Гонец Олимпа

Широк мир, раскинувшийся под небом Урана, ни одна птица не облетит его в один день. Даже коням Гелиоса много часов нужно, чтобы от края до края пересечь небосвод. Но для Гермеса расстояния эти — шутка, на скорых крылатых сандалиях он может в мгновение ока домчаться от Олимпа до царства Аида, от северной страны Гипербореев до жарких песков на юге. А в песках этих цветут оазисы, и люди, совершенно иные, нежели эллины, строят свой быт. Особенно богата страна в низовьях Нила. Величественно возвышаются её храмы, далеко раскидываются поля и полным-полно народу в городах и поселениях. Греческие мореплаватели не раз посещали земли египетские, некоторые пилигримы оставались здесь навечно, соседствуя с чужой культурой. Чужими богами. Часто Зевс посылал Гермеса в Египет с поручениями. Тот принимал их с воодушевлением: ему нравились эти края. Сад, возведённый на месте песков. Торжество цивилизации — ныне, как говорят, терпящей упадок, но не растерявшей достоинства. Чрезвычайнее всего влекли Гермеса покинутые храмы, на стенах которых раскинулась причудливая летопись таких давних времён, что, быть может, тогда не только Зевса, но и самого Кроноса не было. Гермесу нравилось разгадывать письменность, больше похожую на таинственные рисунки, а некоторые истории о богах приводили его в восторг, особенно противостояние Хора и Сетха. Но не отвага сына Усира восхищала юного бога и не яростный отпор Сетха, а их судья, который ловко вёл процесс. Многие храмы были оставлены жрецами, однако однажды Гермес, заглянув во внутренние помещения, обнаружил одинокого старика, который недвижимо сидел на пьедестале. Лицо его не было тронуто морщинами, но от него веяло спокойствием и мудростью, что приходит лишь с возрастом. Стоило Гермесу неслышно влететь вовнутрь, как старик заговорил, не открывая глаз: — А, юный бог. Я знал, что однажды ты найдёшь меня. — Раз уж ты прорицатель, то мне нет нужды представляться, — пожал плечами Гермес, не показав своего удивления. — Но я лишён этого дара. Потому потрудись представиться, чтобы мы были в равных условиях. — Прорицание — не дар, а один из навыков ума, — ответил старик. — Можешь звать меня Джхути, хотя люди из твоего народа успели придумать мне иное имя. — Ты, должно быть, шутишь, — Гермес отступил на шаг. — Джхути… Джхути — великий бог, он не похож на старца, побеждённого временем. Старик издал пару смешков и наконец приоткрыл глаза. Очи его в полутьме храма отливали лунным блеском. — Ибо я левое Око Ра, язык Птаха, писец Маат. Но вижу в глазах твоих, юный бог, что ты знаешь обо мне достаточно, чтобы я прекратил перечисление титулов. И кстати, пускай мой ум помогает мне предсказывать грядущее — я бы даже сказал, неизбежное, — детали остаются сокрытыми от меня, в то время как именно в деталях порой кроется сущность, что бы ни говорил величайший Ра, видящий бытие целостно, но размыто. Так скажи же мне, юный бог, и своё имя. — Тогда зови меня Гермес, ибо других имён мне не успели придумать, — парируя слова Джхути, представился Гермес и чуть усмехнулся. Речь бога-писца, что сперва обволокла его и едва не запутала, теперь пробудила азарт — играть словами Гермес обожал. — И, раз уж грядущее ты видишь так же чётко, как отражение луны в водах Нила, так почему же называешь его неизбежным? Разве знание твоё не должно служить тебе? — Настоящее знание никому не служит, — глядя на юного бога с интересом, произнёс Джхути. — Служат только сведения. Знания подобны гранитному камню, а сведения податливее глины, принимают любую форму и легко ложатся на слова. Могу с гордостью заметить, что я с давних пор собираю многочисленные сведения и занимаюсь их формовкой под свои нужды дольше, чем ты живёшь на свете. — С не меньшей гордостью замечу, что, стоило мне появиться на свет, я безотлагательно принялся за то же и намерен перегнать тебя, — запальчиво заявил Гермес. Ухмылка вдруг сошла с его лица, и он произнёс куда серьёзнее: — И всё же, над тем Джхути, о котором я читал, время уж точно было не властно. Что же произошло с тобой? Джхути вновь прикрыл глаза и замер, подобно статуе, но уже через пару секунд проговорил: — Всё, что имеет начало, должно иметь и конец, юный Гермес. Правда, никому не ведомо, из каких начал произошёл мой дух, однако одно его наличие предполагает и существование точки отсчёта. А с ней — и точки, где отсчёт прекратится. — Твоё имя славят в Гермополе! — воскликнул Гермес. — Другое имя, но важно ли это, когда за именем стоит всё тот же дух? — Важно. Имена — важная вещь, юноша, — наставительно произнёс Джхути и тут же позволил себе лёгкую улыбку. — Однако мне по душе твой нрав. И даже твоя непочтительность не трогает меня. Думаю, ты справишься с моим поручением. Он протянул вперёд руку, и Гермес принял её, ощущая сухость старческой кожи. — Я знал, что ты явишься, потому что мне нужен преемник. Я не могу оставить без присмотра свои истинные храмы и истинные молитвы — библиотеки и книги. Не могу оставить без ответа людей, что произносят моё ложное имя. Но не могу остаться и ответить им. Зато в тебе полно сил, ты смышлён и тянешься к сведениям. И, быть может, грезишь о знании. Знание мне тоже нужно кому-то передать. — Почту за честь унаследовать твои сведения, — чуть растерянно ответил Гермес. — Но насчёт знаний… — Не беспокойся о них. Я отдам их тебе лишь на пару мгновений, пока свет луны не коснётся тебя. Джхути замер, испустил последний вздох и рассыпался сухим, колким песком. И тут же на Гермеса словно обрушился океан — чужие мысли, настолько огромные, что и вправду могли свести с ума; если бы ум Гермеса не был так изворотлив, то утонул бы в их непроглядной, непостижимой тьме. Солнце успело зайти за горизонт, и Гермес, держась за голову и кренясь под гнётом тысяч мыслей, что никогда не ведали слов, выбирался наощупь из храма. Когда же он поднял голову к небу, то узрел лунный диск. Это не был блёклый пламень, что несла Селена, под этим небом он глядел на Гермеса божественным оком старца Джхути. И тут же знание, что тяготило его, исчезло, оставив звенящую пустоту. Оно перетекло в тень, которую отбросило под лунным светом тело Гермеса, встало во весь рост и растворилось в ночи. Был ли то переродившийся Джхути, брат-близнец Гермеса или же совершенно новый бог? Гермес не стал задаваться этим вопросом. У него осталось последнее знание: что пути их теперь разойдутся навеки. И, пока ночь была ещё молода, Гермесу стоило бы поспешить, чтобы разобраться с новыми обязанностями, возложенными на него Джхути.