***
— Он проспит до утра, — потирая лицо большими ладонями, проговорил альфа, устало усаживаясь за стол напротив Сокджина. — Я вколол ему лошадиную дозу. — Как они могли? — дрожащим шепотом произнес омега, растерянно глядя на мужчину в белом халате. — У него еще даже ни одной течки не было! — Ему исполнилось восемнадцать, Джин-и, — хрипло произнес альфа. — Всего два дня назад! — проскулил Сокджин, вытирая рукавом катившиеся по щекам слезы. — Я был уверен, что у нас есть еще время. Даже не успел подготовить его, рассказать. — Я предупреждал, что это может случиться в любую минуту, — попытался оправдать случившееся Намджун, но замолчал под взглядом полным ненависти. — Тэхён совсем ребенок. Они даже не предупредили! Воспользовались моим отсутствием и забрали его. Это подло, Джун! Вы все просто пользуетесь нами! Сокджин вскочил и, обогнув стол, набросился на альфу. В отчаянии омега наносил беспорядочные удары, не задумываясь, куда бьет, а альфа стойко сносил их, не пытаясь увернуться. Лишь жмурился, когда кулаки омеги попадали по лицу, позволяя Сокджину выплеснуть гнев. Омега хрипел, выкрикивая проклятия, лупил по широкой груди и мощным плечам до тех пор, пока не выдохся, а когда это произошло, сильные руки альфы заключили его в объятия, не позволив упасть. — Мне жаль, Сокджин-и, — шептал он в растрепанные волосы, некогда смоляные, а теперь посеребренные сединой. А ведь омеге только тридцать пять. Альфа прижимал к себе обессиленное тело, покачивая словно ребенка, гладил по спине, подрагивавшей от рыданий — все, что мог сделать для человека, которого любил больше жизни. Его воля, давно выкупил бы омегу, но тот на корню пресекал любые разговоры. Без сына он никуда не уйдет, а на двоих омег Намджуну и за целую вечность не накопить. За пятнадцать лет ему с трудом удалось насобирать на то, чтобы сейчас сохранить Сокджину жизнь — омега его возраста стоит в разы дешевле. Но даже сейчас тот отказывался говорить на эту тему. А время не щадило его. Организм все больше истощался. Осталась последняя попытка, а дальше… Если она окажется неудачной, то даже Намджун ничего уже не сможет сделать. — Мне пора, — с сожалением произнес альфа и нехотя поднялся с кровати. Сокджин уже давно успокоился, не плакал, дыхание выровнялось, как и сердечный ритм, но Намджун не мог заставить себя уйти. Каждая минута вдали от любимого казалась удушающей вечностью. С годами ситуация лишь усугублялась. Все вокруг говорили, что любовь постепенно угасает, превращается в привязанность. Что истинности уже давно не существует, она исчезала по мере того, как вымирали настоящие омеги. И теперь, когда их осталось ничтожно мало, природа защитила альф от этого бремени. Ведь мучиться от осознания, что у тебя нет пары — что может быть хуже? Но нет, Намджун точно знал, что истинность никуда не исчезла. Она продолжала жить в таких, как Сокджин, и привязывала альф, подобных Намджуну, кому посчастливилось… Нет, это вовсе не счастье — встретить своего истинного. По крайней мере, не в их мире. Это сущее проклятье! И он, Намджун, испытывал это на собственной шкуре вот уже почти двадцать лет. Он пропал в тот момент, когда впервые увидел Джина, придя после окончания университета на стажировку в самый крупный в стране питомник. Не сказать, что это место было пределом мечтаний молодого альфы. Обычное государственное учреждение. Здесь содержались как некрасивые омеги, с физическими недостатками и слабым здоровьем, которые часто не переживали первые роды, так и омеги второй и первой категории, такие как Джин: обладающие выносливостью, привлекательные, пусть и не без недостатков. Джин был слишком высок, оттого сутулился, слишком широк в плечах — существенные минусы в их мире, из-за которых его еще в юности отбраковали, присвоив первую категорию. Тэхёну повезло еще меньше. Он, по мнению комиссии, заслужил всего лишь вторую. Огромное наличие родинок по всему телу, слишком смуглая кожа, асимметричные глаза, излишняя худоба при довольно высоком росте. Все это значительно снижало его ценность. Добавить к недостаткам диагностированное позднее половое созревание, и в свои восемнадцать Тэхён вообще превратился в убыточную единицу. Намджун понимал, что это означало. Пытался предупредить Джина, подготовить его к возможному развитию событий, но тот не желал ничего слушать. И тем более отказывался от намерения Намджуна выкупить его, хотя для этого не требовалось согласие омеги. Достаточно было написать заявление и внести определенную сумму, чтобы он перешел в полное владение выбравшего его альфы. Но Джун не желал так. Он понимал, что в этом случае Сокджин возненавидит его. Потому продолжал мучиться, терпеть многочисленные беременности Джина, принимать роды и первым брать в руки его детей от других альф. И любить. Беззаветно и преданно. Трепетно заботиться о любимом, защищать по мере своих возможностей и просто оставаться рядом. Со своим опытом и знаниями Намджун уже давно мог сменить место работы. Его приглашали в элитные питомники, даже в Национальный генетический центр. Еще в университете ему прочили карьеру учёного, но альфа продолжал прозябать на должности обычного врача в государственном питомнике. Зато забота о Сокджине, одном из сотен омег, содержащихся тут, входила в круг его непосредственных обязанностей. К тому же в перерывах между циклами, от родов до момента следующего зачатия у них было три-четыре месяца. Время на восстановление организма. Время, когда они принадлежали друг другу. — Иди, — резче, нежели следовало, выдавил Сокджин, когда Намджун в который раз опустился на край кровати, оттягивая свой уход. — Тебе скоро на смену, успеешь поспать хоть пару часов. — Обещай, что придешь на прием. Я должен осмотреть тебя, — погладив костяшками пальцев по бледной щеке, попросил Намджун. — Мне не нравится, как ты выглядишь. — Зато чувствую себя прекрасно, — огрызнулся омега. — Больше меня волнует Тэхён. — Тэхён молодой и сильный омега. Если бы не подавители, он уже давно мог бы… — Нет! — встрепенулся Сокджин. — Не мог бы! — рыкнул он. — Ты не знаешь его! Совсем не знаешь! — Тише, Джин-и, успокойся, тебе нельзя… — Да к черту меня! Я до сих пор жив только из-за него. Я заставляю себя дышать лишь потому, что нужен ему. Я нужен моему сыну. Сам он не сможет! Ему одному нельзя! Альфа стиснул зубы с такой силой, что они жалобно заскрипели, вызывая омерзительную дрожь во всем теле. Ведь знал, чем закончится этот разговор, и все равно не сдержался. — Прости, малыш, — он виновато отвел взгляд, а руки сами потянулись к омеге, который тяжело дышал, сверкая яростным взглядом. — Я оставил успокоительное в кухне. Если он снова впадет в истерику, просто дай ему две таблетки. К тому же ты всегда можешь вызвать меня. Эти слова и теплые объятия, в которые все же заключил омегу Намджун, смягчили гнев. Сокджин тихо поблагодарил его и даже позволил себя поцеловать. Но стоило двери закрыться за альфой, он вскочил на ноги и уже через секунду был в комнате сына. Опустился на узкую кровать, обнимая Тэхёна со спины и прижимая к своей груди. Уткнулся носом в пушистые волосы и поморщился. За долгие годы он уже успел забыть, что такое ярмарка омег. Но сейчас, вдыхая этот запах, воспоминания обрушивались с новой силой.*флэшбэк*
Острая боль разбудила Сокджина посреди ночи. Тело забилось в агонии, пальцы скребли по постели, сгребая в кулаки простыню, а из горла вырывался хриплый скулеж. — Чертовы омеги с их течками, — чужой скрипучий голос прорвался сквозь собственную истерику. — Опять не выспимся. Две пары рук соскребли подростка с кровати и потащили в изолятор. — Мне больно, — простонал Сокджин, когда внутренности будто судорогой свело. На висках проступила испарина, а повлажневшая вмиг пижама неприятно липла к телу. — Сейчас принесу лекарство, — процедил недовольный голос, давая надежду, однако второй, более грубый и бесчувственный, тут же отобрал ее, рявкнув: — Ничего с ним не случится за пару часов, а нам надо выспаться. Завтра трудный день. Дверь захлопнулась, отрезав воющего омегу от остального мира. Его надрывные крики доносились лишь отдаленным эхом, не мешая отдыхать сотрудникам сортировочного центра. И никого не волновало, что мальчик сгорает заживо от пожирающей его боли, поселившейся в каждой клеточке его тела. Те несколько часов показались ему вечностью. Пришедший утром врач застал его корчившимся на полу у двери. Омега уже не мог кричать, лишь чуть слышно молил сорванным голосом о помощи. Содранные в кровь пальцы тянулись к альфе в белом халате, глядевшему на него с презрением, будто на грязь под ногами. Подавители не полностью сняли боль, но значительно притупили ее. До очередного приступа, который снова случился ночью. Его крики не пробивались сквозь толстые стены изолятора, отскакивали от них гулким эхом, причиняя еще большие страдания. Сокджин понимал, что не нужен никому. Это позже, значительно позже альфы поймут истинную ценность настоящих омег. С каждым годом таких, как Сокджин будет становиться все меньше. Численность населения стремительно снизится, пока не достигнет критической отметки. Но тогда никто не думал о будущем. Омег массово изымали из семей, сгоняли в сортировочные центры, где они находились до первой течки, после распределяли по категориям и направляли в питомники. И никто с ними не церемонился, независимо от возраста. Сокджину было всего четырнадцать, когда он прошел через унизительную процедуру присвоения категории. Его измеряли по всем параметрам, придирчиво осматривали, вслух указывая недостатки, не позволяющие отнести подростка к высшей категории, проводили многочисленные анализы и тесты. Однако его мозг и тело, истощенные первой течкой, практически не реагировали. Все прошло словно в тумане, и его наконец перевели в питомник. Здесь к омегам относились намного лучше. По крайней мере, медицинская помощь оказывалась своевременно. Селили в комнаты по четверо, хорошо кормили, снабжали одеждой, простой, но удобной. А главное, здесь было тепло и достаточно безопасно. Постепенно Сокджин освоился. После почти десяти лет, проведенных по сортировкам, он даже стал называть это место домом. Нашел друзей, снова научился смеяться. Пока в один прекрасный день за ним не пришли. Утро началось привычно. Гигиенические процедуры, перебрасывание шутками с соседями по комнате, зарядка. Но когда пришло время идти на завтрак в столовую, омеги обнаружили, что дверь заперта. А еще через час притихших, напуганных подростков посадили в автобус и повезли на ярмарку. Им всем тогда уже было по шестнадцать, течки проходили регулярно, а это означало, что они достигли того возраста и развития, когда могли выполнять свое предназначение — приносить потомство. По прибытию в выставочный центр омег развели по разным залам, соответствующим определенным категориям. Тогда Сокджин впервые увидел омег, которым присвоили высшую. Все они были как на подбор — невысокие, стройные, с идеальными, будто высеченными умелыми руками скульптора чертами лица. Не то что он, Джин, и омеги, делившие с ним комнату. Те, самые лучшие, и одеты были по-другому — их наряды подчеркивали внешнюю красоту, а идеальные прически и макияж дополняли образы. Сокджин застыл, засмотревшись на них, шествовавших неторопливо, гордо подняв головы и не глядя вокруг. Они были почти так же прекрасны, как вилианты — омеги, появлявшиеся на свет благодаря кропотливому труду генетиков. Их кожа будто излучала свет, манила своей белизной и гладкостью, лишенная малейших признаков растительности или изъянов вроде родинок. Сокджин даже позавидовал. Ведь к тем, кому присвоена высшая категория, и отношение, должно быть, совершенно другое. Он тогда мог лишь догадываться, насколько сильны эти отличия. — Эй, чего застрял? Иди быстрей, — недовольный голос прозвучал прямо за спиной, а сильная рука сопровождавшего их альфы подтолкнула вперед, и Сокджин последовал за остальными в зал, над входом в который висела надпись «Первая категория». Огромное помещение было поделено на зоны тонкими перегородками. Сквозь них ничего не просматривалось, зато все прекрасно прослушивалось. Раздававшийся со всех сторон плач омег напугал Джина до такой степени, что он остановился, как вкопанный, на пороге, пока рука сопровождавшего не схватила его грубо за предплечье и не потащила в дальний от входа угол. — Вот еще один, — рыкнул низкий голос, и к Джину тут же подошел невысокий альфа в белом халате. — Хорош, — цокнув языком, произнес он, оглядев омегу с ног до головы. — Если бы не рост, вполне мог бы попасть в элиту. Жаль мальчика. Джин сглотнул и стиснул зубы, дабы не ответить колкостью. Он прекрасно понимал, что за непослушанием может последовать наказание. Этой истине его научили еще в сортировочных центрах. — Раздевайся, — приказал все еще стоявший позади альфа. — Полностью? — охнул Джин, а в ответ услышал лишь надменный смешок. — Полностью, — кивнул врач. — Тебя надо подготовить. Сокджин лишь догадывался, в чем заключалась подготовка. Им рассказывали, как происходит процесс зачатия и оплодотворения, соответствовавшие первой категории. Никакого полового контакта с альфами. Медицинская процедура, неприятная, но ничего смертельного. Но про ярмарку никто ничего определенного не говорил. Они знали, что ярмарка это вроде выставки, где альфы могут выбрать омегу, который выносит его потомство. Все омеги посещают ярмарки, пока их не выберут в первый раз и они не подарят жизнь младенцу. После этого данные внесут в базу, и уже из нее омегу будут выбирать снова. Звучало не так уж плохо. Надо просто постоять, как товар на витрине, пока покупатели будут выбирать. Однако на деле все оказалось совсем не так. Сокджина вместе с еще десятком омег из питомника завели в душевую, раздев перед этим. Но привычным мытьем подготовка не ограничивалась. Когда подошла очередь Джина, его уже изрядно тошнило от мерзкого зрелища процедуры очистки. Но он послушно опустился на четвереньки и, стиснув зубы, стойко вытерпел все, что с ним проделал санитар, ибо видел, что произошло с парнем из его комнаты, который посмел сопротивляться. Уж лучше он добровольно пройдет через это, чем его свяжут и проделают процедуру насильно. Пусть он самый обычный, естественнорожденный омега, но у него все же имелась гордость. Даже если он не настолько прекрасен, как те, из высшей категории, но он хотел идти по жизни с гордо поднятой головой, как и они. Так он тогда решил для себя. После тщательной подготовки и первичного осмотра настало время демонстрации. Настолько униженным Сокджин не чувствовал себя даже во время присвоения категории. Обнаженных омег выставили на обозрение присутствующих. Любой альфа мог трогать, где хотел, разглядывать со всех сторон, а омеги вынуждены были подчиняться: открывать рот, поднимать руки, позволять лапать себя. В течение нескольких часов им не позволялось ни есть, ни пить. Сокджин безумно устал, в животе громко урчало, а горло саднило. Он вздохнул с облегчением, когда объявили перерыв, однако то, что происходило позже, въелось в память на всю оставшуюся жизнь. Сложно было сдержать данное самому себе обещание держаться с достоинством, когда ты лежишь в кресле, как и еще несколько десятков омег, а альфы неторопливо прохаживаются вдоль рядов, наблюдая за гинекологическим осмотром. Сокджину повезло больше, чем его соседям. Его выбрали в тот же день, а уже спустя два месяца он впервые забеременел. Та ярмарка оказалась первой и последней для него.*конец флэшбека*
За много лет ощущения притупились, но стоило подумать, что Тэхёну сегодня пришлось пройти через это, сердце разрывалось от боли. Джин так надеялся, что его мальчика минует подобная участь. Он даже уговорил Намджуна давать Тэхёну подавители, чтобы намеренно затянуть половое созревание. Все ждал, что тот выкупит Тэ. Но врач и слышать ничего не желал. Даже несмотря на любовь, длившуюся годами, Намджун так и не понял, что сын для Сокджина важнее его собственной жизни. Возможно, лишь благодаря тому, что Тэхён родился первым и остался с ним, Джин выжил и не сошел с ума. Новорожденных альф даже не давали в руки омегам. Их сразу же после родов помещали в палаты интенсивной терапии, а спустя месяц, тщательно проведя все необходимые анализы, передавали под опеку отца. Омега, выносивший и родивший младенца, никогда его больше не видел. Но если рождался омега, существовала высокая вероятность того, что малыш останется с папой. Иногда отцы, конечно, выкупали младенцев-омег, но такое могли позволить себе далеко не все — слишком дорогую цену нужно было заплатить. Сокджину повезло, отец Тэхёна не стал выкупать его. И отдавая очередного малыша-альфочку, он возвращался к Тэхёну, который был для него светом, воздухом, теплом. Всем! С Намджуном Джин познакомился во время второй беременности. Ему уже исполнилось восемнадцать, а молодому врачу, пришедшему на практику в их питомник, двадцать два. И эта встреча изменила Сокджина. Нет, он остался все тем же подневольным омегой без права принимать решения, без возможности отказаться от очередного оплодотворения, без малейшего шанса на свободу. Но теперь в его жизни появился еще один человек, ради которого ему хотелось дышать. Организм Сокджина оказался вынослив. За двадцать лет ему удалось подарить жизнь тринадцати малышам, двенадцать из которых — альфы. Благодаря этому у них с Тэхёном имелось собственное жилье. Пусть маленькое, тесное, но свое. Менее плодовитые до конца своих дней делили комнаты с соседями. Джин старался не думать о будущем, которое с каждым днем становилось все менее радостным. Возраст брал свое. Две крайние беременности завершились выкидышами на ранних сроках. Если сорвется и эта, то Сокджина ждет утилизация. Омеги, чей организм признавался истощенным, поступали в генетические центры и становились сырьем для вилиантов. Джин пока не готов. Ему пока нельзя! Он не может оставить Тэхёна!***
— Что там? — взволнованно спросил Джин, одевшись и присев на стул напротив альфы. Тот сосредоточенно изучал результаты анализов, по крайней мере, делал вид, а сам судорожно пытался придумать, как спасти любимого человека. Он обязан выкупить Сокджина прежде, чем его признают непригодным и спишут на сырье. Тогда уже он ничего не сможет сделать. Генетического материала для вилиантов становилось все меньше и ценился он так же высоко, как омега, сохранивший репродуктивную функцию. В мире, на семьдесят процентов населенном альфами, вилианты стали находкой. Мало того, что еще на стадии зачатия можно было заложить основные внешние признаки, такие как цвет глаз и волос, телосложение, также все они обладали исключительной красотой, сохраняя ее на долгие десятилетия. Они не старели настолько стремительно, как настоящие омеги, фигуры их не портились, кожа оставалась гладкой и нежной. Способность к регенерации делала их практически неуязвимыми. Казалось бы, чего еще желать? Идеальное решение проблемы. Если бы не недостаток, едва ли не единственный, но весьма существенный. Вилианты не обладали способностью выносить и родить потомство. Как бы ученые не бились, так и не смогли до сих пор изменить ситуацию. Беременность вилиантов длилась не более трех-четырех недель и завершалась срывом. Именно поэтому, несмотря на всю свою неидеальность, на великое множество изъянов, мир все еще держался на хрупких плечах настоящих омег. — Настолько плохо? — Сокджин слишком хорошо знал Намджуна, чтобы понять все без слов. — Срок примерно четыре недели, а угроза выкидыша слишком высока, — хрипло проговорил альфа. Он вскинул на омегу умоляющий взгляд и сипло выдавил: — Пожалуйста, позволь мне… — Нет! — отрезал Джин, не дав тому закончить. — Я не оставлю Тэхёна. — Если ты потеряешь этого ребенка, тебя подвергнут списанию! — взорвался Намджун. — Как ты не понимаешь? Если это произойдет, у Тэхёна и так никого не останется! — У него останешься ты. — Голос омеги прозвучал спокойно, а ласковое прикосновение пальцев к тыльной стороне широкой ладони сбило накалившийся в теле альфы гнев. — Прошу, Намджун, выкупи его. Я уже старик. Максимум, что мне осталось — год, может два. А он… — Сокджин вздохнул. — Он только начинает жить. Альфа зажмурился и тяжело вздохнул. — Ты говорил, что сделаешь все, только бы я был счастлив, — продолжил омега. — И ты можешь. Если я буду знать, что мой сын в безопасности, что ему не придется испытать все эти… — Я не могу! — прервал негромкую речь Намджун, вскинув на Сокджина виноватый взгляд. — У меня нет и половины суммы. Молодой омега стоит намного дороже. Ну вот он и расписался в собственной беспомощности. В последние годы цены взлетели до небес. И даже омега второй категории стоил слишком дорого для обычного врача. Возможно, если бы Намджун в свое время согласился на одно из поступавших ему предложений, он смог накопить достаточно, чтобы выкупить их двоих. Но отказаться от Сокджина, от возможности видеть его, быть с ним рядом, любить, пусть тайком, под страхом смерти, оказалось выше его сил. — Так значит… — Джин осекся, когда голос сорвался на хрип. Он сморгнул накатившие слезы и гулко сглотнул. — Это конец? Сейчас, видя боль во взгляде потускневших карих глаз, Намджун готов был жизнь свою отдать за возможность вернуться в прошлое и изменить его. Изменить собственные решения. Но увы… — Я не смогу выкупить Тэхёна, но тебя… — Нет! — Сокджин вскочил на ноги и ринулся к двери, однако замер, взявшись за ручку. Уткнулся лбом в пластик и позволил слезам скатиться по щекам. — Прости, Джин-и, — прошептал альфа, осторожно обнимая любимого со спины и прижимая к себе. — Он не должен, — прошептал омега, разворачиваясь в кольце крепких рук и утыкаясь носом в плечо. — Он не должен пройти через все это. Он не выдержит. — Ты выдержал, так почему думаешь, что Тэхён… — Господи, как ты не понимаешь?! — взорвался Сокджин. — Ты же не знаешь, что это такое, когда тебя осматривают, как племенную кобылу! Когда каждый может заглянуть тебе в задницу, чтобы оценить, насколько она подходит для рождения ребенка. А потом, когда этот самый ребенок появляется на свет, тебе даже не дают взять его на руки, прижать к себе, вдохнуть запах! Его просто забирают, а ты остаешься один. Поломанный, с дырой вот здесь! — он прижал ладони к груди, где отчаянно колотилось сердце. — К этому невозможно привыкнуть, Намджун! С этим нельзя смириться. Каждый раз, когда ты уносил моего ребенка, сердце на части разрывалось. Тэхён — все, что у меня есть. Я не могу позволить… Он подавился воздухом и замолчал. Несколько секунд смотрел на Намджуна широко распахнутыми глазами, а после привалился спиной к двери и начал сползать вниз. Сильные руки подхватили худое тело и уложили на топчан. Альфа в панике метнулся к шкафчику с медикаментами, дрожащими пальцами вынул ампулу, надломил стеклянный кончик и набрал препарат в шприц. С трудом удалось попасть иглой в вену — они стали слишком тонкими. Однако спустя минут десять бледность начала спадать, губы омеги порозовели, а дыхание выровнялось. А еще через некоторое время Сокджин пришел в сознание. — Я вынужден отправить тебя в медблок, — проговорил Намджун, пытаясь наполнить свой голос строгостью, однако ничего не вышло. Сокджин покачал головой, прикрыв глаза. — Господи, Джин, это необходимо! — прорычал альфа, с трудом сдерживая рвущуюся наружу ярость, но омега упорно продолжал противиться. — Ну что мне сделать?! Он в бессилии взмахнул стиснутыми до боли кулаками и застонал. Они столько пережили вместе и вот, когда он наконец накопил достаточно, дабы выкупить его, Сокджин уперся, как осел. — Помоги Тэхёну, — чуть слышно прошептал он. — Придумай что-нибудь. Я знаю, ты можешь.***
— Не вертись, — недовольно буркнул блондин, несильно стукнув Тэхёна по плечу. — Мне и так приходится прыгать выше головы, чтобы исправить все это, — он обвел рукой лицо подопечного. — Так много родинок, — он цокнул языком и покачал головой. — И кожа очень смуглая. Господи, да это никаким макияжем не скрыть! — Не ворчи, Тэмин, — бросил Намджун, сидевший в уголке и листавший ленту новостей на медицинском портале. — В конце концов, ты мой должник. — Да помню я, помню, — фыркнул парень. В прошлом году именно благодаря Намджуну в живых остались и ребенок, и сам Тэмин. Пока все остальные стояли, опустив руки, он продолжал бороться за них обоих. — Тем более я ничего такого не прошу, — пожал плечами Намджун. — Да, конечно, ничего такого, — пробормотал чуть слышно Тэмин. — Сделать из второсортного элиту. Я что, волшебник?! — Он всплеснул руками и принялся наносить еще один слой тонального крема, пытаясь заретушировать изъяны на коже Тэхёна. А тот, осознавая, сколько проблем принес этому милому парню, смущенно закусил губу и уронил взгляд в лежащие на коленках руки. Ему вообще не нравилась эта идея, но Намджун просто не оставил ему выбора. Поставил перед фактом и не пожелал слушать никаких возражений. — Главное даже не внешность, — продолжал недовольно ворчать Тэмин. — Посмотри на него! — А что не так? — удивленно поинтересовался Намджун, а сам Тэхён, о ком и шла речь, виновато втянул голову в плечи, став похожим на маленького мышонка. — Его сразу раскусят, — цокнув языком, ответил Тэмин. — Он не похож на элитного омегу. Ты же видел, как они держатся, как ходят, как смотрят на всех, даже на альф. Высшая категория — это отдельная каста. Они знают себе цену. — Вот и расскажи, как Тэхёну нужно себя вести. Намджун вернулся к чтению новостей, а Тэмин — к своему занятию, наведению марафета. Когда же он удовлетворенно кивнул, наслаждаясь результатом своих трудов, попросил Тэ подняться и пройтись. — Господи, Тэхён! — воскликнул он. — Такое ощущение, что тебя на казнь ведут насильно! Ты можешь расслабиться? Но Тэхён не мог. После первой ярмарки минуло уже две недели, однако воспоминания о том жутком дне все еще были живы, словно это произошло вчера. Тело его до сих пор хранило на себе фантомные следы чужих прикосновений, липкие взгляды по-прежнему обжигали, а запах медицинской смазки, казалось, въелся в кожу настолько крепко, что даже ароматный гель для душа не мог перебить его. На фоне острого, химозного собственный запах стал слишком слабым, едва заметным. — Ты можешь поднять голову и смотреть прямо перед собой? — продолжал требовать Тэмин. — Тебя вышвырнут с ярмарки в первые десять минут, если ты ничего не поменяешь! При упоминании места, куда ему предстоит отправиться уже сегодня, Тэхёна передернуло, а вдоль позвоночника пронеслась неприятная дрожь. Он сглотнул, но все же не смог заставить себя выпрямиться и тем более посмотреть вперед. Он продолжал буравить взглядом пол, изучая едва заметные трещинки в кафельной плитке. — Давай, я попробую, — проговорил Намджун, поднявшись и подойдя к омегам, но заметив, как Тэхён сжался, сказал: — В принципе, думаю, ты можешь идти, Тэмин. Спасибо, ты хорошо поработал, — похвалил он. — Дальше я сам. — Если что, обращайся, Намджун-а, — с сожалением глянув на Тэхёна, кивнул парень и, быстро собрав косметику, покинул кабинет врача. — Присядь, — попросил Джун и подвел Тэхёна к стулу, а сам присел на корточки перед ним и заглянул в лицо. — Тэхён-а, послушай меня очень внимательно и попробуй понять. — Он взял ладошки омеги в свои, большие и теплые, и подождал, пока Тэ поднимет на него взгляд, блестящий от подступивших слез. — Я знаю, что ярмарка это очень неприятно, но поверь, то место, куда ты отправишься сегодня, совершенно не похоже на то, где ты был раньше. Здесь все будет по-другому, потому что омеги выс… Он осекся, передернувшись от понимания того, насколько низко пала ценность настоящих омег, если их вот так легко делят по категориям. Раньше он не задумывался об этом, просто не возникало необходимости, но в последние дни все изменилось. — К таким омегам, среди которых ты будешь сегодня, совершенно другое отношение. Здесь не будет осмотра, тебя никто не заставит раздеваться при всех, только если какой-нибудь альфа действительно захочет тебя купить. Окончание последнего слова заглушил сдавленный всхлип, вырвавшийся из горла Тэхёна, а по щеке скатилась прозрачная слеза, оставляя кривую дорожку на покрытой тональным кремом коже. — Нет-нет, Тэхён-а, только не плачь, — затараторил Намджун и метнулся к шкафчику с лекарствами за успокоительным. — Я же не смогу помочь тебе с макияжем, а Тэмина брать с собой нельзя! Вот, выпей, — он протянул две таблетки и стакан с водой, а когда омега послушно проглотил лекарство, запив, продолжил: — Мне очень жаль, Тэхён-а, что тебе приходится проходить через все это, но поверь, по другому нельзя. Это единственный шанс для тебя вырваться из питомника. Я потратил все свои сбережения. У меня не осталось ничего. И ты должен сделать так, чтобы один из альф, которые будут там сегодня, захотел тебя купить. — Но тогда я больше не увижу папу, — сипло выдохнул омега, сглотнув слезы, чтобы не позволить им испортить макияж. — О папе я позабочусь, — пообещал Намджун. — То, что ты в безопасности, сделает его счастливым. Говорить было сложно. Слова застревали в горле, причиняя нестерпимую боль, но Намджун должен убедить Тэхёна пойти на ярмарку и представить себя в наилучшем виде. Ему сейчас не нужно знать истинное положение вещей. Не нужно знать, что Сокджину стало хуже, что беременность может сорваться в любую минуту. Намджун продолжал бороться, пытаясь сохранить плод, но тело Джина слишком истощено и непроизвольно отторгало причину ухудшения здоровья. Ему все же удалось убедить его лечь на сохранение, но Джун почти бессилен. Выкидыш всего лишь вопрос времени, которого у них почти не осталось. Но он обязан сдержать обещание и обеспечить Тэхёну такое будущее, о котором мечтал Сокджин. Он поднял все свои связи, отдал все до последней воны за поддельное свидетельство, подтверждающее категорию и возможность для Тэхёна участвовать в элитной ярмарке. Шансов мало, но они есть. — Хорошо, — кивнул Тэхён, соглашаясь, — я постараюсь. — Спасибо, малыш. Намджун вздохнул с облегчением и принялся объяснять, как именно нужно себя вести, дабы все окружающие поверили в то, что Тэхён действительно принадлежит к элитным омегам.