Где-то на дне твоего сердца

Всему приходит конец, всегда. Однако, война в Средиземье даже трикстеру кажется бесконечной, будто бы исключением из всех правил. Он все наблюдает на стороны, даже не пытаясь вникать в этот хаос и бесчинства, но чувствует притягательную силу тьмы и все размышляет о том, что будет, если зло все-таки утвердится в этих землях и станет господствовать над этим миром. Погрязнет ли все Средиземье во зле Саурона? Подчинится ли ему? Хотя, быть может, он попросту заставит всех несогласных захлебнуться в крови их же собратьев? Что сделает сам Локи? Как поступят эльфы? У трикстера слишком много вопросов, ответить на которые у него никак не выходит. Да и так ли хочется ему знать? Он не уверен. Однако, точно знает, что волнует его больше, чем все эти вопросы, назойливо крутящиеся у него в голове. Причина его беспокойства — Тьма, что пробирается в Лихолесье все глубже, отбирая у эльфов все больше и больше территорий, где они могут обитать и охотиться. И дело не только в пауках, окутавших своими липкими паутинами северо-восточную часть лесных владений, но и в орках, шныряющих по границам леса, а они-то не знают ни жалости, ни чести, сметая все на своем пути. Именно поэтому Трандуил вот уже несколько лет закрыл ворота своего замка, а выходить за его пределы эльфы могут лишь для того, чтобы совершить обход прилегающих территорий или для охоты, реже всего он отправляет послов для поддержания тех немногочисленных торговых отношений, которые все еще действуют между Лесным Королевством и другими поселениями. Его беспокойство и скрытность вполне понятны трикстеру, хоть зачастую асгардец и пренебрегает установленными правилами, покидая замок, используя магию. И Трандуил прекрасно знает об этом. Нет, Локи более чем уверен, что владыка Лихолесья каждый раз практически ловит мужчину за руку во время его возвращений в стены замка, иначе к чему все эти неоднозначные вопросы об обстановке в лесу? Закончилась его двадцатая зима в Средиземье, но ощутить такой небольшой промежуток времени Локи не успевает, ведь единственное, что меняется в этих местах — немногочисленные эльфийские дети, которые постепенно подрастают, становясь мудрее и немного выше ростом. Но что для эльфов двадцать лет? Что для Бога это время? Пыль. Однако, оно дает возможность трикстеру стать частью эльфийского общества, даже обзавестись одним другом. Хотя он все еще не уверен, может ли называть так Элдрина? Безусловно, эльф относится к нему намного теплее и дружелюбнее, чем многие здесь, но за всю свою жизнь у Локи не было ни друзей, ни даже товарищей, поэтому мужчина все еще не совсем понимает, как правильнее вести себя с ним. Надеть на себя маску безразличия он всегда может успеть, а вот начать смотреть на вещи иначе — возможность, предоставляющаяся, может быть, раз за всю жизнь, как и возможность начать с чистого листа. А Локи, по счастливой случайности, выпали они обе, и он осторожно пытается распробовать каждую, хотя, признаться честно, все это дается ему не легко. Ко многим вещам здесь он привыкает быстро, будто бы распорядок его жизни никогда не менялся. Взять вот, к примеру, охоту: привычное дело, которому всю его жизнь уделялось большое внимание. Вот только в Асгарде они выходили на охоту для развлечения, которого у Локи никогда не получалось понять и полюбить, ведь зачастую трикстер чувствовал себя этим самым загнанным зверем, все время пытаясь отстать от остальных, избежать финальных аккордов этой жестокой игры, которые обязательно сопровождались довольными возгласами отца и брата. Нет, дело не в малодушии сына Лафея, а в том, что охота была для него одним из тех занятий, где Тор не упускал ни единой возможности показать Всеотцу все свои сомнительные достоинства, а так же потешить самолюбие самого Одина. Охота в Лихолесье же стала для Локи чем-то совершенно иным: здесь он может мыслить, чтобы обнаружить добычу, без постоянной потребности гнать ее до той поры, пока зверь не выдохнется. Теперь не приходится доказывать свою важность, здесь он ощущает свою нужность, хотя прекрасно понимает, в тот же момент, что не окажись его рядом, ничего бы не изменилось. Таких занятий здесь много. Трикстер с удовольствием отмечает, что привык к большинству эльфийских традиций и зачастую принимает участие в праздниках, разбавляющих размеренную жизнь лесного народа. Да, в этом, наверное, эльфам нет равных, ведь каждый особенный день года не сравним ни с чем: вокруг царит уют и веселье, согревающие даже самые потайные уголки сердца. Танцы здесь завораживают, а эльфийское пение не сравнится ни с чем. Трикстеру порой кажется, что за всю свою жизнь он не слышал ничего прекраснее и волшебнее. Конечно же, все далеко не так гладко, как может показаться на первый взгляд. Хоть отношение к нему за эти годы и изменилось у многих, но остались и те, кто все еще воспринимает его с явным пренебрежением и недоверием. Не сказать, конечно, что Локи это каким-то образом огорчает, но порой неприятный осадок все же остается. Каждому хочется найти свое место. Но что остается неизменным, так это то, что он, как и раньше, проводит много времени с Леголасом, правда уже давно не обучает его. Демонстрацию выпадов и атак давно заменили постоянные тренировки, ставшие для них сродни ежедневной прогулке. Признаться честно, Локи нравится тренировать эльфийского принца, учить его обороняться и ожидать от соперника нечестных приемов, какими пользуется сам брюнет всю свою жизнь. Как и любой асгардец, трикстер с самого детства был обучен основам боевых искусств, но должного внимания им никогда не уделял, всегда считая грубую силу лишь приятным дополнением к своим умениям, а не тем, на что нужно всегда полагаться. Помахать кулаками всегда можно успеть, куда интереснее манипулировать, вводить в заблуждение, околдовывать своих оппонентов. Однако, это никогда не нравилось Всеотцу, считавшему, что его сын обязательно должен быть воином, поэтому приходилось соответствовать, изредка демонстрируя свои скудные, по сравнению с братом, умения. Но здесь, в Средиземье, эти тренировки стали для Локи своеобразной отдушиной и возможностью хоть ненадолго отвлечься от собственных мыслей, выплеснуть злость и устать так, чтобы вечером без сил отключиться в кровати на короткую ночь. Леголас уклоняется от его атаки и тут же валит Локи с ног, победоносно улыбаясь. — Ты поддаешься? — эльфийский принц уже достаточно подрос, поэтому над трикстером возвышается сейчас уже не ребёнок, а юноша, внимательно изучающий своего наставника. — Я задумался, — Локи откидывается на траву, как на перину, принципиально игнорируя протянутую руку. — Хватит на сегодня, Леголас. Он слишком увяз в собственных мыслях, чтобы вновь стать для юноши противником на несколько минут, да и в очередной раз оказаться в проигравших тоже желанием не горит ни малейшим. Леголас делает успехи, совершенствуясь день ото дня, от чего Локи чувствует себя порой безумно старым и неповоротливым, совсем забывая, что в полную силу с принцем не сражается, считая на данный момент это не совсем уместным. Эльф еще слишком юн и должен научиться не только технике борьбы, но так же он обязан уметь контролировать собственные эмоции, оставаться хладнокровным к врагу, что удается ему с трудом, хотя с таковым юноша еще и не сталкивался никогда. Сейчас Леголас воспринимает схватку, как игру и соревнование, но что будет, столкнись мальчишка с орками или кем похуже? Трикстер не знает, но искренне надеется, что этого не произойдёт еще очень долгое время, тем более Трандуил отпускает его на охоту с эльфами лишь изредка, давая сыну волю лишь в самое спокойное время, когда враг находится достаточно далеко от лесных владений. Сам же эльфийский король покидает свои владения еще реже, чем его отпрыск, все чаще проводя время в одиночестве, позволяя скрасить своей компанией тихие вечера крайне редко. Леголас усмехается, присаживаясь рядом, когда к нему уже приближается черный, как смоль, волк. Он достиг внушительных размеров и теперь даже Локи порой не может оторвать взгляд от этого зверя. Волк производит устрашающее впечатление на окружающих и многие боятся его, но уж трикстер знает, каким ласковым тот бывает. Еще в первые дни Леголас никак не мог выбрать кличку для своего питомца, называя то одну, то другую, но ни на одну щенок так и не отозвался, как бы маленький эльфийский принц не старался, пока асгардец не подсказал принцу звучное имя. — Фенрир, — юноша утопает в густой черной шерсти, стоит зверю уткнуться мордой ему в грудь. — Сегодня я победил несносного Бога — Леголас тихо смеется, обнимая волка за мощную шею. Удивительно, как быстро между этими двумя возникла нерушимая связь. У Локи часто возникает ощущение, что с волком Леголас стал практически одним целым: где бы не находился эльф, зверь всегда следует за ним, покорно ожидая своего хозяина, готовый защитить в любой момент, но никогда не показывает этого, смиренно наблюдая. — Ты слишком самоуверен, принц. — трикстер знает, как сильно Леголас не любит подобное к себе обращение, требуя от наставника прекратить награждать его этим титулом каждый раз, но Локи предпочитает подчеркивать его статус, в особенности в моменты излишней дерзости мальчишки. — Однажды ты заиграешься, — он неспеша поднимается на ноги, вспоминая о приближающемся времени охоты. Сын Лафея догадывается, что Леголас хочет отправиться с ними, хочет охотиться наравне со всеми. Сейчас выходить за пределы замка не безопасно даже зрелым эльфам, так что говорить о совсем еще юных, способных на безрассудные поступки? Это слишком опасно, пока орки шныряют в лесу. Но Леголас, конечно же, так не считает, поэтому преследует трикстера до самой конюшни, молча следуя за ним по пятам. Локи кажется такое поведение забавным и очень детским, хоть принц и пытается казаться старше, чем он есть, но в такие моменты брюнет очень сомневается в том, что мальчишка способен на рациональные поступки. Он отсчитывает секунды, прежде чем Леголас приближается к нему, чтобы перейти в наступление, и едва сдерживается, чтобы не рассмеяться. Сейчас нужно проявить жесткость к наследнику лесного короля. — Нет, даже не обсуждается, парень. — Локи седлает лошадь, когда принц только открывает рот, чтобы попроситься с остальными на охоту. — Но я способен держаться в седле не хуже других, ты ведь знаешь! Я не могу сидеть в заточении вечность! — он крепит лук и стрелы за спину, будто бы его слово имеет сейчас хоть какой-то вес. — Ты никуда не идешь, Леголас! Король отчетливо дал понять, что за стены могут выходить лишь самые опытные, а тебе и другим детям покидать пределы замка запрещено, так что будь добр, не задерживай меня, — трикстер едва смотрит на него, направляя лошадь к выходу из конюшни. Эльфы уже ждут его у ворот, но упертый принц не дает ему присоединиться к ним, преграждая путь, от чего лошадь издает недовольное фырчание, резко останавливаясь. — Я не собираюсь гоняться по лесу за зазнавшимся ребенком и защищать его от каждой тени! — асгардец повышает голос и его раздражённый тон заставляет Фенрира оскалить зубы, что безусловно нервирует лошадь. Локи пришпоривает коня и быстро покидает конюшню, пока Леголас бросает ему в след оскорбления на эльфийском. Ничего, потом еще спасибо скажет. Не хватало еще, чтобы с принцем случилось что-нибудь, когда все будут заняты охотой. Чего-чего, а вот гнев владыки леса ему ни к чему, тем более, когда отношения их стали куда доверительнее, чем раньше, а на это ушло слишком много времени. Слишком много времени, чтобы Трандуил научился доверять трикстеру и прекратил, наконец, постоянно упрекать его во лжи и возможном предательстве, целью которого асгардец даже не задавался. — Леголас опять просился на охоту? — группа эльфов тихо посмеиваются, когда они покидают пределы замка. — Порой он становится таким несносным, что хочется превратить его в пса и посадить на цепь. — усмешка слетает с губ Локи. Его будничный тон заставляет некоторых эльфов недоверчиво покоситься на него, будто бы именно этого они и ожидают. — Да шучу я, шучу. Они, наверное, никогда не привыкнут к его чувствую умора, которое Локи, между прочим, считает выдающимся. Что плохого в шутках, даже если они касаются Леголаса? Он всего лишь упертый ребенок. Однако, не все так скептичны к его высказыванию. Находятся и те, кто в полной мере оценивает шутку трикстера, в числе этих эльфов и Элдрин, который тихо давится от смеха. Охота начинается лишь тогда, когда группа эльфов и Бог оказываются глубоко в чаще леса и на глаза одному из них попадается упитанный кабан. Ветер беспощадно бьет по лицу, когда трикстер гонит лошадь на удирающим животным, уводящим их все глубже в лес. Если кабан пересечет беспросветную границу, где обитают пауки, значит, что эльфы уже не смогут подстрелить его, поэтому задачей Локи сейчас является лишь одно: заставить зверя свернуть обратно к охотникам. Он не стреляет из лука так умело, как жители лесного королевства, тем более не справится с этим на скачущей лошади, поэтому принимает роль гончей, что так усердно не дает добыче сбежать. Благодаря нескольким умелым маневрам, он все-таки заставляет кабана развернуться и с визгом бежать от него обратно, прямо навстречу эльфам. В этом мире охота имеет цель очень примитивную, но безусловно приятную. Локи чувствует прилив адреналина, как раз в тот момент, когда несколько стрел пронзают толстую шкуру животного. Кабан продолжает бежать, гонимый предсмертной агонией, но далеко не убегает, вскоре валясь с ног на прохладную траву. Здесь дело за малым: нужно облегчить его предсмертные муки, поэтому трикстер тихо спрыгивает с лошади и медленно подходит к тяжело дышащему зверю. Сейчас животное охвачено ужасом приближающейся гибели, скорее всего ему больно, поэтому громкий прощальный визг становится каким-то незримым облегчением, когда окровавленный кинжал в руках Локи, соскальзывает с грубой шкуры кабана. День быстро перетекает в позднюю ночь, но группа охотников не возвращается за стены замка, продолжая свою миссию. Эльфы не охотятся, словно варвары, они избирательны и не преследуют цель подстрелить любого зверя в лесу. Этому они давно научили трикстера, привыкшего к безжалостной охоте на первое попавшееся животное. Относиться к жертве с почтением и не убивать ради забавы. Убивать лишь взрослое животное и не трогать совсем молодых особей. Вот два главных правила, которые Локи усвоил в первые годы жизни в Лихолесье. И в таком отношении была своя нерушимая логика, ведь благодаря подрастающим животным со временем появятся детеныши, а значит и баланс нарушен не будет. Тихий треск сухого хвороста в костре поразительным образом успокаивает, пока руки их тянутся к огню, чтобы ощутить живительное тепло. Пускай никто здесь не чувствует ночной прохлады, но в отдыхе у костра всегда присутствует своя незримая магия. — Что-то в лесу сегодня совсем тихо, — один из эльфов задумчиво смотрится во тьму. Не один он заметил сегодня эту странную атмосферу. Будто бы где-то там, вдалеке, затаилось что-то совсем темное и опасное. Что-то, что вот-вот даст о себе знать. — Быть может, всех орков переловили пауки? Или они просто передохли нам на радость? — тихий смех проносится вокруг костра, но никто совсем в это не верит. Все лишь надеются, что когда-нибудь эта война закончится и в мире эльфов вновь настанет покой и процветание, что тьма отступит из этих земель, а лес вновь станет зваться Зеленым. Все надеются, что в королевстве вновь будет слышен детский смех, а его жителей не будет страшить дальнейшее. Вдалеке слышится шум. — Думаю, что пора возвращаться. Добычи много, не хотелось бы остаться ни с чем. — Локи закидывает в рот кусочек эльфийского хлеба и гасит последние угольки в костре, присыпая их влажной землей. Дорога обратно выдается тихой, каждый прислушивается к шорохам к лесу, становясь бдительнее с каждой минутой. До замка группа охотников добирается уже с рассветом. Уставшие и довольные они собираются было завести лошадей в стойла, когда радость их от охоты омрачают. В конюшне их ожидает взволнованная эльфийка, не находящая себе места. — Тауриэль куда-то исчезла вместе с Леголасом. Мы обыскали каждый уголок замка и сада, но их нигде нет… — женщина нервно кусает губы, пока рассказывает охотникам о случившемся. — А что Владыка? — кто-то из эльфов срывается с места, отправляясь на поиски Трандуила, появление которого не заставляет себя ждать. Его лошадь давно приготовлена, а сам он появляется в конюшне бесшумно, словно тень. Сейчас он кажется трикстеру бледнее, чем обычно, но взгляд его пылает гневом и беспокойством. Таким Локи видит его второй раз за долгие годы и почему-то сейчас остро ощущает свое собственное волнение, вспоминая, как сильно был взвинчен принц, когда трикстер оставлял его в этой конюшне. Он совсем еще юн, а значит уперт, способен совершать необдуманные вещи. Остается лишь надеяться, что эти двое не ушли далеко. Обычно Тауриэль способна была образумить Леголаса и остудить его пыл, но что, если в этот раз не смогла? Но куда запропастилась сама? Неужто отправилась с юным эльфом? Скорее всего, так и есть. — Фенрир в замке? — его вопрос заставляет все взгляды обратиться к трикстеру, но он не обращает на это никакого внимания. Ему нужен только ответ. — Волка нигде нет. — эльфийский король седлает лошадь, а с плеч Локи будто бы падает тяжелый груз. Все уже не так плохо. Двери замка тихо закрываются, когда группа всадников в спешке покидает его.