Древо Смерти

Жаркое солнце нещадно жгло бока, а раскалённая земля саванны – подушечки его лап. Не было даже слабого ветерка – в разгар дня вся жизнь, казалось, замирала, ожидая вечерней прохлады. Мереву, потомку снежных гор, было очень тяжело, и он перебегал от одного редкого дерева к другому в поисках тени. Его спутница, весьма пожилая львица по имени Матунзи, не поспевала за ним и всё время отставала. Однако, едва нагнав его, она тут же начинала сердиться на молодого льва: – Не время для отдыха, Мереву! Нужно хотя бы до реки добраться! – Да куда мы бежим? – но в ответ львица только скалилась, недвусмысленно давая понять, что разговоры сейчас неуместны. Мереву казалось, будто она напугана, во всяком случае, ещё ранним утром она вихрем ворвалась в маленькую пещеру в предгорьях Телуджи, где молодой лев обыкновенно проводил ночь, и велела немедленно следовать за ней, да потише. Сбитый с толку, он поначалу замешкался, но, получив ощутимую затрещину, быстро сообразил, что к чему. Матунзи вовсе не была склонна к жестокости, хотя ей случалось изредка становится подобно молнии – била больно, да кратко, но лишь только в случае крайней нужды. Когда лес предгорий сменился саванной, львица велела ускориться и время от времени останавливалась, оглядывалась назад, словно высматривала погоню, а затем выдыхала – то ли от усталости, то ли от облегчения. Мереву так и не смог добиться от неё ответа, что же им угрожало. Наконец, совершенно утомлённые, они добрались до зелёной рощицы, разросшейся вдоль берега реки. Матунзи тяжко свалилась в траву. – Мереву, возможно нам скоро придётся разделиться. Я постараюсь быть рядом как можно дольше, но ничего не обещаю, – она говорила необычно тихо и устало, черты её лика разгладились и стали какими-то слишком мягкими. От былого сурового взора не осталось и следа. Эта перемена не ускользнула от взгляда Мереву, и он осторожно подошёл к ней. – Матунзи, я выбился из сил, ради чего мы бежим? От кого скрываемся? Ирихати, конечно, никогда не любил меня, считая совершенно глупым… Львица измученно замотала головой. – Нет, мы скрываемся не от него. Он мёртв, да вроде бы и все остальные тоже, лишь мне удалось уйти. – Как это? Что случилось? Мереву вздрогнул, сделал шаг назад, а затем уселся в траву. Его подбородок мелко задрожал. – Ну будет тебе слёзы лить! – буркнула Матунзи, а после продолжила, – Удивительно, насколько ты можешь быть добр, Мереву. Я далеко не сразу это разглядела, ведь думала больше о цели своего прайда. И, встретив тебя впервые, я увидела лишь крохотное болезненное дитя, которое едва не замучил отец-сумасброд. – Мой отец не был сумасбродом! Я убеждён, что он самый заботливый и справедливый король из всех, что я знаю, – возмутился Мереву, – Зачем ты так говоришь? – Я не стану тебя переубеждать, Мереву. Ты – сын Телуджани и вправе так считать. Но пойми, что ты слишком юн, и многое тебе пока что неведомо. Вещи со временем меняются. Твоя наивность в отношении отца, его доброты и справедливости – безгранична, хотя, признаю, он был когда-то добр и справедлив, – она умолкла, переводя дух. – И остаётся таким же! – настоял на своём Мереву, – Если мне грозит опасность, я должен разыскать его. Он непременно меня защитит! – Нет! – решительно возразила Матунзи, – Он не сможет тебе помочь. – Он не сможет вылечить меня, но уж точно сможет защитить, а не станет спасаться бегством! И ты наверняка знаешь, где он! Почему не отведёшь меня к нему? После этих слов повисла тишина, и Матунзи внимательно посмотрела на молодого льва. Она почти рассердилась, но в конечном итоге, вынуждена была признаться себе, что поступает глупо, совершенно ничего не объясняя ему. – Я не знаю, где сейчас находится твой отец, Мереву, а то, что произошло сегодня утром с Ирихати и его прайдом, – здесь львица сделала паузу, а затем с какой-то неохотой, словно бы сквозь мучение, сказала, – К этому может быть причастен Телуджани. Мереву на мгновение замер на месте, будто бы обратился в камень, а после этого как-то весь сжался и угрюмо посмотрел на неё. – Глупости какие, не понимаю тебя, – пробормотал он. – Знала, что так скажешь, – насупилась было Матунзи, но, собравшись с мыслями, мягко продолжила, – Прости меня за всё. Чувствую, скоро наступит время ответить за то, что я совершила. Я виновата перед тобой и Телуджани! Матунзи ещё что-то хотела сказать, но только напряжённо поглядела прямо на него, и молодой лев заметил, как взгляд дрогнул, она сорвалась с места и заключила его в объятия, горячечно поцеловав при этом, а затем резко отпустила. Эти странные ласки внесли только ещё больше смятения в его душу. Постепенно, но всё же как-то неожиданно, поднялся ветер, нагнав облако пыли, Мереву зажмурился и негромко чихнул. Вдали послышались крики встревоженных птиц, и Матунзи повела ушами, рывком снялась с места и быстро осмотрела бескрайнюю саванну. Она заметила какое-то движение, какое-то пока ещё далёкое белое пятно среди золотистой засохшей травы, но детали было не разобрать – годы брали своё. – О, короли прошлого! – её голос заметно дрогнул, – Всё-таки выследили нас! – Там кто-то есть? – испуганно спросил Мереву. – О, совсем мало времени! Болтали-болтали, а самое главное я так и не сказала, – сокрушалась Матунзи, быстро продвигаясь сквозь рощу к берегу, Мереву следовал за ней. Они остановились прямо перед крутым и высоким обрывом. Река сильно обмелела, а оставшаяся вода выглядела грязной, по берегам возвышались заросли камыша. Матунзи внимательно огляделась и прислушалась: шум где-то позади понемногу нарастал, кажется, она даже слышала треск сухих веток. – Мереву, если ты пойдёшь вдоль этой реки по течению, то дня через три выйдешь к прекрасной, цветущей саванне, посреди которой возвышается большая скала, ты её сразу увидишь. Там тебе помогут и подскажут о Древе жизни. Будь осторожен в пустынных землях по пути и передай приветствие Сараби, если она, конечно, меня помнит, – быстро, почти тараторя, сказала Матунзи. – Ты рассказывала мне о тех местах. Но неужели мы расстаёмся? – спросил Мереву, чувствуя, как нарастает волнение в груди. – Тебе нужно спрыгнуть вниз, в реку, перебраться на тот берег и двигаться в зарослях очень тихо, я постараюсь присоединиться позже, но не жди меня! – сказав это, она резко обернулась назад, где в просветах между деревьев маячила фигура огромного льва – теперь он уже был достаточно близко, чтобы хорошо его разглядеть. И он, кажется, был не один. – Да беги же! – и тут Матунзи сильно ударила молодого льва в бок, отчего тот свалился с обрыва и полетел в воду. Весь грязный и мокрый, Мереву выскочил на противоположный берег, к зарослям камыша и посмотрел наверх, но львицы и след простыл. Он хотел окликнуть её, но едва он открыл рот, как на краю обрыва появилась могучая фигура незнакомого льва со светлой, почти как снег, шерстью. Напуганный и сбитый с толку, он притаился в зарослях и стал следить за незнакомцем. Сердце Мереву бешено стучало, мысли в голове смешались, превратившись в комок боли, помутнивший его взор и, пожалуй, рассудок. Во всяком случае, когда он услышал где-то вдали рык, кажется, Матунзи, то был уже почти бессознателен от страха, но совершенно неведомой силой воли продолжал наблюдать за обрывом над рекой. Незнакомец, оглядев русло, развернулся и быстро скрылся из виду. Мереву потихоньку двинулся вперёд, сквозь заросли, когда где-то впереди услыхал плеск воды. Юный лев остановился и прислушался, но поначалу ничего подозрительного не заметил. Быть может, какая-то антилопа явилась к водопою. Встревоженная мошкара гудела в ушах, лезла в глаза и рот, и он сердито тряс головой и отплёвывался. Стоять на одном месте было совершенно невыносимо, но в большей степени не из-за назойливых насекомых. Боль в голове снова усилилась, и лев закрыл глаза, пытаясь унять это. Он начал глубоко дышать, как его некогда учили, но из-за духоты это не помогало. – Нет, нет. Только не сейчас, – в тихом отчаянии шептал Мереву. Он знал, что может за всем этим последовать. Заросли камыша сменились порослью молодого бамбука. Впереди показалось движение, и Мереву замер на месте. Через просветы в стеблях он увидел большого белого льва, того же самого или какого-то другого похожего – он точно сказать не мог, тот почти сразу скрылся с его глаз. Заросли, наконец, закончились, и он осторожно вышел на открытое место. Трава перед ним была примята и отчего-то белёсая, что очень удивило Мереву. Он нагнулся и стал рассматривать: это определённо был иней с его витиеватыми узорами, что было вполне знакомо потомку гор. Земля приятно остужала лапы, даря упокоение от духоты и жары, и молодой лев пригнулся, а затем вовсе лёг, прикрыв глаза. Было в этом холоде что-то из воспоминаний детства, что-то далёкое и родное, чего он довольно давно был лишён. Он совершенно замер и будто бы слился со всем этим, забывшись на какое-то время. Но что это? Он вновь слышит какое-то движение, шум, вскакивает на лапы и озирается по сторонам, ужасаясь тому, что проявил такую невнимательность. Никого поблизости нет, но Мереву мог поклясться, что кто-то глядел на него или был рядом, в любом случае он собрался было скрыться в зарослях, как до его уха донёсся ужасный, наполненный болью вопль. – Матунзи?! А затем его словно молнией прожгло. Молодой лев неловко завалился набок и затрясся всем телом, а крик боли так и застрял где-то в его глотке, превратившись в жутко глухой хрип.

***

Разумеется, Матунзи так и не появилась. Мереву медленно брёл вдоль реки, пребывая в весьма хмуром настроении. Утром, разглядывая своё отражение в воде, он обнаружил, что грязен и взъерошен, его нос был расцарапан после стычки с бабуинами, а ко всему прочему он сам будто бы заметно осунулся. Лев сердито выдохнул, бросился в воду и лишь чуть отдалился от берега, как тут же едва не стал лёгкой добычей крокодила. Выбравшись обратно, он отбежал на порядочное расстояние и поднялся на небольшой холм в излучине, чтобы осмотреться. Его тревожил голод, потому как с утра прошлого дня он ничего не ел. Пищу он нашёл абсолютно случайно, когда набрёл в саванне на останки нескольких антилоп. Трава вокруг была примята и совершенно пожухла, а от земли, кажется, веяло холодком. Солнце почти зашло за горизонт, и Мереву в сумерках осторожно осмотрел свою добычу – на вид вовсе не гниль, хотя лежит вроде бы порядочно долго, раз заметны следы падальщиков. На ночь он устроился под поваленным деревом у реки, а утром, успев проглотить наспех несколько кусков мяса, был чуть не до смерти напуган гиеньим кланом голов в пять. Обыкновенно он останавливался на передышку, когда светило подбиралось к полудню, но сегодня решился идти весь день, осознавая, что «дня через три» уже превратилось в семь дней, пусть даже один из них юный лев провалялся в полубезумном состоянии. Это подспудное стремление к послушанию и точному выполнению так подгоняло Мереву, что он даже предпочёл игнорировать жару и духоту. Итак, с вершины холма он смог рассмотреть далёкий пик большой скалы, и никакого сомнения быть не могло – Мереву был близок к цели. Не испытывая никаких сомнений, ведь Матунзи обещала здесь помощь, молодой лев весьма воодушевился, и впервые за последние дни на его устах заиграла улыбка. Впрочем, он был не настолько наивен, чтобы легко рассчитывать на тёплый приём. Мереву пытался представить, как он направится к королю, назовёт себя, а ещё непременно выйдет та львица, которую некогда знала Матунзи, и он обрадует её весточкой из прошлого. Конечно, у него расспросят про Телуджани, может быть, и про Ирихати – наверняка местные обитатели знают про них. Он так размечтался, что не заметил, как в небе над ним уже довольно давно кружила крупная птица. Он поднимался от реки по тропе, вьющейся между заросших мхом валунов, когда дорогу ему преградил могучий золотистый лев. Мереву замер на месте, и все заготовленные было слова моментально испарились из головы. Весёлая улыбочка сползла с его морды, едва он встретил этот холодный неприветливый взгляд. – Кто ты такой? – незнакомый лев говорил спокойным голосом и, казалось, не выказывал и капли агрессии, но Мереву совершенно струхнул. – Я Мереву, мне нужна помощь, Матунзи сказала, мне здесь помогут, точнее, подскажут, – молодой лев ещё что-то промямлил, а затем замолк, уязвлённый собственною же неловкостью. – Понятия не имею, кто такая Матунзи. Что тебе здесь нужно? Не бойся, меня зовут Кайон. Мереву глубоко вздохнул, и, наконец, собравшись, начал рассказ: – Я ищу путь к Древу жизни, и мне сообщили, что здесь мне помогут его найти. Дело в том, что я остался один, а ещё я болен, точнее даже не болен. Просто я таков, так рождён. Я – падучий лев. Мой отец, король гор Телуджи, по имени Телуджани… – Подожди! – грозно оборвал его Кайон, – Я знаю горы Телуджи и слышал о чудесах, которые способен творить король Телуджани. И несколько дней назад мы сполна хлебнули горя от этих чудес! О, если ты соврал, что ты действительно один! Ну-ка, стой на месте и даже не думай хотя бы травинку тронуть! Кайон утробно зарычал и двинулся на Мереву, который в страхе попятился назад. В этот момент стремительной тенью пролетела и уселась на ближайший валун большая орлица – именно её молодой лев тогда не заметил по пути сюда. – Кайон, он пришёл один, – деловито отчиталась она. – Уверена, Анга? Орлица в ответ кратко кивнула. Кайон по-прежнему не был склонен доверять Мереву, но уже стало полностью ясно, что никакой угрозы нежданный гость не несёт. – Спасибо, Анга, но всё же проверь ещё раз. Если что-то пойдёт не так, сразу же сообщи мне. А ты, – это уже было обращено к Мереву, – пойдёшь со мной. Пусть король решит твою судьбу. Кто знает, зачем ты здесь на самом деле, уж не шпионить ли пришёл? Иди-ка впереди меня по тропе. – Уверяю тебя, я не задумал ничего дурного, я лишь… – Это расскажешь королю! – прикрикнул на Мереву Кайон. Впоследствии Кайон, вспоминая это знакомство, чувствовал сожаление, что не совладал с собой. Что же он за лидер львиной стражи, если не может держать голову холодной и позволяет себе смотреть на вещи так необъективно? Ну вот скажите, какой из этого Мереву злодей? Он же ещё совершеннейший львёнок! Кайон пригляделся: гость земель прайда был ниже его более, чем на голову, светлая шерсть перепачкана и выглядит неаккуратно – солидный лев так себя не запустит, а жиденькая грива, судя по всему, пробилась не так уж и давно. Идёт так боязливо, постоянно оборачивается и с украдкой поглядывает. Да ещё и нос кто-то ему расцарапал. То ли из любопытства, то ли пытаясь сгладить углы, Кайон завёл разговор: – Ты с кем-то подрался? Мереву даже вздрогнул и обернулся, замерев на месте от удивления, что этот лев хочет говорить с ним, да ещё вроде бы вполне мирно. – Вовсе нет, хотя встречал разных животных, и не все были приветливы. Точнее, никто. – А твой нос? Чьих лап дело? – А, это… Так, хотел припугнуть бабуинов. – И зачем же? – удивился Кайон. – Я остановился днём для отдыха, устроился на старом повалившемся дереве, чтобы всё вокруг было хорошо видно. И тут гляжу, пара бабуинов залезла на огромный камень, и один из них держал в лапах детёныша газели, совсем уж крохотного. Рядом была мать, она пыталась достать их, но те скалились и отмахивались от неё, не давая подобраться. Детёныш вырывается, а бабуин его к зубам тащит, хочет глотку перегрызть. И это на глазах его матери! Какое горе и утрата, я сразу отчего-то своего отца представил на её месте. Вот он, бывало, так на меня поглядит! – Мереву поначалу оживился, но на этих словах запнулся. Кайон внимательно слушал, и когда молодой лев остановился, с едва заметным напряжением спросил: – И что же дальше? Что с детёнышем газели произошло? – Я подумал, конечно, круг жизни порою жесток, но тут как-то жалко стало их – газелей, мать и дитя. Я спрыгнул, аккуратно зашёл за спины бабуинам, а затем набросился на них. Маленький убежал к матери, а бабуины, заметив, что я не такой уж большой лев, набросились на меня. Клыки у них весьма острые, – сказав это, Мереву грустно улыбнулся. – Охотиться на детёнышей запрещено, твой поступок был вполне оправдан, – суховато ответил Кайон, однако всё же одарив едва заметной улыбкой гостя земель прайда. Они продолжили путь, и Мереву стало легче на душе, он снова начал фантазировать о предстоящей беседе с королём, теперь уже безо всякой угрозы. Задумавшись, он не сразу заметил эту увядшую, побитую морозом, траву, даже лапы чуть холодит, но это скорее кажется. Молодой лев замер на месте и начал озираться по сторонам. – Странно, правда? Твоя удача, что не видел всего остального, – мрачно сказал Кайон, – Да иди уже вперёд, вечность с тобою потерять можно. У подъёма на скалу их встретило несколько львиц. Все они таращились на незваного гостя, пожирая его глазами, и это не предвещало ничего хорошего. Он старался не глядеть в их сторону и даже притормозил, чтобы быть поближе к своему спутнику. Навстречу им вышел большой темногривый лев, настороженный взгляд его изумрудных глаз остановился на Мереву. – Кайон, в чём дело? Неужели вы уже со всеми погибшими закончили? Ты выяснил, куда враги ушли, угроза миновала? Кого ты сюда притащил? – обрушился он градом вопросов, рассматривая при этом молодого льва. – Где король, Кову? – с деланным равнодушием спросил Кайон. – Да мне-то откуда знать! Вроде к Рафики хотел пойти. Так что там с телами, или пусть дальше падальщиков влекут?! Эй, ты куда? Кайон и Мереву двинулись прочь. – Тоже мне, принц, – буркнул под нос Кайон, озираясь назад. Кову уже скрылся. – Вы поссорились? – осмелился спросить Мереву. – Пожалуй, ссоры-то не было. Просто он очень сильно расстроен тем, что вся львиная стража погибла, включая его сестру. Она была лидером, – грустно ответил Кайон, – С тех пор он не в себе. – Как ужасно! Что же здесь произошло? И что такое львиная стража? – Это отряд из защитников земель прайда, который поддерживает круг жизни, – и Кайон вкратце объяснил всё Мереву, – Когда на наши земли произошло вторжение, стража приняла бой, который, к сожалению, оказался последним. Враги были слишком сильны. – Это были львы? Такие большие, со светлой шерстью? Кайон остановился и внимательно посмотрел на Мереву. – Я их не видел, потому что прибыл сюда, когда уже всё было кончено. Но, судя по тому, о чём мне здесь рассказали, так и есть. А ты с ними тоже сталкивался? Мереву кивнул в ответ и рассказал историю своего побега с Матунзи.

***

Под баобабом шёл оживлённый спор: мандрил, сутулясь и размахивая посохом, расхаживал взад-вперёд, что-то выговаривая Симбе, король выглядел поникшим и хмурым, но при этом весьма решительно не соглашался. До ушей Мереву доносились лишь обрывки фраз: «могут вернуться в любой момент…», «не прятался бы ты на скале…», «что же, мне тоже стоило умереть». Здесь же оказалась молодая львица с тёмной шерстью, которая пыталась примирить давних друзей. Кайон подошёл ближе и подозвал её: – Доброго дня, Рани! – Доброго, Кайон. Хотя сложно называть дни добрыми нынче, – устало сказала Рани, – Ну, успокойтесь уже! Вот пришёл Кайон, он определённо принёс хотя бы какие-то вести! Рафики и Симба, наконец, прекратили спор и дружно поглядели на Мереву. – Это ещё кто? – хмуро спросил король. Мандрил подошёл к молодому льву вплотную и принялся пристально его разглядывать. – Так-так! Смотрю, наш гость пришёл издалека, и путь был непростым. Но каким бы грязным ты не был, юный лев, – с этими словами Рафики слегка подтолкнул его посохом в бок, – Я вижу, что твоя шкура весьма светлая, подобно молодому облаку. – Ты весьма наблюдателен, Рафики. Этот лев родом из гор Телуджи, более того, это сын Телуджани, – сказал Кайон. Симба быстро поднялся на лапы и глухо зарычал, его золотистое тело как-то сразу же налилось силой. Он сделал несколько шагов в сторону Мереву, но его путь был преграждён посохом Рафики. – О, король нашёл достойного противника втрое меньше его самого! – язвительно заметил мандрил. – Мало ли бед произошло, чтобы я теперь с любовью встречал львов из Телуджи? – огрызнулся в ответ Симба, – Ты не заметил, что они тут натворили? Мёрзлая земля, мёрзлые погибшие! Так только Телуджани умеет, больше некому! – Да почему же ты решил, что это именно львы прайда гор Телуджи сделали? – сердито спросил Рафики. – А кто же ещё? – не унимался король. – Не бойся, всё хорошо, – ласково сказал Рафики юному льву, – Если тебя привёл Кайон, то я вполне доверяю тебе. Расскажи-ка о себе, да поподробнее, и про своего отца тоже. А вы, – мандрил оглядел всех вокруг, остановившись на Симбе, – чтобы сидели смирно, да слушали внимательно!