***
Позже в тот же день, как только его выписали из больницы, а Какаши и Ирука пошли своей дорогой, Тензо заскочил в ресторан, куда обычно ходил Кавагучи, прежде чем появиться в его квартире с сумкой, полной еды. Он услышал повышенный голос Кавагучи до того, как тот открыл дверь. Он выглядел обеспокоенным, но выражение его лица прояснилось, когда он увидел Тензо. — О, тебя уже выпустили? — Его взгляд опустился на пакет в руке Тензо. — Я бы узнал этот запах где угодно. Тензо, я когда-нибудь говорил тебе, какой ты замечательный человек? — Нет, но ты должен это сделать. — Тензо нерешительно переступил порог. — Здесь есть кто-то еще? Я могу зайти позже. — Все в порядке, я как раз собирался выставить его. Тензо последовал за Кавагучи по коридору в гостиную, а затем остановился в дверях как вкопанный. На диване сидел Харуки. Его взгляд скользнул по Тензо, не узнавая его без формы, а затем остановился на Кавагучи, который заметно напрягся, войдя в комнату. — Тогда мне пора валить нахрен, — сказал Харуки, казалось бы, беззаботно. — Вали, — согласился Кавагучи. Это была его обычная колкость, но что-то в том, как он это сказал, заставило Тензо присмотреться к нему повнимательнее. Он мог прочесть напряжение в линии плеч Кавагучи, а сам Кавагучи, казалось, не желал подходить ближе к Харуки, довольствуясь тем, что стоял всего на пару шагов глубже в комнате, чем Тензо, который держался у двери. Харуки встал. — И ты говоришь, что я груб. Может быть, из-за того, что я так часто общаюсь с тобой, у меня проблемы с вежливостью. Ты плохо на меня влияешь. Кавагучи не клюнул на наживку. Он отвернулся, когда Харуки направился к двери, но Харуки остановился перед ним. — Неужели я не получу хотя бы извинений за то, что меня незаконно арестовали? Эффект был подобен раздуванию тлеющих углей. Кавагучи вскинул голову, и в его голос вернулся запал. — Если ты кого-то в этом хочешь обвинить, обвини Химуру. Я следовал чертовым уликам, и если бы я проигнорировал все только ради тебя, я бы не заслуживал звания АНБУ. Так что нет, я не собираюсь, блядь, извиняться. Харуки вовсе не обиделся, он выглядел довольным этой вспышкой гнева. — Я так и не думал, но ты не можешь винить меня за попытку. — Он продолжил путь к двери, игнорируя Тензо, но остановился и полуобернулся назад, когда вышел в коридор. — Для протокола, я все равно прощаю тебя. Кавагучи резко обернулся, так что на мгновение Тензо смог увидеть явное страдание, написанное на его лице, а затем входная дверь закрылась, и Кавагучи стер с лица выражение отчаяния и снял напряжение с плеч. Специалист работы под прикрытием, вспомнил Тензо. Слишком искусен в сокрытии своих мыслей и эмоций. Тензо поставил пакет с едой на кофейный столик. — Вы с Харуки-саном друзья, — обвинил он. Кавагучи выглядел искренне испуганным. — Ложь и клевета! — Он заходил сюда, чтобы проведать тебя. Он сказал тебе что-то приятное. Кавагучи вздохнул и плюхнулся на диван. Тензо распаковал контейнеры с едой и передал Кавагучи пару одноразовых палочек для еды. — Это сложно, — сказал Кавагучи. — Из-за твоей истории? — Когда они пошли арестовывать Харуки, Кавагучи сказал что-то о том, что Харуки насильно завербовал его для шпионажа. — В принципе, да. Я никогда не хотел выходить на поле боя, пока был ребенком, особенно учитывая все то дерьмо, которое тогда творилось. Война, понимаешь? Мои родители тоже не хотели, чтобы я участвовал в боях. Они знали, что я очень способный для своего возраста, поэтому, когда я поступил в Академию, они сказали мне скрывать свои способности. Я все время притворялся середнячком, пока мой класс не выпустился и я не присоединился к команде генинов. — Так что же произошло? Кавагучи застонал и откинул голову назад. — Произошли миссии D-ранга. Тензо разразился лающим смехом. — Шести лет в Академии было недостаточно, чтобы ты заскучал, но миссий D-ранга хватило? — Заткнись! Мне так стыдно. Но это была не просто скука — это был ручной труд. Кому бы это не надоело? Я хотел стать чунином, чтобы мне начали давать миссии В и С-рангов, но моя команда и близко не подходила к этому уровню, поэтому мой джонин-сэнсэй не захотел посылать нас на экзамен. — Они позволили тебе участвовать одному? — Нет, структура экзамена не допускала кандидатов-одиночек. Итак, я изучил команды, нашел цель, а в день первого этапа экзамена подкараулил его и использовал хенге, чтобы сдать экзамен вместо него. Тензо сел прямее. — Вот почему Харуки-сан заметил тебя. Ты использовал методы работы под прикрытием, и тебе пришлось раскрыть свою личность в конце, чтобы они зачли экзамен нужному человеку. Кавагучи наклонился вперед и взял палочками для еды кусочек курицы. — Я уверен, что экзаменаторы выяснили, кто я такой, задолго до конца. Я знал, что они это поймут — я не мог заставить парня, которого я заменил, молчать, но я рассчитывал, что они не дисквалифицируют меня, потому что были впечатлены. И это сработало. Мне пришлось внедриться в три разные команды, но я добрался до конца экзамена, и мне дали чунина. — Но ты не до конца продумал последствия. — Я был наивен. Поползли слухи, и Харуки выяснил, что я притворялся с пяти лет, а это стоило практически целой жизни обучения работе под прикрытием. Затем меня отправили на несколько долгосрочных заданий — жить на вражеской территории, собирать информацию, вот это вот все. Очевидно, есть определенные ситуации, когда лучше послать ребенка. — Кавагучи нахмурился. — Я был на поле боя пять лет, совершенно против своей воли, и во всем виноват Харуки. На тех миссиях случалось всякое дерьмо, для которого я ещё был слишком молод, но хуже всего то, что Харуки искренне верит, что не сделал ничего плохого. Он знает, как я к этому отношусь, но не хочет извиняться, и именно поэтому я не могу смириться с этим. Тензо постучал палочками для еды по губе. — Должно быть, он каким-то образом искупил свою вину, если вы друзья. — Он не думает, что сделал что-то плохое, но он понимает, что это повлияло на меня, и он берет на себя ответственность за это. Надо отдать должное, он действительно хорошо заботился обо мне на поле боя, и позже, когда мы вместе работали в АНБУ. Он хороший лидер — моя племянница боготворит его. — Кавагучи в замешательстве покачал головой. Его голос звучал так, как будто обсуждение достоинств Харуки причиняло ему физическую боль. Тензо обдумал это. Даже после того, как он узнал правду о деле Трехчасового, у него вызывали вопросы некоторые особенности поведения Кавагучи. Теперь последняя деталь встала на место. — Вот почему ты продолжал совершать ошибки. Не следил за Нара-сэнсэй, психовал, когда мы допрашивали Харуки-сана. Я подумал, может быть, у тебя стресс, потому что ты был ближе к Фудзимото-сан, чем утверждал, но ты был расстроен мыслью, что Харуки-сан может быть убийцей. Это означало бы, что твой друг использовал тебя, чтобы украсть маску и помочь ему убивать людей. — Разве произошло не это? — Кавагучи опустил взгляд, крепче сжимая палочки для еды. — Я просто заподозрил не того друга. Я причинил боль Харуки, а меня предал Химура. Я чувствую себя таким гребаным идиотом, Тензо. Тензо успокаивающе положил руку ему на плечо и нежно сжал. — Химура переиграл всех нас. Важно то, что в конце концов мы его поймали. — Но этого недостаточно, — Кавагучи всем телом развернулся к Тензо, подняв руки в выразительном жесте. — Я должен был это увидеть. Я должен был собрать все улики воедино, но я этого не сделал, потому что слишком доверял ему. Я даже не рассказал тебе об исследованиях Аканэ-тян и моей роли в них, потому что не хотел навлекать на Химуру неприятности из-за того, что Аканэ-тян незаконно взяла что-то из архивов. Тогда я пропустил очевидные признаки. Что Нара была хирургом Химуры, глаза Мацуоки, гребаную операционную. Я должен был собрать все это воедино в тот день в больнице, если не раньше. — Я понимаю, — тихо сказал Тензо. — Химура был для тебя тем же, кем Какаши был для меня. Так много раз я ловил себя на мысли, что если бы я так сильно не доверял ему, я бы его заподозрил. Ты не думал, что Химура мог убить Фудзимото-сан, и я чувствовал то же самое по отношению к Какаши и Ируке-сэнсэю. Мы оба были намеренно слепы, и нам просто не повезло, что именно твое доверие оказалось оказалось обмануто. — Было страшно думать о параллелях. Тензо слишком легко мог поставить себя на место Кавагучи, и это заставляло его чувствовать себя ужасно из-за того, что он так небрежно передал Какаши информацию об этом деле. Если бы Кавагучи сделал то же самое для Химуры, последствия могли быть катастрофическими. — Я чувствую, что помог ему, — признался Кавагучи. — Он сказал, что Аканэ-тян нашла печати в свитке, который я взял для нее. Я даже не просматривал ни одно исследование, я просто хотел уберечь их обоих от неприятностей, но если бы я нашел время уделить им больше внимания, или если бы я сообщил о них и остановил весь проект… — Прекрати, — прервал его Тензо. — Это чушь собачья. Ты не заставлял Химуру убивать людей. Он и Нара-сэнсэй сделали свой собственный выбор, и это не имело к тебе никакого отношения. Так что перестань погрязать в чувстве вины. Это тебе не подходит. Кавагучи откинул голову на спинку и вытянул ноги на диван, забыв о еде. — Я понимаю это, рассуждая логически, но я все равно облажался во многих отношениях. Даже когда с Харуки что-то не сходилось, вместо того, чтобы принять это как доказательство его невиновности, я обвинил Какаши в смерти Нары, чтобы все сошлось. — Все в АНБУ думали, что Какаши каким-то образом замешан либо в смерти Нары-сэнсэй, либо во всех убийствах. И на самом деле, твои рассуждения о том, что Какаши организовал смерть Нары-сэнсэй, были точно такими же, как и те, из-за которых Какаши подозревал Химуру. Они оба знали, что она замешана в убийствах, оба имели тесную связь с одной из жертв, и оба были достаточно эмоционально нестабильны, чтобы попытаться отомстить. Итак, Какаши не может затаить обиду, потому что он следовал той же логике, что и ты. — Вчера я извинился перед Какаши. Он сказал, что мы квиты, так как он думал, что я могу быть Трехчасовым. Тензо виновато отвел взгляд. — Прости, что думал, что ты убийца. Я увидел твое имя в записях бравших тот свиток, и вдруг все, что ты сделал, показалось подозрительным. То, что ты запросил себе дело о трупе из Леса, то, что ты снял охрану со своего дома, скрыл вашу дружбу с Фудзимото-сан, возможности, которые у тебя были, чтобы убить Нару-сэнсэй и подбросить улики в дом Харуки-сана... а потом Какаши понял, что профиль может быть неправильным, но только если ты был убийцей. — Вау, — выдохнул Кавагучи, удивленный длиной списка. — Я и не подозревал, что это настолько убийственно. Я значительно упростил ему задачу подставить меня, ничего тебе не рассказав. И была пара совпадений, которые сделали всю ситуацию еще хуже. — Почему ты отпустил свою охрану? — спросил Тензо. — Если бы Химура решил, что проще подставить Харуки, он мог бы убить тебя! Кавагучи смущенно отвел взгляд. — По той же причине, по которой я отвел Какаши в святилище. — Ты использовал себя в качестве приманки? Без поддержки? Кавагучи поспешно поднял руки, прерывая нагоняй, который, как он знал, был неизбежен. — Я знаю, знаю. Я обещаю больше так не делать. Я не мог мыслить здраво и принял несколько неправильных решений. Тензо помассировал висок. — Я всегда думал, что это Какаши убьет меня, но теперь я не так уверен. — Мне жаль! Тензо вздохнул. Он мог накричать на Кавагучи позже. — Последний гвоздь в крышку гроба был забит, когда я понял, что у тебя нет алиби ни на одну из смертей. Та тюремная смена, которой ты поменялся в ночь убийства Эри-сан, была бы единственной. Похоже, ты скрывал смену, потому что не заполнил документы. Кавагучи рассмеялся. — Нет, это было мое обычное разгильдяйство. А вот если бы ты нашел какие-нибудь документы, которые я идеально заполнил и отправил вовремя, это было бы подозрительно. — Он снова стал серьезным. — Я не знал, что это мое единственное алиби. Но, если подумать, Химура действительно интересовался моими сменами незадолго до смерти Мацуоки. Он не хотел обсуждать АНБУ с тех пор, как ослеп, поэтому я подумал, что это хороший знак, что он внезапно захотел поговорить со мной о работе, но если он планировал подставить меня с самого начала, более вероятно, что он планировал свои убийства на те ночи, когда я не работал. Тензо нахмурился. — Тогда как насчет тюремной смены? — Это было сделано в последнюю минуту. Того, кто должен был выйти тогда на смену, перевели, так что вызвали меня. — Он сел прямее, к нему наконец начало приходить понимание. — В тот день я был дома у Химуры и сказал ему, что меня вызвали на работу. Он казался… шокированным. В то время я думал, что он подыгрывает мне, потому что я ною из-за этого, но, думаю, он понял, что я вот-вот разрушу его планы. — Мог ли он вызвать у тебя мигрень? — спросил Тензо. — Это один из наиболее распространенных видов гендзюцу — заставить кого-то думать, что ему больно. — Похоже, именно это он и сделал. Я ни за что не поверю, что это было совпадение. — Кавагучи снова выглядел расстроенным. — Что за ублюдок. — Он получит по заслугам. — Тензо толкнул Кавагучи локтем. — Прекрати хандрить и поешь. Я купил всю эту еду не для того, чтобы ты игнорировал ее. — Ты купил слишком много, — сказал Кавагучи, но протянул руку и отправил в рот кусочек темпуры. — Хотя я и не жалуюсь. Тебе каким-то образом удалось купить все мои любимые блюда. — Он сделал паузу и подозрительно посмотрел на Тензо. — Ты сделал это нарочно? Откуда ты узнал? Тензо пожал плечами. — Ты всегда ешь еду на вынос из этого ресторана, но всегда разные блюда, и я не знал, какое из них тебе нравится больше. Поэтому я купил их все, чтобы убедиться, что точно взял твои любимые. Кавагучи уставился на него. — Ты сияющий маяк человечества. — Ты бы сказал это любому, кто принес тебе еду. — Сияющий, — настаивал Кавагучи. — Как броня новичка в их первом патруле. Тензо фыркнул и украл последний кусочек темпуры. — Знаешь, какой самый главный ключ к разгадке, почему я не мог быть убийцей? — спросил Кавагучи. Он, казалось, немного оживился, и Тензо почувствовал облегчение. — Огромное количество усилий, затраченных на все эти убийства. Как будто я стал бы напрягаться ради этого. У меня должна быть действительно сильная мотивация, чтобы убить четырех человек. Тензо замер с палочками на полпути ко рту. — Это было не так обнадеживающе, как, вероятно, звучало в твоей голове. — Правда? — Давай заключим сделку. Ты пытаешься никогда не заиметь такой мотивации, а я помогу тебе с документами, сэмпай. Кавагучи ухмыльнулся — Я с удовольствием заставлю тебя пожалеть об этом.***
Наруто упер руки в бока и строго посмотрел на Какаши. — Ты должен помнить, что нужно установить защиту, прежде чем Ирука-сэнсэй ложится спать. И убедись, что он спит в кровати, потому что он очень сильно устает и засыпает на диване. — Понял, — кивнул Какаши. Позади него на диване Ирука безуспешно пытался подавить смех. — И он все еще выздоравливает, поэтому ему нужно правильно питаться, — продолжил Наруто. — Он попытается питаться заварным раменом, потому что может приготовить его сам, но ты не можешь ему позволить. — Есть что-то неправильное в том, чтобы питаться заварным раменом? — невинно спросил Какаши. Наруто ткнул себя пальцем в лицо. — Мое тело может справиться с этим, потому что я молод и здоров, а Ирука-сэнсэй — нет! Ирука пробормотал: — Ты что, называешь меня старым? — Тебе двадцать три, — сказал Наруто тоном человека, который не мог представить себе такой возраст. У его ног лежал огромный рюкзак, набитый всем необходимым, чтобы остаться на несколько дней в комплексе Учих. Какаши убедил его и Саске, что для них было бы хорошо восстановить свою независимость, и лучше, если бы они сделали это вместе. Наруто крайне неохотно покидал Ируку, даже после того, как Какаши пообещал не оставлять его в обозримом будущем, и смягчился только тогда, когда Какаши предположил, что, возможно, Саске нужен кто-то храбрый, чтобы составить ему компанию в комплексе на некоторое время. Он очень надеялся, что Саске никогда об этом не узнает. — Я приду и проверю вас завтра, — пообещал Наруто. — Так что, если Какаши-сэнсэй не будет хорошо заботиться о тебе, обязательно скажи мне. — Конечно, — кивнул Ирука. Наруто бросил последний подозрительный взгляд на Какаши, прежде чем закинуть рюкзак на плечо. — Хорошо, я ухожу. Какаши помахал рукой, и Наруто, наконец, вышел из квартиры и запер за собой входную дверь. Теперь, когда они остались одни, Какаши стянул маску до подбородка и сел рядом с Ирукой на диван, достаточно близко, чтобы их бедра соприкасались, и обнял за плечи. Ирука наклонился к нему. — Без него здесь будет странно, — задумчиво сказал Ирука. — Но ему нужно вернуться к нормальной жизни, помимо заботы обо мне. — Ма-а, как только он немного повздорит с Саске, он совсем забудет о тебе. Ирука фыркнул. — Спасибо. Это было так утешительно. Какаши улыбнулся и дернул Ируку за хвост. Ирука уткнулся лицом в шею Какаши, и Какаши почувствовал тихий вздох на своей коже. Он не хотел прерывать спокойный момент, но он должен был кое о чем спросить. — Ты был у психолога сегодня? Ирука немного отстранился и отвел взгляд. — Да, но не остался на весь прием, — ответил он. — Я ушел пораньше. — Ты решил, хочешь ли вернуться? Ирука мгновение помолчал. — Ты же не собираешься настаивать, чтобы я вернулся? — Нет. Ты можешь принимать свои собственные решения. Ирука теребил край рубашки Какаши. — Я не знаю. — Ну, никакого давления. Просто подумай об этом немного. Какаши поцеловал его в челюсть, и Ирука наклонил голову, чтобы их губы соприкоснулись. Поцелуй был мягким и неторопливым, и Какаши подумал, уже не в первый раз, что было что-то странно знакомое в поцелуе с Ирукой, как будто он делал это во снах всю свою жизнь. Вчера вечером, после того как его и Ируку осмотрели в больнице и кратко допросили АНБУ, Какаши остался с ним в квартире. Наруто ждал, все еще заплаканный и почти обезумевший от беспокойства, и настоял на том, чтобы лечь в постель с Ирукой. Какаши спал в комнате Наруто и не видел, как Ирука провел ночь, но подозревал, что Ирука был достаточно измотан, чтобы заснуть. Он не думал, что сегодня вечером все пройдет легко. Сегодня, когда день перешел в вечер, он уже мог видеть нарастающее напряжение в мышцах Ируки и линиях его лица. — Не пойти ли нам спать? — спросил он примерно в половине одиннадцатого. — Еще рано, — сказал Ирука, не глядя на него. — Но ты устал, — заметил Какаши. — И я готов лечь спать. Могу я поспать с тобой в твоей комнате? Ирука медленно кивнул. — Давай, — Какаши встал и протянул руку, и Ирука схватился за нее. Ируке потребовалось некоторое время, чтобы подготовиться ко сну, но одна из вещей, о которых Наруто упомянул в своем прощальном инструктаже, заключалась в том, что в данный момент все происходило медленно, поэтому Какаши не волновался. Он улегся в кровать, единственный свет исходил от прикроватной лампы, и прочитал несколько страниц книги, пока ждал. Когда Ирука действительно появился, его волосы были распущены по плечам, и на нем была только старая огромная футболка поверх боксеров. Этого было достаточно для отвлечения внимания, чтобы Какаши потерял строчку. — Ты не возражаешь? — смущенно спросил Ирука. — Наклоняться больнее всего, так что, сняв брюки, последнее, чего я хочу, это надеть пижамные штаны. Какаши мог бы предложить свою помощь с этим. Он этого не сделал. — Надевай все, что удобно, — сказал он вместо этого, откидывая одеяло на кровати со стороны Ируки. Ирука медленно забрался в кровать и лег на бок лицом к Какаши, который отложил книгу и лег на свою подушку. Лампа все еще заливала их мягким светом. Он не был уверен, захочет ли Ирука уединения, но затем Ирука ухватил Какаши за рубашку и притянул его ближе, пока они не оказались в нескольких сантиметрах друг от друга. — Я скучал по тебе, — тихо сказал Ирука. — У меня такое чувство, что прошли годы с тех пор, как мы проводили время вместе. Какаши положил руку Ируке на бедро. — Я намерен компенсировать это настолько, насколько это возможно. Он наклонился для поцелуя, теплая рука Ируки прижалась к его груди, а затем Какаши скользнул рукой под футболку Ируки, нежно поглаживая кожу на боку. Ирука напрягся и отстранился. — Я не могу… прямо сейчас, — сказал он. — Я знаю, что мы вместе в постели, но... Какаши опешил на мгновение, прежде чем понял, насколько близко была его рука. — О, я не имел в виду это в сексуальном плане, — поспешно сказал он. — Просто… мне нравится… — он пожал плечами и улыбнулся. — У тебя мягкая кожа. Ирука долго смотрел на него, а затем протянул руку, чтобы провести по волосам Какаши и обхватить его подбородок. — Я думаю, ты именно тот, кто мне сейчас нужен, — мягко сказал он. Они лежали вместе еще несколько минут, и Какаши осознал, что, хотя Ирука расслабился, он снова становился напряженным, независимо от того, как успокаивающе Какаши гладил его бедро или волосы. — Тебе следует выключить свет, — в конце концов сказал Ирука. Какаши взглянул на лампу, а затем снова на Ируку. — Я мог бы оставить его включенным. Ирука плотнее сжался в комок. — Нет, мне нужно разобраться с этим. Я не испуганный ребенок и не могу вести себя так. — Ты и не ведешь. Но тебе не обязательно делать все сразу. — Я думал, что все будет хорошо, когда ты будешь здесь, — тихо признался Ирука. — И это помогает, но я все еще… Какаши поцеловал его в висок. — Я не волшебный выключатель, который может отключить травму. Хотел бы я им быть, но это так не работает. Ты не можешь сразу же вернуться туда, где тебе причинили боль, и обрести силу благодаря страху. Я знал других людей, которые прошли через ужасный опыт, и некоторые из них пытались заставить себя стать лучше, но это никогда не срабатывало. Дело не в том, чтобы быть слабым или сильным, Ирука. Ты уже прошел тот этап, когда это имеет какое-то значение. Ирука лежал очень тихо. — Ты не подписывался разбираться с этим, когда хотел быть со мной. — Мои чувства к тебе ни от чего не зависят, — просто сказал Какаши. — У них нет ни пределов, ни ограничений, ни условий. Ирука коснулся лица Какаши. — Я рад, что ты здесь, — прошептал он. — Я тоже, — пробормотал Какаши. — А теперь спи. Если тебе приснятся плохие сны, разбуди меня, и я прогоню их. — Хорошо. Лампа продолжала гореть, свет был мягким и ненавязчивым, и Какаши гладил Ируку по волосам, пока тот не заснул.