Hogwarts: Mind the GAP

Фрин вскочила под утро вся в поту. Мышцы болели, голова раскалывалась, в горле пересохло. Вся постель под ней была мокрой. Даже подушку можно было хоть выжимать. Такое чувство, что она проснулась после жесткой тренировки и у нее подскочила температура в разы. Но ничего из этого не было. Просто она увидела все. Волна страха окутала все тело, до самых кончиков пальцев. Резко повернув голову в сторону, она уставилась на Бекки, мирно спящую на животе. Частое дыхание когтевранки начало выравниваться, когда она увидела ее. Она жива, она в безопасности. Тихонько приложив чуть трясущуюся руку к голове Бек, девушка еле уловимо пару раз прошлась по ее волосам, уходя ладонью по спине. Нежно касаясь указательным пальцем щеки, начиная рисовать линии на лице, вдоль подбородка, по лини губ, наверх по переносице, очерчивая брови. Фрин зажмурила глаза. Медленно выдохнула. Бек все еще была под сонными чарами. Навеянная снами она сладко спала. Фрин встала и прошла к столу, зажгла маленькую лампу, от которой свет еле-еле рассеивался на метра два вокруг. Там же стояли пару запылившихся кружек. Думать о чистоте не было сил. Наполнив стакан с помощью агуаменти, девушка жадно выпила и обрушилась на стул. Уперев локти в колени, склонилась и закрыла лицо руками. Все было правдой. Воспоминания Другой Фрин не стыковались с ее реальностью. Как теперь жить со всеми этими картинками в ее голове? Когтевранка подняла глаза на Бекки. Лицо спокойно, уголки губ еле заметно подняты в улыбке, наверное, снится что-то приятное, ровное дыхание. И тепло ее тела. Перед глазами Фрин встают картины неимоверной боли. Взмах палочки Сэйнтом, как она тянет руки, чтобы попытаться оттолкнуть любимую, но заклинание быстрее. Она ощущает своими пальцами холодеющую кожу, видит стеклянные глаза возлюбленной. Когтевранку бросило в дрожь. Фрин видела ее смерть. Это была не она. Не лично она. Но воспоминания были настоящими. Если бы они были просто картинками в ее голове… Нет, они сопровождаются всем, что тогда чувствовала Другая Фрин. Воющая боль в груди заново коснулась сердца девушки. На ее глаза начали наворачиваться слезы. Слезы счастья. Что вот ее Бекки жива, у них получилось. Получилось! Девушка уткнулась лицом в ладони, сдерживая внутри рыдания разорванных частичек души той Фрин, чьи воспоминания красно-черными мазками засели в глубине. Яркие вспышки все продолжали мерцать. Сенг и Ирин, в грудь которым целятся Сэйнт и Нам. Секунды и они уже лежат, после зарядов зеленых вспышек. Они пытались ее спасти, но в итоге ее вера в хорошее отношение ордена предали ее. Их чувства к Билли и Ноей соответственно, заставляли душу скручиваться еще больше. Столько боли… Столько бессмысленных слез, когда вместо этого могли быть безмятежные улыбки радости. И Нам. Она все это время боролась с одним из трех непростительных заклятий. Империус. Каково было душе, загнанной в клетку? Когда пустые глаза не выражали ничего выпуская смертоносное заклинание в грудь Ирин, та, настоящая Нам, заключенная внутри, наверное могла только мысленно кричать и биться о невидимые решетки этой темницы. Но девушка как-то смогла пробить просвет в той тюрьме. Возможно, не имея выхода наружу полностью, там, в сознании, она размышляла долгими часами над всем. Ведь именно она подсказала Другой Фрин направление, тот главный ход в котором должны были идти мысли подруги. И в конечном итоге, она рассталась с жизнью, защищая ту Фрин. Хайди, Хенг, Билли, Ноей… Все их жизни были перечеркнуты в один момент, столько невинных судеб, просто, как по щелчку пальцев. Фрин не знала практически ничего о родителях ребят, но она была уверенна, что ощущение потери собственного ребенка, сродни, что ты сам потерял свою жизнь. Отец Бекки горевал так же, в этом не было сомнений. Привлек ли он к себе родителей друзей своей дочери для борьбы за правду? Или оставил в покое, оплакивать ушедших, и попробовать смириться с гниющими ранами на сердцах, которые никогда не затянутся? Когтевранка судорожно выдохнула и наполнила стакан еще раз, так же быстро его осушив. Девушка начала осматривать свои запястья, ощупывала ребра, и где могла дотянуться, спину. Она чувствовала синяки, ссадины и шрамы. Она видела их. Она помнила это. Но прикасаясь ничего не болит, запястья на вид без единой царапины. Как это может быть? Ощущать боль, которая вроде бы и принадлежит не тебе, но и тебе одновременно. Картинки ее пыток мерцали перед глазами как лучи стробоскопа. Фантомная боль. Девушка уставилась в пол, и грузно вздохнула. Другая Фрин теперь живет этими воспоминаниями в ее теле. Фрин помнит, как она отказывалась даже мысленно произносить имя Бекки. Горе от потери любимой было настолько велико, что любое упоминание имени вызывало надрывы в сердце. Чувствовать все эти эмоции было невыносимо. Они все заплатили своими жизнями, чтобы изменить то, что было изначально истолковано неверно. В пророчестве нужно было обращать внимание совсем на другие строки. Нужно было спасти Бек, дав ей Целителя, что и сделал орден. Не преднамеренно конечно, потому что там видели только другую часть пророчества. Но провидица, черт возьми, была права! Фрин от этих мыслей начала ходить из одного конца комнаты в другую, уже не в силах усидеть на месте. Благодаря ее предсказанию у Бек и появился Целитель, старуха была неплоха до сих пор в своих предвестиях, и не желала зла, предрекая лишь возможное будущее и его исходы. А вдруг все так и должно было быть? Чтобы все построить заново, нужно было сначала все разрушить до основания, чтобы заложить новый фундамент? От этого у когтевранки мурашки забегали по всему телу. Теперь только она в команде знатоков, а остальные выступают зрителями, пусть хоть и непосредственно участвуют в создаваемых событиях, но у них нет всей правды будущего, как у нее. Теперь только она знает, что убийство Бекки и покушение на ее отца, приведет к ужасному будущему, которое затронет многие жизни. Фрин подошла к окну, чуть в стороне, возле стены, аккуратно выглядывая в него. А что бы делала она, случись это? Удалось бы ей спасти Бекки или судьбы уже заранее кем-то написаны? Когтевранка вернула свой взгляд к девушке, парящей в безмятежных снах. Бекки заворочалась, и перевернулась на спину, слегка причмокивая. Темные глаза тут же стали мягкими, утопая в этом образе. Улыбка, чуть касающаяся губ Бекки, ее розовые щечки, волосы, разметавшиеся по подушке, руки, раскинутые в разные стороны. Грудь, вздымающаяся от плавного дыхания. Неужели в прошедшую ночь она могла ее потерять? Фрин старалась даже реже моргать, воспоминания другой реальности еще не улеглись в ее сознании, и вспышками мелькали перед глазами. Будить Бекки она точно не будет. Пусть сонные чары сами сойдут. Да и время было довольно раннее. Девушка хотела еще полюбоваться ею. Вернувшись к стулу, Фрин медленно села, упирая локти в колени и кладя голову на сжатые кулаки. Странное чувство окутало когтевранку. Каково было Другой Фрин? Она же видела ее в Трех Метлах. Она знала, что Бекки там. Насколько сильно терзало ее сердце, что она не может подойти и заново провести пальцами по нежной коже, почувствовать мягкие податливые губы на своих, обнять и жить в созданном моменте рядом с любимой? Она ведь бесспорно этого хотела. Но чувствовать это Фрин уже не могла, ведь воспоминания передались ей только до момента перемещения сюда другой девушки. Что она ощущала, когда исчезала? Где она была в этот момент? Фрин этого не знала. Как ей действовать? Что предпринимать в дальнейшем? Орден Пхра Ин это так не оставит. Они попытаются организовать убийство еще раз. Но как это будет? Где? Когда? Фрин так и продолжила сидеть, заботливо охраняя сон любимой. Мягко проводя взглядом по ее телу. Размышляя, что ей делать дальше.