Теория Рая

      Тонкие солнечные лучи проникли сквозь яркие витражные окна в храм, скользнув по светлым локонам, щекочущим округлые щеки и заострённый подбородок. Ресницы слабо дрогнули, почти затрепетав, и Теодора распахнула глаза. Губы её зашевелились, вознося молитву.       Усеянный фресками потолок словно бы вторил словам молодой девушки, рассказывая историю, льющуюся трепещущей мелодией из её уст. Все присутствующие в храме замерли, прикрыв глаза и склонив головы. Безмолвно повторяя молитву, они купались в золотистых лучах, отбрасывающих блики на тёмном дереве скамеек.       Раскрытая на нужных страницах книга оставалась нетронутой, возлагаемая на пьедестале у самого алтаря. Теодора повторяла давно заученные слова, сомкнув пальцы перед собой в молитвенном жесте. — Радуйся, Мария, благодати полная!       С едва слышным придыханием звуки срывались с её губ, отскакивая от стен храма лёгким эхом, а все присутствующие повторяли следом за ней. — А́ве Мари́я. Аве Мария. Аве Мария…       Теодора распахнула глаза, практически ослеплённая солнечными лучами, вновь скользнувшими по её коротким волосам. Она выступила вперёд, позволяя своему голосу достичь каждого из прихожан, присутствующих на проповеди. — Возрадуйтесь со мной вместе, братья и сёстры. Сегодня мы собрались здесь, чтобы послушать речь, что тронет ваши сердца.       Девушка набрала в грудь побольше воздуха, вскидывая к фрескам руки. Кончики пальцев, казалось, коснулись их, обращая лики святых на себя. — Я была в Неаполе, Флоренции…теперь в Риме. В каждом из этих городов я встречала верующих, что готовы были меня слушать, вникать и принимать каждое сказанное мной слово. Я не призываю вас слепо следовать моей проповеди, лишь прошу одного: вдумайтесь и примите…       Она не смотрела на прихожан, но те смотрели на неё, находя в облике молодой девушки что-то возвышенное, почти блаженное. — Быть может, сегодня кто-то из вас откроет для себя что-то новое, удивительное…       Склонив голову, Энрико наблюдал за племянницей, мерно кивая почти каждому её слову. Та держалась собранно и чётко, не упуская ни единого слова, что должна была донести до людей. — Великолепно, — едва слышно прошептал сидящий рядом Сайкс. — Будто бы сама Дева Мария сошла с небес, снизойдя до нас — простых смертных. — Не высказывайтесь излишне возвышенно, капеллан, — Пуччи слабо скривил губы, искоса глядя на мужчину. — Не думаю, что в храме Господа это будет уместно. — Конечно-конечно…       Капеллан замолчал, слегка поджав тонкие губы, и воззрился на Теодору, купающуюся в лучах солнца. Обрисовывающие её фигуру позади витражи лишь украшали смертный лик, даруя тому чарующий образ. — Но это всё равно поразительно. Ей всего четырнадцать, а слова звучат столь прекрасно… Признайтесь, мой друг, это вы писали для неё текст? — Спешу заметить, что Теодора даже не смотрит в священное писание, — осадил мужчину Энрико. — Все слова, что срываются с её уст — исключительно её собственные.       Сайкс замолчал, долго и пытливо вглядываясь в продолжающую излагать речь девушку. Глаза всех людей, что следили за выступлением, были неотрывно прикованы к одной лишь Теодоре…       Служба закончилась всего через час, пролетевший, казалось, как один миг. Наблюдая за уходящими прихожанами со ступеней храма, Энрико положил руку племяннице на плечо. Он заговорил, лишь поймав короткий взгляд той. — Совсем скоро мы уедем.       Теодора молча кивнула, наслаждаясь мягкими лучами итальянского солнца. Вдалеке виднелся Колизей, величественно возвышающийся над домами. Образ каждой отдельной улицы запечатлелся в глазах молодой девушки, оставаясь в её памяти цепким воспоминанием. Тем единственным, что могло бы незабываемым в жизни — в точности как чувства людей. — Немного жаль, что поездка подходит к концу, — вздохнув, проговорила Теодора, искренне расстраиваясь, что покидает благодатный край, когда-то являющийся родным для их родственников, пару столетий как перекочевавших в Америку. — Если ты не возражаешь, нам здесь больше нечего делать, — Энрико сдержанно улыбнулся. В его руках под ярким светом блеснул самый, казалось бы, обычный бесцветный DVD-диск, мигом скрывшийся за тёмной тканью сутаны. — Кажется, дома тебя ждёт твоя подруга, верно?       Теодора помедлила с ответом, опустив взгляд. — Я обещала Хэзер, что вернусь ещё до конца летних каникул и проведу с ней время пока не наступит снова суета воскресной школы и обычной учёбы… — она слегка поджала губы, чувствуя слабый укол вины. — Вы увидитесь с ней как только мы вернёмся в Уэст-Палм-Бич, — произнёс Энрико, одобряющие сжимая плечо девушки. — В конце концов она ведь ценит тебя как друга, а значит не будет держать обиду за то, что ты выбрала образовательную поездку, а не её. — Мне кажется, это должно звучать как что-то совершенно обратное…       Теодора не сдержала слабой улыбки. Повернувшись к дяде, она мягко рассмеялась. — Хэзер очень хорошо ко мне относится, так что я действительно ценю её и, надеюсь, что она ценит меня в ответ, и не будет в обиде. В конце концов, я привезу ей сувенир в подарок. — Взаимоотношения между людьми — процесс сложной, но, порой, довольно приятный. Должен сказать тебе это как проповедник. — Пожалуй, донести людям Божью истину легче, чем договориться с другом.       Энрико слабо улыбнулся, мысленно посмеявшись со слов племянницы. Теодора была куда более открыта людям, чем он сам. Услышать её им было проще: молодая девушка вызывала доверие и симпатию, позволяющую слушать её речи с большим удовольствием. Это не могло не радовать…       Вспоминая рано погибшую сестру, Энрико раз за разом убеждался, как племянница напоминала ему ту. Теодора росла именно такой, какой бы сама Перла желала бы её видеть: счастливая, полная жизни и любви. Пусть сестра и стала жертвой последнего, она никогда не жалела, что результатом первой, ещё совсем ветреной любви стала малышка Тео. Пуччи прекрасно знал, какими были её последние слова, сказанные ему тогда в больнице родного города.       «Я хочу, чтобы любовь приносила ей лишь радость. Пусть она живёт ради неё…»       И Теодора любила и получала эту любовь. Видя это, чувство исполненного долга наполняло сердце Энрико, щемящее болью от потери любимой сестры, притупляя её. Племянница напоминала ему саму Перлу в её четырнадцать, и от этого было ещё отраднее видеть перед собой эту девочку, связанную с ним кровными узами — истинной связью.       Омрачала Пуччи лишь иная связь — чуждая кровной — которая следовало за ним по пятам, вынуждая помнить о ней до самого судного дня…

༺✧༻

      Теодора смотрела прямо перед собой. Знакомая дверь кабинета дяди сейчас вновь казалась ей неприступной стеной. Сердце будто бы намеренно заходилось в частом ритме, посылая удары распространяться по всему телу. То и вовсе не слушалось девушку, желая действовать вразрез с мыслями, что колотились внутри головы не хуже самого сердца о грудную клетку. Тёмное дерево двери расплывалось перед глазами.       После прошлой ночи Теодора была сама не своя. Слова Хол Хорса врезались в память, оставляя незримые следы, к которым девушка возвращалась, раз за разом прокручивая в голове произошедшую встречу.       «Все, кто когда-либо знал Дио были либо его последователями, либо врагами» — сказал ей как-то Джонгалли Эй. К кому из них Теодоре следовало причислить Хол Хорса? Этот вопрос волновал её, заполняя все мысли, роем жужжащие в голове девушки.       До этого самого момента Теодора действовала исключительно в личных интересах, не смея тревожить дядю, к которому история со стрелой не имела никакого отношения, однако теперь дела, казалось, приобретали совершенно иной окрас, и девушка понятия не имела как ей продолжать действовать. Следовало уповать на милосердие Энрико и рассказать ему всё, оставляя свободу действий, однако Теодора всё ещё относилась к подобной идее с неким сомнением. Она вполне может разрешить ситуацию сама, не вынуждая дядю волноваться и прибегать к собственным силам, включая того же Whitesnake. Это были крайние меры…       Собравшись с мыслями и переборов страх, неприятным чувством покалывающий душу, Теодора сжала пальцы на дверной ручке, уверенно поворачивая ту. После затянувшегося стука дверь в кабинет отворилась. — Дядя, я хочу поговорить с тобой. Найдётся минута?       Теодора невольно встретилась взглядом с Энрико, поднявшим голову от стола. Неперевёрнутая страница слабо дрогнула под лёгким порывом, вызванным открытием двери, и тут же прикрыла полое пространство внутри Библии. Раньше на том месте Теодора могла заметить слабый проблеск хранящегося там диска, однако теперь тайник пустовал. Если на секунду задуматься о его принадлежности, то можно было легко прийти к выводу, что там хранился тот самый Диск Памяти — единственное, что осталось от Перлы Пуччи. По крайней мере, Теодора думала именно так, не желая предполагать, что священное писание таило иные тайны, ей пока недоступные. — О чём ты хочешь поговорить, Теодора?       Голос дяди прозвучал несколько сухо, что вынудило девушку невольно задуматься об усталости, читаемой в его глазах. Она потупила взгляд, и мысль отступить невольно промелькнула в её голове.       Нет. Девушка тут же мотнула головой, отгоняя эти мысли. Только не теперь. — Мы никогда раньше об этом не говорили, но… — Теодора запнулась лишь на секунду, делая глубокий вдох. — Я переняла твои идеи, приняв и поняв их, так что желала бы знать о них куда больше. — Куда больше? — повторив её слова, произнёс Энрико. Выражение его лица не изменилось, однако тон прозвучал серьёзнее, чем секундами ранее. Ощущения довольно приятного разговора, предстоящего с племянницей, испарилось без следа. — Или, по крайней мере, о человеке, который их проповедовал…       Теодора многозначительно взглянула на дядю. Со стороны того послышался тяжёлый вздох. — Теодора, я ведь уже много раз просил не пытаться говорить о нём.       Девушка невольно стиснула зубы, чувствуя напряжение, почти осязаемо собирающееся в воздухе. — Я хочу поговорить о Дио.       Библия закрылась с громким хлопком. Шевельнувшиеся страницы скрылись за толстой обложкой, и Теодора невольно опустила взгляд на стол. Пальцы дяди сжались на корешке, а затем сразу же расслабились, принимаясь отбивать некий ритм. — Поверь мне, Тео, я никогда не желал, чтобы ты становилась частью этого. Но если таково твоё собственное желание, то я буду не в праве препятствовать, — Энрико вновь вздохнул. — Помни лишь, к чему привело первых людей стремление к запретному знанию…       Теодора поджала губы, помешкав. — Думаю, это было неотвратимо, — прервав слегка затянувшееся молчание, произнесла девушка.       Энрико слабо покачал головой. Поднявшись из-за стола, он обратил свой взор к распятию. Белеющая слоновая кость креста врезалась в глаза, выделяясь на общем — довольно мрачном — фоне всего кабинета, как и едва заметные очертания распятого Христа.       Дядя безмолвствовал, но тем самым он лишь давал племяннице добро говорить… — Как много последователей было у господина Дио? — Много. Достаточно много, — прикрыв глаза, ответил Энрико. — Но он предпочитал называть их своими друзьями. — И как же он относился к своим «друзьям»? Как он относился к тебе и ты к нему?       Пуччи открыл глаза, в полуоборота взглянув на Теодору. — Я любил его. Как можно любить своего Бога. А он любил меня — всех нас — как Бог может любить своих искренних и верных последователей: сурово и безжалостно, показывая свою любовь через страдания и самопожертвования.       Теодора молчала, словно бы погрузившись в долгие раздумья. Слова дяди звучали искренне и чарующе, вынуждая видеть реальность тех уз, связей именно такими. — Именно поэтому я стремлюсь узнать о том, каким Дио видел свой идеальный мир — «Рай», который он мечтал построить для нас. Он многое не успел мне рассказать… — С этим я уже знакома, — невольно усмехнулась Теодора. — Причиной тому стал Джотаро Куджо. — На днях я получил письмо из Green Dolphin Street… — Письмо от Джонгалли Эй?       Теодора встрепенулась, не ожидая, что дядя так резко решит сменить тему их разговора. Энрико окончательно повернулся к ней, сцепляя руки за спиной. — Нет. Ответ на мою просьбу о переводе в колонию, — спокойно продолжил Пуччи. — Я прикреплял к нему письмо с рекомендацией от моих знакомых. Пришёл ответ.       Выдержанная пауза вынудила Теодору слегка напрячься. — Они согласны выдать мне должность капеллана и перевести на работу с заключёнными. Ты понимаешь, что это значит, Теодора? — Я должна завершить возложенную на меня часть плана как можно быстрее, — поджав губы, ответила девушка. Она сглотнула. — Не волнуйся, дядя Энрико. Я не подведу тебя. — Я очень на это надеюсь, Тео…       На этом разговор был окончен. Теодора развернулась, мысленно уже добираясь до двери и переступая порог кабинета, как голос дяди вынудил её замереть на месте. — Ах да… Я надеялся спросить тебя кое о чём… — О чём же, дядя? — Теодора вновь сглотнула в лёгком напряжении и на негнущихся ногах развернулась обратно. — Доверенный источник сообщил мне, что ты не раз вела разговоры о неком «Донни». Слишком уж часто… — Энрико помедлил. — О ком именно шла речь? — Донни? — губы девушки слабо дрогнули в подступающей полуулыбке. Ответ на подобный вопрос был заготовлен у неё уже давно. — Речь шла о собаке. Не так давно мне выпала возможность позаботиться о бездомном псе, брошенном своими хозяевами, так что я долгое время добивалась того, чтобы он нашёл своё счастье и новый дом в приюте для животных.       Теодора слабо усмехнулась. — Благотворительность это ведь часть нашей праведной работы, верно? — Верно… — вновь слегка помедлив, ответил Энрико. Он едва слышно вздохнул. — Это весьма похвально, дорогая. Можешь идти.       Дверь кабинета захлопнулась за спиной Теодоры, и девушка тут же почувствовала облегчение. Эмоции хлынули непривычным потоком, на мгновение выбившим её из колеи.       «Доверенный источник, значит?» — девушка скривила губы — «Это наверняка никто иной как Brown Sugar. Я велела ему держаться от меня подальше, но он всё ещё обязан исполнять приказы Whitesnake, касающиеся меня и моей защиты…»       Теодора сжала кулаки, чувствуя как ногти впиваются в кожу почти до ощутимой боли. К её же счастью в делах с «Донни» она была умна и предусмотрительна, заранее удалив имеющиеся на Facebook переписки и придумав незамысловатую историю с благотворительностью, о которой у дяди точно не возникнет вопросов.       Теперь же оставалось лишь одно дело…       Теодора набрала давно заученный номер, дождавшись мерных гудков. На конце провода раздался глухой щелчок и монотонный механический голос сообщил: — Данный звонок будет совершён за ваш счёт.       Лишь затем последовала секундная пауза и в трубке послышался чей-то негромкий вздох. — Джонгалли Эй, это Белая Змея. У меня есть к тебе разговор…