shake it up!

— Готов? — Всегда! — Ларс прикрыл свои девчачьи глаза, слегка расплываясь в улыбке, которая однозначно не предвещает ничего хорошего. Мысленно он уже перенёсся в другое измерение, куда хотел ступить своими новыми кедами уже не первую неделю. Хотелось прыгать и молнией метаться по всему школьному туалету, вопить, беситься, да всё что угодно делать, лишь бы поскорее почувствовать это. Это — без умолку тараторил Дэйв — делает с подсознанием и восприятием невероятные, прекрасные, местами пугающие, и, возможно, страшные вещи, после которых всякому разумному живому существу становится хорошо. Это — с невероятным вдохновением и какой-то эйфорией ведал Дэйв — заставит почувствовать расслабление, безграничное удовольствие, а что самое главное — вагон и маленькую тележку счастья! Ларсу в последнее время недостаёт этого забытого телом и душой ощущения, так что, собственно, в чём проблема? — На старт, внимание... марш! — Дэйв с хохотом чертёнка отскочил от держащего в руках пакет с ядовитым веществом Ларса. Ларс заметил, что его дыхание участилось. Он волнуется, а ведь действие ещё даже не началось! Оно и понятно, перед этим уроком истории он никогда не баловался подобными экстравагантными вещами, что, конечно, только увеличивало внутренний уровень и так бьющего через край пульсирующей кровью азарта. И плевать, что подумают остальные, если каким-то дивным образом узнают, плевать, что скажет эта двойка дураков (если не брать Мастейна в счёт) стоящих рядом, ему плевать! Ларс постарался вдохнуть медленно, однако миссия провалилась даже не начавшись. Ноздри совсем слегка обожгло, так, будто он наклонился прямиком к разведённому костру, заморгал, словно сейчас заплачет, однако желание оставаться невозмутимым в глазах остальных было сильнее, выше. Полиэтиленовый пакетик сжался до совсем маленьких размеров, после чего снова наполнился и стал выглядеть довольно комично. — И всё таки я думаю, — начал Джеймс, садясь на корточки возле напряжённого товарища, — что мы делаем какую-то хрень. Он, так-то, изначально был против всего этого, скажем, “эксперимента”. Парням приключений на зад не хватает, потому что похожими вещами люди начинают заниматься, как считал Джеймс, в двух случаях: когда человеку морально плохо и ему хочется убежать от суровой реальности, полной тупой хронической боли и несправедливости или же когда человек находится на начальной стадии деградации. Казалось, что раздумывать над тем, какой тип больше подходит Ларсу и вовсе не следовало, ведь ответ и так виден, чёрт побери, на лицо. — Завались, Хэт, — Ларс бросил на него многозначительный взгляд, — мы уже говорили на эту тему, разве нет? Если этот подонок прав, то через некоторое время я буду видеть голых тёлок как минимум минут пять. — Главное не мужиков, — вставил свои пять копеек Эллефсон, сидя на подоконнике около полуоткрытого окна. — Да какой! Конечно увидишь, — Мастейн открыто проигнорировал слова Дэвида, устраивая руки на груди, как бы говоря, что он здесь всем заправляет. Джеймс повертел головой, меланхолично вздохнув. У него было невероятно плохое вязкое предчувствие, и он — как хороший друг — хотел лишь предостеречь от возможных плохих исходов, но кто же его послушает? Кому нужно его неуместное мнение? Он и сам не против подпортить себе здоровье огромным количеством спиртного, но токсикомания — это совсем другое! В какой момент они скатились в эти низшие разряды бестолкового общества? Ларс вдохнул ещё раз, оставляя глаза закрытыми. — Всё-всё, для первого раза хватит, — Хэт схватил Ульриха за бледные руки, конфискуя пакет у недовольного потребителя смерти. — Куда, блин! — Ларс яро возмутился и перевёл затуманенный взгляд на Мастейна, на что тот лишь пожал плечами и странно хмыкнул. Эллефсон соскользнул с усеянного сигаретными бычками подоконника и неспеша двинулся в сторону двери. Он оглянулся на окружавших Ларса парней (забавный круг), после чего выглянул в коридор, где, кажется, не было — недовольная уборщица не входит в этот список — ни души. С момента звонка истекло минут десять от силы, не больше, однако коридор опустел чуть ли не за все пять. И пока Дэвид затворял дверь туалета, возвращаясь, с Ларсом успели произойти интересные метаморфозы. Что-то непонятное, но видное лишь вооружённым глупым подростковым глазом. Ларс сглотнул, улыбаясь сладостной тяжести в области груди. Его охватило родное ощущение опьянения. То, которое он свыкнулся чувствовать после нескольких холодных бутылок хорошего пива с того самого ларька, и это безоговорочно одно из лучших чувств, которые он когда-либо испытывал. Контуры тел и предметов положили начало своему размытию, но всё же какая-то видимость и различие соизволили остаться и, наверное, поглумиться над тем, как Ларс будет воспринимать окружающую среду. Зрелище это было ещё то! Мастейн прищурился, пытаясь заметить в бездонных зелёных глазах напротив хоть какой-то остаток совести и трезво чистого ума. Там не было ничего. — Обманщик ты, Мастейн, — зевнув прошептал Ларс, подпирая тяжёлую голову рукой. — не увижу я никого. Джеймс показушно громко выдохнул, совсем уж негодуя. Зайдя в туалет кто-нибудь, он бы сделала вывод, что этот полудурок в стельку пьян. Выдавал положение только, разве что, полиэтилен, лежащий рядом на грязной плитке. Тюбик клея рыжий куда-то запихнул, Хэтфилд так и не понял куда — в карман, возможно, — но его след обозначался лишь мелкой мутной каплей на холодном полу. — И он ещё минут десять откисать будет? — Дэвид спёрся правым плечом о стену, понимая, что проторчать всю перемену они тут, могут, конечно, но это им аукнется неплохими такими замечаниями и пинками под зад. — А вот у каждого по-разному... хер его знает, может ещё минутка и попустит, а может и до конца урока такой будет. — рыжий почесал затылок. Ларс сидел расплывшись в блаженную лужицу. Не эйфория, но определённо лучше, чем сидеть на занудной истории и слушать эту старую дурынду. Временами Ульрих завидовал учительнице истории и её способности вести "увлекательный" разговор даже с покрашенной — у краски был восхитительный запах — недавно в уродливый цвет стенкой. Дивное создание. В момент Ларс понял, что появился новый неопознанный эффект. Ибо, странно, у Джеймса всегда были такие красивые ореховые глаза? А что с ними вытворял солнечный свет! Это выглядело забавно, потому что настоящий оттенок ему вспомнить, как бы он не хотел, не удавалось, но он знал, что родной цвет и в помине не такой. Даже волосы преобразились: потемнели, поднялись, стали аккуратно, а не беспокойным вихрем, опадать плечи... Джеймс озадаченно вскинул брови. Этот накуренный гад так и излучал ядовитый дискомфорт. — Ага-а-а! — Мастейн в очередной раз залился смехом и не удержавшись ударился о дверцу одной из кабинок, — видали как лыбится? Оборжёшься! Ларсу, казалось, по барабану. Той дозы которую он принял недостаточно чтобы забыться полностью, но оно и к лучшему. Эффект полученный от всего-то пары вдохов и так полностью удовлетворял его острое желание. Помимо прочего такой способ расслабления более легкодоступный и практичный, что уж говорить об остальном. Ульрих резко поднялся, не без опоры в виде плеча Джеймса, вскочил как ошпаренный, почувствовав что-то ещё. — Ёлки иголки! — Дэвид отпрянул, напугавшись, кинув взгляд на не менее удивлённого Хэтфилда. У Мастейна же с лица не сползала скользкая улыбка. — Джей, Джей, послушай! Это та-а-ак офигенно! Ты просто должен попробовать! — глаза пылали, наполнялись чем-то незнакомым, тем, что он ещё не встречал ни в одном сне, ни в одной галлюцинации. Джеймс замешкался. Он ни в коем случае не хотел, ему эта идея не нравилась, он... Он покачал головой. Ларс с таким желанием и энтузиазмом — нет, не говорит — поёт, но это не должно воздействовать на него! Хэтфилд понимал, чем это может закончиться, осознавал, что, зная этих ублюдков, одним разом ничего не ограничиться, и, следовательно, рисковать он был не намерен. Собой так точно. — Я не знаю, — Джеймс скрипнул зубами. Дэйв ничего не сказал, но дал понять, что абсолютно поддерживает инициативу пьяного Ларса. Эта полуулыбка в затемнённом углу делала своё злое дело. — Хрен с тобой, мне больше достанется, — он сказал это так самодовольно, что Джеймсу стало ещё неуютнее, чем до всего карнавала. Ну и хрен с ним! И правда, почему он всё ещё оставался здесь и пытался хоть каким-то образом оправдать эти действия? Ларс относительно взрослый (ха-ха) парень, сам должен понимать, правильно? Тогда пусть катится к чёрту. — Эллефсон, скажи честно, — Джеймс встал, из-за чего Ларс пошатнувшись потерял опору, чуть не упав, — тебе что интереснее: смотреть на наших открыто одетых одноклассниц или держать Ларса за волосы когда он будет блевать, задыхаясь и кашляя? Дэвид нахмурился, виновато покосившись на каждого из парней по очереди. Голос внутри подсказывал, что если он выберет первое, проблем у него будет меньше, чем при втором варианте, следовательно, ответ напрашивался сам собой. Однако ведь на одноклассниц у него будет возможность поглазеть ещё как минимум класс, а тут такое занимательное действо! Когда же ещё он сможет так поржать, а Дэвид уверен, что поржать тут будет над чем. — Я, наверное, останусь, — Эллефсон отвернулся, смотря на то, как Джеймс закатил голубые глаза (Мастейн сделал тоже самое, но подразумевая немного другое). И Хэт решил промолчать. Да, может он слегка зануден, невесёл, но он хоть немного думает о будущем, не только своём. От вещей которые они вытворяют просто так не избавиться, потому что зависимость ужасная и страшная вещь. Джеймс взглянул на Ларса — тот, чертёнок, улыбался — и поспешил к спасительному выходу. Обойдя Дэвида он ретировался, на прощание чуть громче чем нужно хлопнув дверью. Ларс в углу скорчил рожицу. — Он передумает, пацаны, — устремил взгляд в потолок. — я вам отвечаю. — Да похрену как-то, слушай, лучше, вот, что... — Мастейн подхватил пакетик. *** Ларс был в восторге. Он, конечно, подозревал, что ему понравится, но эффект был более чем прекрасен. Он знал, что обязательно вернётся к этому, потому что отказывать себе в удовольствии был не намерен. Зачем, спрашивается? На уроках, понятное дело, голова его была забита всяким, но никак не тем, чем нужно. В принципе, так было, есть и будет, ничего нового. Хэтфилд, зараза такая, отказался дать списать домашнее по геометрии из-за чего Ульрих слегка отхватил затаив на Джеймса маленькую наивно детскую обиду. А с чего это он? Всегда давал, а тут, вдруг, перестал. Ну дела! Ларс не злопамятный, но этот поступок грех не запомнить! Он понимал, почему Джеймс стал себя так вести, но не мог понять почему реакция такая острая. Чуть ли не за каждым подростком есть такого рода грешок, подумаешь! Сам-то пьёт как их физрук, так что с каких пор он может предъявлять им что-то по подобному поводу? Штука вредная — спорить Ульрих не будет — но ради таких ощущений на это можно забить огромный болт. Что же ему будет с нескольких раз? Ничего! Не хватало Ларсу ещё одной надоедливой матери, что ли? Нет, спасибо, он сыт по горло той опекой, которую ему предоставляют, поэтому терпеть подобное с ещё одной стороны он не намерен. Пусть Джеймс катится куда подальше. Да даже если закрыть глаза на эти насущные проблемы подросткового возраста, снова вылезшие у Джеймса на лице прыщи и откуда-то (действительно, откуда она могла взять своё начало?) взявшуюся головную боль — какой гений поставил физкультуру в пятницу последним уроком? Заехать бы ему по лицу, чёрта с два! Не дураки потихому соберут вещи и без свидетелей свалят домой, разве не так? Да. Все кроме Эллефсона! Ларс решил даже не пытаться, оставив Дэвида со своими мутными решениями в компании таких же единомышленников, идя с Мастейном под руку параллельно дразня Джеймса фразами: "ой, а почему же ты не остался париться со всем тем сбродом, ты же такой правильный!", когда Хэт не стесняясь пинал его в спину, продолжая плестись немного позади. Ульрих даже представить не мог, что могло произойти через день, два, неделю, (с такой бандой всё что угодно, по правде), если начал он всё прямо с козырей. Интригующе.