Туманная заводь

      Уриэль подскакивает, сжимая его в объятиях, и Кейлу кажется, что ребра трескаются пылью звездной над тонкой линией диафрагмы.       -Я знала, что ты поймешь!       Она улыбается ярко, грозясь разорвать кончики своих губ, и, отпуская его, взволнованно схлопывает ладони. Ее крылья трепещут тихо в отголосках сердцебиения, содрогаются мелко бледные тонкие кисти.       Ангельские глаза пылают, восторженные, на грани слез, и Кейл утешающе ей улыбается, принимая ее солнечное веселье в свою туманную темноту.       Масляная лампа продолжает гореть в углу.       -Докча точно его любит.- Уриэль взмахивает руками, указывая попеременно то на диван старый, то на работающий ноутбук в бессмысленном потерянном жесте.- Так не будет продолжаться. Мы должны помочь ему!       Мы?       Его хватают под локоть, затаскивая на подушки, и он падает на них, не сопротивляясь, пока ангел ищет что-то лихорадочно в открытой сети Звездного Потока.       Кейл смотрит на экран, где Докча помогает другим от ада, опустившегося вновь, очнуться, касаясь плеч слегка, аккуратно волос растрепанных и костяшек кулаков сжатых. Его шея вымазана в крови черной, тусклый свет создает контраст едкий на коже длинных, обтянутых тканью рук.       Он узнал больше, чем ему было нужно.       Ким Докча действительно сумасшедший, и Кейл не даст ему править своей Историей. Потому что мотивация чужая определяется Ю Чонхеком, и, что бы ни сделал Кейл, он никогда не будет на первом месте.       Но Докча знает конец, заявил о том, что дотащит туда своего возлюбленного так ясно и самоуверенно, что сомневаться в этом кажется почти глупым.       Кейл смотрит в светлые глаза, и чувства сворачиваются внутри знакомым комом тугой непонятной жажды. Он отворачивается, игнорирует по привычке все, что его не должно касаться.       Воздух теплый скользит по горлу при каждом вздохе.       Кейл тянется к пустоте рядом с собой, чтобы заверить Раона не думать о вещах ненужных, но дракона чешуек не ощущает, скользящих теплом под его ладонью, и руку медленно отдергивает обратно.       Пустота в груди пульсирует истерично, задыхаясь в растерянной имитации, считая ушедшие секунды в темноте Заводи, где не встает и не заходит ярило яркое, сотканное из вспышек лавовых.       Сколько он уже здесь, без них?       -Я нашла его!- Уриэль врывается в него, обнимая крыльями и прижимаясь костлявым боком, заставляя тяжесть, сковывающую, исчезнуть, уйти в углы теней под старой потертой рамой.- Смотри, Ю Чонхек все еще на станции Чунмуро. Мониторь его, чтобы не исчез.       Она оставляет у него перед носом висеть экран голографический и тянется за ноутбуком, удобно устраиваясь с ним на коленях. Ее крыло все еще теплом обрамляет спину, касаясь лопаток нежно, царапая узоры на них кривые и безобразные, подобно линиям детским на стенах серых, покрытых обоями монотонными.       Древние Силы переговариваются в полушепоте, скулят в висках черепа, прося уйти, выйти на помост, уходящий вдаль, и посмотреть на звездное небо.       Но Кейл не устал и головой качает отрицательно, к герою повествования возвращаясь.       Ю Чонхек стоит у стены просто и вглядывается в никуда, его затуманенный взгляд вытравливает больную душу на изнанку лица красивого, исписанного тенями.       У него нет кого-то, как Уриэль, кто решает все в мире твоем за тебя, а потом тащит куда захочет, потому что ей так нужно.       Потому что так нужно тебе.       Он ухмыляется герою главному, передавая будущее о его судьбе.       -Не стоит волноваться, все проходит,- он бормочет, чтобы Поток услышал.       И Ю Чонхек голову поднимает, читая его системное сообщение. Безразличное выражение становится хмурым, отстраненность испаряется из резких черт, и он хочет что-то сказать, когда его прерывает девушка с заплетенными в конский хвост волосами.       Его маленький ученик.       -Скрытный Интриган интересуется тем, кто ты.- Уриэль косится подозрительно на пришедшее уведомление, неуверенно отвлекая его от наблюдения.- Теперь и Черный Огненный Дракон Бездны тоже. Хочет знать, кто испортил издевательство над [Чон Инхо].       Ангел хватается недовольно за края экрана, ее раздражение и недоумение от чего-то приносят радость.       -Так скажи,- он улыбается мягко, заглядывая ей в лицо.       Уриэль запинается. Ее принадлежность к Эдему не делает проще подобные заявления, утягивая ответственностью от собственных слов на самое дно Туманности. Она не может делать то, что ей заблагорассудится, не на всеобщее обозрение, закрепляющее ее решение.       Потому что Кейл — не одно из десятков постоянно появляющихся в мирах Созвездий, потому что имя Кейла имеет тяжелый вес там, где ему это нужно.       Взгляд Эдема не достигает Уриэль здесь, в его резиденции, но они смотрят, смотрят разросшимися глазами на ленте нимба и чтут молитвенно каждый шорох.       Пытаясь съесть, сожрать каждую историю вероятности, возвышающую их величие.       -Он мой лучший друг. И он хотел помочь этим людям спастись, так что заткнись.       Голос ангела звоном отдается от деревянных стен. Она разворачивается к нему, довольная своей резкостью, хранитель безвинный сокрушающихся пороков, тянущий от нервов наволочку подушки.       Он кивает в ответ на ее слова, даже если никого спасать не собирался. Уриэль может верить во что угодно, но Чон Ихно не был способен выполнить его требования, несмотря на простоту поданного ему Сценария.       Ангел улыбается, удовлетворенная своими действиями и давления от Эдема над собой не ощущая, и к компании Ким Докчи с нетерпением возвращается.       Кейлу хочется посмеяться.       Он видит краем глаза, как безумец, идущий по путям, спотыкается, неловко благодаря Ю Сану, когда она поддерживает его за локоть.       Было бы пустой тратой не следовать за тем, кто знает сюжет романа, но Кейлу не нужно следовать — ему нужно вести, и он взгляд переводит на Ю Чонхека, выслушивающего Ли Джихе.       Он понимает с объективной точки зрения, что в протагонисте можно любить, но их первая встреча с Докчой напоминает ему встречу с Чхве Ханом первую и увечья шрамов на теле Кейла после бесчувственных провокаций. Это сардоническое издевательство над его разумом заставляет думать, что они должны быть хоть немного похожи.       Черное отчаяние. Трупы. Самодовольное существо, издевающееся над их потерей своей небрежностью и яркой улыбкой смерди, когда их мир в очередной раз разрушен до основания.       Ким Докча должен знать лучше, чем кто бы то ни было, что за человек Ю Чонхек, и он все равно сделал то, что сделал.       Значит, это было лучшее в тот момент, но было ли это правильно?       Люди плетутся медленно в темнеющих арках метро. Без света их тени, тающие в черноте, размазаны мазками призрачными по цементу блеклому, изрытому трещинами и вспенившейся на балках плесенью.       Он прикрывает глаза, желая заснуть, ни на чем больше не пытаясь сосредоточиться, но его разум вязкий проваливается в ил холодный из трескающихся ударов.       Он слышит сердце, богом выдранное из его расколотой оболочки, оно бьется водой черной из Туманной Заводи. Звезды, рассыпанные, скулят над небесами, в гнилом развороченном небе над пропастью тишины.       У безумия нет морали, у безумца с инструкцией нет границ. Он будет делать то, что считает нужным от начала до самого конца, и Кейл не будет для него ничем, кроме очередной ступеньки.       Безумие невозможно вести, но...       Кейл ощущает, как Уриэль кладет его голову себе на плечо. Оно костлявое, платье шуршит под щекой, но крылья прикрывают теплом, и он чувствует себя в порядке.       Ангел бормочет, всматриваясь в оба экрана теперь вместо одного, словно боится момента, в котором люди, что должны встретиться, разойдутся, не сделав последнего шага важного.       Не коснутся ладоней, не посмотрят в глаза, не притянут в объятия, утопающие в слезах.       Нежность Уриэль просачивается сквозь кожу, во внутренности костей, переполняя горечью усталости ожидание.       Он вспоминает туманный взгляд, направленный в пустоту, и дрожащие пальцы на эфесе острого меча.       Кейл позволяет себе уйти, раствориться на тонком и хрупком плече жестокого ангела из библейских сказок.       Если Ким Докча делит безумие на двоих, ему стоит задуматься о последствиях своих решений.       Потому что Ю Чонхек едва дышит, в тревоге своей задыхаясь, потому что Ю Чонхек слаб и не в силах ему сопротивляться.

***

      Он открывает глаза из-за сдерживаемых звуков чистого умиления. Ангел трясется под ним, пытаясь не беспокоить, но все еще не в состоянии скрыть восторг, выкипающий из нее искрами.       Кейл поднимает голову, и Уриэль тут же дергается, разворачиваясь к нему растроганно. Ее руки сжаты перед собой в кулаки, на светлом лице радость смешалась с беспокойством нервным в гримасе заходящихся ярких чувств.       -Они встретились!       Он смотрит на то, как Ким Докча взмахивает рукой, приветствуя Ю Чонхека, который, кажется, глазам собственным не доверяет. Удивленный, он, однако, хватается за меч сразу, направляясь к безумцу, заваливающего его вопросами глупыми и ненужными.       [Ты здоров?]       [Твое лицо выглядит неплохо.]       [Они не верят, что я твой компаньон. Скажешь им об этом?]       Кейл наклоняется слегка вперед, наблюдая за тем, как чужие слова секут рубцы на изваянии самообладания, выстроенного на костях и телах мертвых несуществующих больше раундов.       Времен, когда Ким Докча был бы для него бесценен, когда он цеплялся бы за него, держал так близко, как только можно и не отпускал.       Но сейчас это не так.       Ким Докча очевидно впервые перед Ю Чонхеком за петли все появился, Пророк чертов, сброшенный в пасть ихтиозавра, и теперь улыбающийся ему счастливо, будто ничего не случилось.       Будто это не страшно. Будто это не больно.       Будто он и с ума не сходил совсем, когда его оставили позади, не дождавшись.       Созвездия ждут ответа, ждут предательства или подтверждения, слов, описывающих то, каким человеком по-настоящему является Ю Чонхек, чтобы наклеить на него ярлык и прибрать к рукам.       И он открывает рот, только чтобы быть прерванным Ким Докчой.       [Было бы лучше, если бы ты помог нам тут, не находишь?]       Кейл ощущает как в его теле образуется внезапно холодная пустота, словно органам давшая провалиться в ледяную воду, она жжет по краям клетку ребер язвами замешательства.       Он видит, как Уриэль опускает руки, нахмурившись, почувствовав то, что полноценно ввязано в нее словами безумца с конца прошедшего уже сценария.       Для нее это любовь, признание чистое и откровенное в разрушенном грязном мире, и сейчас оно пятнается обоюдно терпким тяжелым страхом.       Ким Докча уступает перед Ю Чонхеком.       Боится ли он ответа? Или собственных чувств, изодранных болью, воспаленных словами Чон Инхо, исковерканных Созвездием неизвестным, залезшим ему под кожу?       Поступает как и всегда. Кейл сужает глаза, кончиками пальцев расчеканивая клавиатуру. Закрывает глаза и бежит.       И разве он может ему это позволить?       Он с удовлетворением замечает, как Ю Чонхек останавливается перед Ким Докчой, глазами задевая его системное сообщение.       Рука сжимается на клинке, и безумец перестает резко улыбаться, всматривается в другого пристально и непонимающе, отрицая словно то, чего даже произойти еще не успело.       Между ними нет и двадцати сантиметров, когда протагонист вглядывается сверху-вниз в своего читателя.       [Компаньоны.]       Его голос хрипит тихий, но слышный в вакууме беззвучном каждому.       [Как обещал].       Уриэль задыхается тут же, прижимая к губам ладони.       Ким Докча молчит, отстраненный, и Ю Чонхек движется первым, направляя лезвие меча за его спину, на лицо землевладельца, искаженное от ужаса правдивости чужих слов.       [Убирайся.]       Безумец вздрагивает, когда рука бледная ложится на его плечо, и приказ хладнокровный срывается с губ обветренных над самым ухом, направленный не на него, нет, а на Гон Пильду.       Толпа размывается, зараженная эпидемией страха перед возвышающимся человеческим существом.       Уриэль обхватывает крепко его запястье.       -Все получилось.       В ее глазах отражается мягкий золотой свет, переливами жидкой стали разливаясь в болотных радужках. Она улыбается счастливо и слезы застывают стеклянным полотном над ее зрачками.       Кейл лишь качает головой, не в силах сказать ей, что это не так, и так не будет.       Потому что есть то, что останется между ними стеной, сколь сильно бы они не сближались.       Вина.       Он наблюдает, как Докча отходит от протагониста, зажатый весь и передерганный, как их разговор на третьей платформе превращается во что-то уродливое, едва отдающие пониманием.       Лицо Ким Докчи искажается злостью на бесстрастный ответ того, кто бросает людей умирать, но он отпускает его, и они расходятся, единожды коснувшись друг друга.       Именно так, как этого боялась ангел.       -Почему?       Уриэль расстроенно трет пальцы. Кейл расцепляет их, давая ей изучить в тревоге линии и костяшки своей руки. Она дергает подобно ребенку его фаланги, обводя сточенные пластинки прозрачных прямых ногтей.       -Ты торопишься. Люди не сходятся в одно мгновение.       Ангел склоняется к нему, насмешливо окидывая тонким взглядом.       -Я видела, что ты отправил [Ю Чонхеку], Кейл,- она не отпускает, соединяет ладони, удерживая их вместе.- Не говори мне, что ты не беспокоишься.       Кейл молчит, не зная, как сказать, что дело не в беспокойстве, и разворачивается к экрану со стримом Звездного Потока, раскручивающего очередной сценарий.       Уриэль смеется над ним, но ничего больше не говорит, ее зрение мутнеет при смене кадра, словно накрытое пеленой.       Кровь окрашивает кафель. Волна монстров накатывает одна за другой, снова и снова, будто в этом есть нечто веселое, нечто эйфорическое для токкэби, предавшихся греху смерти.       Кейл не улыбается.       Компания безумца следует его плану жуткому, их тела не превращаются в трупы, их не обгладывают, не истерзывают, не съедают заживо в куче чудовищ колодца адского, но Ким Докча сам не спасен.       Ким Докча стоит перед Ю Чонхеком, держа на руках ребенка.       [Я же сказал, что ты умрешь.]       Все дело в этом.       [Я не умру.]       В том, что Ю Чонхек слаб.       Такой бессильный, нуждающийся в том, чтобы его тащили, в ком-то, кто был бы его сильней, в ком-то, кто не потерпит его защиты, а сам будет жаждать его спасти.       Но Кейл не будет судить за это, он не знает сколько циклов ему пришлось пройти, сколько пережить боли, чтобы желать иметь для себя опору в бесконечной тропе кошмара невыносимого.       Потому что любому хватит и одного.       И Ким Докча не умирает, ни упав в глотку монстра, ни оставшись сожранным под их клыками, доказывает беспечно то, кем они теперь являются друг для друга, и Кейл смотрит внимательно за тем, как трескается тонкая оболочка маски на лице главного героя истории о страдании.       Компаньоны.       Сейчас Ю Чонхек тот, кто бежит, испугавшись того, чем они действительно могут стать.       Того, что если он снова провалится, Ким Докча станет его виной. Тем, кто отдал ему себя, и все равно оказался мертв под его руками.       Это страдание — часть безумия на обратной стороне монеты, и, пока Кейл слушает план Ким Докчи по устранению Гон Пильду, он подбрасывает ее в воздух.       Кейл дал услышать Докче то, чего он не мог желать — сдержанное обещание Ю Чонхека, волю поймать за шиворот трусливого протагониста и не дать больше его покинуть.       Монета со звоном кратким переворачивается.       Страх Ю Чонхека вскоре разорвет ему глотку, заставит его вырываться из обнимающих крепко рук, желая сохранить отстраненность в израненном хрупком сердце.       Но у Кейла вместо сердца дыра, прорезанная собственными руками.       Ким Докча разрушает зоны и устраивает апокалипсис, смеется над Гон Пильду, заставляя защищать тех, кто должен быть обречен.       Если Ю Чонхек продолжит бежать от Ким Докчи, это приведет к тому, чего он больше всего боится: он привяжется и не сможет эту связь защитить.       А затем не останется ничего, кроме смерти.       Потому что Докча уже дал ему надежду дойти до конца, и, потеряв ее, он перестанет быть чем-то очеловеченным и не поверит ни единому слову Кейла.       А ему это, конечно, совсем не нужно.       Он смотрит взглядом бесстрастным за чистым хаосом.       Пандемониум станции Чунмуро превращен в нечто большее азартной игры Докчи.       Час отзвуков турели превращается в забавную пьесу, когда он отправляет поддержку Мастеру Обороны в ответ на призыв о помощи.       Контракт рассыпается в руках безумца, ставя его на край будущего сценариев, где только Ю Чонхек сможет сдержать Гон Пильду, а значит без компаньона названного Ким Докча больше один не справится.       Бледные руки сжимаются в кулаки, когда план очередной идет прахом из-за вмешательства Созвездия, проявляющего свою доброту.       Он разворачивается к Ли Чихе, делая вид беспечный, что все в порядке, и замирает, всем телом парализованный, не успевая спросить, как давно ушел ее мастер.       Уриэль вздыхает, недоверчиво вглядываясь в его лицо, словно сказать ему хочет что-то совсем неправильное, истолкованное в тонах святого, помогающего обреченным.       Сценарий помощи на станции Гумхо. Помощь Созвездию в сохранении воплощения. Провокация Ю Чонхека при встрече с ее любимцем. И сейчас — вот это.       Кейл знает, что ангел может о нем подумать, даже если правда, недоступная ей, уродлива омерзительно.       В конце концов, Бог Смерти кое в чем оказался прав.       Когда протягивают руку помощи,       Ким Докча пустым взглядом всматривается в высвечивающийся модификатор.       иногда просто нет никакого выбора.

***

      Системное сообщение.       Сценарий Щедрости — Тот, кто ищет, плачет. Тот, кто бежит, смеется.       Категория: Дополнительный.       Сложность: A+       Условия выполнения: Спасите Ю Чонхека, воплощение [???], от неминуемой смерти.       Временной лимит: 5 часов.       Награда: Стигма [Пронзающего Свое Сердце].       Штраф за невыполнение: Смерть.