Порожняк.

Глава 10. Мистерия.       День был ни к чëрту. Громкий протяжный зевок разлился вдоль стен, символизируя собой усталость. Даже то чувство было не сонным, а каким-то чересчур нудным, тянущимся. В подобные моменты обычно ничего не хочется делать, остаëтся постепенно помирать от тоски, сидя на одном месте. Да и чем заняться непонятно.       Именно тогда Олег прибегал к одному из своих самых любимых занятий. Оно было неподвижным, но до жути увлекательным- смотреть в окна. Такое никогда не могло наскучить, какая бы картина не представала за прозрачной рамой. Ни разу не возникало желания оторваться от причудливого наблюдения, пусть порой кипящая жизнь сменялась пустующими улицами, копируя психоэмоциональное состояние, от которого изначально требовалось скрыться. По ту сторону мир был совсем другим, нежели здесь. Любая мелкая деталь создаëт настолько затягивающую атмосферу, что даже моргать приходится поперëк воли. Однако, стоило лишь выйти наружу, как красота повседневной неприглядности бесследно пропадала, приветствуя всесторонней жестокостью. Давно пора перестать вестись на этот фокус и начать попросту не допускать мыслей выйти, дабы подышать влажным воздухом. Пытаться искать чарующие виды за пределами окна- только портить.       Сейчас он также уселся на стул, предварительно переставив его в сторону рамы, и уложил грудь на подоконник, как любил это делать всегда. Ранее, правда, получалось разместиться на самóм подоконнике, но время идëт, а человек растëт, никуда от того не денешься, к глубочайшему сожалению. Ранние мечты скорее стать взрослым теперь сдавливали различными обязательствами. Не так уж то и прекрасно, как казалось. Взгляд устремился за стекло. Разводы на нëм мешали детально рассмотреть ландшафты. Они уже успели притереться глазу, однако время от времени в них находилось что-нибудь новое, требующее к себе пристального внимания. На детальный осмотр каждого листочка и понятного единственно ему осмысления деталей можно было потратить сколько неспокойной душе угодно. Счëт времени всегда уходил на второй план, после чего бесследно терялся, пока кто-нибудь из реального мира резко не одëрнет тебя от хронического состояния эскапизма. По крайней мере, давно знакомое занятие никогда не надоедало. Если подумать, то в выборе между обожаемым нынешними подростками телефоном и окном, он бы обязательно выбрал второе, вне зависимости от вида за ним.       На улице сегодня пасмурно, вновь. Жестокая гроза пронзит дороги продолжительным ливнем. Подобный расклад вещей перестал удивлять. Оказалось, Правокумск обладает весьма влажным климатом, потому мороз здесь ощущался гораздо резче, чем гласили цифры термометров. По бóльшей части, раза в два. Хотя, в целостности здесь преобладает теплота, поэтому ему очень повезло, что серьëзные холода начинаются ближе к январю, а в остальное время можно сильно не кутаться. При такой погоде у многих разыгрывается хандра. Олег не стал исключением из правил. Вслед за грудью он опустил на подоконник голову, уткнувшись носом в мягкий рукав чëрного свитера. Это была его самая предпочитаемая поза при наблюдении. Глаза, веки которых закрывались без единого желания отойти ко сну, выражали глубокую осмысленность на данный момент. Может внешне подросток не занят ничем особо серьëзным, но на самом деле всë куда сложнее. Он думает, обо всём и ни о чëм сразу. Слова гулом проносятся в голове, лишь изредка оставляя за собой что-либо стóящее. Слишком много вопросов, которые для остальных ничего не значат, его вводили в заблуждение и заставляли неотрывно грузить себя самокопанием часами. Одному Богу известно, что же такого таил внутри медлительного сердца Олег Шепс, но даже тому было всë это больно непонятно.       Он безмолвно разглядывал улицы, а в особенности дорогу. Сегодняшним вечером по ней в очередной раз будет возращаться его нудный старший брат, так и норовящий занести с собой весь негатив из-за пределов стен их теперь уже общей квартиры. Хотя, здесь было ничуть не менее неуютно, может просто поспокойнее, нежели в школе, на дворе, в амбулатории и тому подобное. Его очень тяготило осознание того, будто Александр требует какого-нибудь ответного контакта. Младший этого не хотел, во всяком случае сейчас. В прочем, он сам сильно путался среди мыслей, воспоминаний и пассивной злобы, потому не мог решить наверняка. Всë же от прошлого, а тем более от потаëнных желаний никуда не денешься, как бы алчно того не хотелось. Подавлять то конечно можно, но вечно такая схема работать не будет. Рано или поздно ему придëтся взглянуть обидам в лицо, что подобно глубоким рваным ранам пронизывают душу, терзая куда сильнее при виде того самого человека, которого он ругал за неудавшиеся фрагменты собственной жизни.       М-да, действительно, на данный момент много чего навалилось, возможно даже надуманного. Из основных проблем нарисовался старший во всëм своëм соку́. Только вчера у них произошëл очередной конфликт, где Олег позволил себе весьма пренебрежительные выражения, лежавшие на душе, коих не разрешал произносить раньше. Хотя, не то чтобы уж очередной, нет. Стычки, бывало, случались, но так сильно ругаться, да ещë с какими криками, им ещë не приходилось. Пожалуй, они оба бы отдали всë, чтоб такое больше не повторилось.       Поганые мысли не позволяют ему уйти, скрыться в своëм тихом внутреннем мире, глядя куда-то за стекло. Оно слегка отблëскивает, когда серый свет проскальзывает сквозь не менее серые тучи, сегодня особенно злые и тяжëлые в предверии пугающей грозы. Вновь молния будет метать протяжные искры куда не попадя, гром сопровождать это действовать от начала до конца, напоминая военную канонаду, а дождь лить до полного затопления дорожек из пребрежного ила, по которым можно было спокойно путешествовать вдоль зелëной реки. Сегодняшнее представление природной стихии обещает быть очень громким, тревожащим заранее.       От подобных ожиданий у парня успела заболеть голова. Слякоть и дождь являлись не его стихией, да к тому же когда они настолько яростны в своëм проявлении. Иногда, наблюдая промокающие от новоприбывающих с неба капель воды и становясь свидетелем дробящего ушные раковины грома, ослепляющих переливающихся молний, он склонялся к выводу о наступлении настоящего апокалипсиса. Можно сказать, гнева свыше, а за что подобное послано людям- никак не понять.       Захотелось срочно принять обезболивающее, дабы покончить с разыгравшейся от бурного воображения мигренью. Однако, с этим тут же появляются вопросы. Обычно дома, то бишь у родителей, школьнику не приходилось искать таблетки самому, потому тот не знал как выбрать нужные из всей остальной массы. Ну и Бог с тем, в прибавку- он был не в курсе о местонахождении аптечки в квартире Александра. Старший постоянно глушил какие-нибудь лекарства без единого выходного, насколько заметил парень, но ему никогда и подумать не довелось, что их поиск станет для него настоящей проблемой, из-за чего он не обращал внимания на то, откуда таблетки берутся. Конечно, по пути наименьшего сопротивления, как электрический заряд в цепи, Олег мог написать или даже позвонить мужчине с просьбой объяснить, где в квартире залегла аптечка, однако после вчерашнего делать это он особенно противился. Отчасти даже стыдился. Ну и подросток сам по себе не был любителем глотать таблетки, поскольку те вызывали весьма неприятные ассоциации с больницами, да лечением в принципе.       Шепс помотал головой, дабы снять напряжение, но ничего не помогало. Он как-то болезненно промычал и скатился по подоконнику, укладываясь на спинку старого стула, закрипевшего от нагрузки. Было скучно, даже физически неприятно. Он пытался отвлечься как умел. Ничего не цепляло внимание так, как это делал негатив. Пара секунд, и удаëтся покрутиться на том стуле. В детстве это было весело, конечно, но сейчас голова заболела чуть сильнее. Продолжая действо при значительно меньшей скорости, он осматривал каждый угол своей комнаты. Она выглядела как-то необжито, тускло, однако неплохо вписывалась в общий репертуар многоэтажки. Наверняка, все здешние квартиры похожи на эту. Хотя, вот комната Саши казалась ему привлекательной. Он практически не заглядывал туда. Так, случалось, через открытую дверь посмотрит, и всë. Тем не менее, что-то там было уютное, потому это не могло не вызвать зависти.       При очередном повороте на 360° парень замечает один из шкафов в своëм рабочем столе, который вновь успел открыться от тяжести. Наверняка сложить туда всë самое ненужное было плохой идеей, ведь на деле этого самого ненужного нашлось слишком много. Олег подъезжает туда, дабы закрыть надоевшую дверцу. Так бы оно и было, если б его внимание не привлекла одна интересная вещь. Из-за щели виднелся цветок. Не слишком красивый, но до ужаса притягательный. Растению грозило превратиться в гербарий, поскольку о нëм забыли, однако теперь оно, похоже, избежит плачевной участи. Школьник тут же хватает ущербный веник, успевший помяться во время вчерашнего пути домой. Самой главной усладой для него стало одно- это наркотик. Им он сможет усмирить разбушевавшиеся злые мысли, даже мигрень, наступившую от них. Цветок был оценëн как панацея от всех болезней, не сравнимая с амбулаторией.       С другого края стола парень берëт кружку полную воды. Словно знал, что пригодится. Времени на раздумья ему не требовалось- он и с первой сквозной мысли о новом трипе всë решил. Странно на вид жевать растение, особенно такое. Протяжный стебель, длинные тонкие листья, множество совсем мелких розовых цветов, слегка отливающих фиолетовым. Может и странно, но зато какой эффект… В голове всплывают воспоминания прошлой встречи с данным дурмáном. Приятных немного по сравнию с другими, но они были. Череватый обещал, что с каждый разом будет всë лучше. Он это проверит, даже если чернокнижнику вовсе не стóит доверять. И пусть обманет, Олег привык быть обманутым. Выхода нет. Каждый квадратный сантиметр активно пережëвывается, после чего сопровождается глотком воды. В брюхе оно едино нарушает его покой. Всего минута и последний жадный укус уже приходится на палец. Подросток едва не взвыл от резкой боли. Экстези быстро закончилось, осталось лишь ждать его действия. Он был весь в предвкушении, как на иголках, до которых, к счастью, ещë не дорвался. Хотелось скорее вкусить сладкий запретный плод, представляющийся наркотиком. Обычно подобные мысли, а тем более представление о всех этих подпольных вещах внушали ему подкожный страх о безысходности бытия зависимых людей, но, если так подумать, он же не зависим. Вроде просто решил второй раз побаловаться, а то столько всего тягостного навалилось на спину, заставляя будто бы держать небо, словно древнегреческому божеству. Потом Шепс обязательно бросит и больше никогда не станет заниматься настолько сомнительными делами, но точно не сегодня. Главное по итогу не остаться в дураках с погонами, всë же слабохарактерность завязке не товарищ.       Вокруг было тихо. Шум и лишние мысли покинули комнату вместе с уличным ветром. Однако, продолжалась идиллия не слишком долго. Стоило Олегу лишь начать расслабляться, как в дверь забегает собака. Стук когтей по линолеуму сопровождался адским задорным рычанием, обозначающим готовность к непомерным физическим нагрузкам. Издав звонкий лай, она примостила тяжëлые лапы на колени хозяину и принялась тянуться вверх, дабы тщательно облизать ему лицо. Младший вертелся как умел, сопротивлялся дружескому натиску, хотя вообще любил это дело. Ни шесть, ни слюни давно не смущали и не вызывали ни капли отвращения. Наоброт, они успели стать символом того, что тебя по-настоящему ценят, по крайней мере в случае дворняги. Правда была у неë одна сверхспособность — появляться в самый неудобный момент, когда тебя меньше всего ждут. Ну и порой, когда ты реально нужна, сваливать в закат, но это уже совсем другое продолжение притчи.       Так произошло сейчас. Верба радостно виляла хвостом из стороны в сторону, при этом задевая парня. Удары приходились больно, поскольку она была весьма мощной собакой с типажом то ли овчарки, то ли питбуля, а не какой-нибудь мелкой швалью. Видимо, природа сама не определилась какими чертами предпочтительнее наградить эту бандитку, в жилах которой перегоняется самая дикая смесь кровей, доподлинно неизвестно каких. Наверное из-за этого она целостно похожа на черта, принявшего добродушный вид пса, если внешность дворняги можно было таковым назвать. Особенно прослеживалась схожесть с нечистой силой, когда она направляла уши слегка назад, ведь так их можно было спутать с рогами. А если вдруг такое происходит в темноте, то у Вербы светятся глаза. Еë широкая грудина вздымается, изо рта торчат крепкие, довольно острые зубы, беспокойный нрав не знает меры в укусах. Данные случаи можно легко принять за дьявольское пришествие. В прочем, Олег никогда не боялся свою подружку, ведь сам родился под знаком рогатого Тельцá. К тому же, некоторые ангелы за место крыльев и нимба выбирают лапы с хвостом и верный собачий взгляд, поэтому он был точно уверен, что никакого беса в ней нет. Это всего лишь оболочка, мрачная, от части опасная для окружающих, но навечно любящая для него.       Облизав чужой лик дочиста, дворняга принялась бегать вокруг стула. Очень скоро она вновь залилась звонким лаем, после чего встала у двери в комнату. Та явно хотела что-то сказать. Для подростка еë желание не было секретом. Собака точно и непреклонно требовала выйти на прогулку. Это было одним из самых любимейших занятий, потому она бушевала подобно разрушительному шторму. Готова также поглощать всех и вся, если не выплеснет свою неудержимую энергию. По правде говоря, Шепс крайне редко наблюдал Вербу уставшей, хотя таковой та должна была возвращаться после каждой тренировки. У него самого не выходило полностью измотать еë прыть.       Желания вставать, а уж тем более идти куда-то не было от слова «совсем». Школьник недовольно вздохнул, когда вдруг любимая псинка прикусила его за ногу, призывая подняться и проследовать за ней. Всë же насколько бы сильно он был не в состоянии, отказать Вербе бы ни за что не смог. Нехотя парень покидает стул, далее подходит к шкафу. Именно там, в одном из ящиков, а некоторое на вешалках вместе с хозяйской одеждой, хранится целая уйма собачьей амуниции, купленная за невесть какие суммы. Вообще относительно действительно качественных ошейников за пару косарей и прочего, всë лежащее перед глазами стоило не слишком дорого, однако вместе по-прежнему обошлось целым состоянием. Олег так-то не мажор, потому личных денег у него было не слишком много, соответственно тратить горы золота тот не имел возможности, однако из маленьких покупок по весьма скромной цене вскоре выросла финансовая пирамида. Он смотрит внутрь, после чего выбирает самые стандартные для их прогулок ошейник с поводком. Дворняга крутится рядом и как-то по-доброму рычит, предвкушая сладостное удовольствие выхода на улицу.

***

      Двое лучших друзей в виде хозяина с собакой спускаются вниз к полю. Для недолгого досуга это место подойдëт прекрасно, в прочем как и для длительного времени, территория-то сама по себе довольно масштабная. Максимально аккуратно, дабы не упасть ненароком, продвигаясь по узкой тропке, Шепс подëргивает Вербу за поводок, чтоб тоже там не сильно спешила, иначе они оба скатятся вниз подобно комкам грязи под ногами. Постепенно вдыхая свежий воздух, он всë больше осознавал, что наркотик набирает обороты своего действия. В глазах всë плыло, разум заметно помутнел, словно в чистой воде развели побелку. Твëрдо стоять на ногах стало сложно, будто под кожей вместо плоти ютится вата. Парень тряхнул головой, дабы избавиться от этих побочек, но на самом деле только усилил эффект, разогнав токсины по нейронам. Он снова жадно затягивает кислород в ноздри, теперь тот показался ему слишком влажным. Хотя, каким же ещë может быть воздух перед ужасной грозой, готовой нещадно затопить здешние берега?       Приятели наконец ступают по полю. Серые да бурые травы окружили со всех сторон, создавая ощущение нахождения в западне. Для полного погружения в чувство загадочности не хватает лишь беспросветного тумана, при котором, наверняка, пустырь выглядит ещë более зловеще. Правокумск изначально показался подростку уж больно тусклым, но сейчас краски сгустились куда сильнее обычного. Ему было безумно интересно узнать каков этот город без враждебной мертвенной маски, заставшей врасплох после не слишком тщательно обдуманного переезда, однако на подкорке уже давно начало закладываться впечатление о том, что в ином виде данная провинция не представала и не предстанет никогда. Тем не менее, внутри по-прежнему теплится надежда, умирающая последней, о возвращении сюда горячего солнца, ну или хотя бы пары его ярких лучиков. Мечтать человеку не в силах запретить никто, но дожив до собственных лет Олег был склонен и привычен перестать доверять своим же нелепым ожиданиям, которые редко когда соответствовали действительности. Если так подумать, лишь неоправданная наивность, зачастую только мешающая нормально жизни, помогала ему продолжать верить во что-то лучшее.       Дворняга то и дело рвалась вперëд, никак не давая прийти в себя. С каждой прожитой секундой Олег понимал, будто ему становится намного хуже, а значит, галлюциноген значительно набирает обороты. Скоро от здравого разума не останется и следа. Он опасливо поглядел на подружку. Какой-то умоляющий взгляд, какой в общем была и вся мимика лица на тот момент, выражался буквально из последних возможностей. Вероятно, ещë немного и парень не сможет пересилить себя, чтоб идти дальше. — Верба, пошли уже домой… Пожалуйста. — поспешно прибавил он, вспомнив с кем разговаривает.       Ей хоть бы хны. Любые обращения, пусть даже такие официальные, та миновала. Любопытное животное вилось вокруг да около, разнюхивая что-то неуловимое в тучной траве. Кажется, собаке вообще всë равно. Какие-то бурые кузнечики выскакивали из-под огненно-рыжих лап, после чего разбредались кто куда. Челюсти захватывали добычу, словно акульи. Не совсем удачно, конечно, но в целом получалось неплохо. Прыткое тело от неожиданности подпрыгивало вверх, подобно спортивному мячику, в то время пока насекомые бросались врассыпную. Характерный скрежет крохотных скрипок рябил в ушах, отдавая полноценным строительным отбойным молотком. Дворняга напряглась как оголëнный нерв, засмотревшись куда-то вдаль, за поворот. Парень сморщил лицо и взялся за голову свободной рукой. Буквально миг, а ему стало намного хуже.       Хотя если говорить по правде, самое ужасное только ждало впереди. Он прекрасно ощутил это, когда поводок чуть ли не с мясом выдернулся из обмякшей руки. Кожа содралась, ладонь жгло, будто бы недоброжелатели склонили еë над огромным костром, ведь на вершине пламя всегда горячéе. Олегу понадобилось отдышаться, чтоб восстановить остатки сознания после неожиданного происшествия. Стоило разлепить глаза, как туловище захватывает тремор. Собаки рядом нет. Он глядит во все стороны, но никак не видит еë, даже не слышит как за ней мнëтся сухая трава- значит та уже не близко. — Верба! Верба, давай ко мне, хорошая!       Горло скребут орлиные когти. Крик был настолько громким, что голос осел на дно, словно морской камушек в тоннах литров океанической воды. Он и сам был в беспросветной толще. Происходящее ощущалось чем-то нереальным, мол, всë это сон и ты скоро проснëшься. Как бы не так.       Шепс повернул в сторону, куда так тщательно вглядывалась пушистая до своего страшного побега. Ни раздумывая ни секунды он двинулся туда, не зная чего ожидать от очередной нахальной выходки. Школьник покосился. Зрение поплыло, наступила какая-то наркотическая эйфория. Пусть тот и чувствовал себя не лучшим образом, да и скоро начнëтся гроза, которую они оба не жалуют, однако он слишком любил свою собаку, даже жизни без неë не представлял, потому двинулся в путь.       По сторонам били колючие растения, норовя расцарапать. Сухие, некрасивые, колючие- что же им ещë может быть надо от проходимца? Продираясь сквозь гущу, где, видимо, не настолько часто ходили местные, он пытался добраться до негодяйки. В прочем, знал, что та не никогда не прибежит, если вдруг вырвалась на свободу. Сначала наиграется и старательно потреплет чужие нервы. Чем не бес? Серое небо давило. Однообразный пейзаж наталкивал на мысль, что подросток бродит кругами, хотя не сворачивая шагает вперёд. Мусор и деревянные заборы домиков сельского типа едва ли не скатывались с обрыва по левый бок от него. Вот-вот, да обвалится. Ноги заплетаются будто специально. Тело просит остановиться, скорее даже прилечь, дабы отдохнуть. Нельзя. Сердцем он понимает, что должен найти, чего бы ему это не стóило. Устье реки завивалось в очередном повороте. Пожалуй, лишь монотонное журчание воды, по цвету напоминающей лишь знакомую с детства каждому «зелëнку», обозначало нахождение в реальном мире. Тем не менее, с течением времени даже оно приедалось слуху и казалось сюррелистичным. На грязном фоне неба сгустились тучи. Сейчас парень выглядел как тот самый что ни на есть типичный персонаж-неудачник, над которым постоянно летает собственное грозовое облако, заливающее с головы до пят. Движение продолжалось, надежда не угасала, особенно когда дело касается любимейшей дворняги. У него больше не было сил кричать, что в своëм роде даже бесполезно, потому Олег шагал молча оглядываясь по сторонам. Иногда лишь повторял шëпотом «Верба» и снова забывался.       Вдалеке послышался долгожданный лай. Конечно, собака здесь бегала не одна-единственная, издавать данный звук могла любая местная собака, но тембр голоса своей он точно узнал бы среди остальных. И сделал это. Гавк послужил верным ориентиром, потому школьник спешно метнулся к его источнику. В помутневших от злополучного цветка глазах загорелись искры, нет, целые бури безумия. Широкие зрачки едва высматривали извилистую дорогу, заводящую куда-то в самую глубь ландшафтов. Чем дальше он шëл, тем больше становилось не по себе. Естественно, Правокумск всецело не радовал видами, но чаща явно пугала сильнее обычных улиц. Какое-то недоброе ощущение закладывалось в душе не смотря на перспективу скорого воссоединения с Вербой.       Наконец Шепс приблизился к тому сáмому месту, куда привела его злющая судьба. Он силился дабы увидеть чëрный силуэт дворняги, бегающей в высокой траве, за которой мало что вообще возможно было приметить. Подросток хотел было произнести пару ласковых, но глотка вновь отозвалась ноющей болью, потому кроме слабого хрипа при входе ничего не вышло. Среди него никак не разобрать задуманного слова, лучше бросить затею донести устно. Вновь приглядевшись, он выцепил взглядом собаку. Та вилась кругами и лаяла практически на одном месте, при том сурово не спуская глаз с чего-то иного. Заросли мешали рассмотреть всë детально. Парень лишь подумал, что должен схватить бандитку за длинный, болтающийся по земле поводок, и как можно быстрее идти домой. Он сглотнул, аккуратно ступал вперëд. Истерика Вербы пугала его, сводила с ума. Она была далеко не из тех пустоголовых шавок, что лают от скуки или на любой интересующий предмет. Присутствовало в ней что-то слишком осознанное для простой собаки, гибкий разум, наделяющий необыкновенным пониманием. Здесь явно что-то не так.       Школьник опасливо приблизился к дворняге, едва ли заметившей его появление. Вернее, та была занята важным делом. Окинув хозяина пытливым и даже возлагающим надежды взглядом, Верба продолжила лаять, не покидая своë полевое убежище, будто боялась. На неë не похоже- всегда нападала без рассчëтов. Олег потупился. Хотел взять поводок, но повëлся на собачью нервозность. Он сделал шаг из зарослей, затем второй, и поднял глаза.       Перед ним высокий, тëмный силуэт, точно занятый непонятным делом. Ему удаëтся разглядеть происходящее. Впереди, посреди небольшой поляны с давно истлевшим костром поодаль, на коленях стоит человек, размахивая рукой вверх-вниз. В кисти явно что-то есть. Это оказался камень, скрывающийся за фигурой, потому едва различимый. Осталось опустить глаза. Под шквалом множественных ударов, которые силуэт ещë и углублял, особенно жестоко вбивая оружие, покоилось чьë-то бездыханное тело, крайне щедро залитое кровью. Галлюциноген спал на крохотное мгновение. Он не сдержался и громко ахнул в ступоре, смешивая это с истерическим вдохом, от чего тот не был похож на обыкновенное удивление и вкладывал в себя нечто ошарашенное и до боли в сердце испуганное. Алая жидкость зарябила в глазах, заполонив всë пространство, словно сами белки глаз налились красным. На изданный чужаком звук повернулся деятель сего искусства. Слишком знакомое лицо. Владислав Череватый. Чернокнижник спохватился и подскочил на месте, но зря, природа фобий сделала работу за него. Олег чересчур смутно глянул на того, сразу закрывая побледневшими от страха руками глаза, и упал на холодную сырую землю, распластавшись как придëтся.       Парень стоял неподвижно, словно прирос к неродным себе полям. Зрачки метались в разные стороны: то на жертву, то на случайного свидетеля. Видимо, второму также придëтся стать жертвой, пожалуй, крайне неудачно сложившихся для них обоих обстоятельств. Студент потерял счëт бесконечным вдохам и ударам сердца. Сейчас оно отбивало какую-то слишком витиеватую барабанную партию, будто готовилось маршировать на главном параде со строем музыкантов. Проседающие рëбра трещали, вздымаясь туда-обратно. Лëгкие принялись болеть от такой нагрузки. Очень давно ему не приходилось испытывать настолько сильную панику. Те тяжëлые жизненные времена, когда он был обязан боятся, уже прошли, сменившись хоть и не идеальными, но совсем слегка получше условиями. По крайней мере, настолько разрушительный мандраж не доламывал кости за привычного тирана.       Он бросил труп и неуверенно подошëл к своему недавнему приятелю. Тот лежал совсем неподвижно, казалось, умер, но на самом деле просто обмер. Словно замороженный, довольно бледный, нежели было обычно. В глазах Влада проскочила искра. Он не заметил едва колеблющихся признаков жизни. Получив целостный разряд тока по всему телу, вновь кинулся на колени, как перед окровавленным мертвецом, покоившимся за спиной. Трясущиеся до невозможности руки только мешали его делу. Череватый положил одну радонь на чужую грудную клетку, желая прочувствовать дышит ли внезапная жертва, другой зажимает запястье, нащупывая пульс. Школьник даже не дрогнул. С рëбер кисть ложится на шею, что чуть движется. Прерывисто, но редко и тихо, словно сама смерть бродит по округе в ожидании наконец воссоединиться с ним. Давно пора, наверняка. Чернокнижник взвыл, поняв, что человек жив. То ли мнимое счастье, то ли беспросветное горе выдавило из него отчаянный звук. И в правду, Шепс вдыхает. — Чего, блядь, ждëшь? — послышался неприятный голос сзади. Однако, не настолько неприятный, как его дальнейшие слова, — Добивай суку.       Студент практически подскочил на месте. Тремор схватил его крепче тисков и давил сильнее гидравлического пресса. Он был в растерянности, совсем не знал что делать. Самые страшные прогнозы не могли сравниться с этим. Парень решился обернуться, но делать этого не пришлось. Ужасающий попутчик стоял перед ним во всëм своëм величии, какое только может быть у весьма поставленной нечести. — Быстрее! Ебани уже, ебани!       Владислав сжался, стиснул зубы. Он не рассчитывал, а уж тем более никак не желал убивать второго человека за день, когда первый дался с такой тяжбой на душе. И сколько их было? Колдун со счëта сбился, каждый раз пересиливая себя ради наживы для чернухи. — Я… Я не могу. — всхлипнул он.       На ресницах слегка выступила роса. Тот поспешно стëр конденсат. Не хотел показаться слабым какой бы ни была ситуация, ведь так его учила жизнь и собственная семья, если конечно он правильно понимал их уроки. Прошëл слишком многое, чтоб позволять себе подобное. Оказался замеченным во время действа впервые, а значит нужно порешать. Совершенно плевать на то, что это его знакомый- они знают друг друга не так давно, да ещë особо по-дружески не общались. Дело в том, что подросток не единственный, кого приходится лишать жизни. — Затрахал! Сволочь, видишь- он дышит! Придëт, падла, в себя и блять всем распиздит о наших делах, особенно твоему ебанутому «заградотряду»! Как тогда запрыгаешь?       Низкий голос, будто донельзя прокуренный, донимал его. Он представлялся тëмным силуэтом, будто обгоревший мужчина, от которого остался практически один уголь. Глаза светились, страшно. Такой приходил обычным людям только в кошмарах, но парень мог всем самым святым поклясться, что это происходит наяву. Пожалуй, то же святое бы и охотно продал, лишь бы ситуация оказалась сном. Знал бы только кому продавать, хотя вроде он по данному делу мастер, а специалистов не находит. Теперь связан с дьявольщиной, прилипшей к разуму, словно банный лист, но в миллиарды раз опаснее. — Наскребут ебалы, в тюрягу упиздишь, начальство тебя, собаку, тут не выкрутит! Пораскинь о матери! Бля, что Костя твой скажет? — Хватит!       У него ужасно разболелась голова. Остро возникло желание убежать куда-то и спрятаться от навороченных дел, но то, к глубочайшему сожалению, никак не представлялось возможным. Настолько всë мирское его засхлестнуло, подобно жгучей морской волне, которую в жизни увидеть вообще не довелось, что слëзы по-новой шли из глаз, однако Череватый их тщательно стирал. Горло сдавил неприятный грубый ком, обыкновенно возникающий в комплекте к этому тупому плачу, нарастающему как всегда некстати. Он потряс головой, дабы немного развеяться и посмотрел на присутствующего. — Разве у нас нет другого выхода? — Предлагаешь не мочить? — склонил голову собеседник, словно заскучал, в правду, ведь слышал отказы убивать уже не раз. — Д-да! Неужели ничего нельзя сделать? Давай просто подождëм, пока очухается и я скажу, шо это он того грохнул? — Пиздец, думаешь поведëтся?       Наглая ухмылка нарисовалась на обугленном лице, если можно так сказать, ведь несмотря на человеческие очертания, в целом мало что у него было различимо. Демон явно в предвкушении, у него сложились какие-то коварные козни. Идея слуги тому не совсем по нраву, поскольку лишь кровь его действительно интересует. — Хуй знает, честно… — задумался Влад, привычно потирая щетину, называемую бородой.       Чернокнижник крайне сомневался в возможности уболтать непреклонно жестокого собеседника, если говорить мягко. Ни разу на практике не происходило того, чтоб тот попадался на уловки, ведь сам был способен запутать кого угодно, потому на мелочное враньë не вëлся. Череватый сдавил пальцами подбородок, словно собирался себе же сломать челюсть- он сообразил безотказный на его взгляд аргумент. — У нас будет идеальное алиби, если свалить на Олега труп! — выкрикнул парень буквально на одном дыхании.       Звучало всë так, будто Влад просто-напросто пытается найти существенную отмазку, дабы вновь не марать руки кровью и не мучаться от содеянного, поскольку данные поручения всегда давались ему слишком туго. Тем не менее, довод вполне равносильный. Им явно это на руку. Нечистый хмыкнул, глядя на всë свысока. Что-то в доводе было весомое и осмысленное, нежели обычно. Звучит интересно, небывалая авантюра привлекала. — Нихера стелишь. Лады, рискни. — Заморочь, если не поверит. Заплачу́.       Чернокнижник вновь глянул в страшные светящиеся очи присутствующего, опять с просьбой и надеждой, но уже имеющей основания. За плату будет всë. — Да отъебись, сделаю.       Студент наконец улыбнулся и стал выглядеть привычно глазу. Демоны крутили и путали лучше любого наркотика- это старший знал не понаслышке. Выучил как таблицу умножения за все годы взаимодействия с чернухой. Кроме того, в умножениях, бывало, путался, здесь же правила как от зубов отскакивали.       Как только злобная фигура исчезла из виду, его будто вернули в реальность. Ушные раковины с треском выедал шквалистый собачий лай. На сей раз животное оказалось куда ближе, даже выбралось из-за зарослей. Очевидно, она почувствовала мощь потустороннего гостя, потому не решалась покидать засаду, но при отсутствии данной тëмной силы сразу юркнула на полянку. Владислав насмешливо хмыкнул. Верба гавкала смело, как пограничник, не дающий пересечь черту, однако уши слегка прижимала назад, что на языке жестов у псов символизирует страх. Он был, при том явно не мешал ей яростно выскакивать на противника.       Парень встал с колен и отошëл от бессознательного Шепса. Точнее, его практически отогнала дворняга, вероятно имевшая в себе немалую часть кровей овчарок. Он лишь поддался, не желая пережить атаку клыками, без того хватало повреждений на коже, да и не видел больше перспективы возиться с телом младшего. Пусть теперь этим занимается его псина, готовая сейчас, казалось, порвать глотку тому, кто довëл хозяина до подобного состояния. В прочем, тогда Вербе пришлось бы загрызть самогó Олега.       Череватый сделал ещë пару шагов в сторону, после чего отвернулся к паре спиной. Внезапно он почувствовал укус на уровне лодыжки, быстрый, потому отрывистый. Весьма больно. Пришлось поглядеть за спину- рядом Верба, отпрыгивающая назад, дабы не получить взамен. Колдун нахмурился и с силой махнул ногой, задевая неправильно сгруппировавшуюся собаку. Та заскулила, но совсем тихо и коротко, поскольку не была привычна отвлекаться на боль. Удар пришëлся по плечу, почти на уровне локтя. Вернулась к школьнику она уже не наступая на лапу, однако еë обыденная скорость ничуть не убавилась. Вслед за ней по близости с младшим оказался камень, которым буквально пару минут назад уродовали труп. Метнули его весьма аккуратно, хотя и с замахом, дабы напугать нешуганую собаку, в ответ на что та залаяла громче, вздымая холку и брызжа слюной. Это был опасный ход.       Студент вновь опустился на колени, теперь около мелкого, давно истлевшего костра. Из кармана он достал обычный полиэтиленовый пакет, затем не колеблясь, без всякого нежелания замараться, принялся горстями набирать оттуда пепел. Не брезгливый, тут только попробуй таковым остаться- работать будет некому. А он с малых лет приучен выполнять грязные и тяжëлые поручения, ничего страшного здесь нет. Вычерпав все залежавшиеся запасы, тот успокоился и завязал узел, дабы не растерять добро. К счастью, успел собрать до начала грозы, это не могло хоть чуть не радовать. Собственно, изначально лишь за этим он сюда и пришëл, за остальное должен ручаться «Святой» Анатолий, однако нечисть к ответственности не привлечëшь.       Сзади слышится странная возня, явно символизирующая о том, что пора начинать свою зловещую игру. Вообще студент никогда не мечтал стать актëром, потому имел мало эффектности в своих жизненных ролях, тем не менее постоянное враньë всем и вся значительно подняло его убедительность. Бывало, раскалывали и обман выходил наружу, но чужое недоверие только больше мотивировало брехать, дабы самую главную небылицу, подобно сказкам Венского леса, люди принимали за правду. Работало не со всеми.       Веки нехотя, чрезмерно устало распахнулись, обнажая миру серо-голубые глаза. Мышцы на мертвенной побелевшей коже дрогнули. Было очень холодно и от чего-то больно, правда источник этих ощущений Шепс пока не мог разобрать. Лежать на твëрдом стало неудобно, когда тело ожило. Всë вокруг плыло будто во время страшного шторма, да его самогó штормило, но это было только начало мучений. Верба восклицала, прыгая вокруг. Внезапно еë крепкие передние лапы приземлились на хозяйскую грудь, разгоняя дыхание, а любопытный нос моментально принялся разведывать обстановку. Ледяная, мокрая и бугристая кожа чëрного шнобеля постепенно обнюхивала лицо. Это Олег бы не спутал ни с чем, потому сразу узнал личность того, кто столь наглым образом вновь вторгался в его личное пространство, однако дворняге простительно. Уже совсем ненужное подтверждение данных мыслей проследовало после того, как он почувствовал касание животного языка на собственной щеке, где после остался привычный слюнявый след. Далее то же самое произошло с веками, только успевшими разлепиться. Подросток скривился без единой мысли об отвращении, просто хотел наконец освободиться из оков этой искренней заботы, пусть даже не надолго, ведь по факту жить без неë не сможет. Он слабо махнул рукой, но дворняга даже не подвинулась. — Ну Верба…       Череватый подорвался с места и развернулся. Да, сейчас слишком многое зависит от его умения врать, от уровня чужой доверчивости и страха, но основную часть действа хотелось бы свалить на исполнение Толика. Он тут же состроил какую-то весьма недружественную, но при том интересующуюся гримасу. Морщины вновь по-новой заиграли на изнемождëнном лице, повествовавшем о самочувствии лучше чистосердечных признаний, а у виска скатилась капля холодного пота. Крайняя степень напряжения. — Олег? — произнëс парень, выдавая своë присутствие на месте преступления, — Я от тебя точно не ожидал.       Школьник отталкивает Вербу, вздрогнув в порыве неожиданности. Он быстро приподнимается на месте и смотрит по сторонам, однако взгляд зацепился лишь на знакомом. Они вдвоëм посреди поля, в никчëмной глубинке, куда обычно никто не заглядывает. Младший только очнулся, всë тело болит после удара о землю, однако гораздо больше интересовало то, почему всë-таки он на ней оказался. — Что? — недоумевает собеседник в ответ на сказанную фразу.       Владислав мнëтся и отступает. За ним заметно что-то странное. Оно также лежит в грязи, но не движется. Это похоже на груду выкинутых вещей, не один день перегнивающих здесь с остальным мусором, правда явно уж не плесень или ржавчина покрыли странную кучу своими пятнами. Шепс постепенно всматривается в объект, хотя в состоянии аффекта зрение никак не желает ему поддаваться, дабы показать чëткую картину происходящего.       Совсем немного и он видит всë. Наверняка, тот никогда не сможет избавится от данного изображения в голове, будет прокручивать снова и снова, доводя себя до потери сознания. Перед ним не куча грязных вещей и даже не обычный мусор, а самый настоящий труп, который вряд ли ему довелось бы лицезреть за свою жизнь, если бы не злосчастная прогулка под наркотиками. Школьник шарахнулся и отполз назад, плотно сжимая веки и группируясь в клубок. Кажется, протрезвел. Ему нужно срочно забыть это ужасное зрелище. — Убери его! — Шо ты натворил? — извне снова вмешивается чернокнижник, пытаясь быть хладнокровным, но не слишком. — Я?! — А кто, блядь, ещë?       Ему требовалось тщательно обдумать ответ, хотя ничего не выходило. Ситуация не располагала к мышлению. Он был слишком напуган представшей перед глазами действительностью. Главной целью являлось лишь не потерять сознание снова. — Не знаю… Я не виноват! — Кому ты чешешь? Я своими глазами видел, как ты человека камнем забивал! Вот, орудие убийства рядом с тобой валяется! — Да я не мог этого сделать! У меня фобия крови, при еë виде сразу в обморок падаю!       С тех самых пор его тайна стала раскрыта, как бы он не противился еë озвучивать и как бы не умалчивал о постыдном, коим считал сам, страхе. Глаза Череватого округлились, подобно железной монете и также сверкнули. Он оторопел от подобного заявления, поскольку напасть пришла откуда ждали меньше всего. И в правду, даже подумать не мог, ни единой секунды на то не отвëл, как постоянно присуще ему. Сначала делал, далее зачастую обламывался, ибо не думал заранее. Но что теперь-то его ждëт?       Олег опасливо поднял голову и окинул сырую землю взглядом. Рядом, как сказал студент, действительно залëг камень, примерно средней тяжести. Булыжник был строительный, ныне снизу весь в подсохшей с краëв крови. Очи пугливо метнулись назад, за краткий миг туго прижимая веки одну к другой. Этот страх был действительно искренним и паническим, Владу стало не по себе наблюдать подобную реакцию. Никогда в жизни ему не приходилось такого лицезреть, ведь будни с детства пропитаны всесторонней жестокостью, успевшей притереться до того, что нынче всë насилие казалось чем-то обыденно нормальным. Глядя на Шепса, он тяжело сглатывал. Школьник напоминал чернокнижнику себя, поскольку переживать убийство и осознавать за него вину уже приходилось. Особенно в первый раз- похож, однако парень так от крови не шарахался, скорее от своей личности, оказавшейся вполне способной завалить человека, хотя и не по личной воле. С чернухой не тягаться, таков уговор. Тем не менее, младший не ведает о том, что все убеждения знакомого являются чистой воды обманом, а по факту абсолютно ничего криминального он не совершал. — Настолько крови боишься?       Он всë смотрел за чужой истерикой, возможно диву давался. Хотя, в прочем так и было. Ему стало даже как-то грустно за подростка, пусть не от всей души. Тот сидел на земле обхватив руками колени и машинально сжимал кулаки. Колдун естественно не был в курсе зачем это нужно, но на самом деле упражнение создано для напряжения мышц, разгона красной жидкости дабы нормализовать артериальное давление, что способствовало оставаться в сознании. Помогало с перебоями, конечно, однако деваться некуда, ведь ничего не предпринимать было ещë противней. В целостности всë представшее зрелище виделось студенту излишне жалким. Трясущийся, словно его настиг лихорадочный припадок, Олег плохо дышал, будто давился, затем кашлял. Ответить тот смог далеко не сразу. — Д-да. Кхе… — Понятно. — пожал плечами чернокнижник, словно и не интересовался.       Казалось, он совсем скоро съест свои губы, поскольку активно кусал их при сильном стрессе, как многие. В этот момент Влад думал лишь о своëм давшем гигантский крен плане, разбившемся об одну только тупую фобию. Наверняка сейчас Толик нещадно насмехается над ним. Кажется, парень слышит его наводящий мороз по коже смех, но то было простым самоубеждением в голове, которое он с годами всë хуже отличал от настоящих выходок чертовщины.       Сбоку проскулила дворняга и чернокнижник вновь вышел из прострации. Она по-прежнему не наступала на лапу, потому стояла поджав еë к груди. — У тебя собака хромает. Этот чепух пнул походу.       Колдун ещë раз окинул взглядом труп, будто бы удивлëнно приподнимая брови и устало выдыхая. Да, случаи, когда ему было стыдно врать, являлись довольно редкими. Ну что взять с человека, которого не научили отвечать за свои слова? Олег пересилил себя и принялся осматривать питомца, поскольку еë здоровье было ему важнее собственного. Та и в правду не опускала конечность, но внимания на боль не обращала, словно вообще ничего не чувствовала. Настоящий боец. — Ты же не думаешь, что я за неë… — А за шо тогда? — перебил знакомого Череватый, после чего вылупил злобный от бровей взгляд прямо в чужие глаза, даже душу.       На очах, так схожих цветом с застланным серыми тучами небосводом, отчëтливо заблестели слëзы. Шепс медленно осознавал вину, которую ему навязали со всем поддельным негодованием. — Я н-не мог… — По крайней мере не хотел. — поддерживает парень с каким-то напористым убеждением.       Выдать хоть что-то у него вышло со скрипом. Слова выходили больно оптимистичными, что в корни не подходило под происходящее. Естественно Череватый находил упавшую на их, а в особенности младшего, плечи ситуации довольно трудной морально и наверняка даже физически. Ему это слишком знакомо, чтоб оставаться в стороне. Тем более тот, кто самолично заварил всë дерьмо также должен его поглащать. Другое дело, что Владислав воспользовался той самой пресловутой «помощью друга», которую таковой бы совсем не назвал. Скорее, желанием переложить ответственность и в очередной раз не остаться крайним. Да и какая тут может быть помощь, если школьник через каждые полсекунды готов потерять сознание от малейшей капли крови, поскольку слишком нервничает? Хотя, напарников не выбирают, особенно на данный неудачный момент.       Чернокнижник вздохнул. Только соплей и истерик ему не хватало на месте преступления. Главное, чтобы за ним не последовало наказание, как то общеизвестно. Он прекрасно понимал насколько сильно обман с обвинениями такой тяжести давит на человека, потому ничуть не удивился чужим слезам. Сам буквально недавно грешил тем же, потому не в праве осуждать, хотя явно собирается это сделать. Если не сейчас, то чуть позже уж точно. Студент только едва заметно закатил глаза, но не в пренебрежении, а будто бы в молитве, пусть там, куда мысли адресованы, его и не услышат, ведь когда-то тот выбрал иную сторону сил. В прочем, данный фактор не мешал постоянно обращаться куда-то к небу, непонятно зачем. «Пока не грянет гром, мужик не перекрестится». И гром грянул. Сверху раздался грохот, лишь более расшатавштий неустойчивое психическое состояние Олега, сидящего поодаль. Да, Влад на самом деле не этого просил.       Он медленно, можно сказать аккуратно, что происходило крайне редко, приблизился к знакомому. Верба пару раз гавкнула, после принявшись рычать, но никаких действий не предпринимала. Оказавшись практически вплотную, парень смотрел на него сверху-вниз и ловил взглядом каждую волну дрожи от мала до велика. Любой тихий или вполне звучный всхлип, все сбитые в единый ком вдохи. Наверняка и он со стороны был таким же, когда в первый раз лишил жизни именно человека. Может, не настолько испуганным, всë-таки более привыкший к насилию и не шарахается мелкой ранки, но сходства определëнно есть. Однако, думать о таком позоре не особо хотелось. — Вставай. — хладнокровно и не совсем разборчиво проговаривает колдун.       В след за сказанным тот протягивает в помощь свою грубую руку, но очень быстро замечает, что та измазана углëм недавно собранного костра, после чего спешно выставляет другую. Тупая, слишком свойственная ему и при том очень несвоевременная улыбка за краткий миг прорисовывается насмешкой на лице. Шепс задирает голову, смотря на жест доброй воли. Если б он только знал, насколько воля данного товарища к нему добра, действительно. Взгляд пронизан чем-то конечной степени грустным, не совсем осмысленным, будто бы стекло. Шумно втянув носом, ещë раз жмурится, пытаясь немного прийти в себя и слабо сковывает кисть Владислава треморными пальцами. Тот сжал чужую ладонь намного крепче, дабы точно вышло поднять обмершего Олега на ноги без всяких проблем. Он дëрнул руку вверх, заставляя подняться и всë относительно неплохо получилось. Однако, даже оказавшись в стоячем положении, подросток не спешил вырывать конечность из тисков. Ему требовалось немного приноровиться, чтоб вновь не пасть на сырую землю. Через его запястье Череватый импульсом чувствовал напряжение и тряску, стараясь удержать статику. — Эй, — вдруг незадачливо обратился студент, — Не нервничай.       Младший вновь перевëл свой заплаканный взгляд на собеседника. Вполне симпатичное, даже красивое лицо пронзали психозные тики. Солëные слëзные дорожки делили щеки на множество частей и блестели подобно созвездиям. Широкие брови то опускались, изображая растерянность вкупе с истерической печалью, то дëргались в припадке очередного всхлипа. До чего ужасно, неприятно смотреть. Даже подбешивает. Парень слегка отворачивается, дабы не наблюдать это действо. Похоже даже неловко.       Школьник быстро и кратко захватывал воздух несколькими вдохами подряд, словно пулемëтная очередь. Плечи опустились, тянулись к земле от усталости. Вся стойка была какой-то сутулой, неправильной, как плакучая ива. Он слишком измотан морально одним только происшествием. Хотя, если так подумать, для большинства людей подобное стало бы грандиозным шоком, за редким исключением, конечно. Перетерпеть это непросто, даже непосильно для него. Ещë секунда и ноги откажутся держать тяжëлое тело, сознание помутнеет, как глаза, потому разницы между его потерей и наличием совершенно не останется. Олег всеми фибрами души чувствует, насколько ему же плохо.       С данной мыслью произошëл полнейший коллапс, которого не ожидал никто из них обоих. Шепс устало подкашивается, что повлекло за собой все дальнейшие действия. Руки насколько только было возможно по крепости, то есть весьма слабо, обхватывают чернокнижника в объятия, а затуманенная голова ложится на чужое плечо, мгновенно дëрнувшееся от потрясения. Подскочил подобно внедорожнику на кочке. Череватый мнëтся, находясь в полной растерянности. Он оцепенел, словно замурованный. Из-за спины лишь слышался нарастающий плач. Вот что ему делать? Влад не знал ответа на этот вопрос. В прочем, мог догадываться, однако нелëгкая даровала лишь сверхъестественные способности, оставив попытки вложить душевные, потому любой похожий контакт вводил парня в полное негодование, если вообще не отвращение. Естественно за свою жизнь тому доводилось иметь дело с таким, но обычно он сам зачастую был в роли жертвы, ведь его суровый друг Константин умел только поддерживать, а не принимать помощь. Здесь не та ситуация.       Студент кашлянул пару раз, полностью сдаваясь абсурдности происходящего, поскольку выбора особо не имел. Всë же он первым начал раскручивать тему с убийством и должен был прекрасно понимать, что на пути ожидает подобная лажа. Не каждый гражданин привычен к насилию, ох уж не каждый. Сейчас колдун наблюдал именно представителя, не способного спокойно реагировать и на мелкую царапинку, не говоря о чëм-то бóльшем. Не свезло. Наверняка именно поэтому теперь он вынужден терпеть жалкие выходки, хотя порой позволял себе то же самое. В прочем, так сильно выделять чернокнижника не стóит, ведь он обычный человек как и остальные, пусть психически нездоровый, а подавляющей их части нужна поддержка. Гораздо легче в наше-то время назвать того, кто как в раз-таки целиком и полностью стабилен.       Череватый закатывает глаза и тихо вздыхает с риторическим выражением мысли, мол, «когда ты уже заткнëшься, без сознания лучше было». Пожалуй, он был частично прав. Никакая рука не поднималась ответить на объятие, потому тот продолжал стоять фонарным столбом. Немного позже ему пришлось пересилить себя и одна из ладоней нехотя оказалась на чужой трясущейся спине, брезгливо поглаживая. — Тихо, всë нормально. Я никому не расскажу… И помогу спрятать труп. Я верю, что это была случайность.       Прозвучало как речь врагу, конечно, да и негромко. Старший словно вообще не решался говорить подобные вещи кому-либо. Отчасти то было правдой. — Мне даже н-нож в руках д-держать страшно, я не… — Заткнись. — перебил он.       Владислав резко отпрянул, легко сломав слабые оковы их не добровольного объятия. Вряд ли бы и Шепс предпринял такое, если б находился в здравом уме. В прочем, студент бы мог поспорить, что по его мнению тот вообще в таковом не пребывает. Дабы школьник вновь не повалился с ног, он крепко перехватил чужие плечи, немного измазанные размокшей землëй. У самогó рука в саже, ничего такого. Давно привык грязью мараться, подобно помойной псине, с коей всегда себя ассоциировал, как и окружающие. Пах дохлятиной, выглядел также, даже повадки похожи. Тем не менее, наглость- второе счастье. — Смотри сюда. — развязно приказал колдун.       Подросток поднял голову, после чего их уставшие взгляды встретились. Череватый опешил. Среди моря бриллиантовых слëз он ясно, насколько только мог в виду своего не слишком хорошего зрения, рассмотрел неестественно широкие зрачки, явно контрастирующие на фоне светлой радужки. Ранее то оказалось им не замечено, однако сейчас парень сложил в голове целостную картину подставы. — Да ты объëбанный, друг! Теперь понятно какого хуя у тебя вышло убить! Надо осторожнее с дозой, понимаешь?       Олег ничего не ответил. После этого замечания он потерял любую веру в то, что являлся непричастным к произошедшему. Хотя свою вину тот признал и ранее. Сказать было нечего, даже стыдно. Никогда младший не задумывался, будто сможет себе или кому-то ещë причинить боль, а уж тем более лишить жизни. Ныне все доказательства находятся перед ним как на ладони, от чего становится не менее страшно. Собственная личность кажется ему непонятной и гнилой, потому слëзы по-новой мочат ресницы. Это невыносимое чувство.       Влад радовался своей победе, даже слегка улыбался, пока продумывал, насколько ловко свалил обстоятельство на старое-доброе состояние аффекта. Ему было приятно осознавать выигрыш. Они с Анатолием поработали на славу, загубив психику другого человека, зато получив с этого личную выгоду. Нечисть ликует, ведь наступил и на дьявольской улице праздник.       Над головой внезапно громыхнуло, что заставило встрепенуться их обоих. Значит, пора закругляться. Олег дрожал. Можно было списать это на холод, но причина была иной, о чëм чернокнижник точно знал. Он отвлëкся от счастливых мыслей, из-за чего преследующая на каждом шагу улыбка практически спáла с его зловещего лица. Тот слегка наклонил голову смотря на то, насколько горько плачет знакомый. Это было не совсем громко, словно Шепс не желал никому докучать своей припадочной истерикой, но от данного признака действо не стало менее печальным и безисходным. Лицо подросток закрывал рукой, которой регулярно потирал глаза. Он морально истощëн. Так у них точно не выйдет завершить начатое, то есть избавиться от окровавленного тела позади. — Не реви. — резко обратился Череватый.       Прозвучало грубовато, потому далее тот решил постараться сделать интонацию поласковее, дабы не запугать ещë сильнее. Кисть с чëрной ладонью захватывает запястье чужой, скрывающей заплаканный вид. Он как можно аккуратнее убирает ту вниз, заменяя собственной. — Ты ни в чëм не виноват, это конченое состояние аффекта, в котором ты ещë не научился себя контролировать. Никто не узнает.       Школьник поднял взгляд. Его тронули слова знакомого, хотя мерзкое ощущение убийства до сих пор болезненно кололо изнутри, будто рëбра постепенно раздирают нежную кожу. — Спасибо большое…       Весьма искренне. Влад притворился, словно ему всë равно на душевную благодарность. — Ладно, не плачь только.       Перепачканные золой, длинные пальцы растëрли по испуганному лицу застоявшиеся слëзы, из-за чего на щеках остались размытые угольные следы. Наощупь старший заметил странный впалый шрам у угла чужой губы, которому ранее не придавал никакого значения. Олег смутился и вновь опустил глаза в пол, но попыток увернуться особо не предпринимал. Наконец тот прекратил. — Соберись, нам надо куда-то деть жмурика.       Студент отстранëнно помотал головой, будто не при делах. На голову капал приличный по силе дождь, явно жаждущий набрать обороты за близжайшие минут 10. Товарищам следует поторопиться, дабы не застать самый разгар ливня, принимая всю водную тяжесть на спи́ны, однако, вряд ли у них это получится. Вскоре скользкие полевые дорожки развезëт как деревенские, где даже самые главные старожилы отродясь не видели асфальта на своëм веку. Грязь будет прилипать куда только можно и нельзя, потому по приходу домой окажется, что земля испачкала тебя аж до колен, если не выше, словно в могиле копался. Если не илистый берег, так роса с высокой травы почтит присутсвием и всë туловище будет дрожать от холода. Даже самая приспособленная к диким походам обувь завязнет именно здесь, на стыке Правокумска и Левокумки, ведь тут возможен абсолютно любой исход событий. Это поле в принципе выглядит как-то хищно, непонятно каким причинам, из-за чего постепенно складывается впечатление, что оно регулярно хоронит людей в своей вязкой земле, дабы напитаться кровью. Почти как сейчас.       Парни вновь переглянулись, когда дождь неплохо смочил макушки, а гром с грозой всколыхнули сердечный ритм, словно дефибриллятор. Они как вновь ожили. По лицу Влада быстро стекала вся вода, не задерживаясь ни на секунду, у Шепса капли путались в длинных волосах, едва доходя хоть чуть далее. Уже очень скоро плечи потяжелели благодаря ливню. Верба зажалась около хозяйских ног, поскольку просто терпеть не могла дожди. Не нравилось ей быть мокрой псиной. Оно и верно- та слишком хороша для этого, хотя в принципе поваляться в грязи и прыгать в речку очень даже любила. Теперь едва слипшаяся шерсть с пушистых боков оставалась линькой на штанине. Уже привычно. Дворняга принялась тихо рычать, когда Череватый двинулся, поднимая руку к подбородку, дабы вновь его почухать. От него она ждала подвоха в первую очередь, потому ни на секунду не отключала свой режим охранника, включающийся не столь часто, а данный факт что-то да значил. Единичный гавк прозвучал как предупредительный выстрел. — А на беззвучку ставится?       Студент ухмыляется и принимается смеяться со своего же словестного заворота, в прочем, бывает. Собака словно понимала, будто речь идëт именно о ней, потому полаяла ещë немного, выражая животный протест на право голоса. — Нет.       Школьник окинул взглядом Вербу, ему стало чуть получше. Стоило только заглянуть в еë переливающиеся всеми цветами буро-оранжевых осенних листьев глаз, так тревоги хоть немного уходили прочь. Пусть гавкает, он не желает затыкать лучшую подругу, да и от шума не горячо, не холодно. Немного покалывало голову, дождь бил со всех сторон, но теперь всë стало привычней, видимо. — Пидора ответ… — судя по интонации сказанного, Влад хотел бы закрыть рот надоедливой дворняге, — Ладно, собирайся. Сейчас трупак сбрасывать будем.       Похоже, сменил тему сам, а то вдруг знакомый знает продолжение легендарной фразы про ответ, слышать которое ему не слишком охота. Не обязательно, что тот решится произнести подобное, но всë могло быть в таком-то городе. — Хорошо.       Длинный поводок, ныне изрядно перепачканный вязкой землицей, наконец оказывается в руках хозяина. Теперь тот натянут, потому возможная дистанция между собакой и человеком значительно сократилась. Теперь она не могла уйти так далеко, как хотела, максимум на жалкий метр. Шаг влево, шаг вправо- не расстрел, конечно, но ощутимый рывок ошейника. Можно было бы обойтись командой, однако при таком огромном количестве отвлекающих факторов Верба вряд ли послушает то, что до неë желают донести в устной форме.       Очень скоро парни согласовались. Нести тело Олег был не в силах из-за своей надоедливой фобии, благодаря чему тот чувствовал себя каким-то недееспособным. Вероятно оно и к лучшему, поскольку касаться мертвеца он боялся в принципе. Чернокнижник вздохнул и взял всë в свои руки, а то есть окровавленный труп. Подхватил под руки сзади, после чего принялся подтаскивать ближе к реке. Буквально сразу колдун захрипел от тяжести и прогнулся. Казалось, в костях что-то хрустнуло. Он чуть не уронил важный груз. Как искры из глаз полетели. Не в первый раз ему приходилось заниматься подобным делом, но легче всë не становилось. Это им не наркотики, где с каждой дозой тебя берëт только бóльший азарт. Совсем наоборот, хотелось поскорее сбросить с себя обязательство и идти с ровной спиной, насколько то вообще было возможно.       Убитый был до жути холодным, хотя одежда на нëм греющая. Безжизненный мешок органов уже незачем греть, поэтому организм давно заглох, дав путь разложению, которому начинаться пока рановато. Студент постоянно мëрз, будто старый дед, держать руки вне карманов ему было сложно. И кряхтел в целом также, кстати, по крайней мере на данный момент. За ним с трупом прорезалась дорожка между высокими сухими кустарниками, ведущая вниз. Шепс молча наблюдал за этим, время от времени останавливая попытки собаки рвануть по следу. Вскоре Владислав исчез из видимости. Где-то неподалёку раздавался глухой шелест ломающихся веточек тех же самых зарослей. Всë быстро затихло. Секунды сыпались как в песочных часах, но ничего не происходило. Животное умоляюще посмотрело на хозяина с просьбой поглядеть, что там за травой происходит. Подросток сглотнул и поддался на немые уговоры, делая несколько шагов вперëд.       Перед собой он увидел спуск к берегу, не совсем крутой, что явно было выигрышным для парня, тащившего вниз забитого мертвеца. Тот стоял, смотря на мутную водную гладь, холодом пробирающую до костей даже при обычной сквозной мысли контакта с ней. Он пытался отдышаться и потирал ноющие запястья, не столь часто переносящие подобные грузы. Чернокнижник недовольно сплюнул куда-то в серую траву и огляделся по сторонам, проматерившись под нос. К их великому счастью, вокруг не было ни единой живой души. В данное время года в водоохранной зоне, какую из себя представлял данный полевой сектор, куда двойку занесла нелëгкая, никто уже не проживал, поскольку сам смысл места был связан с выращиванием сельской культуры. На другом берегу жилища и вовсе заброшены, даже развалены. Эти месяцы должны быть богаты на чересчур суровые дожди, почему растениям пришлось бы несладко, не то, что уже людям. Неудобное расположение ставило убогие домики под откос, с некоторых попáдали заборы. При нахождении тут в сезон ливней может непоздоровиться. Повезëт, если вязкая земля не уйдëт из-под ног и удастся не съехать с обрыва, цепляя боками каждый камень.       Влад оторвался от раздумий. Посмотрев вверх, он заприметил знакомого, наблюдающего за происходящим на расстоянии. Парень засмеялся, сгибаясь от очередного приступа хохота, после чего присел на кортах и вновь подхватил труп. Это было непросто, но теперь он пытался держаться прямее, поскольку завершение работы совсем не за горами. Ещë немного и колдун встал на сáмом берегу. Зелëно-серая вода омыла кросовки, давно потерявшие изначальный белый цвет. Студент ступил на мягкий ил, немедленно затягивающий ногу вглубь. Тот захлюпал, принимая на себя такую тяжесть, словно ему было больно, однако старшему грязь не жалко, как и многих. Он нещадно тащил тело дальше. Оказавшись по щиколотку в реке, Череватый попытался закинуть мертвеца силой, но был не настолько развит физически, чтоб запульнуть его в поток подобно обыкновенному камушку. От этого он злился, рычал почти как Верба, чем вызывал у той полнейшее негодование, топтался на месте и сжимал кулаки. В диком порыве чернокнижник кидает убитого вниз, как бы глумясь над неподатливым телом. Видимо он не рассчитал последствия данного хода, поскольку далее труп погрузился на дно. Ещë недолго тот проплыл вперëд из-за мощности потока, но быстро зацепился за спрятанный в толщах железный мусор.       Влад наконец улыбнулся снова, промокший до дрожи. Кое-как он вылез наружу, хотя вышло это непросто. Ил по-новой обхватил ступни, от чего те по итогу чуть не остались в местной грязи навечно. Вытащить их оттуда не слишком легко, но ему удалось, естественно. Он с трудом полез наверх, запыхиваясь. Парень остановился около товарища, положив руку на его плечо, дабы окончательно не сложиться на «поле боя». Шепс широко раскрыл глаза от полной неожиданности, однако сказать ничего не решился, потому сносил чужие выходки молча, хотя и не привык к такому. Тот лишь посмеялся, глядя на собаку, снова вошедшую в состояние телохранителя. Конечно, он бы мог сделать Олегу плохо, но хуже того, что произошло на этом поле сегодня, явно уже не будет. — Теперь мы с тобой реки́ два берега. Привыкай.       Колдун похлопал друга по плечу, после чего всë-таки убрал настораживающую того руку. Он опять хотел посмеяться, но вместо хохота из глотки вылез противный кашель. Студент пару раз стукнул по груди, дабы прекратить бесполезное действо, что на удивление сработало. Где-то под кожей затрещали рëбра, однако он не стал обращать внимание на столь обыденные вещи. Ещë некоторое время Владислав чесал то затылок, то подбородок, при том оба практически лысые, после чего не говоря ни единого слова принялся идти прочь. По крайней мере тот кивнул в бок, призывая идти за собой, хотя понимал, что скорее всего жест остался незамеченным. Младший опомнился не сразу, потому ещë недолго стоял на месте, глупо смотря в даль. Только дворняга отвлекла его от своеобразной дереализации, потянув поводок в сторону. Школьник оглянулся, в следствии чего обнаружил, что знакомый уходит без него, потому также поторопился к выходу со злополучного поля, изменившего его жизнь очень резко и бесповоротно. Не каждый день приходилось становиться свидетелем подобной мистерии, а точнее в первый раз.

***

      Время было уже не раннее, люди возвращались с работы. Совсем скоро солнце будет садиться за горизонт. Меж тëмными облаками виднелись едва заметные просветы. Дождь лил как не в себя. Пожалуй, зря Александр вдруг решил выскочить сегодня на остановку раньше, дабы немного прогуляться, развеяться, привести разрозненные мысли в относительный порядок. Воздух был как всегда чист, почти горный. Каждый оголтелый вдох дурманил свежестью и неведомой силой места. Правда, она явно не шла на пользу здешним жителям, в том числе Шепсу.       После рабочего дня он был весьма счастлив, горд за себя и при том готов тут же разложиться на диване перед телевизором. Пока ещё не привык трудиться на полную ставку после длительного пребывания в небытие, но наверняка совсем скоро адаптируется к данному занятию. Хотелось как можно быстрее вернуться домой, дабы наконец отдохнуть, да к тому же принести со своим приходом положительные новости. По крайней мере мужчина очень надеялся, что брат оценит его старания по достоинству и не станет воротить нос, коим образом то обычно происходило. Мало что могло сбить его боевой настрой, он и не предполагал, какой гадости удалось бы это сделать- настолько непоколебим настрой. В прочем, весьма вероятно, будто той гадостью окажется сам Олег, но старший не брался обозначать его данным словом даже в мыслях.       Со всех сторон подгонял жестокий дождь, осыпая множественными каплями словно ударами плетью. С каждой секундой они будто бы преумножались по геометрической прогрессии. Ничто его не сломит. Улица долго тянулась вперëд, постепенно сбрасывающие бурую листву деревья и крыши многоэтажных зданий мало спасали от природного обстрела. Приятного мало, потому где-то внутри промелькнула мысль скрыться о ливня и переждать, пока тот не станет более щадящим. Правда, осуществить задуманное было особо негде. Саша знал об этом, но всё же иногда поворачивался по сторонам, авось неизвестное укрытие само попадëтся ему на глаза. Понадобилось пройти ещë дальше, пока то действительно не показалось на горизонте. Удобный, глубокий навес мог обеспечить практически идеальные условия для остановки, однако вместе с ним на горизонте также возникло иное очертание.       Ему не пришлось долго гадать на счëт того, кому принадлежит фигура, неразборчивая, но довольно узнаваемая и из далека. Достаточно приблизившись к давно знакомому зданию, он повстречал там весьма ожидаемого человека. Подняв глаза, Александр прочитал на настенной табличке «Амбулатория». Посмотрев немного вбок, точно разглядел рядом с собой чинного Гецати, по видимому наслаждаюдегося свежим воздухом. Вероятно тот хотел закурить сигарету, что делал крайне редко, но понял, будто гораздо большее удовольствие получит при простом прибывании на крыльце во время величественно мощного ливня, как он сам. Константин быстро услышал приближение соседа, хотя сделать это было трудно ввиду погодных условий. Он приветственно повернулся к новоприбывшему, прекрасно осознавая причину его остановки здесь. В принципе, всë логично. Шепс был мокрый, словно собака, и уже как всегда по непонятным причинам раздражëнный, хотя явно чем-то сильно обрадован. Данный факт не мог хоть чуть не успокаивать врача, поскольку кроме недовольной и высокомерной ему приходилось видеть лишь неадекватную мину в исполнении Саши. — Вечер добрый, Александр Олегович. — проявляя банальную вежливость произносит мужчина. — Ага, добрый.       Аланец особо не удивляется чужой не слишком приветливой интонации, потому решает промолчать на этот счëт. Видимо, не всем в жизни так везëт быть обученным правилам мирного поведения в обществе. В прибавок ко всему, собеседник старше него, а к старшим нужно относиться уважительно вне зависимости от их личностных качеств. — Рановато Вы сегодня из маршрутки вышли. — парирует медик, наблюдая за тем, как частые капли с силой бьются о старый бетон, сбиваясь в мелкие лужицы по неровностям.       На воде, будто на масленичных блинах, вздымались пузыри, свидетельствующие о том, что в ближайшее время о прекращении грозы можно и мыслей не допускать. Где-то вдалеке сияет резкий разряд молнии, завороживший провидческий глаз своей невероятной мощью вкупе с красотой, следом к параду данного природного явления присоединяется оглушающий гром, наступая грозе на пятки. Он хоть и медлительнее той, но ни чуть не менее важен, ожидаем появлением. — Я уже понял. — бурчит гость, удручëнный погодными условиями и почему-то тактичностью Гецати.       Он вредно качает головой, глядя на происходящий за пределами навеса беспредел. Тем не менее, находиться здесь Шепс тоже не сильно рад. Нормально поговорить с соседом у него не получалось, словно не по статусу. Да и вообще, как он должен относиться с человеку, который укрывает у себя без пяти минут уголовника? — Влад Олега избил.       После данных слов мужчина кашлянул в ладонь, дабы точно привлечь внимание к высказанному факту и поставить точку в безосновательном предположении. Константин поднял брови, вновь глянув на собеседника. Он будто ожидал продолжения этой истории, но ничего не получил. В прочем, оснований почему подобное не могло бы случиться не было, очень даже могло, ещë с каким свистом кулаков, поэтому врач сразу насторожился. Первым делом в голову полезли картины, где Череватый нещадно отбивает себе костяшки, совсем забыв про чувство боли, не факт, что по великому поводу, ведь тот был довольно вспыльчивым товарищем и сам себе на уме. Спровоцировать легко, а вот решать образовавшиеся проблемы после снятия побоев намного сложнее. Сколько драк он повидал за свою жизнь? Аланец целиком и полностью уверен, что не мало, возможно даже слишком много. Однако он считает это неотъемлемой частью мужской жизни, становления сильной личности, потому сам когда-то грешил массовыми мордобоями. Хотя что тут раздумывать, то было уже давно пройдено. — Когда?       Конечно врач мог откреститься от данного события тем, что никем виновнику не приходится, а следовательно абсолютно никакой ответсвенности за него не несëт, тем не менее подключился в разбирательство. По закону он действительно не обязан решать всплывшую проблему, ведь и свидететем в прибавку ко всему не был, только сейчас услышал обвинения, но из моральных принципов прекрасно осознавал своë значительное влияние на чернокнижника, которое давно известно многим. Вполне вероятно, что Гецати удастся привлечь друга к ответу за содеянное, разъяснить, будто таким образом конфликты не решаются. Если бы кто-то только знал насколько часто на протяжении всех пяти лет их знакомства он растолковывал Владу простейшую истину, которую тот категорически отрицает, хотя знает о еë правильности, то этот человек бы разочаровался в нашем мире окончательно или решил, что парень отсталый.       Александр хотел было ответить на поставленный вопрос, но рядом стоящий опередил его в желании продолжить дискуссию. — И за какие заслуги?       Собеседник едва не упал после сказанного. Он сразу сделался недовольней обычного, словно вот-вот глаза кровью нальются. Его растрëпанные брови нахмурились, сводя на лбу обельму морщин как морские волны. Провидец поднапрягся, раздумывая, чего мог произнести такого неправильного, вызвав подобную реакцию, но в голову не приходило ни доли неприемлемого. — Да какая разница?! Мне достаточно того факта, что это в принципе случилось!       Константин привычно посмотрел себе под ноги, дабы особо не ввязываться в нарастающий конфликт. Пускай мужчина орëт сколько влезет, если вдруг данное действо успокаивает. Остаëтся лишь стоять поодаль, разглядывая мелкие лужицы, где бурые листья превращались в тонущие корабли, и надеятся, что крик поможет соседу прийти в норму, а не нагонит только больше ярости. Когда тот прекратил приглушëнный вопль, аланец вновь принялся вещать: — Я спрашиваю именно потому, что не могу исключать вариант вины Вашего брата в произошедшем. Как бы кто не утверждал, жертва не всегда права. — Себя слышишь вообще?! Кого ты защищаешь?! Этот Влад выродок! Он дикий!       Гецати глубоко вздохнул понимая всю суть будущего разбирательства. Копаться в случившемся из-за вспыльчивости Саши ему не очень хотелось, терпеть это он был готов чисто ради Олега, ведь тот являлся неплохим человеком. Во всяком случае, к нему был приветливетлив и добр, в отличие от старшего. Естественно тот защищает родственника, понять его можно, однако не всë время нужно кричать. Из покон веков существуют адекватные способы для разговора, даже неприятного. — Он точно не заслужил оскорблений, обвинений за спиной. Тоже ж чей-то сын. — Хах, семьи алкашей? — Выходит, по Вашей логике Олег брат алкаша? — врач поднимает бровь, вопросительно глядя на недовольно хмыкнувшего собеседника.       Шепс принял такое выражение лица, мол, «какая наглость». Тем не менее, факты никто не отменял. В каждом конфликте есть особые темы- козыри, как в картах, которые участники постепенно кидают друг на друга. Однако не всем спорщикам везëт завладеть ими и выйти победителем, что без заветных «ударов под дых» сделать весьма непросто. — Ну так когда это произошло? Откуда уверенность, будто бил именно Влад? — Не знаю когда. — пробурчал мужчина, — Олег сам сказал.       Константин ухмыльнулся, но начинать хохот счëл слишком неуважительным, потому сдержал порывы. Всë же он ответственнее своего друга, готового ржать конëм в любой ситуации, какой бы та не была. — Сам сказал? Пхах, после случая с ушибом мне в это не слишком верится. — Я как в раз про него и говорю.       Александр скривился, когда завидел насмешливую реакцию провидца. Смеяться открытую тот не стал, но произнесëнное вызвало у него весьма скептическую улыбку, явно прорисовавшуюся на лице. Он потëр слегка седоватую с боков бороду, по-прежнему думая, насколько прозрачный бред несëт старший. В прочем, это Гецати списал на незнание подлинной ситуации. Ему понадобилось ещë немного времени, дабы переварить небылицу. — Не знаю конечно какой лапши он тебе на уши навешал, но в тот момент, когда всë произошло, Влад ушëл из амбулатории буквально за пару минут до появления Олега. Инна Анатольевна, его мать, возвращалась с работы и попросила сына помочь донести тяжëлые пакеты. — Брешет как дышит! — Мать- святое, с таким не врут. К тому же я невольно услышал их телефонный разговор.       Саша мрачно опустил голову, пытаясь полностью осознать происходящее. Ему не нравилось наличие доказательств у врача, а значит и снятие вины с неблагополучного Череватого. Один только кусочек пазла сложившейся ситуации он оставил без обязательного внимания- младший вовсе не утверждал, что к образованию на руке гематомы причастен студент. Как бы сильно мужчине не хотелось состыковать полученную братом травму с этим человеком, вряд ли из данного утверждения выйдет существенная позиция. Он вздохнул и почесал затылок, повторно прокручивая услышанное у себя в голове. Оказалось, там очень даже есть за что зацепиться, из-за чего тот засуетился. — До прихода в амбулаторию, говорите? Значит вы знали об ушибе и ничего мне не сказали?! Даже когда я позвал вас домой осмотреть Олега! Ни слова про гематому!       Константин внимательно посмотрел на знакомого. Да, пожалуй в чëм-то он действительно обломался. Однако присутсвуют несостыковки и здесь. Аланец выглядел уверенно и теперь, когда его подловили на недосказанности. Хотя всë же не ему нести за такое ответсвенность, особенно вне рабочих часов. — У меня нет понятия откуда взялась эта злополучная травма не смотря на то, что я обрабатывал еë сразу после получения. Ну не сказал он мне. — Вы должны были сообщить! — А я не думал будто Олег Вас настолько терпеть не может, что решит скрыть ушиб. Показалось, придëт домой и расскажет, но видимо не всë между вами так положительно.       Шепс опешил. Он хотел было что-нибудь ответить, дабы одержать победу в новообразованной дискуссии с соседом, но крыть было абсолютно нечем, потому пришлось позорно промолчать. Старший был разочарован в Гецати, причëм на пустом месте, ведь тот вышел из спора целостной правдой, также в этом вечере, однако особенно наводил тоску он сам. Проанализировав каждый малейший фактор, сопоставив их друг с другом на мысленных весах, мужчина впал в какое-то немое отчаяние. Безнадëга мигом образовалась со всех сторон, захватывая мерзкими лапами в ничуть не менее мерзкое объятие, заставляя чувствовать себя жалко. Конечно, он прекрасно знал о проблемах их с братом взаимоотношений, даже пытался исправить ситуацию, развернув всë под другим углом. Результат оставлял желать лучшего, значит ему ещё есть куда стремиться. Путь к достижению гармонии не обещал быть лëгким, дорога терниста и запутана как тот легендарный венок на голове сына Божьего, но практически ото всюду найдëтся выход, ведущий к свету. Ведь так? — До свидания, Константин Константинович. — нехотя выдал он.       Александр покинул холодное, но сухое укрытие под амбулоторным навесом, желая поскорее добраться к своей квартире. Ливень не успел закончиться за столь краткий срок, потому без промедлений отбивал каждую кость человеческого скелета, будто бы пронизывал изнутри. Ледяные капли болезненно летят в спину, голову, ноги, куда только можно и нельзя. Старший ощущал себя так, словно кто-то с небес пристрастно глумится над ним, обстреливая беззащитное перед великой природной стихией тело из карманной катапульты, заряжая еë миллиардом этих водных горошин. И судя по всему, владелец рогатки совсем не желал останавливаться. Ему оставалось только выдохнуть, двигаясь дальше по мосту. В прочем, подобный катаклизм не слишком заботил, ведь дома ожидала одна из самых важных и серьëзных проблем в его потерявшей все свои яркие краски жизни- потеря контакта с братом. Он вновь пытается улыбнуться на зло каждому неблагоприятному обстоятельству, поскольку настроен сегодня же опровергнуть правдивость мнения врача о нежелании младшего иметь с ним дело. Слова столь глубоко ранили Шепса, не исключено, что задели высокое самолюбие, всколыхнув душевный штиль, но главной целью являлось осчастливить Олега этим противным вечером и доказать себе, что у них с братом далеко не всë потеряно, как утверждает Гецати.

***

      Мужчина продолжительное время сидел на кухне, болтая ложкой в остывшем чëрном чае. Та противно звякала, каждый раз ударяясь о борты кружки, но он особо не обращал на это внимания. За окном потемнело быстро, поскольку тучи закрыли небо, выстроившись по нему плотным ковром марша. Стекло слегка запотело после разогрева железного чайника, из-за чего видимость на улицу как отрезало, будто еë и не существовало вовсе, а все воспоминания о прогулках на свежем воздухе были лишь выдумкой больного сознания или красочным сном, манящим упасть в него снова и снова. По раме стучал ливень, звуки издавались настолько громкие, будто дождь шëл каменный. У ног ничего не давило, не шевелилось, не стучало когтями по потëртому линолеуму, то есть Вербы не было дома, а вместе с ней остуствовал Олег, которого старший так ожидал увидеть. Пожалуй, сейчас в квартире слишком тихо и одиноко, что даже слышно чересчур громкие для столь позднего момента разговоры соседей. Теперь это стало непривычно. Ныне бы собственного нелюдимого сожителя с улицы дождаться. Всë же на дворе совсем не тепло, гроза буянит вокруг, темнота преграждает путь назад.       Шепс не выдержал и вновь схватил в руки телефон, лежавший абсолютно без каких-либо признаков беспокойства. Экран загорается, однако ничего интересного он там не находит. Ни звонка, ни сообщения от брата, словно в воду канул, что в принципе не удивляет, если поглядеть на поднятие уровня местной реки. Экран мобильника вызываемого абонента давно заполнился неотвеченным, но судя по всем видимым признакам, того это не слишком гложит. Может правда не заметил, а может действительно не посчитал нужным взять трубку или кинуть в личные сообщения хотя бы краткое «всë нормально». Эта тенденция начинает пугать. Ожидание в неизвестности томит более остального. Ничего же не случилось?       Внезапно ложка бьëт в такт щелчку входной двери, из-за чего Александр резво отставляет напиток на другой край стола. Он нетерпеливо вскакивает с насиженного места и выходит в коридор. Наконец рядом с ним предстаëт измотанный прогулкой школьник. Тот неспокойно дышал. Наверняка запыхался, особенно бежать домой из-за сильного дождя. Весь мокрый, грязный, в целом какой-то уж очень ущербный вид сковал его, заставляя выглядеть подобно бездомному, запуганному местными гопниками. Подросток долго возился со шнурками своих на сей раз окончательно убитых походом кроссовок и при том молчал. Рывками его брало оцепенение, от чего он приостанавливал действия на секунду или две, затем вновь продолжал разбираться с обувью. Видимо, просто не хотел поднимать головы, поскольку рекция старшего на поздний приход могла варьироваться как угодно, а какой стороной медаль повернëтся сегодня Шепс не знал, да честно не горел желанием выяснять. Стоящий рядом брат напрягал до бóльшей дрожи, только сильнее мешая присутсвием. Вскоре шнурки были развязаны и он освободил насквозь промокшие ноги. Казалось, если выжать с него воду, можно будет напоить весь мир. Младший безмолвно встаëт, предварительно сняв собаке промокший поводок, ошейник. Та отряхнулась, забрызгивая всех и вся. Ей такое развлечение по нраву. Она весело задрала голову, виляя хвостом- хотела посмотреть на людей, скрививших смешные гримасы от содеянной шалости. Довольная. Хозяин погладил дворнягу по пушистой голове, трепля стоячие уши, прям как у настоящей овчарки. Верба вываливает на бок язык, лаского обтираясь боками о ноги парня. — Почему так поздно сегодня? — наконец интересуется мужчина, разрушая образовавшуюся идиллию.       Школьник выпрямляется, смотрит на него, но будто бы намного дальше, чем можно себе представить. Данный взгляд на тысячу ярдов заставляет Александра слегка отшатнуться. Чужие глаза остекленели от ужаса, потому сейчас выглядели даже как-то пугающе. Они дëргались и бегали, как гончие псы, но никак не могли выловить точку для полноценной концентрации. Весь подросток промëрзший, бледный. Некое крайне тревожное в своëм роде состояние делало его похожим на юродивого безумца, коих обычно везде народ сторонится. Тем не менее, позволить себе оставить Олега в таком состоянии Саша никаким образом не раздумывал. Мнгновенно мимо. — Что с тобой? Что-то случилось?       Старший беспокойно подошëл ещë ближе, желая осмотреть брата. Руки уже машинально поднялись вверх, готовясь искать наличие травм или чего-нибудь подобного. Тот сразу отстранился подобно дикому зверю, не привышему доверять людям, демонстрируя собственную позицию к этой унизительной процедуре. Он вновь опустил глаза на Вербу, дабы немного успокоиться. — Ничего.       Рука, снова гладящая собачью шкуру, тряслась как отбойник. Шепс изумился несвоевременности безразличия брата в такой ситуации, хотя даже не знал что произошло. Это стало самым наигранным спокойствием, которое ему когда-либо доводилось видеть. Настораживали и сразу пугали все признаки расстройства, а предположения о том, что могло настигнуть младшего до прихода домой- ещë больше. Их район был богат на криминал и лиц, совершающих все те грязные дела, здесь много неблагонадёжных, бездомных животных, да просто недоброжелательных личностей, не упускающих шанс поглумиться над встречными. Данная улица для такого как младший была весьма неудачным выбором. — Олеж, — мужчина наконец добивается своего, уложив руку на плечо собеседника и притянув того поближе, — Ну мне же ты можешь рассказать? Я за тебя беспокоюсь.       Он не был готов проводить вечер при столь минорной ноте, потому пытался любыми правдами вырулить события в сторону положительного ключа. Школьник с крайней неохотой посмотрел на него, хотя сказать о том, куда тот направил свой взгляд наверняка было слишком сложно. Очень скоро у парня странно дëрнулись мышцы побледневшего лица, символизируя только бóльшую тревогу в данном контакте. Он тряхнул головой. Вымокшие волосы, до дождя являвшиеся мягкими, как тополиный пух, сейчас казались неопрятными колтунами, нависшими над красивыми глазами. Те тоже изменились. Ранее были хоть и не слишком яркими, но имели собственный глубокий цвет, ныне перекрывающийся болью пережитого на поле ужаса. Почти как война, которая ему и не снилась. Подросток остолбенел по началу, но потом отошëл, роняя чужую руку. Он исподлобья зыркнул на Александра, сделал ещë один шаг назад, явно намереваясь срочно свалить в комнату. — Всë правда хорошо. Я пойду.       Младший сглотнул, пытаясь вновь непоколебимо уйти от разговора. Комок приостановился в глотке, застряв на полпути. Гортань свело мелкими судорогами, даже слегка больно. Попытки потолкнуть зловредный, казалось бы мягкий сгусток не имели успеха, пока тот сам не растëкся внутри, как только годовые мышцы перестали зажиматься. Совсем немного и он бы скрылся за дверью, дабы замаскировать все чересчур видимые беспокойства. Там ожидали скучные серые стены, заставляющие думать лишь о плохом. Они слишком тяжело давят, замыкая метафориескую клетку с каждой стороны. Скорее всякого, он сам себя в неë загнал, добровольно отдавая власть над над мыслями и телом в лапы нещадного психического сдвига.       Терять контроль, отпуская потенциального собеседника Саше не хотелось. Константин не будет прав в столь важном споре на столь важную ему тему, этого нельзя допустить. Не всë так потеряно. Не или по крайней мере он на это надеялся. В прочем, очень зря, спохватиться нужно было слишком давно, чтоб не допустить ошибок. Он твëрже встал на ногах, придавая уверенности внутри, хватался за последний ускользающий шанс. — Постой.       Школьник оглянулся, напрягаясь всеми мышцами. Раз в расслабленном состоянии человек весит больше, чем в напряжëнном, в тот момент он наверняка сравнился с пушинкой одуванчика. Максимально удивлëнный, даже испуганный взгляд холодком пробежал по спине мужчины. Его обдавало то жаром, то морозом, словно выбегаешь и падаешь в снежный сугроб после адски горячей бани. Этот непонятно откуда взявшийся контраст температур не внушал особого доверия, как бы ни пытался пролезть в подкорку сознания на подобии какого-нибудь абсолютно нормального явления. Что-то уж точно было в полном беспорядке, даже бардаке, но у него не получалось и близко подобраться к разгадке чëртового ребуса. Становилось отчасти страшно за Олега, так тщательно скрывающего свои скелеты в шкафу, с точностью способные довести простого обывателя до сердечного приступа. — Мне сегодня аванс на работе пришëл. — скромно начал Шепс и разрушив все границы сделал пару шагов навстречу брату, — Давай вместе посидим?       Он неловко потëр шею, переминаясь с ноги на ногу. Вся напыщенная уверенность словно куда-то испарилась, как кипящий спирт, поскольку тот очень волновался за работоспособность последнего плана. Оставалась некая надежда, будто сейчас к нему повернëтся удача и ситуация непременно наладится. А она должна, нет, просто обязана наладится, иначе он уже не знает что делать и к кому обращаться за помощью в столь тяжëлом случае, когда начинают опускаться руки. — Закажем вкусную еду, раз тебе моя не очень нравится. Какую захочешь. Посмотрим что-нибудь интересное, поговорим.       Парень застыл, только кончики пальцев подëргивались отголоском скрытого припадка. Рядом остановилась поникшая от чужого состояния дворняга, звонко цокая когтями. Она решительно наступила ему на ногу, после чего этой же лапой пару раз поскоребла по колену, привлекая внимание. Верба знала, что помогает поднять настроение и активно работала антидепрессантом, ведь слишком её хотела, чтоб хозяин грустил. Подросток вздохнул. К сожалению, а может к счастью, он не имел ни крохотного шанса согласиться на выдвинутое собеседником предложение, даже если б вдруг изъявил желание. Тот уж очень прекрасно знал, посвящëнный в тему, будто принятие чужих условий окажется добровольным путëм в медвежий капкан и весь вечер закончится очередным нудным допросом, а в последствии возможно крупным скандалом, что тарелки научатся летать. Не долго, но красиво, разбиваясь на тысячи осколков как их рвение доверять друг другу. Пожалуй, Олег без того не стал бы присаживаться вместе со старшим за одним столом, тем более после перенесения сегодняшней травмы, тащить которую оказалось даже сложнее, чем ту самую коробку с бутылками. Добром это явно не обернëтся, уже известная истина. — Нет, Саш… Я не голоден. — тихо оправдывает свой отказ младший.       В конце концов хозяин двигается с места, ведь больше не намерен стоять здесь и слушать всякий бред, который ему сейчас точно ни к селу, ни к городу. Он проходит далее по коридору, лишь шоркая ногами по полу, сил поднять нынче не было, и бесшумно прикрывая за собой дверь, куда спешно заскочила Верба, что только подушечки лап сверкали, хотя были чëрного цвета. Та грустно оглянулась назад, осматривая окончательно расстроенного Александра и по-собачьи понимающе наклонила голову, но всë же выбрала проследовать со школьником, поскольку больше привязана именно к нему.       По прибытии к себе подросток сразу падает на узкую кровать, предварительно стянув грязную куртку. Хотелось оказаться в тумане сна, но реальность вновь даëт знать о тягостях человеческой жизни, заставляя того удариться головой о стенку во время попытки улечься поудобнее. Он устало и разочарованно стонет, потирая попавший под «стрелу» висок, после чего всë же окончательно плюхается на матрас. Теперь, в прочем как и прежде, но в несколько раз сильнее, чем то бывало обычно, всë кажется слишком неудобным, твëрдым, словно прилëг отдохнуть на высохший в холодильнике кусок пармезана. Это раздражало, однако от усталости и тихой тоски не выходило даже чуть-чуть позлиться. Хотелось лишь валяться в комнате и ныть, пытаясь всеми кусками сознания не вспоминать картину того, как перед собой он увидел бездыханное окровавленное тело, однако будто сам мозг противился стирать данный эпизод из памяти, держа его перед глазами снова и снова. Везде теперь кажется эта красная жидкость, ловно та размазана повсюду, а как закроешь глаза в попытках не видеть всех тех ужасов, резкий ихорозный запах ударит в нос, заставляя кашлять, харкаясь аж до крови. Было страшно жить, было страшно спать, ведь мало что могло присниться после таких немало травмирующих преключений. Из зажатый до боли век едва сочатся слëзы, запертые будто под замóк, но всë равно находящие выход на ружу, в наш жестокий мир, где каждый день кого-нибудь убивают. К кровати подбегает взволнованная собака, тонко скулит, глядя на хозяина. Не долго думая она забирается к нему, ложась рядом, прямо у груди. Рука крепко прижимает к телу ласковое животное, находя в ней особое утешение, лечащее как горный мëд. Та поднимает голову, вновь вылизывая Олегу лицо, хотя ей нельзя было столько соли. «Да блять, тут всë точно не так, как было в Самаре! Дообещался нахуй» — думал пот себя школьник, обнимая Вербу и подавляя очередную волну неконтролируемой истерики.       Мужчина стоял как криво вбитый ржавый гвоздь. Он как-то покосился, согнулся, не веря в очередной привычный проигрыш, хотя претерпевал их не первый раз. Казалось, здесь его полномочия сыграют полную роль и тот сможет отстоять свою правоту перед спорщиком, то есть Гецати, проживающим снизу и так прямо заявившим о ненависти Олега к брату, однако нелëгкая судьба вновь нанесла удар под дых, заставляя остатки мнимой чести валяться на полу и харкаться тëмной кровью. Та никак не могла прийти в себя при осознании произошедшего падения. В голове одни вопросы по какой причине младший в очередной раз отказывается от взаимодействия, да и чего страшного случилось за день, что он так ужасно выглядит, при том шарахается каждого мельчайшего шороха. Ему чересчур больно знать о крайней степени потери контакта с Шепсом, которого так хочется привязать к себе, как последнюю надежду на лучшую жизнь.       Старший немедленно отправляется в свою комнату. Дверь захлопывается негромко, хотя порой душа очень просит погреметь, однако он слишком ценил квартиру, чтоб портить имущество. В этом помещении царила какая-то совсем особенная атмосфера, напрочь потерянная иными частями жилплощади. Большой шкаф, таких же внушительных размеров двухместная кровать, комод с зеркалом над ним, тумба с красивым светильником, задëрнутые плотными шторами окна. Здесь всë ощущалось по-другому, будто находишься в другом мире. Владелец улавливал мало данного удовольствия, ведь хорошее из комнаты давно успело притереться к нему боками, однако продолжал ценить эту незабываемую дереализацию. Помещение осталось практически в первозданном виде, коим было до начала неблагоприятной полосы его жизни, крепко связанной с любовью выпить. Саша ужасно гордился тем, что всë здесь как прежде. Если принюхаться и настроить самовнушение, то можно было уловить тонкую нотку приятного парфюма, уже затерявшуюся со временем. Она выветрилась из старых стен вместе с равнинными зефирами, не оставив от себя ни следа, но Шепс продолжал чувствовать сладкий аромат, возможно в ущерб себе. Становилось хуже, чем было до новой встречи со сладким, но исключительно терпким запахом, имеющим точную уникальность, коей не было у других.       Александр подошëл к шкафу и открыл одну из массивных дверей, минуя отдел с одеждой. Во втором отсеке хранились крайне важные для него вещи- различные магические атрибуты. Камни множества цветов и видов блеснули, отражая мягкий комнатный свет. Каждый из них он знал по наименованиям и функциям как родной язык. Где-то в углу аккуратно лежит нож, уже использовавшийся по отношению к Олегу, когда на того подсадили недобрую сущь. На другой полке по порядку расставлены слегка запылившиеся свечи, для которых давно пора приобрести специальные коробочки, дабы серый налëт не облепил те окончательно. Одна из них мигом оказывается в сухой руке вместе с блюдцем, чтоб воск не капал, иная кисть захватывает нож. От этих вещей фонит особой силой воздействия. Весь вместительный шкаф, даже вся комната заполнена тонкой магической кромкой, как холодная зимняя Нева подо льдом. Аура пропитала собой помещение, создавая то неописуемое чувство защищëнности, которое редко где вообще можно испытать в наше время. Хотелось быть здесь ещë и ещë.       Шепс подходит к комоду, кратко смотря в зеркало. Да, наверное он готов совершить столь подлый ход, хотя и на благо им обоим, вроде как. Ему чертовски хотелось узнать, ну пусть хоть одним глазком посмотреть, что же такого произошло на повестке минувшего дня. Из лежащей рядом пачки спичек спешно выпадает палочка с огнеопасным наконечником, ныне которая должна передать пламя свече, дабы пролить свет на события этого вечера. Саша зажимает ту пальцами, быстро чиркая ею о стенку коробкá. Спичка длительное время наотрез отказывается загораться не смотря на то, что от неë очень многое зависит. Вся бордовая головка стирается от длительного трения. Александр ругается в мыслях, уже предпринимая попытки поджечь вторую, однако палочка вновь никак не воспламеняется. Следующая сразу ломается пополам. Четвëртая слишком быстро прогорает, чернея на глазах как человек, сожраный раком, остальные две также тратятся впустую. Мужчина начинает злиться, когда у него наконец выходит зажечь свечку только на седьмой спичке. Предыдущие шесть никак не давались. Воск капает на блюдце, после чего фитиль потухает, треснув и отпав на кайму тарелочки. Удивление и ярость берут вверх. Нескольким следующим свечам он передал пламя от зажигалки, не желая больше тратить времени на похужавшие спички. Те восковые палки то также быстро потухали, то не загорались вовсе, будто огнеотталкивающие. Фитиль портился, мешая использовать восковую ритуальную вещь. Всего шесть штук оказались никуда не годными, пока не засветилась следующая. Странный парадокс, но теперь атрибуты готовы к использованию. Старший насколько только мог, спокойно разогревает ритуальный нож над мелким пламем, что колышется из стороны в сторону, как пьяный проходимец. Его лезвие едва заметно чернеет. Он резко рассекает воздух, призывая помочь разобраться в проблеме, но никто из духов не выходит на контакт. Удивительное явление гневает медиума. Тот принимается пробовать снова и снова, но всë тщетно, будто сидишь под широким куполом. Дорваться до мëртвых совсем не выходит, связи нет, словно провод телефона обрезал какой-то хулиган. Острый нож взмывает с короткими передышками, пока наконец не ложится на комод, будто уставший рабочий без сил. Сегодня он таковым и был. Ровно шесть попыток, которые Шепс не думал считать, провалились. Подглядеть секреты сегодняшней мистерии, где его брат стал соучастником, никак не выходило, как бы горячо Саша того не желал. Правда, на сей раз вряд ли седьмой заход стал бы удачным, поскольку канал закрыл настоящий умелец своего дела- Владислав Череватый.       Мужчина глубоко вздыхает, переводя дыхание. По лицу стекает пот. Он совсем не понимает откуда взялись помехи. Остаëтся лишь надеяться, что связь потеряна не навсегда, хотя появляется та, опять же, далеко не от лучшей жизни. Она у Александра далеко не сахарная, особенно после того, как последний родственник от него так далеко отстранился.