Оглушающий свист пронёсся вдоль правого уха и задел мочку, точным движением рассекая кожу. Боли не было, как и почти всех других чувств. Лишь страх. Яркий, парализующий, сворачивающий внутренности в комок страх. Она бежала куда-то вдоль поля для квиддича, мимо кладовой с мётлами, в сторону северной башни, когда в спину прилетело оглушившее её «Бомбарда». Мощная волна отбросила ведьму метра на три. Гермиона врезалась в стену, ударяясь о каменную кладь. Сознание не потеряла, но, кажется левая рука сломана. Волшебница машинально потянулась к виску, чтобы унять звеняющую боль в голове, но зашипела сильнее от резкой боли в руке. Пальцы правой кисти прошлись по виску. Мокро.
Она опустила ладонь на уровень глаз и посмотрела на фаланги, слегка растирая по ним вязкую красную жидкость. Интересно, больно ли умирать? Наверняка, да. В глазах двоилось. Ведьма тряхнула головой и зажмурила глаза. Нужно вставать, нет времени на жалость к себе. У неё была миссия. Вероятно, одна из важнейших за всю её жизнь.
Девушка, чуть пошатнувшись, с трудом поднялась на ноги и осмотрелась. Где-то возле поля для квиддича оборотни разрывали острыми когтями авроров. Один из стражей порядка истошно кричал, пока толпа когтистых чудовищ рвала его самого и его напарника мощными лапами. Зрелище было настолько омерзительно-пугающим, что Гермиону непроизвольно затошнило и она, упав на колени, опустошила желудок. Она не ела уже почти вторые сутки, поэтому можно было не волноваться о грязной одежде, однако, спазмы, один за другим настигали её. Вероятно, это было нервное, потому что ведьма оказалась просто не в силах остановить процесс. Слёзы скопились где-то в уголках глаз, когда приступ, наконец, закончился. Она прочистила горло и собралась. Нужно бежать, не время давать слабину.
Волшебница двинулась к северной башне, где, прямо под её основанием, должна быть старая дверь, обросшая ядовитой тентакулой. Впереди завязался бой. Грейнджер с трудом различила Джинни и Полумну сквозь плотный туман от дыма горящих строений посреди глубокой ночи. Их окружило пятеро Пожирателей. Девушка без промедления двинулась вперёд, на помощь. Шаг, взмах, выпад, трансгрессия.
— «Ступефай», — Пожиратель обездвижен. — «Инкарцеро».
Тонкие, хлёсткие верёвки оплели его тело в тугое кольцо и затянулись где-то на шее узлом. Он барахтался по земле, изрыгая проклятья своим мерзким ртом.
— Гермиона, сзади! — Джинни внезапно прыгнула на подругу всем весом, закрывая собой от ослепительного зелёного луча.
— Джинни, нет!
Уизли обмякла, больно придавив собой сбитую Грейнджер. Гермиона ещё не осознала, но где-то на самых задворках подсознания истерика подкатывала, скапливаясь большим комом в горле. Она приподнялась, сдвигая с себя подругу. Из рук Полумны выбили палочку. Руки Гермионы тряслись от дикого ужаса, а внимание стало хаотичным. Она не знала, что делать. Не знала. Не знала!
— Джинни, очнись, Джинни! — ведьма отказывалась верить глазам. — Прошу тебя!
Истошный крик Лавгуд внезапно оглушил и заставил губы побелеть. Затылок обдало холодом. Тело продрогло. Она подняла голову. Бездыханное тело однокурсницы лежало на сырой, пропитанной влагой землёй. Остекленевшие глаза Полумны смотрели прямо на Гермиону, от чего у последней, наконец-то, внутри что-то щёлкнуло, а затем сломалось. Слёзы ливнем хлынули из глаз. Она закричала. С надрывом, срывая голос, до хрипоты, до острой мигрени в висках. Грейнджер окончательно мягко спихнула с себя Джинни и поднялась на ноги. Ярость разливалась по венам раскалённой сталью. Глаза покраснели из-за сети лопнувших каппиляров и сейчас смотрелись безумно. Гермиона взмахнула палочкой, и верёвки на шее поверженного гада стянулись и стали стремиться друг к другу, завершая то, что она вовсе не планировала завершать. Грейнджер даже не посмотрела на него.
Её окружило трое оставшихся Пожирателей. Они все были в масках, поэтому их лиц ведьма не видела. Так даже проще.
— «Акцио», — враг притянут ближе и дезориентирован в воздухе. — «Инсендио».
Запах жжёной плоти ударил в ноздри.
— «Протего», — мощный купол отразил проклятье в нападавшего. — «Диффиндо»
«Режущее» оставило глубокие раны на теле противника.
— «Экспульсо», — Пожирателя отбросило мощной волной.
В спину прилетел жёлтый луч. Тело пробило болью. Мышцы свело судорогой. Она упала на колени. Кровь тонкой струйкой стекала из носа, достигая губ. Гермиона сжала палочку в руке до побелевших костяшек, царапая кожу ладони собственными ногтями.
— «Апис», — материализовавшийся из воздуха рой пчёл отвлёк оставшегося противника. — «Бомбарда».
Бой был выигран. Или, всё же, нет? Она поднялась на ноги.
— «Мобиликорпус», — ледяным тоном произнесла волшебница.
Грейнджер перенесла тела подруг поближе к стене Хогвартса и наложила купол неприступности. Слабый: какой умела. Он будет действовать всего минут тридцать. Гермиона понадеялась, что этого хватит.
Слёз больше не было. Только пустота и ярость. Она двинулась дальше, а затем сделала глубокий вдох и что-то словно вырвало её на поверхность.
Гермиона проснулась внезапно. Озноб пробил всё тело. Зубы слегка стучали друг о друга. Сердце норовило выскочить из груди. Она закрыла лицо ладонями, пытаясь привести дыхание в норму. Липкая от пота пижама мерзко льнула к телу и девушка просто стянула с себя кофту, кидая её на пол и обнажая себя по пояс. Стало ещё холоднее и она скривилась, а затем заметила приоткрытую форточку и со злостью схватила палочку, выпуская из древка необходимое заклинание.
Зелье «Снов без сновидений» оказалось слишком слабым в этой партии, придётся забраковать. Она уже восемь лет варит его самостоятельно, потому что стандартная разбавленная, безопасная для обычного, не обременённого посттравматическим расстройством человека рецептура уже давно в списке снадобий, к которым у ведьмы выработалась резистентность. Волшебница балансировала на грани с увеличением дозы, но это было единственным способом обрести долгожданный покой. Просить наложить на себя «Обливиэйт» было некого, да и ей нельзя было забывать, хотя, порой, признаться честно, Гермионе очень этого хотелось. Стены родного Хогвартса давили на неё все эти годы. Она практически ненавидела любимую школу, которая подарила ей друзей и любовь, а затем отняла. Казалось даже порой, что замок чувствовал её состояние.
Грейнджер встала с постели и отправилась в душ. Струи горячей воды наконец-то расслабили мышцы и принесли телу недолгое чувство спокойствия. Она закончила с душем, зашла босиком в свои покои, надела короткое чёрное платье, собрала волосы в небрежный пучок и вышла прочь. Решение было импульсивным, но таким необходимым сейчас.
***
Магловский клуб в центре Лондона был полон людей. Громкая музыка оглушала. Отлично. То, что нужно: рой тревожных мыслей и болезненных воспоминаний из головы вытесняли ритмичные толчки битов. Она отпустила себя и отдалась течению мелодии. Это было «техно», как называли жанр маглы. Ведьма двигалась в такт, прикрыв глаза, не думая ни о чём. Вдруг кто-то коснулся её плеча грудью. Волшебница открыла глаза и увидела перед собой красивого статного латиноса. Тот двигался в такт музыке, явно обращая её внимание на себя. Он наклонился к её уху и вкрадчивым медовым голосом практически промурчал:
— Хочешь забыться? Вижу, как ты напряжена, девочка, я помогу. — он протянул небольшой пакетик с таблеткой внутри.
Первой мыслью Гермионы было оттолкнуть гада и вернуться домой. Второй мыслью было то, что ей сегодня уже точно не уснуть. Третьей мыслью было то, что этот красавчик её определённо заводил. Девушка прикусила губу и вырвала пакетик из его рук, закидывая всё его содержимое себе в рот.
***
Яркий солнечный луч настойчиво светил в глаза, принося осязаемый дискомфорт. Она проснулась с ужасной головной болью. Во рту было гадко и сухо. Жажда давила на Гермиону и та схватила стакан с прикроватной тумбы и материализовала в нём воду. Приятная прохлада растеклась по пищеводу в тот самый момент, когда она заметила, что находится не в своих покоях и даже не в Хогвартсе.
— Ты как это сделала? — абсолютно обнажённый, вчерашний красавчик-латинос сидел напротив неё в недоумении, открыв рот, словно рыба на суше.
Гермиона грязно выругалась вслух, молча слезла с кровати, без стеснения голышом прошлёпав до своей сумочки и пошарила там рукой, затем достала свою палочку и направила её кончик в сторону магла.
— «Обливиэйт», — слова дались легко, она так уже делала и не раз. — Этой ночи не было. Ты забудешь меня. И прекрати торговать дрянью, займись чем-то более достойным.
Она вздохнула от боли. На заклинание, требущее большой концентрации, ушли все силы. Она не хотела тратить время на обдумывание того, что сделала, но почему-то на душе было очень гадко. За десять лет взрослой послевоенной жизни ей, как героине войны, единственной выжившей из всего «Золотого трио», полагалось всё пристальное внимание общественности, в том числе и всевозможных мужчин. Из всех её ухажёров Гермиона выбрала самого недостойного и прожила с ним в своей квартире в Лондоне долгих пять лет. Невыносимых, мучительных пять лет.
Ей, как девушке, потерявшей всех близких, просто хотелось любви и тепла, но наткнулась она на бесчувственного негодяя, который растоптал юное сердце своим лакированным глянцевым ботинком. С тех пор Гермиона превратилась, как подонок Грегори сказал перед их расставанием, в бессердечную стерву. Она наглухо запечатала чувства и теперь лишь пользовалась мужчинами. Брала, когда хотела и плевала на последствия. Это происходило крайне редко, буквально несколько раз за все годы, но, всё же, случалось. Вот и сейчас, спустя целую ночь чередующих друг друга ошибок, стереть память незнакомому «парню на вечер» почти не составило труда и не вызвало никакого сожаления.
Грейнджер оделась, вышла из его квартиры и отправилась к ближайшей остановке «Дневного рыцаря» — регулярного рейса для волшебников, которые не могут или не хотят трансгрессировать по каким-то причинам.
Весь путь до Хогсмида она проспала. Кошмары её не потревожили и даже затёкшая ноющая теперь слева шея не могла омрачить этот факт. Гермиона в приподнятом настроении вышла из автобуса и двинулась по тропе в сторону замка.
***
— Профессор Грейнджер! На пару слов, — директор Роуди Биренс выглядел взволнованым.
С тех пор, как министерство назначило его на этот пост, Гермиона не могла отделаться от мысли, что он был чужаком тут. Он не учился в замке, поэтому тот его совершенно не слушался и на то у Хогвартса, конечно же, были все основания, но отчего-то ведьме было жаль этого немного застенчивого мужчину, который совершенно искренне просто хотел хорошо выполнять свою работу.
— Что-то случилось? — невинным тоном протянула Гермиона.
— Да, что-то очень странное. По протоколу я обязан сообщать Вам о любых видимых изменениях в замке. — Биренс задумался. — Я покажу.
Они двинулись в сторону внутреннего двора и завернули за угол. Гермиона ахнула, когда увидела большой разлом в стене, из которого сочились нити магии.
— «Репаро», — она ради проверки взмахнула палочкой, но это, очевидно, не помогло.
— Я пробовал починить, но у меня тоже не вышло, как видите, — его плечи поникли. — Как думаете, профессор, что это может быть?
Гермиона испуганно посмотрела на своего визави. Она долго молчала.
— Директор, могу я с глазу на глаз поговорить с портретом Дамблдора в Вашем кабинете? — только и произнесла преподаватель.
— Да, конечно, — он словно вышел из транса. — Идёмте.
