Тайна созвездий Амита Таккара

      Грогу сидел на скамье лечебницы, куда они с папой и Рубеусом прилетели на странном тарахтевшем всю дорогу, будто бы вот-вот заглохнет, спидере. Из трубы позади всё время валил едкий чёрный дым. Грогу увидел его, когда немного вылез из «коляски» посмотреть, что же находится там внизу, но отец наказал ему вернуться на место и малыш разочарованно вздохнул, но послушался. Было обидно! Папа-то всё видел, а ему нельзя даже одним глазком! Это несправедливо!       Хоть и странный спидер его немного пугал, всё же, Грогу был очень рад, что в мире Гермионы существовали вещи, которые напоминали ему о его Родине. И отцу — тоже.       Порой, по утрам или вечерами, Грогу смотрел на папу и чувствовал тоску в его душе. Она была горько-сладкой: он вовсе не жалел о том, что они никогда больше не вернутся туда, но, всё-таки, капелька грусти по их прежнему дому была с ним теперь всегда.       Грогу знал, что ни за что нельзя лезть к нему в голову и держался, как мог, но чувствовать его эмоции, когда отец находился рядом без шлема, получалось как-то само по себе.       Рубеус что-то бормотал своему зверьку. Эту пушишку, Лулу, как назвал её их новый друг, Грогу очень, очень жалел, но ничем не мог ей помочь. Он даже пытался! Но она не болела и не умирала, с ней происходило что-то совершенно другое. Впервые в жизни Грогу, привыкший, что без особого труда может лечить то, что вообще не лечится, не мог кому-то помочь. Это удручало и сердце малыша наполнялось горечью всякий раз, когда эта крошка тяжело дышала и пищала от боли, а он просто сидел и ждал и больше ничего не мог сделать.       Внезапно из раздумий его вырвал какой-то очень яркий свет. Перед глазами поплыли пятна, а когда он проморгался, то успел уловить лишь, как папа строго наказал ему быть тут и куда-то умчался.       Стало как-то не по себе. Нет, конечно, Хагриду он доверял. Этот громадный, нет, просто гигантский добряк ему очень нравился! Грогу ещё никогда не встречал таких людей. Даже папа и Гермиона, которые, безусловно, были самыми лучшими из лучших во всех Галактиках, не источали такого света. Казалось, что Рубеус целиком и полностью состоит из доброты и именно такой друг папе, да и ему самому, подходил идеально! Но, всё же, было немного боязно. А вдруг Рубеус уйдёт куда-нибудь? И оставит его одного, вдали от Хогвартса и его родных? Грогу даже не дали посмотреть, куда они летели, чтобы попробовать найти дорогу обратно, если случай потребует! В общем, всё это крохе ужасно не нравилось. Он сидел и фырчал на отца, который куда-то умчался без объяснений, а Грогу, при этом, вынужден отчитываться даже о походах на кухню! Было снова обидно. В который раз за последний час.       Какая-то женщина в белом халате подошла к Рубеусу и тот долго с ней о чём-то говорил, а затем повернулся к малышу и произнёс:       — Ты это… Побудь тут, ладно? Никуда не уходи! Я сейчас вернусь или отец твой!       Ну вот! Он так и знал! Великан хоть и добрый, но всё равно сейчас его бросит! А что, если он не вернётся? Если никто из них за ним не придёт? Ну уж нет!       Малыш отрицательно замотал головой и сложил ручки на груди, а ещё — недовольно фыркнул, чтобы у Хагрида точно не осталось сомнений в том, что оставаться в одиночестве он тут точно не собирался.       — Ты чего это? — Рубеус удивился. Он передал пушишку женщине в халате, а сам подошёл к Грогу. — Ну если ты хочешь, пошли вместе, что ли. Только там знаешь, неприятно будет. Ты когда-нибудь роды видел?       Он видел лишь лягушат леди Лягушки. Икринки были в банке и родились там же. Эх, какая же была вкуснота!..       Грогу неуверенно пожал плечами. Сейчас идея идти с Рубеусом показалась ему уже не такой хорошей, как минуту назад, но отступать было некуда.       — Ты, если испугаешься, всегда можно сюда вернуться, так ведь? — улыбнулся великан и малыш кивнул. — Ну, прыгай на плечо ко мне. Давай!       Он подошёл поближе и наклонился. Малыш залез на его спину и вскарабкался по куртке, располагаясь на широченном мягком плече.       То, что было дальше, не описать словами: они вошли в просторную светлую комнату и Хагрид усадил его на кушетку, а сам подошёл к какому-то столу и женщина в белом халате попросила его помыть руки и взять Лулу за лапку, чтобы успокаивать и гладить.       Хагрид подошёл к пушишке и стал говорить ей разные успокаивающие слова, пока та женщина в халате, её звали доктор Ритс, не начала делать что-то… Что-то просто ужасное!       Грогу пискнул, когда она принялась тащить руками из пушишки какие-то кровавые внутренности! Малыш прикрыл лицо руками и не смотрел в сторону скулящего зверька несколько минут, а когда, всё же, отважился взглянуть — заметил, что эти «внутренности» шевелятся, а затем они начали пищать и Грогу понял, что это её дети! Они были какими-то страшненькими из-за большого количества крови и слизи, но лысые малыши смешно шевелили носиками в поисках мамы и Грогу расплылся в улыбке!       — Ну что, было страшно? — спросил у него Хагрид, когда всё закончилось и они вышли из той комнаты, оставляя Лулу и её детей с доктором Ритс.       — Грогу неоднозначно пожал плечами и Хагрид усмехнулся.       — Так! А где это твой папка так задерживается? — обеспокоенно произнес Рубеус, когда они вышли из лечебницы и Грогу тоже стал волноваться. — Ладно, Лулу мы оставим тут, ей отдыхать надо, ни к чему её назад везти пока что… А папу твоего сейчас поищем! Мне это, только заклинание произнести надо бы! «Ревелио»! Ой-йой!       Рубеус взмахнул своим странным розовым нечто, в котором лежала его волшебная палочка и с конца древка вырвалась искра, которая мгновенно подожгла его ботинок. Он принялся бить по нему своей широкой ладонью, чтобы потушить, но ничего не получалось.       Грогу стал вспоминать, как звучит нужное заклинание, а когда в памяти всплыли необходимые слова, он тут же направил ладонь на ботинок великана и мысленно произнёс: «Аква Эрукто»! Из воздуха внезапно хлынула струя воды и залила всю одежду и Хагрида и самого Грогу и тот недовольно фыркнул. Было очень противно и холодно и он незамедлительно высушил и себя и Хагрида, с ног до головы облитого ледяной водой. Что ж, получилось не очень аккуратно, зато сработало!       — Ну ты даёшь! — восхитился Рубеус! — Ты же дитя ещё совсем! Кто это тебя такому научил? Гермиона, что ли?       Грогу утвердительно кивнул и гордо поднял подбородок.       — Да уж! — вздохнул Хагрид — Точно надо бы тебе в Хогвартсе учиться! Гермиона правильно всё делает, что за твои права борется! Такой талант у тебя! Ну чудо просто! Ты уж это… Не подумай, что я такой неумёха… — лесничий вдруг загрустил и опустил глаза в пол. — Я же хорошо учился в школе, да, все заклинания умел, какие нам показывали! Но только вот палочка моя… Сломали её! Я вот так всю жизнь теперь и колдую. То получится, то бороду спалю! Ай, тьфу ты! Как же мы твоего папку искать-то будем? У палочки моей настроение сегодня не очень… — он задумался, а затем воскликнул: — Придумал я! Давай я тебя научу, а?       Малыш энергично закивал, в предвкушении смотря на Хагрида.       — Ты это, взмахни палочкой… Так! — он осмотрел малыша и даже заглянул ему за спину. — А где палочка-то твоя? Ты что, без неё колдуешь?       Грогу робко кивнул и глаза Хагрида полезли на лоб.       — Ого-гошеньки! — он какое-то время обдумывал всё, а затем продолжил: — Ну… Значит это… Рукой тогда махай или как ты это делаешь? В общем, нужно вот так сделать, хорошо представить в голове то, что ты хочешь найти и сказать «Ревелио». А как ты, кстати, говорить-то будешь?       Грогу пожал плечами, а затем подошёл к Хагриду вплотную и коснулся его ноги. В голову закралась коварная мыслишка и тот поспешил претворить её в жизнь: «Я пока не могу говорить», — произнёс он мысленно и Рубеус от неожиданности даже дёрнулся.       — Ну даёшь! Ты и легилименции научился, что ли? — Хагрид был ошарашен. — Знал я, конечно, что Гермиона — прекрасный преподаватель, но чтобы такому тебя научить! Ох! Ладно, давай папку твоего искать скорее! Попробуй, как я раньше рассказал, представить его следы и скажи, то есть… Ну, в общем, ты понял: «Ревелио»!       Малыш настроился. Он представил отца. Его красивый яркий сейчас доспех и ботинки. В голове крутилось нужное слово, но почему-то голосом Хагрида, а не его собственным. Что ж, Грогу понадеялся, что это засчитается. Он всё думал и представлял и…       — Гляди-ка! Получилось! — восторженно хлопнул в ладоши Рубеус. — Ну просто чудо какое-то! Совсем дитя, а такие чары непростые получаются! Давай, пошли скорее, чтобы время заклинания не терять! Вдруг во второй раз не получится! Хотя, я уж так теперь думаю, тебе вообще всё по плечу!       С этими словами Хагрид подхватил Грогу на руки и усадил на себя, следуя за следами папы, обрамлёнными едва заметным голубоватым свечением.

***

      Они всё шли и шли, делая резкие повороты в узких улочках и когда, наконец, след оборвался, Грогу слез с плеча Рубеуса, чтобы зачаровать дорогу ещё раз, но послышался громкий стон и малыш заглянул за тележку в углу двух домов.       Он громко запищал от страха, когда что-то или кто-то… В общем, оно падало прямо на него! Грогу резко отскочил в сторону с помощью Силы, зажмурив глаза, а когда открыл — увидел своего отца на руках у Хагрида.       Папа истекал кровью и малыш бросился к нему со всех ног, прикладывая ручки к сильно кровоточащей ране.       Руки, лицо и вся одежда Грогу теперь были залиты алой жидкостью, но это его не смущало. Он старался как можно быстрее излечить отца и впервые в жизни у него не получалось! Совершенно!       — Отойди, я ему рану перевяжу! Чтобы кровь не терял! — до жути тревожно бормотал Хагрид, а Грогу послушно подвинулся и застыл в оцепенении, наблюдая за тем, как великан срывает с себя длиннющий пояс и крепко-накрепко затягивает ногу отца где-то у самого её начала.       — Так! Это! У меня и зелий никаких-то с собой нет! Что ж делать-то? Ох!       Грогу собрался с силами и снова ринулся к отцу. Кровь больше не лилась на него и теперь было не настолько страшно, хотя, всё ещё — очень боязно. Руки малыша слегка тряслись, но он сжал всю волю в кулак и положил их прямо на рану. Секунда, две, три. Где-то внутри, наконец-то, зародилось мягкое обволакивающее тепло. Оно разливалось по рукам Грогу, перетекая в ногу отца. Прошло несколько мгновений прежде, чем папа был полностью излечен.       Грогу пошатнулся и присел на грязь, размокшую от горячей крови отца, разлитой везде вокруг.       — Правду про тебя Гермиона сказала, значит… — задумчиво и почти шёпотом говорил Хагрид. — Зря она это. Не должен об этом никто чужой знать! Ты осторожнее будь! На твой дар много кто позариться захочет! — он задумался. — Хотя, знаешь, не слушай ты старого дурака! Твои мама с папой тебя от всего защитят. Вон они тебя как любят! Давай-ка, заберу я Дина. Домой полетим! Только, на мопеде моём нельзя ему — упадёт! Гермионе весточку послать надо бы! Эх, ругать она меня будет, что за папкой твоим не доглядел, но что уж тут поделать… Виноват же!       Малыш резво замахал головой в стороны, протестуя, а затем приблизился к Хагриду и коснулся его ноги своей ладошкой: «Нельзя!».       — Почему это? — удивился Хагрид.       Грогу нахмурился. Ну как же он не понимает? Он снова напрягся: «Папа бы не хотел».       — Ну да… — понял великан. — Его ж она тоже журить будет! Волноваться! Но обошлось же! Ладно… Знаю я, что делать! Идём!

***

      Грогу снова сел на плечо Рубеуса, попутно трижды очищая себя от грязи и крови. Последняя въелась в белоснежную зимнюю распашонку малыша так сильно, что удалить её с первого раза не получилось! Пришлось попыхтеть, но всё вышло, в итоге, а когда он закончил, то поднял глаза и увидел… Он даже не мог понять, что именно.       — Вот на этом полетим! — улыбнулся Хагрид, укладывая отца в какую-то кабину-тележку на колёсах. — Ты, наверное, думаешь, как эта карета сама по себе полетит? А я тебе скажу: она…       Грогу слез с его плеча и подошёл к какому-то четвероногому животному, обтянутому чёрной кожей. У него были большие крылья, а голова была больше похожа на голый череп, но это было не так. Глаза его, большие и белые, были без зрачков и казалось, что они немного светились.       Малыш потянул руку к зверю и тот склонил голову, прикрывая веки, позволив к себе прикоснуться.       Мгновение и Грогу пошатнуло. Он почувствовал что-то очень похожее на «Завесу». Связь зверя с ней. Стало слегка жутковато и Грогу отстранился.       — Ты что это, фестралов видишь, да?.. — как-то печально спросил Рубеус, опустив взгляд в пол.       Грогу не знал, кто такие фестралы, но догадывался, что одного из них только что погладил, поэтому утвердительно кивнул.       — Значит, знаком ты со смертью, — пояснил Хагрид. — Грустно это, что такое дитя малое… Эх! В общем, забирайся в карету, полетим!       С этими словами великан жестом пригласил малыша внутрь и тот с удовольствием запрыгнул в «карету», у которой были широкие прозрачные окна, в которые малыш непременно рассчитывал смотреть всю дорогу.

***

      Они вернулись к Рубеусу домой и уложили отца на кровать. Он всё не просыпался и Грогу начал было жутко переживать, но Хагрид объяснил ему, что для такой потери крови это нормально.       Прошёл час, а потом ещё один и ещё. Великан звал Грогу пить чай или кушать «суп», но тот отказывался, неотрывно смотря на отца и когда он, наконец-то, очнулся, радости малыша не было предела!       Они с Хагридом поговорили немного, а затем появилась Гермиона и они с папой заперлись в комнате, о чем-то громко споря.       Хагрид снова предложил ему «суп» и Грогу с удовольствием принялся уплетать ароматную похлёбку с кусочками куриного мяса. В том, что это была курица, малыш не сомневался. Он узнает этот великолепный вкус из тысячи!       Папа вышел из комнаты один. Гермиона куда-то делась и он не объяснил, куда. Похоже, он и сам не понимал.       Хагрид подарил папе новое оружие и предложил поесть. Отец не отказался и ушёл в комнату с кроватью, потому что при Хагриде снимать шлем было нельзя.       — Я вот всё думаю, — отозвался Рубеус. — Как же это нам повезло, что ты колдовать-то умеешь! А то палочка моя совсем капризной стала… Не приведи ты нас к папке… Ох, боюсь думать даже, что было бы! В общем, это, молодец ты! В отличие от меня, балды…       Грогу вдруг стало как-то очень грустно. Он стойко ощутил звенящую печаль в комнате и малышу вдруг стало не по себе. Он задумался и спрыгнул с так полюбившегося ему красного кресла, направляясь ко входу, где, в самом углу, стояла та розовая штука.       — Ты чего это удумал? — подозрительно спросил Хагрид, но Грогу его совсем не слушал. У него появилась навязчивая идея и он не мог от неё отделаться. Он взял в руки ту странную штуку и вынул из неё разломанную пополам палочку Хагрида.       — Ты это, поосторожнее с ней! — забеспокоился великан и поднялся с места, приближаясь к малышу.       Папа вышел из спальни и Рубеус отвлёкся на него.       Грогу закрыл глаза и представил… Всё, как учила Гермиона, как делал он сам уже много раз. Это было также легко, как дышать. Мягкое тепло полилось из его рук, но он не открывал глаза. Опасался увидеть, что у него ничего не получилось.       — Что-о? — ошарашенно прогремел на весь дом Хагрид.       Грогу слегка испугался, что мог всё только испортить, поэтому быстро открыл глаза и попытался оценить степень проблемы. Но взглянув на палочку в своих руках, он понял, что у него всё получилось! Две половинки идеально сошлись и малыш чувствовал внутри неё отголоски Силы. Он протянул палочку Хагриду и тот молча взял её дрожащими руками, не отводя глаз. Словно бы не веря в то, что видит прямо перед собой.       Он очень долго молчал и папа — тоже, но в какой-то момент отец, всё же, произнёс:       — Попробуй поколдовать.       Хагрид сглотнул. Его дрожащие руки стали сильно трястись, а на лбу заблестели капельки пота. Его лицо покраснело, а дыхание участилось. Он зажмурил глаза и, наконец, произнёс: «Люмос»!       На кончике палочки появился яркий белый огонёк. Хагрид нахмурился. Он потушил огонёк и стал задумчиво жевать губы. Он очень долго думал, прежде, чем произнести:       — «Ревелио»!       Вмиг маленькие трёхпалые следы Грогу проявились везде в комнате и малыш восторженно пискнул, потому что это означало наверняка: ему удалось починить палочку Рубеуса!       Хагрид ошарашенно упал на колени. Он жевал губы и тёр глаза, а затем прикрыл рот рукой и горько заплакал! Очень сильно, без всякой возможности остановиться.       Грогу опустил ушки и подошёл к другу, в надежде извиниться. Он совсем не хотел его огорчать! Он же просто хотел помочь…       «Прости», — произнёс он, прикоснувшись к ноге великана и тот утёр слёзы рукавом.       — Я… Я… — он пытался собраться, но никак не получалось. — Я же всю жизнь! Всю жизнь!.. А ты… Вот так раз и…       Грогу запаниковал. Отец заметил это и тревожно спросил:       — Ты не рад?       — Я-то? Не рад? — Хагрид почти задыхался. — Да я! Да я! Шестьдесят семь лет уж, как я жил, зная, что больше никогда не смогу колдовать по-настоящему! Не стал Олливандер палочку мою чинить! Невозможно это, сказал! А другая и не нужна мне! Я уж и не надеялся больше, а тут…       Грогу вскарабкался по телу великана и обхватил его за длинную почти полностью седую бороду, немного касаясь рукой шеи.       Хагрид всё плакал и плакал, обнимая малыша широкой ладонью, а когда успокоился — усадил его на стол.       — Ты, Грогу, настоящее чудо сотворил! Никогда я не забуду этого! — он очень низко поклонился малышу, прижимая древко, которое теперь не выпускал из рук, к самому сердцу и Грогу кивнул ему в ответ.       Воцарилась тишина.       Папа молча сидел на стуле, покручивая новый «пистолет» в руках, а Хагрид, с его позволения, сначала почистил одежду отца от крови, затем починил рваные части, а когда всё без труда получилось — достал из шкафа какую-то бутылку и налил из неё себе в кружку напиток, а затем сел в красное кресло и также молча принялся потягивать его, прикрывая глаза, всё ещё красные от слёз.       Грогу же подошёл к камину и присел на ковёр, подставляя ножки поближе к пламени. Было тепло и хорошо, как снаружи, так и внутри.       Он не лез в голову к Хагриду, но стойко ощущал, что его добрый друг абсолютно точно сейчас счастлив так, как не был ни разу за всё то время, что они успели провести вместе.