The letters he never read

В какой-то момент истощение, должно быть, погрузило Шерлока в сладкие и теплые объятия сна, поскольку следующее, что он помнил, было то, как он проснулся в кабинете Майкрофта с подушкой под подушкой и одеялом, прикрывающим его торс. Холодный пол был тверд под его спиной. Он попытался сесть, опираясь на локти, а мир решил стать балериной и непрерывно вращаться, так что он с тихим стоном упал на спину. В голове появилась пульсирующая боль. Он был невероятно сбит с толку. Что вообще произошло? Почему он здесь? И самое главное, почему он на полу? Обычно он чувствовал себя так после действительно сильных панических атак, у него была такая и он заснул? Почему он был в офисе Майкрофта? Ох. Ох, Боже. Воспоминания о вчерашних событиях всплыли на мутную поверхность его разума, все еще немного затуманенного, но достаточно ясного, чтобы увидеть. Чтобы вспомнить свою ужасную ошибку. Он рассказал Джону. Хуже того, он показал ему. Он показал ему. Джон видел шрамы. Он видел их. Он знает. Он уйдет. Его грудь болезненно сжалась, как будто более сильное существо решило использовать его туловище в качестве мяча для снятия стресса. — Христос. — Он захрипел и сел, боль только усиливалась. Он должен был что-то сделать, иначе он задохнется. Он оглядел комнату со слезами на глазах и остановил взгляд на маленьком ноже на большом деревянном столе, вероятно, используемом для вскрытия почты. — Отлично. — пробормотал он себе под нос и неуверенно перевернулся на живот, мгновенно пожалев о своем решении, когда его захлестнула особенно сильная волна белой и горячей боли. Его дыхание было прерывистым и сопровождалось симфонией тихих стонов, которые он пытался скрыть, пока полз к чудовищному столу. Два метра показались ему самым длинным и коварным путешествием в его жизни, хуже, чем его двухмесячное путешествие по пустыне Сахара, которое он еле пережил. Он чувствовал себя жалким. Ему удалось обогнать орду головорезов через замерзшую тундру, и теперь он изо всех сил пытался проползти два метра без обжигающей и жгучей боли, истощающей его мышцы и вызывающей слезы, что так и катятся по его лицу. Абсолютно унизительно. Великий Шерлок Холмс перед милостью лезвия, что избавит его от страданий. К черту. Он уже много лет не Шерлок Холмс. Его рука дрожащим движением опустила лезвие с деревянного стола на предплечье. Первые капельки крови скатились по его руке, словно небесный водопад, отгоняя панику. Иногда он скучал по тому, чтобы быть Шерлоком Холмсом.