В священных залах царя Соломона

      Над величайшим городом всех времен и народов занимался рассвет. Пока ещё едва греющие, нежные и мягкие лучи солнца окутывали своим приятным золотым светом узкие улочки. Буквально через несколько часов в городе станет настолько невыносимо жарко и душно, что захочется поскорее укрыться от не такого уж более нежного света. Воздух будто загустеет, станет на порядок сложнее дышать. Рассветы на святой земле — во истину чудесное время. Не так холодно, как порой бывает ночью в одинокой пустыне, среди одних лишь барханов и редких, низеньких, суховатых, кустарников, но и не так жарко, как на оживленной площади крупных городов в самый разгар дня.       По неприметным улочкам быстрыми шагами, в спешке и суете, покидали древний храм тамплиеры. Спереди их маленького отряда шёл Робер, выбирая путь, где их странная процессия будет привлекать меньше всего так не нужного сейчас внимания, позади магистра шёл белокурый паренек, несший в ручёнках огромное количество карт, чертежей, записок и писем, после него насколько это позволяла нелёгкая ноша и тяжёлые доспехи, как можно быстрее, маленькими перебежками, двигались рыцари. Шли они к огороженному внутренней стеной двору, огибая людные площади, с глашатаями и стараясь как можно меньше показываться на глаза горожанам.       Улицы, которыми они петляли, не выделялись особенной роскошью, хоть даже это был и богатый район города, все равно кое-где на особенно старинных песчаных фасадах имелись трещины и сколы. Иногда, в некоторых местах, неровно была уложена плитка, и храмовники то и дело один за другим спотыкались, в спешке не замечая торчащие камни, и то и дело ругаясь, как распоследние пьянчуги. Сам Робер старался следить за тем, куда идёт и как, но тоже умудрился споткнуться об очень выпиравший каменный край одной из плит и почти свалиться на пол, благо один из рыцарей в последний момент схватил его за локоть. Молча поблагодарив собрата кивком головы, на большее им бы не хватило времени, Робер и его рыцари двинулись вглубь улиц.И чем дальше от стен они отходили, тем более высокими становились дома. Попадались и дорогие сады на крышах, закрытые со всех сторон зановесями из разноцветной ткани, и стоящие то тут, то там, телеги со стогами сена, и изредка на лавочках подле стен домов можно было наблюдать сонных горожан, ведущих непринуждённо беседу, в прочем, сразу же испуганно косившихся на рыцарей, стоило им только пройти мимо. На балках, и иногда все тех же песчаных крышах, гордо восседали голуби, далеко в небе кричал орёл.       Но несмотря на свою внешнюю потрепанность здания были весьма приличны, и даже где-то можно было увидеть деревянный навес, обвитый лозой, балкон с резными решетками, свисавшие по стенам вниз цветастые ковры. В воздухе витал мягкий аромат каких-то чудесных цветов и кажется, выпечки.       Робер, спотыкаясь об очередной неловко уложенный булыжник, вспомнил, что не ел уже практически весь вчерашний день, как и его, пока ещё, достойно держащиеся спутники. Они гнали лошадей во весь опор, желая опередить ассасинов, а потому времени на еду у них совершенно не было, да и не в первый раз им приходилось так голодать. Правда сейчас голод вкупе с усталостью начал их беспокоить. Не хотелось бы магистру тамплиеров утруждать хозяина того места, куда они направлялись, необходимостью ещё и кормить голодных рыцарей и его самого, но Роберу казалось, что ещё немного, и он просто упадёт замертво на начинающей нагревается от пока ещё теплых лучей вставшего солнца улице, а его спутники может пройдут ещё чуть больше и их постигнет та же учесть. На несколько мгновений обернувшись де Сабле заметил, что на лицах его рыцарей буквально было написано, что они вот вот либо умрут, либо начнут от голода и усталости бросаться на друг друга. Видимо им все таки придется попросить еды.       Наконец обогнув последний дом тамплиеры вышли на широкую улицу, коих было в этом городе не так много. По левую сторону от них виделись богато украшенные здания, хозяева которых явно за ними ухаживали, там же был и небольшой сад, огороженный каменной стеной в человеческий рост, откуда мелкими контрастно-зелеными пучкам и выглядывала въющяяся лоза. А перед рыцарями предстали лестницы, что вели к бывшему складу, куда они направлялись за помощью. Перед ней стояли четыре стражника в темно синих одеждах и покрывавших лицо платках. За их спинами виделись дорогие восточные луки, на широких кожаных поясах болтались ножны с тонкими восточными саблями,наверняка дорогими. Не сложно было угадать в этих людях наёмников Талала.       Появление тамплиеров вызвало небывалый интерес у некоторых прохожих, и, к вящему негодованию Робера, скрыться здесь было негде, а эта небольшая площадь, освобожденная от нагромождений зданий с кучей людей была единственной возможностью пройти за огромные каменные стены, если, конечно, исключить вариант проскакать туда по крышам, но им вряд ли бы это удалось, потому перемазанные чужой кровью и закованных в железо рыцари поспешили подойти к лестнице. Завидев уже видимо знакомые белые одежды братьев ордена с алыми крестами, стража, как по команде, расступилась, впуская гостей внутрь. Роберу даже показалось, что кто-то из них велел зевакам и черни, столпившимся у ворот поглазеть на заморских военных, идти по своим делам. Наконец они преодолели стены, но сделать это незамеченными, к сожалению, не получилось.       Изнутри дворик не выглядел так красиво, как выглядел город снаружи. Богато украшенные дома куда-то подевались, а их место заняли полуразваленные лачуги и бараки. Отовсюду, беспорядочной лепниной торчали несуразные, взъерошенные кусты. Люди, что ходили здесь, выглядели очень бедными и голодными, одевались в рваные тусклые костюмы, ходили сутулясь, вымученно смотрели на рыцарей. По их безжизненному взгляду казалось, будто их не волнует совершенно ничего в этом мире, кроме еды и какой-никакой постели в своём сарае. Работорговля здесь процветала, в какой то мере, потому как если и случалось, что жители этого маленького закутка даже что-то видели или слышали, они не станут об этом никому говорить, потому что посчитают, что их это не касается, а может не захотят рисковать собой. Талал хоть и не был скор на расправы, но бояться его гнева все таки стоило.       Тамплиеры тут же завернули за угол и взгляду Робера предстал небольшой стог сена, заваленный в телегу, да странная конструкция из деревянных палок, представлявшая собой нечто похожее на голубиную клетку, только с очень далеко друг от друга расположенными прутьями. Там, на верёвках висели красные плоды неизвестных ему растений. Разумно было предположить, что это какие-то местные специи, которыми так славился этот край.       Они обходили по кругу достаточно большое здание, занимавшее центр площади, ища вход внутрь. Когда-то это место было оружейным складом, Робер слышал, что во время того, как Иерусалим принадлежал крестоносцам здесь хранили мечи, луки, копья, кольчуги, снаряды для катапульт и припасы еды, на случай, если бы пришлось оборонять город от сарацин и пережидать долгую осаду. Правда христиан тогда эти запасы не спасли, и когда Саладин с его армией вошли в город, то тут же разграбили склад, а здание так и осталось пустовать. Талал занял его не так давно, но уж точно не собирался никому его отдавать, слишком удобно оно располагалось, отделенное от всего остального города.       Почему он решил обратиться именно к Талалу? Во первых: будущие рабы не всегда попадали в его руки целыми или пускай даже относительно здоровыми, да, он переправлял их в госпиталь к братьям рыцарям, где ими занимались уже лекари, но до этого рабам предстояло ещё преодолеть не самый лёгкий путь из Иерусалима в Акру. Потому, если кто и мог помочь магистру тамплиеров сделать так, чтобы ассасины окончательно не истекли кровью, так это он. Была и вторая причина: у Талала, кажется, были связи в городской страже. Он наладил сбыт своего "товара" далеко за пределы Иерусалима, а потому он мог помочь Роберу и незаметно выскользнуть за ворота. На долго оставаться в священном городе тамплиер не собирался, его ждали не менее важные дела в Акре, как минимум стоило встретиться с Ричардом, а после собрать совет по случаю пропажи артефакта. Желательно было ещё и посетить Шастель Блан, заняться внутренними делами ордена, посмотреть, как в его отсутствие готовили новобранцев, но пока об этом думать было рано.       Тамплиеры заприметили небольшую лестницу, ведущую вглубь, под здание, и решили незамедлительно пойти туда, так как других открытых дверей не попадалось. Наконец зайдя в затхлое помещение Робер стал осматриваться. В широком коридоре было не слишком уютно, везде, где пробирались сквозь решётки солнечные лучи в воздухе витали мельчайшие пылинки, сама комната была скудно оставлена, в углу стояли скромные стойки с клинками, какие-то трухлявые деревянные коробы, накрытые льняными простынями плетеные корзины, а все помещение освещала пара догорающих факелов, расположенных в начале и в конце коридора. Рядом были клетки с особенно буйными, которые, завидев де Сабле, тут же разноголосо бросились умолять его освободить их. Ему не очень нравилась картина, сейчас развернувшаяся перед ним, но он предпочитал не вмешиваться в дела своих союзников, по крайней мере, пока не дойдет до крайности.. Как только он медленно прошёл дальше, и увидев деревянную хлипкую дверь собирался к ней приблизится, чьи то цепкие руки ухватили его за ладышку. Из-за стали, которой были укреплены походные сапоги, тамплиер не чувствовал давления и посмотрел вниз лишь тогда, когда не смог переставить ногу. Под ним были железные прутья ещё одной решётки, открывающий вид на такие же скромные подвальные помещения, где совершенно не было света.       Оттуда на него невидящим взглядом смотрел какой-то совершенно истощенный чахлый старик. Не сказать, что зрелище его поразило, Робер много чего видел за свою жизнь, и дряхлый дедушка в подвале с жутким взглядом в даль уж точно не был самым худшим из всего этого, но что-то в нем наводило на слишком неприятные мысли. Робер небрежно выдёрнул ногу из сухих, будто безжизненные стволы старых оливковых деревьев, рук и поспешно отошел, чуть пошатнувшись. Уже приоткрывая дверь, он лишь услышал тихое бормотание старика на последок:       — Убейте меня, — Проскулил он высовывая руки из-под решётки. — я так больше не могу, убейте меня пожалуйста! Буде же милостивы ко мне, умоляю... Я не хочу к нему...       Робер предпочел не слушать дальше.       Как только старая железная решетка поднялась, перед рыцарями храма предстало большое помещение. Здесь не было каких-то особенно изысков в обстановке, все подчеркнуто строго и серо. Чуть дальше от них виделась вторая решетка, перекрывавшая проход в другое помещение, справа от неё маленькое круглое окошко, на верх, на второй этаж, представлявший из себя скудный деревянный навес на толстых и прочных балках, явно достроенный уже силами людей Талала, вела хлипкая деревянная лестница, под потолком виднелась массивная люстра с металлическими вставками и не одним десятком свечей. Единственным, что отличало это помещение от обычного оружейного склада, было то, что оружия здесь почти не было, здесь стояли огромные клетки, предназначавшиеся для людей. Там, на деревянной полу второго этажа расположились, будто воробьи на ветках молодого дерева, охранники Талала. Они все смотрели на пришедших с нескрываемым интересом. Кто-то из них до того ел, кто-то чистил свое оружие или вел непринужденную беседу с рядом сидящим, но стоило появится в комнате рыцарям, все молча воззрились на них, ожидая прибытия своего господина.       Талал не заставил себя долго ждать. Он не любил принимать гостей в своей скромной обители, но когда и выпадала на его долю такая честь, всегда старался радушно встретить и помочь тем, чьл было в его силах и компетенции. Он вышел из тени под крышей второго этажа, доски скрипнули под весом его тела.       Робер завидел на нем привычный темно зеленый с золотыми полосами кафтан, белые, немного пыльные шаровары и кожаный пояс, с такими же наручами. Он приветливо улыбнулся гостям, шёпотом отдав какие-то команды своим наемникам. Те медленно и явно нехотя спустились к тамплиерам.       — Ас-саляму алейкум! — Развёл руками работорговец, медленно подходя все ближе к краю досчатого пола второго этажа. У Робер хватило сил лишь на то, чтобы поднять раскрытую ладонь и слегка склонить голову в ответном жесте приветствия.       В это время наёмники, одетые в синие робы обступил вымученных и грязных рыцарей. Плащи с лежащими в белой ткан ассасинами были со всей осторожностью уложены на пол, лен ткани распластался по пыльной поверхности и Робер подумал о том, что нужно бы будет постирать свой перед отбытием в Акру. Несколько раненых рыцарей увели в угол, помогая им разоружиться, снять сюрко и латы, что они сами бы не смогли сделать из-за множества туго затянутых ремешков, а после и обработать травмы полученные в бою. Оставшиеся столпились над двумя телами лежащими на белой ткани. Белокурый парень, что все это время нёс бумаги Робера сейчас раздавал указы и повторял слова Робера о том, что эти двое должны остаться в живых. Он периодически сбивался и что-то невнятно тараторил, должно быть пытался подобрать слова на арабском, дабы изъясняться как можно более понятно и при этом никого не оскорбить.       Поняв, наконец, что от них требуется, наёмники начали осторожно и неспешно снимать с ассасинов слипшуюся от засохшей крови одежду. В наблюдении за всем этим действом Робер и не заметил как к нему сверху спустился турок. Талал легонько похлопал магистра по плечу, кольчужная рубаха на котором оказалась разорвана, и когда тот дергано обернулся, лишь фыркнул лукаво смотря в серые глаза.       — Неважно выглядите, магистр, — Произнёс он елейно. Робер, из-за нечастого посещения Иерусалима, уже и отвык от его слегка хамоватой и непринуждённой манеры общения. Он подметил её и у Абу, когда им случилось провести личную встречу. Должно быть особенность у них такая.       — Да уж, — Ответил де Сабле. Решив, что на пустую болтовню он сегодня не настроен, тамплиер перевел их диалог к делу. — если ты хочешь обсудить моё появление здесь, то давай сделаем то в отсутствии посторонних глаз и ушей. Твои люди и так видели достаточно.       — Да как пожелаете, — Протянул Талал, обходя высокую фигуру тамплиера и вставая с другой от него стороны. Проследив его взгляд Робер понял, что смотрит он на окровавленные тела его несостоявшихся убийц.— ваше появление меня не беспокоит, честно говоря, меня беспокоит то, что вы с собой притащили.       Как только они выбрались из затхлого помещения Робер обрадовался возможности вдохнуть чистый воздух на поверхности, но был весьма разочарован стоявшей на улице невыносимой жаркой погодой. Жару он, как и другие рыцари, ожидаемо не переносил. Ну вот кому будет охота носиться в латах по всему городу в жаркий солнечный день в городе посреди пустыни? Правильно, никому. Тем временем Талал подсуетился и провел его чуть дальше здания, к ничем неприметному бараку. Открыв дверь во внутренний дворик сначала выпустил тамплиера, потом зашёл сам.       Переглянувшись они зашли в дом. Это снаружи его можно было с натяжкой назвать жилым, а внутри все было весьма уютно. Небольшой столик с картами, аккуратно разложенные по их краям мешочки с монетами, пыльные манускрипты и перо в незакрытой чернильнице, которую хозяин дома, выругавшись, тут же побежал закрывать. В углу цветастый ковёр, на нем большая гора подушек. Они все абсолютно разные, длинные похожие по форме на бревна, маленькие, пухлые квадратики, и нет ни одной повторяющиеся. Из узенького окошка бьёт лучик солнца, на подоконнике мирно стоял небольшой глиняный горшок с едва зеленеющим росточком.       Робер шумно валится на стоящее за столом скромное кресло, Талал уже некоторое время не открывает взгляд от него явно уже не терпится начать выспрашивать ответы на вопросы, по его жадному взгляду это было видно.       — В чем дело? — Устало выдохнув спрашивает де Сабле.       — Ваша кольчуга порвана, а сюрко в крови, выглядите сквернейше.. — О, эта его чудная манера забалтывать своего собеседника, вместо того, чтобы напрямую задать интересующий вопрос. Только вот они не на рынке обсуждают цену на инжир, а Робер не покупатель.       — Брось. Мы пришли сюда не для того, чтобы обсудить мой внешний вид, — Раздраженно отмахивается магистр. — Что тебя интересует?       — То, что произошло в храме, — Работорговец вытягивает из под стола табуретку, Робер её не заметил при беглом осмотре комнаты, присаживаясь напротив своего гостя и заглядывая в уставшее бледное лицо. — Вы в спешке прибыли сюда с неизвестной мне целью, а когда я попытался вас найти, то наткнулся только на эту вашу... Подручную. Теперь вы не вернулись, а пришли ко мне, к тому же притащили с собой, вероотступников. — Талал взмахивает рукой в пренебрежительном жесте. — Все прошло не так, как вы хотели?       Турок морщится и тамплиер не может этого не заметить. Иногда, даже между приверженцами одной религии возникают разногласия, а после это приводит к ужасным последствиям. И для Робера не было секретом, что обычные мусульмане просто ужасно ненавидели исмаилитов, сам Саладин их презирал, ходили слухи, будто ему даже случилось осаждать Масиаф... Это можно было бы выгодно использовать.       — Можно сказать и так, — Робер невольно тихо всхлипывает от резко прострелившей поясницу боли. Стоит ему лишь выровняться на стуле, становиться легче, но не намного. — в усыпальнице нас ждали люди Рашида, мы смогли отбиться, потерь не понесли, но один из них забрал артефакт.       — Старик нарушил клятву, данную нам на крови. Люди подобные ему не ведают чести. Мы должны были обезглавить его ещё в тот день, в храме. — Нарочито мрачно произнёс Талал, тут же хмуря густые брови на несколько мгновений погружаясь в свои мысли. Робер, быть честным, видит его таким впервые после того, как они нашли Яблоко под Храмовой горой. — почему вы не сообщили мне и Мажду?       — Поздно сокрушаться, мы не можем изменить то, что уже случилось, — Робер садится в кресле ещё немного ровнее стараясь унять ноющее чувство усталости и скованности в спине. Все таки совсем не удобно постоянно находиться в достаточно тяжелом доспехе. — У меня не было времени писать письма, как только я получил донесение о планах старика мы сразу же отправились сюда, а доверять такую информацию гонцам опасно.       — И что вы собираетесь делать?       — Для начала соберу совет, — Тамплиер облокачивается на стол укладывая лоб на сцепленные пальцы. Он находит эту позу единственной удобной сейчас. — Стоит обговорить это с остальными.       — И что вы можете предложить совету? — Талал взглянул на него с укором. Ох, давно на него так не смотрели, обычные люди бояться, а с братьями из тайного совета ордена он видится слишком редко.       — Я думал о подобном исходе и у меня есть план, — Говорит Робер стараясь подавить в себе гнев. У него, кажется, совсем не осталось сил, а они лишь только начали говорить. — Но я хотел бы выслушать мнение остальных по тому поводу.       — Что же, я надеюсь,вы знаете, что делаете, — Глаза работорговца от чего-то резко сузились, и он встав с табурет начал медленно мерять шагами комнату. За окном началась утренняя суета. Здесь, правда, суетиться было особо некому, но шум с людных улиц по ту сторону стен было слышно отчётливо даже тут. — а все таки, что насчёт тех двоих, что ты притащил вместе с собой... Кто они?       — Ассасины, — Ответил Робер с коротким смешком. — У нас не было времени познакомиться ближе, сам понимаешь.       — И зачем они нам? — Скептический тон раздражает слегка сильнее, но не настолько, чтобы Робер как-то мог на это отреагировать сейчас. Может он просто устал, и хочет есть, и спать, в этом все дело.       — Они могут обладать сведениями, полезными ордену и нашему братству. — Терпеливо поясняет тамплиер, а после в глазах настолько сильно темнеет, что кажется, будто мир совершенно исчез вокруг него. Это длиться жалких несколько секунд, но для него слишком мучительно дого. В моменты такого помутнения рыцарь каждый раз обещает себе, что вернется к нормальному образу жизни... А через несколько часов напрочь об этом позабыв может уже ни евши, ни спавши лететь вместе с Ричардом куда-нибудь к очередной крепости, на башне которой его корол захочет видеть свой флаг.       — Так не пойдет, — Спешно говорит работорговец, конечно такое состояние магистра тамплиеров не может укрыться от его карих глаз. — Вы выглядите паршивее некуда. Вы обедали?       Этот вопрос вгоняет тамплиера в легкий ступор. Обедал ли он? Он даже не может вспомнить когда и что ел в последний раз       — Нет. — Честно отвечает рыцарь.       Турок встает и тут же на стол перед тамплиером с грохотом приземляется расписная тарелка фиников. Это не совсем то что нужно, но даже за это Робер благодарен. Правда к еде он не притрагивется.       — Что? — Недоуменно спрашивает Талал.       — Неприлично есть во время разговора, — Говорит Робер.       — Ешьте, нечего не случиться. — Говорит он со смешком.       — И все же я не стану...       — Ешьте говорю, — Перебивает его Талал, намного более грубо, чем раньше, ещё и смотрит так же осуждающе. Он вновь присаживается напротив тамплиера. — если вы тут с голоду помрете, никому легче от того не станет.       И Робер все таки решает, что он прав. Помереть с голоду он вряд ли может, а вот потерять сознание в его состоянии очень даже вероятно, а это их разговору не поможет. Так что он закидывает пару спелых плодов в рот, пока Талал вновь начинает говорить. На вкус они сладкие, чем-то даже напоминают мед.       — Давайте поговорим лучше о том, что вы собираетесь делать с пленниками, — Робер недовольно косится на своего собеседника, так что уже и без слов понятно, что не его это дело вообще знать, что там у магистра за планы на его собственных пленных исмаилитов. Потому Талал нервно прокашливается и продолжает. — я уже понял, что вы хотите попросить моей помощи. Я лишь должен узнать, что могу для вас сделать.       — Что же, раз ты и так понимаешь, зачем я пришёл, к чему долгие прелюдии верно? — Отвечает ему де Сабле, заметно расслабляясь. — мне нужно вывезти свой отряд и пленников из Иерусалима. А без твоей помощи мне не сделать этого так, чтобы не вызвать у стражи подозрений.       — Что же, — Говорит Талал. Ох это хитрое выражение, коие принимает его лицо, оно так же присуще здешним торговцам, как и хамовитый тон. — я могу это устроить, магистр. В городской страже есть мои люди, — Талал, поднявшись со табурета вновь, достаёт какие-то записи и карту, принимаясь раскладывать их на столе перед магистром. — люди надёжные все пройдёт как нужно. Только есть парочка мелких проблем...       — И что же это за мелкие проблемы? — Настороженно вопрошает де Сабле, смотря на записи, что держат смуглые пальцы.       — Дело в том, что в ближайшие дни, а насколько я понял вы хотите покинуть город как можно скорее, я должен организовать поставку нашему общему другу, господину Гарнье — Говорит турок нарочито медленно, растягивая слова, после присаживаясь на край стола. — и я не смогу предоставить вам и вашим людям лошадей. К тому же, служащая Саладину стража — мусульмане. Я то им, считай, как брат родной, а вот тамплиеры... Боюсь если кто обратит внимание на ваши светлые лица, кольчуги беды не миновать.       — В лошадях нет необходимости, брат мой, — Говорит Робер, откидываясь на спинку стула. Рыцарь устало прикрывает глаза и зажимает двумя пальцами переносицу. Как же ему хочется спать — Мария и часть отряда ждут моего возвращения из храма... Что-то не так?       Талал на секунду замирает в раздумиях, после оборачивается на собеседника, пытливо смотря в его глаза. О, да неужели и до него дошли слухи о связях магистра тамплиеров с леди Торпе. Робера такие суждения у него за спиной никогда особенно не трогали. За долгое время службы при королевском дворе он успел наслушаться про себя всякого. Кто-то говорил о том, что он замышляет переворот, кто-то обвинял в поклонении дьяволу, кто-то предполагал, что свой высокий титул он поучил через постель английского монарха. В какой-то мере это даже забавляло: всегда интересно узнать насколько далеко может зайти человеческая мысль и когда его, наконец, объявят скотоложцем. Что толку от этих слухов при дворе, когда в крестовом походе ты приносишь победу за победой. Вот только со слухами об их с Марей связи все было иначе. Он всегда испытывал сильное негодование, если не сказать гнев, стоило только собеседнику заикнуться о подобном. Должно быть по выражению его лица стало заметно, насколько в самом деле неприятен этот разговор и работорговец не проронил не единого слова по этом поводу, поспешив перевести тему разговора.       — Должно быть интересно узнать о новостях с той стороны, — Ловко увиливает он, откладывая, наконец, последний распечатанный свиток. — Саладин готовит ответное наступление, после того, что случилось с пленными... Сами понимаете, он не простит крестоносцам резни в Акре.       — Это действительно был очень необдуманный поступок со стороны его Величества, — Робер устало вздыхает. — иногда он бывает излишне... импульсивен.       — Как нелестно вы отзываетесь о собственном господине. Не кажется ли вам, что вассал должен верно служить и не порочить имя своего короля? — Хихикает работорговец.       — Я думаю, он бы простил мне, его лучшему войну и верному другу такую дерзость... — Улыбается Робер и он недалек от истины. Ричард и в самом деле прощал ему многое, что не простил бы другим своим слугам и войнам.       — И куда вы направитесь? В Шастель Блан, займетесь делами ордена?       — Нет, — Робер пожимает плечами. — В Блан хорошие лекари, но я не могу быть в них уверен. Я направлюсь в Акру вместе с тобой, мне необходимо посоветоваться с Гарнье и посетить его госпиталь.       — Это насчет тех неверных, что вы вытащили из храма? — Талал опять поднимает бровь. — Вы и впрямь решили..       — Мое решение тебя не касается, я не собираюсь его обсуждать. — Отрезает Робер потирая костяшки. Ужасно болят суставы.       — Я могу просить вас, — Робер спешно кивает и на стол приземляется длинный свёрток из белой ткани. Тамплиер аккуратно разворачивает её складки. Меж льняных лоскутов показывается изящное выгнутое древко, украшенные незамысловатым вьющийся узором лазы. Красивый лук, искусно сделанный, хоть и с виду достаточно простенький. Не сложно догадаться кому из братьев-рыцарей такое придется по вкусу. — передайте это магистру Сибранду, и моё восхищение его талантом тоже передайте. Мне кажется он будет рад.       — О, да он будет просто в восторге, — Усмехается де Сабле разглядывая темную древесину. — и он хохмейстр. Обязательно ему все передам.       — Магистр, хохмейстр, какая к дьяволу разница? — Разводит руки работорговец. — и ещё, если вам нужно, у меня есть кое-что, по поводу Масиафа, — В руку тамплиера легко ложится небольшой свёрток бумаги. — здесь место и время встречи с одним моим знакомым от-туда. Зовут Массун, мы познакомились когда-то на дорогах. Его повозка сломалась, пришлось менять колесо, так и доехали до Масиафа. Он просто обычный житель, так что не надейтесь на откровения, но деревенские слухи иногда тоже бывают полезны в нашем нелегком деле, мне правда такое знакомство уже без надобности, но вот вам может помочь.       — Выражаю искреннюю благодарность тебе за все, — Стул скрипит, когда рыцарь вымученно с него поднимается. — но я слишком устал, и если ты не против, я пойду высплюсь.       А ещё бы он был против. Проводив уставшего магистра взглядом он бросил ему вслед: " Комната на втором этаже справа." и сел дальше что-то писать, разглядывать карты, подсчитывать деньги. Поднявшись по лестнице, которая, благо, была из песчанника и не обрушилась под весом рыцаря, Робер , поначалу, даже спутал куда ему идти из-за сильной усталости. И, найдя все же, нужную комнату, он открыл тихо скрипнувшую дверь и вошел без интереса оглядываясь.       Ничего необычного: узкое окно, маленький ковер с парой подушек, стул, и узкая койка. Но Робер был рад даже этому. Усевшись на койку он принялся стаскивать с себя одежду. Раздеваться пришлось в гордом одиночестве, потому что смог, то снял. На пол полетели сапоги, сюрко, набедренные и поясные ножны, кольчугу расстегнуть не получилось и тамплиеру уныло подумалось, что придется спать в ней, что кстати очень неудобно. Так же раздосадованно он вспомнил и про лежащие на чужом столе перчатки, ругаясь на себя за то, что собственные латы потом придется собирать по всему жилищу. Ещё раз глянув на лежащие на полу, разбросанные одежды, он неожиданно вспомнил, что после их беседы он так и не вернулся к ассасинам. Может они вообще уже мертвы, кто их знает? Но де Сабле поспешил отогнать от себя эти мысли, подумав о том, что его это сейчас явно волновать не должно. Так и лег он уставший на постель, тут же погружаясь в глубокий сон. Над Иерусалимом светило яркое полуденное солнце.