Безумие

Белые стены, голые и мягкие. Кипельно-белый потолок. Белый мягкий пол. Белое, как символ пустоты и одиночества. Белое, как символ моего Безумия. Режет мне глаза и забирается мне внутрь белой змеей, переворачивая все наизнанку по третьему кругу. А там и так уже все перемололось и перекрутилось, до такой степени, что спазмом душит горло, не давая вдохнуть этот чертов белый воздух! Вот ведь докатилась! Душу себя бледными руками, расцарапываю белую кожу тупыми ногтями до крови, чтоб хоть чем-то разбавить эту белизну. Закрываю глаза. И снова единый цвет. Теперь меня обняла черная пустота. Такая же черная, как моя память. Такая же черная, как мое сердце. Такая же черная, как та ночь, когда все началось. Я стояла у открытого окна, не зная, что делать: вешаться, резать вены, прыгать... На тот момент для меня было кончено все. Я потеряла все. Я потеряла любовь, веру в людей и не рождённое дитя. А дождь лил, как из ведра, но не было ни грозы, ни молнии, ни ветра... А так хотелось шума стихии, рева, грохота, чтобы среди этой природной содомии зайтись сумасшедшим воплем, выдавить с рыданием накопленный в груди яд и рухнуть вниз так, чтобы ни единая душа не услышала этого безумного крика. Но стояла звенящая тишина, убивающая хуже любых бранных слов, любого удара. И я замерла, вглядываясь в эту бездну, не зная, куда шагнуть, набрав в горящие легкие побольше воздуха. И чернота оживала. Рядом со мной у окна появился неясный силуэт. В другой ситуации любой бы испугался, но тогда мне было все равно: я смотрела, как он приобретает ясные очертания, превращаясь в прекрасную девушку, похожую на меня, ту, прежнюю, не знающую ни предательства, ни измены, ни потери. Чем четче становился образ, тем явственнее проступали шрамы на бледной коже. Одни почти затянулись, другие грубыми рубцами ложились на молодое тело, коверкая его прелесть. - Кто ты? - спросила я, особо не надеясь на ответ, а просто чтобы разорвать нависшую над головой тишину. Мне ответил мелодичный голос, похожий на мой, прежний, не прокуренный, не сорванный. - Я - Душа. - Кто? - Я - твоя Душа! - она смотрела на меня удивленно, словно не понимая, почему я ее не узнаю. - Ах, Душа! - я не выдержала, и громко, нервно расхохоталась, едва не впадая в истерику, - Душа! Так это ты ноешь в груди, не давая вдохнуть без боли! Это ты заставляешь даже во сне рыдать, сворачиваясь под одеялом в клубок! Это ты скорбишь по ушедшей любви и тому, кто уже никогда не появится на свет! Это ты не можешь пережить чужого предательства, но и кричать в полный голос не можешь! Не можешь шагнуть туда, в окно, в темноту! Ненавижу! Душа смотрела на меня с нескрываемой горечью, лепетала слова утешения, шептала, что сильная, и все шрамы скоро затянутся. Сердце скоро перестанет болеть! Но я уже не верила в жизнь без боли. - Убирайся, убирайся, убирайся! Убирайся! - кричала я, словно помешанная. Ведь если не будет души, не будет и боли, страха, ненависти, и я смогу, наконец, дышать! Она заламывала руки, дрожала и умоляла меня перестать, но я лишь сильнее кричала, замахнулась, ударила ее по щеке, и она получила новый шрам. Но мне было мало. Я схватила ее за протянутые мне руки и толкнула! Толкнула в распахнутое настежь окно. С облегчением слышала, как падает на асфальт хрупкое тело, рвется плоть и ломаются кости. Но вдруг облегчение сменилось чувством, которое просто парализовывало, в груди образовался тянущий вниз камень, и я, обессиленная, рухнула на колени, через силу выдавливая из себя хриплое: - Да что же это?! - Совесть! - у окна стоял другой силуэт. Поначалу он был крупным, грузным, но со звуком моего смеха стал истончаться и светлеть. - Совесть? - смеялась я, - На кой черт ты мне сдалась! Я жила по совести, поступала по совести, не предавала, не лгала, не обманывала, и об меня вытерли ноги. - Я всего лишь защищала твою Душу, - тая, настаивала Совесть. - Защищала? Защищала Душу? Да ее просто изнасиловали, изгадили, искалечили и выбросили на помойку, - шептала я, то и дело срываясь на крик, - и теперь она мертва! Мертва, слышишь! - Она болит. А значит, еще жива. Ее еще не поздно лечить! - говорила Совесть, пытаясь меня обнять. - Раны затянутся, шрамы затянутся и сердце больше не будет болеть! - Хватит! Хватит! - выкрикнула я, отталкивая Совесть, и она исчезла серой дымкой. А я... Наконец-то я свободна! Свободна. Свободна... Но вдруг на плечи легло что-то настолько черное и тяжелое, что сердце на миг перестало стучать. Чернота стала осязаемой, липкой и противной на ощупь. Никогда еще так не гнобила меня мертвая тишина... - Кто ты? - с последним вздохом спросила я. - Я? - прошипело черное Нечто, принявшее вскоре вид Черного Клоуна. - Я - Безумие! Удивлена? Когда Совесть мертва, а Душа распласталась в красно-соленой луже на сером асфальте, с тобой остается только Безумие! И белые-белые стены...