Мафия — значит интернационализм

Дазай с трудом открыл слезящиеся спросонья глаза. Смутно слышался голос опекуна, кричащего, что времени осталось мало. «На что?» — подумал подросток, мечтающий уснуть ещё на пару дней... или недель. Он сел на кровати, поджав под себя ноги, и откинул в сторону белое одеяло. Потерев глаза пальцами, он посмотрел прямо перед собой — в окно, задернутое тонкими красными занавесками. Ткань сильно просвечивала, и каждое утро он мучился от слепящего солнца. «Роскошь, роскошь, а шторы нормальные нельзя было купить?» — проворчал про себя Дазай, пытаясь набраться сил для того, чтобы встать. Он поднял голову и обвел взглядом собственную, наизусть выученную комнату. Кровать находилась в самом углу комнаты, напротив широкого окна, на подоконнике которого лежали плед и книга. По вечерам Дазай часто устраивался там с кружкой чёрного чая. При большом желании там могли расположиться даже двое, но Дазаю делить подоконник было не с кем, да и вряд ли ему бы это захотелось. Слегка повернув голову влево, он посмотрел на чёрный деревянный стол с открытым ноутбуком, окруженным грязными чашками, разбросанными карандашами, бумагой, книгами, учебниками и прочей ерундой. Над столом висели постеры с разными актёрами и три рисунка, нарисованных лично Дазаем. На одном был изображён сам подросток, на другом — чьи-то руки, на третьем — море. «Надо бы сжечь эту хрень...» Дазай думал так каждое утро, но руки никак не поднимались на собственное творчество. Перед столом стояло кресло на колёсиках. Переведя взгляд совсем влево, на другую стену, он увидел дверь. Врезанный в неё замок входит в удивительно короткий список вещей, за которые Дазай был благодарен своему опекуну. В примерно двух метрах справа от двери стояла акустическая гитара, покрытая слоем пыли. «Позер проклятый», — подумал он, зевая. Обзывать себя, конечно, не в его стиле, но это было не самоуничижением, а простой констатацией факта. С левой стороны от двери стоял чёрный деревянный шкаф, с несколькими игрушками наверху, некогда принадлежащими одной девочке, но сейчас думать об этом Дазай не хотел. В шкафу хранилась одежда Дазая, сумка с бинтами, несколько ножей, о которых не знал никто, кроме него самого, и сундучок, в который Дазай когда-то решил складывать то, что для него дорого. Пока что в сундучке лежала лишь одинокая серебряная цепочка. Дазай покачал головой и свесил с кровати ноги, сразу же касаясь пола, застеленного ковром. — Дазай! Ты проснулся, нет?! — донесся голос опекуна. Внезапно Дазай вспомнил, на что именно осталось мало времени. Недовольно буркнув себе под нос и в последний раз потерев глаза, он подошел к шкафу. Распахнув дверцу, подросток взял то, что обычно носил в «важных» случаях — белую рубашку, чёрные брюки, того же цвета галстук. Снял с себя пижаму, отыскал в горе одежды бинты и успешно перемотал ими шею, предплечья и глаз. Шею и предплечья он заматывал из принципа, а глаз забинтовал, потому что недавно влетел в угол тумбочки и, как ему сказал опекун: «Какое-то время нельзя напрягать зрение». Переодевшись, Дазай заскочил в ванную, которая находилась напротив его комнаты. Ступив на белую плитку — единственный участок пола, не застеленный излюбленными опекуном коврами — Дазай сразу увидел себя в зеркале. Бледный, худой, лохматый, словно зомби какой-то. Он не вписывался в интерьер роскошного дома, в котором жил последние два года. Всё вокруг дышало элегантностью и со вкусом, а Дазай выглядел так, словно его привели сюда из бомжатника. Впрочем, это не так уж далеко от правды. Он повертел головой, прежде чем подойти к белой раковине, неосознанно стараясь тянуть время как можно дольше. В ванной практически всё было белое, что вызывало не лучшие ассоциации. Стоило только задуматься — и в голове сразу начинали мелькать мягкая комната в психушке, больничный коридор, перчатки, халат, яркий свет и другие подобные воспоминания. Комната была вполне просторная, в ней была отвратительно белая ванна, с шеренгой разноцветных шампуней и гелей на бортике, несколько крючков для полотенец, по большей части тоже белых, но Дазай решил не обращать внимание на этот цвет, раковина на тумбе, в ящичках которой таились одноразовые щетки, запасные тюбики пасты, влажные салфетки и тому подобное. Дазай нашёл взглядом свою, к счастью, черную, зубную щетку и выдавил на неё, к сожалению белую, зубную пасту. Почистил зубы, понял что сглупил, замотав глаз до того как умылся, но менять ничего не стал. Вылетев из ванной, он поскакал по лестнице на первый этаж. — Я не опоздал, Мори-сан? — спрыгнув с последней ступеньки поинтересовался он, после чего глянул на часы. «Всего пол одиннадцатого?» — подумал он с досадой и фыркнул. — Нет-нет, что ты, — отозвался Мори Огай, выходя из своего кабинета и поправляя на ходу воротник рубашки. — До приезда этих французов ещё час! Зачем было так меня торопить? — Вот и потрать этот час на то, чтобы застегнуть пуговицы на рубашке в правильном порядке, Дазай-кун. И изволь хотя бы причесаться. Подростку показалось что у него дернулся глаз, но перечить не стал, лишь пошёл обратно наверх, в роскошную ванную комнату, по роскошной лестнице, застеленной красным ковром. Вообще-то ванная была и на первом этаже, но она Дазаю не нравилась. Стоило ему подумать о том, что опекун там бреется... «Бррр...» — по телу пробежали мурашки и подросток передернул плечами. К тому же эта ванная была хоть и не белого цвета, но вся в отвратительных винных тонах, которыми Дазай налюбовался уже до тошноты. «Вот пускай Мори-сан ею и пользуется», — думал он, задыхаясь, но продолжая идти наверх. Для довольно хилого Дазая подняться по весьма длинной лестнице сразу после того как он бегом с нее спустился было сравнимо с месячной нормой физических нагрузок — он вообще не любил всё, что связано с спортом. Добравшись до пункта назначения, Дазай перезастегнул каждую пуговицу на этой чёртовой рубашке и кое-как расчесался. Затем он буквально заставил себя снова спуститься вниз, что, к счастью, давалось гораздо легче, чем подъем. Спустился, взглянул на часы. «Одиннадцать». Кивнув сам себе, Дазай пошёл на кухню. — Вот теперь выглядишь как человек. Его опекун сидел за кухонным столом с кружкой кофе в руке, ещё одна кружка стояла напротив. Дазай сел за стол. Мори перевёл взгляд с рубашки подопечного на его бинты и усмехнулся. — Ну или как очень приличная мумия. — Сочту за комплимент, — с беззаботной ухмылкой парировал подросток. Мори Огай тяжело вздохнул. — Тебе уже шестнадцать лет... Когда же пройдёт этот переходный возраст? — Я умру раньше чем он пройдёт, не беспокойтесь, Мори-сан. Дазай отпил из кружки. Огай снова вздохнул. — Поедим, когда приедут гости. — Ох, таких, как они, гостями называют? Забавно. Я думал, «гости» — слово с каким-то хорошим смыслом. Скажи, тебе так важно произвести на них хорошее впечатление? Разве ты не говорил, что твоя группировка справится с кем угодно? Мори молча отпил кофе, только затем ответил: — Не то чтобы мне очень важно их мнение, однако у них неплохая группировка, весьма сильная. А ее босса я уже давно знаю... — Но зачем нам заключать перемирие? Лишняя морока, нет? Дазай действительно не понимал, чего собирался добиться Мори, соглашаясь вести переговоры на равных условиях, имея явное преимущество перед французами. — Да ладно тебе, как будто я так жажду поубивать как можно больше людей. Мне несложно провести переговоры, все равно они согласятся на большинство моих условий. Дазай почему-то в этом не сомневался. Он сделал глоток кофе. — Так мне надо вести себя как пай-мальчик или что? Опекун неопределённо пожал плечами. — Веди себя прилично, но можешь особо не стараться. — Он внимательно осмотрел своего подопечного. — Да ты и не собирался, так? Дазай улыбнулся. Итак, сегодня в одиннадцать тридцать к ним приезжают представители французской преступной группировки, на переговоры. «Этого мне не хватало для счастливой жизни, ага», — мысленно оплакивал свою несчастную судьбу Дазай, оставшись сидеть за кухонным столом после того как допил свой напиток. «Гости» должны были прибыть через десять минут, но Дазая терзало плохое предчувствие. В дверь позвонили. «Ага, вот оно что», — подросток невольно закатил глаза, одновременно спрятав лицо за ладонью. Ему пришлось натянуть улыбку и выйти в гостиную. В входную дверь пытались ввалится три человека — двое мужчин и один подросток. Они точно не договаривались в каком порядке будут заходить, поэтому столкнулись у входа, преграждая друг другу путь. У каждого из них в руке было по чемодану, что слегка усугубляло ситуацию. — ...écarte-toi, Chuuya! Laissez-moi passer! Japonais stupide... Дазай только подходил к двери, но уже слышал французскую речь. «"Глупый японец"... занятно...» Он неплохо понимал французский на слух, и пожалел, что не подошёл раньше — так бы он мог разобрать всё, что сказал высокий блондин в шляпе. Дазай знал, что Мори тоже всё понял. — Laisse-moi tranquille! Это Дазай расслышал совершенно чётко и ясно, так как невысокий рыжий юноша произнёс это громко и почти с угрозой. Темноволосый мужчина зашёл в дом, не сказав ни слова. — Здравствуйте. Представители «РХБК», все верно? — дружелюбно поприветствовал гостей Мори и протянул руку для рукопожатия, как только они поставили свои одинаковые чёрные чемоданы на пол. — Да, всё так. Здравствуй, Огай, знакомы же, можно без прелюдий, — сказал блондин с довольно длинными волосами и шляпой на почти безупречном японском. — Как долетели? Пока Мори вёл с мужчинами непринуждённый светский диалог, Дазай оглядел каждого прибывшего. Высокий блондин, ранее наоравший на коротышку, был одет в черную рубашку, бежевые брюки и жилетку с пуговицами, лакированные чёрные туфли, а так же носил черную шляпу с короткой золотистой цепочкой, свисающей от середины тульи чуть ниже полей. Светлые волосы были собраны в хвост и лежали на плече. Второй мужчина с длинной, доходящей до талии, густой чёрной шевелюрой был в белой рубашке, чёрных брюках, вязанной жилетке, тоже черной, и таких же туфлях, как у первого мужчины. Дазай заострил внимание на подростке. Карамельно-рыжие волосы средней длины стянуты в конский хвост синей лентой, карие глаза выражали раздражение, а одет он был в темно-синий костюм. Но это все было неважно на фоне того факта, что этот парень был японцем. «Это, значит, он Чуя?.. Наверное». Дазай не настолько хорошо расслышал фразу блондина, чтобы понять наверняка, но ему показалось, что «Чуя» в том предложении, было именем. — Чего уставился? — грубо спросил рыжий вполголоса, глянув на Дазая. Тот фыркнул и ответил так же тихо: — Да вот, думаю, что ты забыл в этой компашке. Рыжий презрительно оглядел его с ног до головы. — Ты не слишком стар, чтобы мечтать стать пиратом? — поддел Дазая рыжий, указывая на свой глаз. — Или ты все же мумия? Стоит определиться, взрослая жизнь уже близко. Аниматоры играют только одну роль за день, придурок.— К концу речи Чуя повысил голос. Дазай уже было открыл рот, но рыжего схватил за плечо темноволосый мужчина. — Тише, Чуя. Мы только прибыли, а ты уже с кем-то ссоришься. «Значит, это и правда имя», — подумал Дазай, невольно улыбнувшись сам себе. — Извините, Рембо-сан, — сказал Чуя, метнув последний грозный взгляд на Дазая, и стал рассматривать дом. Или делать вид, что рассматривает, ведь гостиная, по мнению Дазая, была слишком скучным местом для того чтоб рассматривать ее с таким видом. «Он как будто приехал в музей оценивать конкурентов, мини Ван Гог... Или кто там был рыжим?» И Дазай с трудом заставил себя не зацикливаться на этой внезапной мысли. Сравнение с музеем было предсказуемым — на стенах гостиной висели картины, которые, как считал Дазай, Мори купил для показухи. Они уже были тут, когда Дазая сюда привезли. Пол, как и везде, был застелен темно-красным ковром, одна дверь вела на кухню, слева была дверь в ванную, а еще левее — в туалет. «Точно, забыл сходить. Сейчас уссусь!» Голос в голове Дазая явно принадлежал какому-то актеру из тупого боевика. Дазай поморщился. — Дазай сложный подросток, но я думаю, они найдут общий язык. — Голос опекуна вырвал парня из размышлений. — Верлен-сан, а ты довольно молод для того, чтобы быть отцом. На лице Мори расцвела язвительная улыбка. Мужчина в шляпе, по всей видимости, Верлен, улыбнулся точно так же. — А это и не сын. Чуя — мой младший брат. «Но... Этот француз, а этот японец, — удивился Дазай. — Сводные, что-ли?» — Я его законный опекун, — продолжил тем временем Верлен, улыбаясь. — А твой сын на тебя не похож, не гуляла ли твоя жена налево? Дазая аж передернуло. Он не выносил, даже когда Мори называли опекуном, а если того принимали за его отца, то Дазаю и вовсе хотелось блевать. Такое случалось часто, несмотря на подмеченную Верленом непохожесть. Дазая постоянно сравнивали с Огаем из-за мимики, которой он неосознанно подражал, из-за стиля одежды, манеры речи, жестикуляции. За два года Осаму много чего перенял от Мори, сам того не желая. Блондин издал смешок и прикрыл глаза. Огай источал из себя радушие и расплылся милейшей улыбкой в ответ Верлену. — Знаешь, я ведь тоже не отец. Дазай-кун сирота, я, как и ты, законный опекун. Мужчины наигранно посмеялись. Рембо прошел чуть вперёд. Он явно был напряжен сложившейся атмосферой. — Прохладно у вас тут. Кажется, дома мне было теплей. — Что ты, Артюр. В Японии теплее, чем во Франции, — возразил Верлен. Дазаю казалось, что он смотрит какой-то дешёвый ситком. По крайней мере, эти трое точно сбежали из «Два с половиной человека». — Мори-сан, — нарочито громко начал Дазай. — А никто из них точно не начнёт петь про алименты? Ну знаете? Типа... «Прощайте алимен-т...» Ай! Он не допел — Огай схватил Дазая за ухо и отвёл чуть назад. — Разувайтесь и проходите уж, тут у нас свободны две комнаты на первом этаже и одна на втором. Белая дверь ведет в мой кабинет, рядом с ним одна комната. Еще одна справа от кухни, — объяснял Мори, бегло указывая рукой в сторону комнат. — Однако, вы с Рембо-саном хотите жить в одной, наверное? — Да-да, благодарим за гостеприимство, — кивнул Верлен. — Мы тогда пойдем разберем вещи. Рембо лишь кивнул головой. Дазая пробирали мурашки от отвращения. «Ведут себя так, словно в отель заселяться пришли». Он даже цокнул языком от этой мысли. Увидев, что Чуя пошел в сторону лестницы, Дазай и вовсе был готов схватиться за голову, потому что на втором этаже было всего две комнаты, одна — Дазая, вторая, смежная с первой, видимо, скоро будет присвоена «гостем» на будущие две недели... Более-менее приняв свою судьбу, Дазай глянул вслед двум мужчинам, и заметил на руке Верлена золотое кольцо. Кольцо как кольцо, однако на безымянном пальце правой руки. «Женат?» Дазай глянул на руку Рембо, увидел такое же кольцо, а затем сложил это со словами «Должно быть, вам захочется жить в одной комнате»... «Не, не женат! Как там это правильно? Замужем? Да, точно, во Франции же разрешены однополые браки... В Японии с этим посложнее. Хотя... Да какая мне разница?» — закончил свои размышления подросток и повернулся к кухне. — Я перекушу. — Я думал, мы... — Нет желания есть вместе с ними. Мори пожал плечами, но мешать Дазаю не стал. Поедая крабовый салат, который Мори, кстати, ненавидел, Дазай думал о причине такого дружелюбного поведения его опекуна. Дазай знал, что группировка Мори намного масштабней, чем «РХБК». «Ну, наверное, выделывается. Хочет казаться лучше остальных. Ничего нового, — вынес вердикт Дазай, ополаскивая тарелку. — Либо хочет устроиться на работу в отель и репетирует...» Вытерев и убрав тарелку в шкафчик, Дазай ретировался в гостиную, а затем направился на второй этаж, надеясь спрятаться в своей комнате. Очередной подъем по лестнице отозвался болью в ляжках. Но добраться до комнаты он был готов хоть ползком. Взглянув на соседнюю дверь, Дазай с досадой отметил, что она приоткрыта, а осторожно заглянув внутрь, заметил на полу чемодан. Дазай уже взялся за дверную ручку в свою комнату, когда увидел Чую, шагающего со стороны ванной комнаты. Он подошёл совсем близко, а Дазай почему-то не мог заставить себя скрыться в своей комнате. Взгляд коротышки метнулся на него, на дверь... — О боже, лучше бы я поселился внизу, — произнёс рыжий, закатив глаза, и зашёл в комнату. Но, на удивление, дверь так и не закрыл. Дазай продолжал стоять в коридоре, сжимая ручку, пока не вспомнил что хочет в туалет. Дверь в уборную располагалась прямо рядом с ванной, заскочив туда, Дазай уже было расслабился, но... — Даза-а-ай! — раздался крик Мори с первого этажа. — Подойди сюда! «Твою мать!» — вздрогнул от неожиданности Дазай, и, подумав об очередном спуске с лестницы, издав вопль отчаянья, уныло поплелся к ступеням. Чуя высунулся из своей комнаты. — Ты че, больной, так орать? Дазай его проигнорировал, скомандовал себе: «К черту!», и скатился вниз по перилам. «Роскошь, роскошь! Мори-сан знает, что существуют лифты!?» — и не успел он додумать, как перила кончились, и он свалился на ковёр. — Мори-са-а-а-ан! Я не смогу встать! Он распластался на полу, раскинув руки в разные стороны. Послышались шаги со стороны кухни. — Ну что за ребёнок.. Дазай закрыл рукой левый глаз. — Ох! Кажется я не вижу правым глазом! — Он перемотан. Подросток откинул руку в сторону, разочарованно взглянув на опекуна. — Чего вы хотели? — Просто скажи, кто какие комнаты занял и всё. Мне было бы неплохо знать кто где, для избежания проблем. Дазай закатил глаза. — Серьёзно!? Мори-сан, кажется, вам лечится пора! Они все при вас расходились... — Когда опекун нахмурил брови, парень показал ему язык, но продолжил: — Этот лепрекон занял комнату, которая находится невероятно, непростительно близко к моей, а Рапунцель со своим принцем где-то внизу. Наверное, рядом с вашим кабинетом. — «Лепрекон» — это ты так Чую назвал? — уточнил Мори, едва сдерживая смех. — Ну он мелкий и рыжий... Мори прыснул в кулак. — Ладно, ладно... Свободен. — Только я наверх не пойду. — Почему? Дазай перекатился, ложась на живот. — У меня ноги отвалятся. Подросток пополз в сторону дивана, пока его опекун с лёгким удивлением, следил за этим странным действием. Ну... ему не привыкать.