трижды за всю жизнь

Оромэ впервые видит этого тонкого юного нолдо на псарне. Ему, должно быть, не больше тридцати. И почему псари не остановили? Здесь не место детям, даже если это, судя по волосам, потомок Финвэ… Слишком живо видит Оромэ тот несчастный день, когда маленькую Тиндур, истекающую кровью, тащила отсюда на руках сестра. Девочка заигралась с охотничьими псами, и один из них куснул её слишком сильно. — Что ты делаешь здесь, дитя? — спрашивает Оромэ. Подскакивает нолдо до смешного стремительно. Шерстяной комочек на его руках испуганно взвизгивает и показывает мокрый нос. — Я Туркафинвэ, сын Феанаро. — поспешно представляется нарушитель спокойствия, видимо, от волнения забыв поклониться валар. — Я мимо проходил, а он на улицу выполз, я понял, что он из ваших гончих… Мокроносый комок на его руках сладко зевает и открывает на удивление ясные глаза. Весь помёт ещё с утра был слепым — Оромэ заходил к ним, помнит. Пускай до гончих ему далеко, и много воды утечёт до тех пор, как его впервые возьмут на охоту, но, всё же, славный будет пёс. Хвала Эру, что сын Феанора утащил его обратно в чертоги, на псарню, а то передавили бы ему все лапы… — Он только прозрел. — как бы вскользь замечает вала. — Пускай посмотрит на тебя, запомнит, как своего спасителя. — А как его зовут? — Туркафинвэ аккуратно поворачивает к себе щенка, приближая его морду к своему лицу… — Хуан. — Гордое имя. — Для гордого пса. Гордый пёс снова зевает и щурится, но от нолдо взгляда не отрывает. А потом коротко лижет феанариона в нос. Туркафинвэ смеётся чуть удивлённо, и Оромэ чутким слухом охотника, благословлённого Эру, различает заполошный стук сердец этих двух ещё совсем юных существ. — Он тебя выбрал. — замечает Оромэ. — Меня? Как вы это поняли, владыка? — Так юн, а уже сомневаешься в словах айну? — на секунду голос Оромэ звенит, как натянутая тетива. — Что же будет, когда ты вырастешь и дух отца покажет себя в полную силу? — Не знаю. — виновато отвечает Туркафинвэ, щенка инстинктивно прижимая к груди. — Простите, владыка. Мне лишь интересно, как… Смогу ли я когда-нибудь понимать также ясно? Гнев Оромэ снимает, как рукой. Мальчик наивен, но, может, в этом сыне Феанаро дар созидания явит себя через искусство познания окружающего мира, и многие деяния он совершит во благо, став мудрым охотником, и беспощадным к тварям, противным замыслу Эру, тем, кто никогда не возьмёт у природы больше отведённого?