Гонец Олимпа

Она неуловима, словно ветров сестра, словно мимолётное видение над гладью моря, отражающего небеса. Нельзя её подчинить себе, нельзя договориться с ней — лишь молиться о добром случае, как делают все смертные. Она награда, которую нельзя заполучить силой. И величайшее искушение Гермеса. С раннего детства он знал, что не беспредельна власть Мойр над судьбой, что есть ещё одна сила, меняющая ход событий, проворачивающая колесо побед и поражений. Самим богам не ведомо, каков лик её и какие цели преследуют её деяния, но ясно, как день — удача властвует над всеми, смертными и бессмертными. Благоволит одним и обделяет вниманием других. Гермес всегда чувствовал на себе её любопытный взгляд. И усмехался в ответ. Она, несомненно, благоволила ему — а как иначе смог бы Гермес прославиться как самый искусный вор, как покровитель путешественников и торговцев. Но порой бросала в такие ситуации, где проворного бога спасали лишь его находчивость и красноречие. А он неустанно искал её внимания, изучал её пристрастия и привычки, чтобы однажды угнаться за её ускользающей тенью. Гермес знал, что удача любит смелых и решительных, и потому ни разу не выказал робости. От риска горячеет кровь, а от опасности обостряется ум. Знал, что удача любит драму, но ещё больше любит нелепости — и он разыгрывал и трагедии, и комедии, превосходя лучших актёров Эллады. Знал, что нет ничего слаще для богини, чем просчитанная импровизация — и в совершенстве овладевал этим искусством. Он так алчно искал встречи с ней, что едва не упустил свой единственный по-настоящему удачный момент. На пути к Фивам повстречалась Гермесу девушка в простых одеяниях, в руках несла она охапку колосьев. Он едва не прошёл мимо неё, но случайно встретился взглядом — и узнал. Эти внимательные, чуть насмешливые глаза, в которых даже днём отражалось загадочное ночное небо. Он взял её за руку, колосья просыпались на землю, и оказалось, что скрывается за ними рог изобилия. — Я всю жизнь искал тебя, — проговорил Гермес, не веря своей удаче. А она, удача его, стояла перед ним, улыбаясь и даже не думая сбегать. — Я всю жизнь была с тобой, — ответила богиня. — Разве не слышал ты голос мой? — Я слышал лишь смех. Скажи же своё имя, ты, скрывающаяся от богов и от смертных, раз посчастливилось мне свидеться с тобой. — Ты знаешь имя моё. Тихея. То, что выпадает по жребию. Она приблизила лик свой к Гермесу и запечатлела на его щеке лёгкий поцелуй. Шепнула на ухо: — И вовсе не скрываюсь я. Просто меня не так уж легко заметить. И кто, если не ты, смог бы. Подул ветер. Гермес растерянно моргнул: никакой девушки перед ним больше не было. Но он продолжал чувствовать её взгляд — она ждала, как поступит он. — Заметил раз — значит, смогу и во второй, — усмехнувшись, ответил Гермес, прикоснувшись к щеке, ещё помнящей прохладу её губ. Значит ли это, что он навечно благословлён удачей? Значит ли это, что она подготовила для него новое испытание? Нет. Ничего это не значит. Он наконец смог понять её. У Тихеи никогда не было великой цели. Лишь бесконечная игра, в которой Гермесу всё ещё хотелось лишь побеждать.