Пока Дазай собирался с духом и раздумывал, а не разуться ли хотя бы на время, рыжий нервно проворчал:
— Ты сам фетишист! Сто процентов! Поэтому и носишь эти бинты.
— Сто проц, — с легкой издевкой передразнил Дазай.
Он с удивлением покосился на рыжего. За утро он уже по меньшей мере три раза мог получить по морде: когда наврал про обещание Чуи, когда толкнул его в ворота и вот только что.
Но не получил ни разу.
Чуя откинулся на лавочке, закинул ногу на ногу и хмуро осмотрелся.
— Вытащил меня, я даже расчесаться не успел. И телефон не взял...
— О-о-о, нашу модель вытащили из дома в пижаме, ну извиняй. Вот у меня вообще телефона нет.
Накахара старался пригладить волосы руками. Но, кажется, эта борьба могла закончиться только поражением.
— Я не виноват, что ты не от мира сего, — буркнул он. — Ладно... Давай, экскурсовод, рассказывай, где мы.
Дазай увидел в этом знак свыше, разулся, мимолетно обрадовавшись, что не видит на стертых пальцах крови, и с ногами залез на лавочку. Проигнорировав краткое «мерзость», брошенное в его сторону, он слегка задумался над тем, как именно рассказывать. Он умел по всякому: скучно и как есть, а мог очень приукрашено, добавляя ярких деталей и толику вдохновенного вранья. В данном случае, наверное, первый вариант подойдёт больше.
— Э-э, ну, мы на краю города. Недалеко отсюда тот магазинчик, в котором я купил тебе сигареты. Он вон там, — он указал пальцем влево, — если пройти вперёд после поворота. Здесь когда-то планировали устроить парк, но не срослось, поэтому тут просто пустырь. Скамейка тут по приколу осталась, возможно, потому что тут много бабулек, они от центра подальше держутся. Кстати, за магазином, если пойти дальше по дороге, будет приют Акутагавы.
Поворачиваясь правее, Дазай перечислил ещё несколько построек, которые его лично никогда не интересовали, но выделялись на фоне пригородной застройки: торговый центр, прозрачный купол местной оранжереи, блестящая коробка спортивного комплекса и станция железной дороги.
— А если пойти вправо и завернуть в парк, — подросток указал в противоположную от дороги к магазинчику сторону, — дойдём до "работы" Мори. — Он показал пальцами кавычки.
Даже отсюда можно было заметить едва выглядывающий угол белого здания. Больница, куда ходит Мори, где сейчас, вероятно, лежала Элис. Дазай неосознанно сморщился.
— Садюга, две работы, на которых он смотрит как люди дохнут.
Осаму знал, что на руках Огая в больнице не умер еще никто, но поправлять рыжего не стал. Окинув своего спутника снисходительным взглядом, он заметил шевеление в жидкой рощице за спиной Накахары и напрочь забыл об экскурсии.
— Оглянись скорее, — едва ли не завопил он, энергично жестикулируя. — Посмотри на дерево позади тебя!
Тот даже не шевельнулся, не разделяя его энтузиазма.
— Ну Чу-уя, там же белка!
— Да плевать мне на эту белку, идиот!
— Но тут так редко можно увидеть белку...
Накахара сдался и глянул, видимо, для приличия ляпнув «прикольно». Дазай выдохнул и стал обуваться обратно.
— Я не знаю, что тебе еще рассказывать, карлик.
— Ну и завались тогда, — огрызнулся рыжий. — И так дышать нечем, еще и ты тут мельтешишь.
Дазай поднял одну бровь, но промолчал. Закончив шнуровать кеды, он встал, осторожно попробовал сделать шаг и порадовался, что стало не так больно. «Одной проблемой меньше». Он посмотрел на ярко-синее небо без единого облачка и на совершенно неподвижные листья деревьев. Денек и в самом деле обещал быть жарким, а ведь еще только утро.
— Ну, можем пойти к морю, правда идти довольно долго, зато там может будет чуть прохладней.
В пригороде был пляж, но это не было большим преимуществом в глазах Дазая. Для него было чудом на каникулах выбраться в город, а купаться он никогда не любил, бинты, все-таки...
— Раз уж из-за тебя придется торчать на улице, почему бы не сходить, — отозвался Чуя, встав и пнув камешек.
Дазай пожал плечами и пошёл вперед. Накахара поплелся сзади. Первый камешек он неудачно загнал в траву, и сейчас пинал уже второй. Помолчав, Дазай всё-же заметил:
— Между прочим, тебе же лучше. Ну, я про «торчать на улице».
— А? Думаешь это помогает? Этого разговора все равно не избежать, а ты только время тянешь. Может быть, если бы я просто поговорил с ним сразу же, было бы и не очень-то плохо.
— Ага, всего лишь сотрясение мозга.
Уже знакомое болезненное чувство под ребрами заставило Дазая заткнуться: Чуя таки не выдержал и ткнул его локтем.
— Я долго терпел.
— Кхах... И не поспоришь.
Ноги все ещё болели, но Осаму стойко решил дойти сегодня до пляжа, и успеть вернуться до завтрака.
— Зачем ты носишь бинты?
Дазая этот вопрос заставил улыбнуться.
— Воу, воу, кто-то сунул нос не в свое дело? — поддел он, не оглядываясь и точно зная, что Чуя закатил глаза.
— Просто спросил. Откуда же мне знать, что за этим стоит какая-то невероятная история. Пф...
Дазай шёл с улыбкой, запрыгивая на разные булыжники по пути, чем явно смущал спутника.
— Что не так, чиби?
— Не позорься, бля...
Путями, каких не знал, наверное, никто, кроме наркоманов и Дазая, они дошли до моря. Прохладный ветерок ударил в лицо, что не могло не принести удовольствия. Время было «пол одиннадцатого, идиот бинтованный», и долго задерживаться было нельзя.
— Тут прикольно, да?
— Ага, неплохо, — согласился Накахара, подошёл прямо к воде и намочил в ней пальцы.
Людей тут было мало. Дазай обнаружил это место случайно и позже привёл сюда Оду.
«А ведь я больше ни с кем сюда не ходил».
В голове никак не укладывался тот факт, что он пришел сюда с Чуей.
— Ну, как экскурсия?
— Лучше, чем «полная параша». Радуйся.
Чуя встряхнул ладонью и потянулся. Дазаю казалось, что было очень тихо — шелест волн скрадывал отдаленные городские шумы.
— Идём обратно, я голодный.
Накахара не огрызнулся. И спросил неожиданно:
— Как думаешь, он поймает меня после завтрака?
Дазай не сразу понял суть вопроса. Он никак не мог ожидать, что Чуя сам заведет разговор на эту тему.
— Эм... О, нет, у них переговоры. Даже если попробует, Мори скорее всего не позволит. А что, ссыково? — добавил он в последний момент, дабы разрядить обстановку.
— Неохота. Влом, лень, не хочется, не горю желанием, je veux pas.
Накахара говорил на французском почти без акцента, это цепляло.
— Понятно... Забей, сегодня наверняка уже не получится тебя подловить.
Теми же неведомыми путями, на которые Чуя жаловался по пути туда и обратно, они добрались до той самой лавочки, где Дазай снова упросил компаньона посидеть — ноги ныли так, словно их прокрутили в мясорубке.
— Я щас сдохну, серьезно.
— Ура-ура. Время 10:52, сдохнешь попозже.
Дазай позволил себе покорчиться на лавочке еще минуту, после чего в ускоренном темпе поспешил к дому.
Скинуть кеды казалось наградой за страдания, которые Дазай пережил за всю свою жизнь.
Он готов был упасть на колени и начать молиться, даже зная, что Накахара будет стоять над душой, выражая своим видом то, каким идиотом он считает Дазая.
— Мори-са-а-а-ан, мы... Кхм... Мы так тренировались, что я сейчас помру! Я точно похудел на пять килограмм... Нам ведь теперь поесть положено?
Он прошёл вперед, покачиваясь, и глянул на часы. «11:04». Они дошли от города до дома за 11 минут, сегодняшний день бьёт все рекорды.
— Полагается, конечно. Рад что ты занялся здоровьем, — донеслось в ответ. — Давайте быстрее, завтрак уже стоит.
Осаму скорчил рожицу, зная что никто не увидит, и завалился на кухню, где за столом уже сидели французы и его опекун. Кажется, никто толком не успел приняться за еду. Накахара зашёл следом. Подростки сели за стол и сразу начали есть.
Первым заговорил Рембо:
— Поль сказал мне, что вы спортом занимались, да? И как, Чуя, у Дазая получается?
Это почему-то рассмешило Дазая, потом он и вовсе вспомнил, чем занимался Артюр прошлой ночью, и захотелось засмеяться в голос.
— Ага, почти. Но он хилый и не слишком выносливый, увы.
«Нашел момент, чтоб меня попозорить...»
— О, Чуя, — встрял в беседу Верлен, — мне казалось, ты клялся, что эта поездка будет для тебя «каникулами», и ты не будешь тренироваться, кроме как с гантелями.
Фраза, подразумевающая вопрос, кажется, смутила Чую.
— Ну, Дазай попросил меня, отказать было бы невежливо.
Блондин, видимо, надавил вилкой на тарелку, из-за чего послышался ужасно противный звук.
Тут и Мори вклинился:
— Эй, поаккуратнее, на вилку мне плевать, я их специально для вас достал... — Французы не умели управляться с палочками, в отличии от Чуи, Огая и Дазая. — Но вот с тарелками прощаться не хочется.
— Мелочно... — буркнул Верлен, отправляя кусочек омлета себе в рот.
— Прошу прощения?
— Ничего, ничего.
Напряжение повисло в воздухе.
Слышно было лишь неровное дыхание и тихое позвякивание металла о фарфор.
— О, предупреждаю: завтра придется либо сократить время, отведенное на переговоры, либо отменить их вовсе. Ко мне приедет кое-кто, имеющий для меня определенную важность.
Поль закатил глаза.
— Кажется мы всё обговорили до приезда, а ты то переносишь время, то отменяешь переговоры вовсе?! Ты тратишь наше время, Огай...
— Оу. — Опекун Дазая улыбнулся. — И что же вы мне предлагаете? Потратить его на тех, кого я просто пожалел, или на человека, который мне дорог?
Дазай знал, что Мори сказал так из уверенности, что всё будет так как ему захочется, даже французы пребывают в иллюзии, что у них есть выбор. Мори такой — всегда усидит на двух стульях, и всегда выйдет в плюс.
Французы переглянулись, и до конца завтрака больше не произнесли ни слова. Подростки, хоть и принялись за еду с опозданием, опустошили тарелки быстрее всех, поставили их в раковину и собирались уйти.
— Arrête, frère, — Верлен тоже встал из-за своего места и быстро догнал Чую. Он попытался взять его за плечо, но Накахара почти моментально отклонился. — Parlons-en maintenant. Vite.
Кажется, у рыжего не оставалось выбора. Они вдвоем пошли в гостевую комнату, а Дазаю оставалось только наблюдать.
«Хуево. Хах». Стоя на пороге кухни он оглянулся и попытался поймать взгляд опекуна, но тот безразлично посмотрел вслед Верлену, и как ни в чем ни бывало принялся за уборку стола.
— Вам холодно, Рембо-сан? — учтиво спросил Мори у своего гостя. — Можете надеть что-то потеплее, заодно поторопите супруга, пожалуйста. Нельзя терять драгоценное время.
Этот безразличный, ничего не выражающий взгляд Дазай ненавидел больше всего. Глаза Мори едва ли умели выражать что-то другое, неважно, улыбался ли он, или говорил что-то ужасное: по его взгляду нельзя было прочесть ничего.
Если даже он сам проявил какой-то интерес к ненормальным отношениям Чуи и его братца, то почему Огаю наплевать?
«А почему должно быть не плевать? — одернул себя Дазай
. — Ты просто ищешь повод выставить его тварью, ищешь что-то, за что навесишь на него вину».
Он быстро пошёл наверх к себе в комнату. Там снял носки, достал алгебру и зубрил, пока не стал путать плюс с минусом.
Взгляд упал под стол, боковое зрение зацепилось за несчастную подушку, про которую все забыли. Дазай схватил ее и кинул на кровать, после чего упал головой на стол, и очистил голову от всех мыслей. В голове словно воцарился вакуум, взгляд уперся в одну точку в пространстве, даже непонятно, в какую.
Он не заметил, как закрыл глаза.
***
мокро, это вода? это кровь? что это? боль в коленях. боль.
боль. боль. боль. боль.
***
Дазай так быстро поднял голову, что чуть не опрокинулся вместе с креслом. Что-то мозг сегодня совсем разошелся. Самое время пройтись от комнаты до ванны.
Дошёл до двери, открыл, по привычке глянул в сторону.
Дверь закрыта.
Нехарактерно для коротышки.
«Он точно внутри?»
Решив не менять планы из-за какого-то слизняка, Дазай все же пошел в ванну, где среди слепящей белизны отчетливо выделялась маленькая красная точка на раковине.
Маленькая — в самом прямом смысле слова. Крошечная, но от того не менее заметная на общем хирургически-белом фоне.
Дазай схватил из ящичка перекись водорода и капнул на пятнышко.
Шипит.
«Подумаешь, кровь. Сколько крови ты видел в жизни?»
Он смазал шипящее нечто пальцем, и помыл руки. Босые ноги ощущали холод плитки, но также они ощущали невысохшую до конца влагу.
Дазай пожамкал в руках полотенце и быстрым шагом пошёл к чужой комнате, торопливо постучал в дверь и дернул ручку. Та не поддалась.
— Эй, ты, дверью научился пользоваться?! Небось, сам себя запер случайно, не выйдешь теперь.
— Свали, идиот. Не говори со мной.
Голос Чуи хрипел, хрипел слишком знакомо чтоб просто проигнорировать это.
— Эй, блять, открой дверь...
В ответ молчание.
«Что за пиздец...»
Дышать стало чуть труднее, Дазай стукнул в дверь еще пару раз, но не добился никакого результата. Он отшатнулся резко и недовольно. Зашёл в свою комнату и защелкнул замок, затем кинулся на кровать, закрывая уши подушкой — лишь бы забыть этот хрип.
Идиотский, ужасный хрип.
Хрип, который преследовал его из-за подростка-сквернослова, и из-за
нежных женских рук, тянущихся к тонкой мальчишеской шее.
