он думал, что Мэй скорее забудет всю свою прежнюю жизнь и добровольно вернется к нему, в мнимую реальность. Но он продолжал терпеть отказ за отказом и тело Мэй обрастало все новыми и новыми синяками. В те редкие моменты, когда она не спала — тайком рыдала, потому что слезы Джоша раздражали и приходилось все это скрывать: за "сырость" он также мог ударить. Рука теперь ныла не переставая, это приносило невыносимую боль, и лишь пресловутое снотворное могло его в коей мере утолить. Джош старался ее подсадить на седативное и Мэй пыталась несколько раз вызвать рвоту, но, когда он это заметил, крепко приложил ее по лицу и в таком случае она даже была рада, что прилетело не по измученной руке. После этого инцидента Джош стал как в тюрьме проверять ее рот с карманным фонариком и за любую ее попытку неподчинения пытался ее ударить. Система поощрений в программу включена не была. Питалась она мало и нерегулярно, а спала только вместе с Джошем в одной кровати так, чтобы их взаимодействие было полным и безоговорочным. Казалось он продумал все до самой последней мелочи и было просто невозможно вырваться из этого заточения. Мэй тошнило от ужаса и безысходности всей ситуации, но поделать она ничего не могла, до тех пор, пока ей в голову не пришла отчаянная идея. Она весь вечер притворялась страшно уставшей и, сославшись на плохое самочувствие, сразу после скромного ужина отпросилась спать. Скептически оглядев спящую на ходу Мэй, Джош вдруг решил, что сегодня можно обойтись и без снотворного, дав добро на преждевременный отдых. Мэй тут же улеглась в кровать и стала активно изображать крепкий сон. По ее плану, она должна была дождаться того момента, когда Джош сам придет спать, провалится в глубокий сон и после этого она сможет вырваться на свободу. Правда в этом плане был целый ряд осечек. Например, Мэй и не знала, что когда она глубоко спит из-за снотворного — Джош использует ее как мягкую игрушку и ложась спать — оплетает всеми своими конечностями так, что не вырваться. Хотелось просто плакать от отчаяния. Дождавшись, пока Джош захрапит, и тем самым перейдет в глубокую фазу сна, Мэй аккуратно, двигаясь буквально по миллиметру, с трудом и изрядно вспотев от напряжения, выскользнула из его рук и сразу же двинулась на выход, где ее ждал сюрприз, в виде кодового замка на входной двери. Мэй практически сразу поняла, что это конец, но не попробовать пару комбинаций она все же не могла: нужно было сделать это хотя бы для очистки совести. Проблема была еще и в том, что при ошибочно введенном коде доступа — система неприятно тренькала. И в условиях обычного дня, когда все бодрствуют — это был бы обычный звук. Но, когда вам надо это сделать в тиши ночной, чтобы никто вас не спалил — звук опиздинительно громкий. Стараясь держать себя в руках, Мэй начала лихорадочно думать, что ей предпринять: кричать — не вариант, на звукоизоляцию этот урод потратился, как знал. Прыгать с 27-го этажа многоквартирного дома в принципе можно было, если рассчитывать на самый последний прыжок в своей жизни в принципе. Умирать не хотелось. Но и жить вот так — тоже. Мэй решила рискнуть и попытаться сделать что-то еще, а именно стащить телефон Джоша и позвонить хоть куда-нибудь. Она снова пробралась в спальню и украла телефон, предварительно разблокировав его при помощи его лица, на свой страх и риск, а после этого быстро побежала на кухню, самую отдаленную часть в доме от спальни. Не соображая от страха быть пойманной и избитой до кровавых соплей, Мэй не догадалась позвонить в полицию, она стала названивать Айку — единственный номер, который она помнила наизусть. Это была ночь, практически два часа, и он ожидаемо не брал трубку, но Мэй продолжала звонить, в надежде, что он не спит и работает, и что вскоре заметит входящий. Но спустя несколько вызовов она почти отчаялась, и уже хотела положить трубку, как вдруг послышался раздраженный голос: — Але, — голос Себастиана пророкотал как спасительная симфония и Мэй начала плакать и от страха, и от счастья одновременно, — Говорите? — Себ, — всхлипнула Мэй как можно тише, — Это я. — Блять, ну и сука же ты! — тут же рявкнул Себастиан, — Какого хрена ты вытворяешь?! Куда ты снова испарилась, у тебя любимый прикол что ли просто брать и с концами пропадать?! Какого хуя я не могу до тебя дозвониться уже почти две недели?! — Себ, не кричи, пожалуйста, — она плакала и шептала в трубку так, чтобы ее не было слышно, — У меня мало времени, ты должен мне помочь! — Что случилось? — он резко перестал кричать, как только услышал ее быстрый шепот и всхлипы, — Почему ты шепчешь? Она не смогла рассказать ему все в деталях, но просто попросила приехать и забрать ее, назвав свой нынешний адрес, в панике забыв упомянуть о том, что это квартира Джоша. Себастиан был в натуральной ярости, но Мэй было не до этого, она уже услышала скрип кровати и шевеления Джоша, который понял, что спит один. Быстро сбросив вызов и очистив историю звонков, она положила телефон на кухонный стол, где Джош частенько его забывал сам, так будто бы этот раз ничем не отличается от предыдущих. Растерев слезы по лицу, Мэй дрожащей рукой налила себе в стакан воды, сделав вид, что она встала попить. — Ты что здесь делаешь? — хриплый голос Джоша заставлял ее внутренности скручиваться узлом от страха, — Кто разрешил тебе?.. — Я просто встала попить. — У тебя на тумбочке стоит стакан с водой. Что ты здесь делаешь? — он надвигался на нее, а Мэй пятилась назад, прижавшись к кухонной стене, — Кажется ты выспалась, тебе нужно помочь. Она пыталась сопротивляться, но Джош был сильнее в несколько раз, особенно по сравнению с ослабевшей Мэй. Поэтому ему не составило особого труда силой раскрыть ей рот и запихнуть туда пару таблеток, заставив их запить водой и проглотить, больно зажав ей нос, после чего грубо потащить обратно в кровать, досыпать. Мэй боялась, что она останется тут до конца своей жизни, и что Себастиан ее никогда не найдет или решит, что это какой-то прикол и даже не станет искать. Было страшно заснуть и проснуться через несколько часов здесь же, от того, что Джош грубо дергает ее за травмированную руку так, будто бы цель его жизни сделать Мэй беспомощным инвалидом. Темная комната начала кружиться перед ней и расплываться на части, и сон укутывал ее душным одеялом безразличия и принятия так, что она отключилась задолго до того, как ее жизнь снова успела кардинально поменяться. Провалившись в небытие, она не услышала, как через относительно небольшой отрезок времени квартиру просто разорвал звук дверного звонка. Он трезвонил и трезвонил, и Джош тут же подорвался злой как собака: ночь выдавалась достаточно активной. А Себастиан тем временем начал злиться уже конкретно, потому что, когда ему не открыли дверь после нескольких звонков — он просто начал барабанить своими кулачищами, рискуя все разнести в щепки. Как только Джош открыл дверь — сразу увидел перекошенную от злости физиономию Себастиана, у которого из ноздрей разве что не шел дым от ярости. — Где она? — пробасил Себ, без приглашения входя вовнутрь, будто бы даже не удивляясь, что приехал именно к Джошу. — Где кто? — самому Джошу точно также не было никакого удовольствия видеть Себастиана в своей квартире. — Или ты говоришь по-хорошему сам, или я переверну здесь все вверх дном, у тебя три секунды, чтобы определиться! — рявкнул тот, громко захлопывая за собой дверь. — Ее здесь нет, — Джош начал говниться, в душе испытывая удовольствие, что Мэй, будучи в отрубе, не сможет издать ни одного звука, да еще и находится она в запертой спальне, — Ты видишь здесь ее верхнюю одежду или обувь? С чего ты взял, что Мэй может быть тут? — С чего мне знать, что ты не пиздишь? Ты мне с первого взгляда не понравился, так что я не успокоюсь, пока лично все сам не проверю. К тому же, ты такой догадливый мальчик, сразу понял, что я говорю о Мэй, хотя я ни разу не упомянул ее, — прошипел Себастиан и следом разорался на всю квартиру ее именем. — Ты весь дом перебудишь, — агрессивно толкнул его в грудь Джош. — Мне посрать и на весь дом, и на тебя, — выплюнул Себастиан и не дождавшись никакого ответа, действительно начал переворачивать все вверх дном ища и Мэй, и ее вещи. Он перерыл весь дом и, когда дошел до запертой спальни, сначала по-хорошему попросил открыть дверь Джоша, но, когда тот отказался, Себастиан понял, что напал на верный след. — Ты че реально думаешь, что я туда не зайду? — ухмыльнулся Себастиан, — Сначала я выломаю блядскую дверь, и молись, чтобы я ничего там не нашел. Потому что если я найду — ты будешь следующим, и я живого места от тебя не оставлю, ты меня понял? Джон не успел ничего сказать, как Себастиан своим мощным плечом, правильно приложив силу, практически сразу высадил всю дверь, в конце помогая себе ногами: он все разломал, не обращая внимания на ругательства и проклятия Джоша, и прошел внутрь, сорвав одну из створок с петель. На постели он сразу же увидел Мэй, в ворохе одеял и тут же понял, что она не в порядке: столько шума и ора было за эти 20 минут, а она выглядела глубоко спящей и это безумно настораживало. Лицо ее осунулось, и она спала, лежа на спине обнимая свою правую руку, лежа в одной футболке и мужском белье, разметав черные волосы по подушке. Приложив два пальца к ее шее и легко нащупав пульс, Себастиан облегченно выдохнул и начал тормошить Мэй, стараясь привести ее в чувство. Она еле-еле, на пару миллиметров, приоткрыла глаза только тогда, когда Себастиан прыснул на нее водой из того самого стакана на тумбочке и уголки ее губ дрогнули, то ли от улыбки, то ли от гримасы боли и горя. — Т... пршл… — невнятно пробормотала она, — Дш... Сзади.. Резко развернувшись назад, он увидел, что Джош, как самый сообразительный парень в этом помещении, просто успел взять сковородку и в надежде вырубить такого бугая как Себастиан, замахнулся на его затылок и, если бы не Мэй, он бы его ударил. — Блять, ты решил мне этой пукалкой уебать что ли? — зарычал Себ, вставая с кровати и надвигаясь на Джоша, — Что ты ей дал? Что ты сделал? — Пытался выбить тебя из ее головы, чтобы ты не мешал нам строить свое совместное будущее! Ты просто пришел и влез туда, где тебя быть не должно было и все сломал! — Да ты гребанный маньяк, — поморщился Себастиан, крепко взяв за грудки Джоша, — Больной утырок! Ты никогда не думал, что ничего этого бы не было, если бы ты ее действительно любил? — А ты что ли ее любишь? Ты просто воспользовался удобной дыркой, взял ее благодарность за помощь в реабилитации после аварии, потому что ей больше нечем платить, кроме как собой! Казалось, что Себастиан спокойно воспринимает хамство в свою сторону, но, когда Джош начал реально оскорблять Мэй, он просто в конец озверел и перестал себя контролировать, избивая его мощными кулаками, не забыв двинуть коленом по яйцам и добавить сверху по позвоночнику. Он наносил сильные удары так, что казалось даже слышался треск костей и Джош лишь пыхтел, чувствуя, как горит огнем сломанная переносица и несколько ребер. — Я засужу тебя за то, что ты с ней сделал, ты понял? — прошипел Себ, больно собрав в горсть взмокшие от крови и пота волосы Джоша, — Землю жрать заставлю. Сегодня остановимся на этом, но еще раз ты подойдешь к ней хоть на метр, — я сломаю тебе шею, это ясно? Отвечай мне, кусок собачьего дерьма! Дождавшись слабого кивка и булькающего согласия, Себастиан оставил его в покое и вернулся к Мэй, которая снова провалилась в полудрему. Он поднял ее на свои окровавленные руки и в чем она была, просто понес вниз, к себе в машину. Будчи во сне, она толком не соображала, но слабо корябала ногтями его грудь в футболке, стараясь убедиться в том, что это реальность, а не просто счастливый сон, где Себастиан за ней пришел. *** Эта ночь для всех стала полным безумием и Себастиан поднял на уши всех, кого только мог: как только он донес Мэй до машины и укрыл своей ветровкой, предварительно надев на нее свою толстовку из запасных в машине, он тут же разбудил Нэйта, наплевав на то, что за всей этой возней уже почти пробило 4 утра. Только услышав сонный и хриплый голос своего помощника, разъяренный Себастиан сразу же стал раздавать указания о том, что нужно сделать. После этого он сделал звонок в больницу, где уже наблюдали Мэй и вызвал дежурного врача сразу к себе домой, потому что снова везти ее в больницу, без соответствующих рекомендаций врача он не хотел. По факту он уже банально боялся оставить ее без своего присмотра, чтобы с Мэй снова ничего не случилось. Он говорил по телефону, решая все свалившиеся вопросы, ходя взад-вперед около своей машины, поглядывая на бессознательную Мэй в своем авто. Каждый раз, когда его взгляд цеплялся за ее осунувшееся лицо, у него внутри все вскипало: хотелось вернуться обратно и еще раз так отделать Джоша, чтобы он даже через трубочку питался с трудом. Разбитые руки саднило и белая рубашка, в которой он уехал со съемок, уже успела испачкаться в чужой крови, но Себастиан продолжал полыхать от ярости: слишком уж темпераментным он был. В конечном счете, чуть успокоившись, он быстро приехал домой и уложил все также спящую Мэй в свою кровать, укрыв одеялом, после чего буквально через 20 минут, на пороге его дома стоял заспанный Нэйт, который давно перестал жаловаться на ненормированность рабочего графика и горячечность своего начальства. Себастиан не знал за что хвататься первее, но, обсудив все с на удивление спокойным менеджером, они оба решили, что Себ останется здесь дожидаться врачей, а Нэйт поедет в любой ближайший Таргет, чтобы купить самый простой комплект женской одежды и туалета. Себастиан привез Мэй практически голой и у него не укладывались эти мысли в голове: насколько поехавшим маньяком нужно быть, чтобы суметь вытворить такое. Только Нэйт уехал, и сразу же после этого приехал дежурный врач, который стал осматривать Мэй, проверяя ее общее состояние, что заняло какое-то время, которое Себастиан провел в переписке с Нэйтом, онлайн быстро выбирая женские вещи. Все эти привилегии были доступны Себастиану только потому что он платил за них огромные деньги и был не последним человеком в медиа-сфере, который активно пользовался своими связями в такие критические моменты как этот. Приехавший врач поставил Мэй капельницу, идентифицировав ее состояние как медикаментозную передозировку седативных препаратов, выяснив это не без помощи Себастиана. Конечно, навскидку без должных обследований и оборудования было тяжело оценить весь масштаб трагедии, но врач уверил Себастиана в том, что кризиса нет и все будет хорошо, хоть и не сразу. А уж тогда, когда Мэй придет в себя, предположительно через несколько часов после капельницы, тогда уже можно произвести полное обследование в клинике, в которую она приедет лично. Не успел уйти врач — вернулся Нэйт с пакетами полными всякого из Таргета: это была его определенная супер-способность быстро шевелиться, задавать мало вопросов и советовать некоторые вещи, когда он чувствовал, что нужно это сделать. Выпроводив врача, Себастиан стал обсуждать со своей правой рукой юридические вопросы и попросил дать отмашку своему адвокату, чтобы тот был готов на тот случай, если Мэй решит впервые в жизни довести дело до конца. Обсудив все свои дела, они разошлись только под самое утро и Себастиан, уставший и измотанный, рухнул спать на своем диване в гостиной, прикрывшись рядом лежащим пледом. Поспать слишком долго не удалось: Себастиана разбудил луч солнца, который настырно светил ему прямо в глаз. Вставать не сильно хотелось, но зверски хотелось есть после полубессонной ночи, да и Мэй тоже надо было покормить, поэтому, потерев помятое со сна лицо, он все же встал и отправился на кухню. Приготовив завтрак на свой вкус, Себастиан окончательно взбодрился и теперь он просто сосредоточенно думал о Мэй: все эти две недели она не шла у него из головы, и он уже был готов признать, что сходит с ума как мальчишка от того, что она просто не берет трубки. А теперь она лежит у него в спальне, в чужой одежде, даже не в своем белье и с трудом приходит в себя, но это уже намного лучше, чем все эти выматывающие своей неизвестностью две недели. Себ сделал такой завтрак, который делал сейчас себе: глазунью из четырех яиц, бейглы с сыром и лососем, небольшую тарелку овощного салата и кофе. Но для Мэй он сделал чай, решив, что это будет лучше, чем убойная доза кофеина для слабого организма. Конечно, в таких количествах он не ел даже на наборе массы, но он просто не знал, что будет есть Мэй и поэтому приготовил сразу все, водрузив это на переносной столик и неся это все к себе в спальню. Ощутив запахи еды, Мэй тут же приоткрыла глаза и, спустя несколько секунд, поняв, где находится, она испуганно встрепенулась и неловко дернулась, чуть не уронив капельницу со страху. — Тише, все позади, ты в безопасности, — негромко сказал он хриплым голосом, — Завтрак подан. Он поставил складной столик прямо перед усевшейся на кровати Мэй и помог вытащить ей капельницу из руки. Она молча и испуганно смотрела на него, не зная, что сказать и лицо ее не выражало никакого счастья или облегчения, лишь испуг и страх. Себастиан смотрел на нее изучающе-пристально и поняв, что Мэй просто в шоке от случившегося, отставил на пол столик и сев рядом с ней — притянул в свои объятия, крепко сжимая и ласково гладя по голове. Она обнимала его крепко настолько, насколько могла, не зная, что сказать, ощущая, что любые слова будут неуместными. Она уткнулась лбом ему в ключицы и никак не могла от него отлипнуть еще несколько минут, да и Себастиан не спешил отодвигаться до тех пор, пока она сама неловко не завозилась. — Я голодная, — тихо призналась Мэй и Себастиан с готовностью вернул столик обратно, — Не знала, что ты готовишь. — Да, верх моего кулинарного мастерства — это бутерброды и яичница, тебе неебически повезло, — проворчал он, начиная уплетать свою половину яичницы, — Ешь. Поговорим после еды. — Ты сказал Айку? — Нет. Он уверен, что ты в загуле с Джесс, заливаешь свою печаль и я не стал ничего ему говорить. Решил дать тебе возможность решить самой. — Мы можем сохранить это все в тайне?.. — В тайне? — нахмурился Себастиан, перестав жевать, — Ты собралась простить этого.. — Нет, — покачала головой Мэй, — Но я не хочу, чтобы Айк знал. Достаточно того, что ты в курсе, мне и так безумно стыдно и я практически не могу смотреть тебе в глаза. — Я сохраню твой секрет только если ты расскажешь мне, как ты оказалась в этом дерьме. И кроме того, — сказал он, насильно вкладывая ей в руку бейгл с рыбой, — Объясни мне пожалуйста, тупому идиоту и первостатейному бездельнику, одну вещь. Куда ты исчезла тем утром? Почему ты ушла? — А разве я могла поступить иначе? — тихо спросила Мэй, глядя на бейгл в своей руке, — Последние две недели моей жизни мне хочется забыть и больше никогда не вспоминать, честно. Такого лютого позора со мной вообще никогда не происходило. Мне было ужасно стыдно и, когда ты сказал, что всегда спишь один, я поняла, что будь на дворе день деньской — ты бы просто вежливо указал на дверь. А потом, ни в этот день, ни на следующий ты ничего не написал, и не позвонил. Просто начал что-то выкладывать в инстаграмм и пропал из моей жизни, и я решила, что все сделала правильно, потому что в итоге ты получил, что хотел и теперь резона общаться дальше уже нет. Честно, я была не особо в восторге от того, что трубку поднял именно ты, ведь я звонила Айку. Но тем не менее, я сижу здесь, и я обязана этим тебе. — Господи, — выпалил Себастиан шокировано, почувствовав, что его брови встретились у переносицы, — Блять, просто пиздец, Мэй. — Слушай, мне тяжело об этом говорить, мне и так очень плохо, — дрожащим голосом призналась она, — Я облажалась везде, где только могла и мне не с кем поговорить об этом, потому что мне стыдно настолько, что я никому не могу об этом рассказать. — Ты можешь поговорить со мной, — безрадостно ответил Себастиан, — Раз уж мы разоткровенничались, я тоже кое-что расскажу тебе. Возможно это немного тебя подбодрит. Если кто-то здесь и облажался, то это явно не ты, — он так громко усмехнулся, что Мэй взглянула на него, совершенно не понимая, что он хочет сказать, — Во всем, что с тобой произошло — виноват именно я. — Почему? — Начнем с начала, — предложил Себ раздражаясь сам от себя, — Опустим первые дни нашего сложного знакомства. После того, как я понял, что испытываю к тебе недвусмысленный интерес — начал достаточно агрессивно к тебе подкатывать, а ты никак особо не обозначала, что тебе это неприятно. Все твои словесные протесты я воспринимал как нечто не вполне серьезное и я не понял, что все это только из-за твоей реальной неопытности. Мне и в голову не приходило, что ты можешь быть невинна, Мэй. Откуда ты вообще такая взялась? Каким образом тебе удалось сохранить свою девственность при такой внешности, фигуре и общительности? Особенно потому что ты встречалась с этим блядским уродом — я думал ты уже давно в теме. Но я должен был понять тогда, когда ты не поняла, что я прислал тебе вибраторы и смазку. И это тоже мой личный позор: я догадался, девственнице, которая только в щеку целовалась, прислать целую коробку самотыков, пиздец! Я и карамель же тебе с хуями присылал! Теперь мне полностью понятно, почему Айк мне втащил тогда. Я бы на его месте вообще убил бы нахуй и даже разбираться не стал. Я думал, что ты просто очень застенчивая и от того, что очень неопытна — ты так смутилась, когда мы остались наедине. И я даже не понял в первые секунды, что произошло, а когда увидел твои слезы мне все стало ясно, но было уже поздно. И я накричал на тебя, потому что разволновался. Если бы я понял, если бы я знал точно, что это был твой первый опыт — я бы все сделал иначе, я бы никогда не причинил тебе боли, я хотел, чтобы тебе было хорошо. Мне стало так безумно противно от самого себя, так стыдно, что я просто не хотел тебе попадаться на глаза. Я думал поговорить с тобой утром, пришел точно также с подносом и завтраком, а тебя и след простыл. Только свои цацки да заколки оставила. — Я... — Я не закончил, — покачал головой Себ, — После этого я подумал, что, наверное, не лишним было бы дать тебе прийти в себя, как-то оклематься. И я решил, что позвоню тебе через пару дней, когда все остынут, и мы поговорим о том, что произошло. Но спустя несколько дней ты перестала отвечать на звонки и смс, и в начале я еще понимал в целом почему и вообще считал, что так мне и надо. Но спустя неделю я уже начал звереть, потому что ни дописаться, ни дозвониться до тебя было невозможно, да и дома тебя не было. А потом, счастливая случайность! Мы ведь действительно работаем вместе с Айком и у меня был конец рабочего дня, я сидел и смывал грим, пока Айк ушел пивануть кофе и оставил свой телефон на столе. Он трезвонил и трезвонил, раздражал меня, потому что какой кончелыга звонит человеку так поздно ночью? Я поднял трубку, а там сюрприз! — Я думала тебе противно находиться со мой в одном помещении, — дрожащим голосом призналась Мэй, сдерживая слезы, — От того, что я такая провинциальная необразованная лохушка, которая опозорилась перед таким как ты! Я думала, что ты не хочешь меня видеть и потому ушел! — Нет, все не так, — покачала головой Себастиан, чуть взволнованно. — Ты так долго и внимательно разговаривал с Синди, а она так пыталась тебя склеить, что я решила, что ты просто решил выместить на мне свое напряжение и вообще охотился именно за этим все это время! — Нет, — заверил ее Себастиан, — Мэй, я действительно всегда ночую один, даже когда с кем-то встречаюсь. Дело в том, что я очень беспокойно сплю, мне снятся кошмары и начинаю толкаться и махать руками во сне. Я не контролирую себя, поэтому я всегда один. Это не отмазка и я не хотел тебя оставлять одну. Но еще хуже было бы придушить тебя ночью от стресса из-за того, что я так сильно облажался. — Правда? — спросила Мэй, роняя слезы на складной столик, — Ты говоришь правду? — Я ни разу тебе не наврал, — кивнул Себастиан, — И я собираюсь придерживаться этого и дальше. Ты сможешь простить меня? Если нет — я клянусь, я больше никогда тебя и пальцем не трону. Буду держаться от тебя подальше, сделаю все, что в моих силах, чтобы как-то исправить свою ошибку. Я говорю это не потому что это правильно и я не хочу, чтобы ты заявила за изнасилование… Просто... Мне безумно стыдно за то, каким идиотом я был. — Все нормально, — покивала головой Мэй, шмыгнув носом и вытирая редкие слезы ладонями, — Спасибо, что сказал все это, мне было важно это услышать. — Так... Между нами теперь мир? — уточнил он напряженно, — Или что-то вроде "спасибо за этот опыт, но больше ко мне не подходи, дерьма ты кусок"? — Мир, — покраснев ответила Мэй, зная, что он поймет ее правильно в этом контексте. Потому что, говоря свое короткое "мир", она на самом деле сказала, что не хочет, чтобы Себастиан куда-то уходил и больше к ней не приближался.