Восхождение

- Предыдущей ночью у Великой септы, в Радужном пруду обнаружили голову женщины. Никто не знает, как она попала туда и где тело этой неизвестной… — Как ужасно, — съежился Варис. «Игра престолов», Эддард VI

Низ впалого живота неприятно скручивало, но Марея заставила себя выгнуться сильнее и принять чужое достоинство глубже. Звуки влажных шлепков плоти о плоть и ее наигранных стонов заполняли погруженный в приятный полумрак покой. Изящный деревянный столик, купленный хозяйкой в прошлом месяце, на который ее уложили грудью, ритмично скрипел, однако с места не сдвигался. Девушка прикрыла веки, стараясь дышать как можно реже - прогорклый запах пропотевших шелковых одежд ее посетителя, смешанный с пряным ароматом янтарного вина, витающим в воздухе, вызывал тошноту. Впрочем, едва ли шлюха могла жаловаться - последние деньки в Королевской Гавани выдались действительно жаркими… и этот пухлый человек, назвавшийся с важным видом сиром Хоггом, верно, пах не хуже других ее клиентов. А работать с ним приходилось даже лучше - всего спустя несколько минут быстрых тычков худого органа в ее лоно, тело мужчины дрогнуло и расслабилось в экстазе. Уже позже, когда его руки в последний раз сжали ее раскрасневшиеся ягодницы и протянули горсть монет, Марея позволила себе с огромнейшим удовольствием прикрыть за мужчиной дверь и устало выдохнуть. Солоноватый привкус на губах и высыхающие на бедрах телесные жидкости уже давным-давно не вызывали у нее беспокойств, одначе она все-таки заставила себя подмыться с помощью тряпки и воды в небольшом тазике. С вестью о надвигающемся турнире в честь нового десницы короля бордель Катаи загудел, точно полный пчел улей. Марея солгала бы, сказав, что прибой новых гостей вызывал в ней исключительно отрицательные чувства. Да, пожалуй, она вскоре должна была бы лопнуть от количества выпитого лунного чая или же хотя бы облысеть - столько раз ее серебристые волосы дергали и наматывали на кулак… и, все же, лишний заработок ещё никому не помешал. Авось, у нее и убавится долгов к следующей весне... Дверь в комнату бесшумно приоткрылась, открывая вид на просунувшуюся внутрь голову рыжеволосой Лии. Веснушки, казалось, усыпали ее курносый нос… да, в общем-то, и все ее молодое личико целиком. Быстро накинув на оголенное тело полупрозрачное лиловое платье, Марея махнула Лие рукой, приглашая войти. Вот уже две недели, как она откладывала уроки чтения с последней, что, как ни странно, самой шлюхе приходилось не слишком по душе. Безусловно, занятие само по себе едва ли можно было величать исключительно приятным или хотя бы окупающимся… но оно веяло игрой в «нормальность». Возможно, в другой жизни она могла бы также учить своих сестер или дочерей, сидя у разведенного супругом домашнего очага. - Данси говорит, будто бы сегодня у нас устроят праздник в честь годовщины открытия,- между делом проронила Лия, и ее невинные светлые глазки заблестели от восторга. Дурочка, познавшая, по слухам, лишь одного только мужчину, вряд ли до конца понимала истинный смысл подобных событий. - Держи ребёнка при себе,- тихо ответила Марея, и ее серьезные глаза слегка похолодели. Взгляд ненароком метнулся к окну, из которого сквозь затворы все ещё пробивался дневной свет.- И сама лучше не спускайся с зал, коли хозяйка не позовет. Мало ли что. Лия надула узенькие губы, но промолчала, вновь утыкаясь в единственную книгу в борделе. Текст на пожелтевших страницах было сложно разбирать даже человеку опытному - быть может, почерк автора чересчур клонился в право, а, может, чернила уже потеряли часть оттенка с течением времени. К вечеру, когда завеса сумерек принялась опускаться на скошенные крыши городских строений, зал на первом - каменном - этаже дома подушек блестел чистотой и своеобразным великолепием. Половые плиты с изображением сплетающихся в объятиях любовников натерли воском, ширмы украсили мелкими цветами и наставили свеч чуть ли не в каждый угол. Вероятно, Катая уже успела обзавестись новой приборщицей - после того, как старую, прыщавую Шэллу, нашли мертвой на улице Сестер на прошлой неделе. Поговаривали, ей в горло вцепилась какая-то бешеная дворняга. Марея вплыла в уже весьма людное помещение непринужденно, с напускной изящностью приподняв острый подбородок. По ее опыту, этот маленький жест, в купе с покачивающимися из стороны в сторону бедрами, совершенно не скрываемыми тонким шифоном одежд, придавал образу ту самую загадочность, которую ценили многие мужчины. Улегшись боком на невысокую кушетку - так, чтобы платье слегка задралось, и вырез соблазнительно очертил ногу - Марея начала выжидать. Новые лица прибывали часто - и к ним мигом подлетала стайка хохочущих девиц, недорогой товар. Всех господ, кто представлял собой какую-либо важность, Катая встречала лично. Ее кожа угольного оттенка удачно гармонировала с ярким оранжевым платьем, украшенным перьями и маленькими золотыми цепочками, заманчиво звенящими при каждом шаге. Сама Марея же предусмотрительно избрала наряд глубокого алого цвета, с серебристой оторочкой - при правильном освещении, оно скрывало синяки на плечах и спине. Девица надеялась, что хотя бы сегодня среди нагрянувших в бордель королевских гвардейцев, не насчитается Аллара Дима. В прошлый раз он так сильно укусил ее спину, вколачиваясь сзади, что из раны-полумесяца потекла кровь. А после ее вскрика, полного боли, солдат и вовсе неодобрительно рыкнул и влепил Марее такую звонкую пощёчину, что она успела испугаться, что останется без зубов. Впрочем, опасения ее оказались напрасны - спустя не более пятнадцати минут, Катая представила ей совершенно иного клиента. Это был мужчина, облаченный в неброские, но, бесспорно, дорогие темные одежды, с великолепными иссиня-чёрными волосами, волнами ниспадающими на плечи. Достаток его заметить было легко, даже не обращая внимания на изысканный медальон на груди, украшенный россыпью рубинов - подобная бледность не была присуща ни обычным торговцам, ни простонародью, ведущим работу под палящим южным солнцем. Непринужденно придерживая Катаю за локоть, он прошествовал с ней в зал походкой мягкой и скользящей, которую Марея скорее могла бы приписать людям, искусным в танцах. Хозяйка борделя очаровательно смеялась во время их короткой беседы, не особенно обращая внимание на мрачноватого спутника посетителя за своей спиной. То был один из самых высоких и могучих на первых взгляд людей, что Марее доводилось лицезреть. Миндалевидный вырез его глаз говорил о нездешнем происхождении, а привычка напряжено осматриваться вокруг - об исполнении роли своеобразного охранника. Марея, грациозно потянувшись, подошла к хозяйке и бросила натренированно-заинтересованный взгляд на черноволосого мужчину. В ответ в его удивительно черных глазах блеснуло веселье. - Юная Марея,- проговорил он с легким акцентом, будто катая ее имя на языке. Елейный голос его был необычайно мягок и певуч.- Действительно, само очарование. Внимательный взгляд мужчины с восхищением - оно отображалось на алебастровом лице настолько искренне (чудом без примеси явной пошлости) что Марея невольно выпрямилась пуще прежнего - скользнул по ее убранству и вернулся к большим зелёным очам. На малиновых устах посетителя расцвела ослепительно-белозубая улыбка. - Благодарю, милорд,- сладко пропела Марея, приседая в коротком поклоне, и скользнула ближе, словно случайно задев грудью чужое предплечье. Затем, увидев, как мужчина коротко кивнул своему спутнику, она с улыбкой взяла его за обтянутое бархатистой тканью запястье и потянула за собой. Нежданный холод от прикосновения к одежде клиента показался девушке отчего-то необычайно успокаивающим. Сосредоточившись на нем, она с легкостью могла игнорировать похотливые взоры иных гостей, провожающих ее удаляющуюся фигуру. Девушка с раннего возраста, ещё даже до первого «кровавого цветка», приковывала к себе внимание - ее маленькое личное проклятье… Поднявшись по лестнице, у которой нетерпеливый Золотой Плащ пользовал рот русоволосой Джейды, Марея уверенно прошествовала в выделенные ей покои. - Не желает ли милорд вина?- щебетала девушка, указав мужчине присесть на широкую кровать с балдахином. Тот, выполнив ее просьбу, лишь лукаво усмехнулся и поманил девушку пальцем. Встав между его колен, Марея опустила руки на поразительно сильные плечи, оглаживая умелыми движениями. Впрочем, мужчина плавно перехватил одну из ее рук, точно обжигая льдом девичью кожу своей, и нежно зажал в ладонях. По-детски игриво горящий взор его расфокусировался и забегал, как бывает от раздумий или опьянения. Жест этот, совершенно невинный, почудился Марее неуместно-обнажающим. Стремясь побороть возникшее в груди странное волнение, она хихикнула, высвобождаясь, и тут же забралась на мужские бёдра, усаживаясь верхом. Только оказавшись в такой непосредственной близости, невольно огладив тяжелые, гладкие волосы цвета воронова крыла, Марея различила призрачно-сладкий запах, исходящий от мужчины. Он был похож на аромат свежего меда и персикового вина - настолько упоительный, что, казалось, вдыхая его, можно забыться в дурмане. - Сногсшибательная страсть…- завороженно и тихо произнёс мужчина, не делая, впрочем, никаких попыток коснуться ее. Темный взор потемнел еще поболе, неотрывно сосредоточившись на изгибе ее голой шеи. Марея слегка качнула бедрами, недвусмысленно потершись о ткань чужих бриджей, и сделала попытку поцеловать своего посетителя. Обыкновенно, работа ее не приносила девице излишнего удовольствия, однако в этом мужчине было нечто неправильное, чарующее. Вероятно, так себя чувствует кроль, очутившись в змеиных кольцах. Возможно, эта ночь не будет так плоха, как Марея представляла себе ранее. Одна из ее узких ладошек легла на твердую мужскую грудь, однако, к своему разочарованию, она не ощутила учащенного сердцебиения. Дыхание мужчины тоже не стало сбивчивым, жадным. Несмотря, на заинтригованное… голодное выражение на прекрасном в озарении свечей лице, Марея испугалась, что посетитель разочаровался в ней и, так и не получив свое удовольствие, вот-вот захочет покинуть ее. Почему-то от этой мысли стало невыносимо печально, и девушка на миг прикрыла дрогнувшие веки. Она не понимала собственных реакций до того момента, пока чужие крепкие пальцы не коснулись ее лица, нежно погладив скулу. Словно ощутив ее неведомый, глупый страх, мужчина с едва различимым, покровительственным снисхождением шепнул: - Ну-ну, моя дорогая, я не собираюсь тебя оставлять. Цепкие пальцы двинулись от ее лица к затылку, слегка помассировав кожу головы, а позже - запрокинув ее назад. Марея блаженно выдохнула, ощутив дыхание мужчины рядом с собственной ключицей. Он медленно провёл носом по ее коже, покрывающейся мурашками, очерчивая линию оживленно бьющейся жилки… И в следующий миг Марея неожиданно ощутила укол жуткой боли - чужие зубы, точно острия ножей, пронзили ее шею. Стальная хватка на талии, которую девушка раньше не замечала, усилилась, не давая вырваться или хотя бы вдохнуть воздуха для крика. Совсем скоро, извиваясь от первородного ужаса, Марея ощутила, что сознание ее начала обвивать густая тьма…