~*~
Че потягивается, прогуливаясь по коридору своего частного этажа. Время уже перешло за полночь. Он все еще немного под кайфом, а его кровь все еще бурлит после его веселого, пьяного свидания за клубом. Он закрывает глаза и на секунду погружается в дремоту, улыбаясь воспоминанию о мягкой коже под его пальцами. Че все еще может пересчитать по пальцам одной руки, сколько раз он делал подобные вещи — по крайней мере, в этом он зашел так далеко. Он не уверен, что может сосчитать, сколько людей он поцеловал по пьяни. Возможно, Че не помнит только некоторых из них. Как оказалось, он становится очень обидчивым, когда пьян. Когда Че открывает глаза, он резко останавливается. Все мысли о выпивке и сексе улетучиваются по коридору и вылетают на аварийную лестницу напротив. Дверь в его комнату открыта. Че стоит долгую секунду, уставившись на нее, не уверенный, заглянуть ли ему внутрь или немедленно убежать. В этом доме никогда нельзя быть ни в чем уверенным. Вероятно, ему нужно начать волноваться. В конце концов, Че теперь в мафии. Технически. Тем не менее, по пути внутрь он миновал более полудюжины телохранителей. Конечно же, никто не пробрался мимо всей этой мощи специально, чтобы добраться до Че? Это не его дом. Че не уверен, что готов столкнуться с позором из-за того, что вызвал телохранителей просто так. Он должен, по крайней мере, попытаться позаботиться о себе самостоятельно. Наверное, все в порядке. Че просто не закрыл ее до конца, когда уходил. У него во рту сладкий привкус, отдаленно напоминающий эфир. Че прогоняет воображаемый вкус прочь, загоняя его на задворки своего сознания. Свет явно включен, золотистое сияние разливается по темному коридору. Че не думает, что кто-то, пытающийся напасть на него, оставил бы дверь открытой, а свет включенным. Тогда они должны были быть крайне некомпетентными похитителями. Че осторожно выглядывает из-за дверного косяка. Ой. О нет. Че немедленно отскакивает назад, разворачиваясь на пятках, чтобы убежать. Это гораздо хуже, чем похищение. — Я видел тебя, Че, — доносится изнутри голос Порша. Че съеживается и останавливается. Он делает глубокий вдох. Че останавливается, чтобы одернуть рубашку, чтобы было чуть меньше видно кожу, надеясь, что сигаретный запах унес ветер по дороге домой. По крайней мере, у него нет никаких пятен на рубашке, как у того, другого парня. Че оборачивается. — Привет, Хиа, — приветствует Че, застенчиво выглядывая из-за дверного косяка. Че шаркает в свою спальню, будто боится, что там на него все-таки могут напасть из засады. Ему неприятно осознавать, что сперма все еще высыхает на его нижнем белье. Ткань прилипла к внутренней стороне его ноги. Порш сидит на кровати Че лицом к двери. Его руки скрещены на груди, выражение лица омрачено озабоченным хмурым взглядом. — Ты поздно пришел, — замечает Порш, — ты что, пил? Че тоже скрещивает руки на груди, выпячивая бедро, повторяя позу Порша. По крайней мере, Порш никак не прокомментировал запах сигарет. Возможно, здесь Че будет в безопасности. В последний раз, когда Порш заподозрил его в курении, это вылилось в многодневный спор. — Я был с Макао, — отвечает Че, полностью избегая расспросов. Порш хмурится еще сильнее. — Тебя больше не было в клубе? Я уже говорил тебе, что это место не… — Хиа, — перебивает Че, — что ты делаешь в моей комнате посреди ночи? Порш вздыхает. — Сегодня вечером было семейное собрание. Я пришел поговорить с тобой после, но тебя не было дома. Я попросил Арма сообщить мне, когда ты вернешься, чтобы я мог увидеть тебя. Че поворачивается, чтобы бросить бумажник и ключи на комод. С тех пор как Кинн и Порш взяли управление в свои руки, главная и вторая семьи работают единым фронтом, регулярно встречаясь для обсуждения общесемейных новостей и планирования. Че говорит себе, что ему не горько из-за того, что никто и никогда не считает нужным включать его в семейные дискуссии. По крайней мере, на этот раз у него был Макао, с которым можно было потусоваться. Иногда даже Макао вызывают, чтобы он появился, оставляя Че дуться в своей комнате в одиночестве. Че все равно никогда не хотел иметь ничего общего с мафией. Он не знает, почему это его так сильно беспокоит. Порш прерывает его размышления внезапным визгом. — Это что, засос?! Широко раскрыв глаза, Че оборачивается и хлопает себя ладонью по шее. — Че! — кричит Порш. Теперь он стоит, выглядя одновременно возмущенным и совершенно потерянным. Че уставился на него, как олень, попавший в свет фар. Порш делает полшага вперед, затем, похоже, передумывает. Когда он снова заговаривает, в его голосе слышится боль. — Пожалуйста, скажи мне… Он ведь не от Макао? Че моргает, глядя на Порша. Между ними воцаряется тишина. Макао?! Че разражается смехом. — О боже мой. Нет! Пожалуйста, никогда больше так не говори. Это ужасно. — Ох… — колеблется Порш. Сначала он, кажется, испытывает облегчение, потом снова начинает беспокоиться, — это ты… Ты с кем-то встречаешься? Че краснеет. — Нет. — Ох. Они неловко стоят там. Че подходит к своей шкатулке с драгоценностями и начинает вынимать аксессуары, один за другим. Он чувствует себя странно, когда его брат наблюдает за ним. Раньше он никогда не носил много украшений, если не считать случайной цепочки. Сейчас он украшает себя серебром и жемчугом всякий раз, когда выходит на улицу. Ему кажется, что Порш обратил внимание на различия. В последнее время они так редко видятся друг с другом. Раньше между ними никогда не было такого дискомфорта. Че задается вопросом, всегда ли так было бы в конечном счете — если бы, какой бы жизнью они ни жили, Порш всегда хотел оградить Че от взросления, создавая пространство между ними из-за его собственной неспособности адаптироваться к прыжку Че во взрослую жизнь. Че кажется, что сейчас Порш едва его знает. — Знаешь, — осторожно говорит Порш, — мы давненько не говорили об учебе. Я дал тебе несколько месяцев, чтобы привыкнуть ко всему, но тебе нужно подумать о повторном поступлении. Тебе нужно чем-то заняться, Че. Че отворачивается от брата и не торопясь снимает свои кольца. Он не хочет думать о школе. Школа — это музыка. Музыка только заставляет Че думать о… — Что случилось такого важного, что тебе пришлось не ложиться спать, чтобы рассказать мне? — спокойно спрашивает он. Позади него Порш вздыхает. Че сжимает челюсти, борясь с волной разочарования, которую он слышит в этом единственном звуке. Он закончил снимать кольца, но все еще стоит возле своей шкатулки. Он не готов разворачиваться. — На самом деле ничего. Я просто беспокоился о тебе, когда понял, что ты ушел и ничего мне не сказал. — Я жил один несколько месяцев, прежде чем переехать сюда, — напоминает ему Че, стараясь, чтобы в его голосе не звучало горечи, но не удается, — тогда ты не проверял, как я. — Че, — мягко произносит Порш. Че слышит боль в его голосе. Она резко врезается в его грудь. Че поворачивается лицом к своему брату. Его возбуждение быстро угасло. У него начинает болеть голова. — Прости. Когда Че, шаркая, выходит вперед, Порш без спросу обхватывает его руками, заключая в большие, крепкие объятия. Приятно, когда тебя обнимают. Че растворяется в нем. Он скучает по этому. — Я беспокоюсь о тебе, — говорит Порш, — ты был… другим. Че пожимает плечами, насколько это возможно в пределах их объятий, и говорит в модный белый шелк рубашки Порша: — Иногда становиться другим — это хорошо. Порш гудит. — Конечно, — неуверенно соглашается он, — но иногда другое — это тоже… Есть что-то, о чем ты хочешь поговорить? Я знаю, что все это очень тяжело. Че садится на кровать. Порш следует за ним по пятам, отказываясь упускать момент теперь, когда он им воспользовался. — Нет, — тихо говорит Че, — но я обещаю начать рассматривать заявки на следующий год, хорошо? Порш поджимает губы и кидает взгляд на брошенную Че гитару в углу комнаты. Что бы он ни хотел сказать, он этого не говорит. Че видит тот момент, когда он отгоняет эту мысль. Вместо этого он смотрит на шею Че, и новый вид беспокойства омрачает выражение его лица. — Знаешь, я знаю, что я последний человек, который будет читать тебе лекцию о воздержании, — говорит он. — Так что не надо, — вмешивается Че, уже краснея. Порш поднимает руки, защищаясь. — Так что не буду, — продолжает он, — но я скажу вот что — после того, как я встретил Кинна, все изменилось. Че отводит взгляд. Порш наклоняется в сторону, чуть не падая в попытке снова поймать взгляд Че. — Я не говорю, что что-то из того, что ты делаешь, неправильно, — продолжает Порш с лукавой усмешкой, — как известно, я последний человек, который мог бы бросать камни, и я знаю, что у нас был разговор, поэтому я не буду унижать тебя еще больше подобными вещами. — Я хочу сказать, что когда ты глубоко заботишься о другом вовлеченном человеке — о том, что он чувствует, чего он хочет, — это совсем другое дело. И это нормально — иметь высокие стандарты. Кто-нибудь, когда-нибудь, встретится с ними. Че закрывает глаза, пока Порш говорит. Он не может смотреть на него. За его веками тлеют угли, угрожающие сжечь весь прогресс, которого он добился с тех пор, как его жизнь впервые развалилась на части. Они горят на вершине темной ямы неуверенности в себе, черной и бездонно глубокой. Он строит хрупкий стеклянный мост через нее, прежде чем она поглотит его целиком. Стандарты Че стали навсегда недостижимыми. Как кто-то может сравниться со сказкой, которую Че уже потерял? В конце концов, это все и есть сказки. Предостерегающая ложь. Че рад за Порша. Но не каждому достается то, что есть у него. Че хочет сигарету. — Че? — тихо спрашивает Порш. Че ненавидит беспокойство в его голосе, ненавидит то, как грустно он звучит. — Я устал, — говорит Че, каким-то чудом умудряясь сохранять спокойствие в голосе, — мы можем поговорить об этом в другой раз? И снова у Порша такой вид, словно он хочет что-то сказать. И снова он сдерживается. — Ладно, — наконец соглашается он, — спокойной ночи, Че. — Спокойной ночи, Хиа. Че смотрит в стену, пока Порш не встает и не уходит, боясь, что, если их взгляды встретятся, он может разрыдаться. Че винит похмелье, зловеще пробирающееся сквозь его сознание. Когда Порш подходит к двери, он останавливается. — Знаешь, — мягко говорит он, — я скучаю по тебе прежнему. Я надеюсь, что однажды увижу его снова. Че сворачивается калачиком на своей кровати и поворачивается лицом к окну. Снаружи неоновые огни ярко сияют на фоне черного неба. Через несколько секунд дверь со щелчком закрывается.~*~
Музыка в комнате Че громкая, басы отдаются у него в груди. Он проверяет свои новые джинсы, опускаясь на пол. Джинсовая ткань тянется вместе с ним, обтягивая, как вторая кожа, носки скользят по пушистому ковру. Он ничего не может поделать, но продолжает раскачиваться взад-вперед, когда снова вскакивает и кружит по комнате, хватая серьгу-кафф, когда проходит мимо своей шкатулки, в следующий раз цепочку. Третий проход предназначен для колец, а затем Че скачет задом наперед, громко напевая, его голос заглушается грохотом трека над головой. Если и есть какое-то преимущество в жизни в главном доме, так это удобства. Встроенные динамики в потолке комнаты Че могут быть настолько громкими, что сотрясается пол. Ему повезло, что в комнате напротив никто не живет — Че не сомневается, что они смогли бы услышать музыку, причем громко. Че рассматривает себя в зеркале, которое висит на дверцах его шкафа. На его черном топе с капюшоном есть вырезы для плеч, и заканчивается он на животе, демонстрируя его недавно появившийся пресс. Он выглядит сексуально. Ему лучше выглядеть сексуально. Он это заслужил. Одним из лучших удобств в главном здании является тренажерный зал, и Биг с большим энтузиазмом играет роль личного тренера для кого-то, кто действительно его слушает, даже сейчас, когда он полностью вернулся к работе. Че нравится Биг. Биг говорит то, что имеет в виду, и никогда не сдерживается. Вообще-то, Че нравится большинство телохранителей. Они на удивление милые. Че все еще танцует, когда достает свой телефон из заднего кармана. Он думает, что это Макао, ожидающий снаружи на своем байке, поэтому начинает разговор, даже не взглянув на название. Когда он смотрит вниз, то спотыкается на середине движения бедром и роняет свой телефон. С пола, застывшего во времени двумя месяцами ранее, на него смотрят глаза Кима. Зияющий колодец тьмы в груди Че снова открывается. Его сердце сбивается с ритма, будто боится, что может провалиться внутрь. Он подбирает свой телефон. Че так и не удалось заставить себя удалить это видео. Теперь оно насмехается над ним из истории диалога, сохраненным над новым текстом, из-за которого пришло уведомление. Че не слушал песню больше недели. Он думал, что с этим покончено. Неизвестный: Я подхожу к дому. Мы можем поговорить? Че смотрит на сообщение. Он чувствует себя выбитым из колеи, и внезапно у него слегка кружится голова. Прошло два месяца блаженной тишины. Почему Ким пишет ему сейчас? В груди Че просыпается крошечная боль. Это та же самая боль, которую Че испытывает всякий раз, когда смотрит на свою гитару, брошенную в углу его комнаты, и думает о том, чтобы сыграть на ней снова. Или еще хуже — когда он замечает другую гитару, спрятанную в глубине его шкафа за стопкой нераспакованных коробок. Все в порядке. С ним все в порядке. Он, честно говоря, чувствует себя прекрасно. Думать о Киме уже не так больно, как раньше. Че не уверен, что он чувствует по этому поводу. Он думает, что, возможно, движется дальше. На этот раз по-настоящему. Первое, что он собирается сделать, когда доберется до клуба, — это выйти на задний двор и выкурить сигарету. Он блокирует свой телефон и засовывает его обратно в карман. Ему нечего обсуждать с Кимом. К тому времени, когда Ким приедет в главный дом, Че уже будет далеко, и вернется только поздно вечером. Он может продолжать избегать его, как и в течение последних двух месяцев. Песня в динамиках переключается, и Че снова включается в ритм, подпрыгивая по комнате, пытаясь вернуться в свободное пространство для ночной прогулки. Че хочет протестировать подводку для глаз, которую купил на прошлой неделе. Он еще не использовал ее, когда выходил на улицу, его руки все еще слишком неловкие и дрожащие, чтобы провести ровную линию, но он внезапно чувствует себя ободренным. Он хочет попробовать что-нибудь авантюрное. Однако прежде чем он успевает открыть подводку, на его телефон приходит новое сообщение. Сердце Че замирает на мгновение. Он откладывает подводку. Че разблокирует свой телефон. Он пытается не обращать внимания на легкую дрожь в своих руках. Макао: Я здесь, неудачник. Спускайся, у тебя 5 минут, или я уеду без тебя. Напряжение в груди Че спадает. Он ухмыляется. Че знает, что Макао не уедет без него, но если он задержится слишком надолго, Макао будет жаловаться на это до конца ночи. Его рыцарь в блестящих доспехах с эмблемой мафии. Че еще раз смотрит на себя в зеркале, кивает и вприпрыжку идет к лифту. На улице светло, солнце только начинает садиться за оживленный горизонт. Че останавливается как вкопанный. Кто-то стоит рядом с голубеньким «Ducati» Макао. Че узнал бы этот стройный, невозмутимый силуэт где угодно. Ужас скапливается внизу его живота. Ким. Ким одет в черные джинсы и кожаную куртку, и Че не может не признать в каком-то неохотно-нежном уголке своего мозга, насколько это типично для него. Ким всегда был одет в кожу. Правда, волосы у него теперь другие — длиннее. Они собраны сзади в искусно растрепанный пучок, несколько выбившихся прядей обрамляют лицо Кима подобно темному ореолу. Сердце Че бешено колотится. В последний раз, когда Че встречался с Кимом лицом к лицу, Ким оставил его рыдающим на улице. Сейчас он выглядит таким другим и таким душераздирающе прежним. Че не чувствует себя готовым восстановить фрагменты их последнего разговора. Они все еще остры и опасны внутри него, угрожая дальнейшими травмами, если он их заденет. Че подумывает о том, чтобы развернуться и вернуться внутрь, пока его не заметили, может быть, сказать Макао, что ему внезапно стало плохо. Он мог бы прятаться в своей комнате, пока все не прояснится, как он делал снова и снова во время семейных встреч или когда мальчики все вместе возвращались с работы, о которой они искусно избегали упоминать в присутствии Че. Но Ким никогда раньше не писал ему. Что, если он приехал искать Че? Прежде чем Че успевает прийти к решению, решение принимается за него. Взгляд Макао находит его, все еще приросшего к тротуару прямо за дверным проемом. Макао машет рукой, не обращая внимания на огорчение Че. Че глубоко благодарен за солнцезащитные очки, скрывающие его глаза, когда Ким оборачивается и замечает его. Мир останавливается. Ким пристально смотрит на него. Че не уверен, долго или нет. Какой-то пепельный уголек в его пустой груди вспыхивает искрами и возвращается к жизни. Че чувствует это как нечто физическое, как натянутую золотую нить, тянущую его вперед — к этим темным, настороженным глазам, которые расширяются, когда опускаются, чтобы увидеть всю картину, которую он создает. Ким всегда выглядел таким подавленным, когда они были вместе, как только Че научился читать его маленькие мимические выражения. Сейчас он выглядит немного не так. Че думает, что, возможно, это был непосильный груз всей лжи, навалившейся на него. Он пытается создать спокойный, уверенный образ, которым он жил с Макао последние несколько месяцев, вживаясь в роль, как в новый комплект одежды. Он вздергивает подбородок и свирепо смотрит на Кима, отказываясь быть тем, кто отводит взгляд. Он делает шаг вперед. Он не позволит Киму испортить ему вечер еще до того, как он начнется. У него есть планы. Че забыл Кима. С ним все в порядке. Че останавливается рядом с Кимом и Макао. Макао переводит взгляд с одного на другого, явно ощущая напряжение. Иногда Че забывает, что Макао ничего не знает. Он знает, что у Че есть бывший (он не бывший, как настаивает Че), но Че, насколько это было возможно, не вдавался в подробности, боясь раскрыть истинные глубины своей доверчивости, признать, насколько жалким он был во власти симпатичного личика и хорошей гитары. Теперь Че напоминает себе, что больше не находится в их власти. — Порче, — приветствует Ким. Его голос звучит слегка напряженно. Все эти недели тишины, и вот теперь Ким прямо здесь, перед Че, купается в медово-теплом сиянии золотого часа. — Ким, — отвечает Че, вкладывая в тон заметно больше льда. Он нарочно опускает уважительное «Пи», гадая, заметит ли это Ким. Взгляд Кима совершенно очевидно падает на наряд Че. Че чувствует жар, словно кончики пальцев скользят по его коже. На щеках Че появляется реактивный, почти инстинктивный румянец, прежде чем он понимает, что Ким разглядывает его. И, о, разве это не странное новое ощущение? Ким смотрит на Че так, как смотрят мужчины в клубе. Это тот вид одежды, который часто приводит к тому, что у людей перехватывает дыхание в туалетах и переулках. Может быть, переулков стало меньше, после последней ситуации с Че. Прилив уверенности внезапно нахлынул на Че. Он не знает , что на него нашло, но у него внезапно возникло чувство, что ничто не имеет значения. Что Ким — просто еще один парень, строящий ему глазки с другого конца танцпола. Че ухмыляется, наклоняет голову и хлопает ресницами. — Ты стоишь у меня на пути, — говорит Че с издевательской сладостью. Рядом с ним задыхается Макао. Брови Кима взлетают вверх. Вспышка чего-то опасного появляется в его взгляде. В груди Че возникает ответный разряд электричества. — Нам нужно поговорить, Порче, — отвечает Ким, демонстративно игнорируя едкий тон Че. Че не отвечает, просто выдерживает пристальный взгляд Кима. Ему надоело ходить на цыпочках по территории, как крысе в доме, полном кошек. Ким пристально смотрит на него. Че смотрит в ответ. Медленно, с намеком на любопытство, мелькающим за опасной нейтральностью его взгляда, Ким отступает с пути. Ким наблюдает, как Че проносится мимо него и перекидывает ногу через мотоцикл Макао. Че крепко обхватывает Макао одной рукой за талию, прижимаясь к нему сильнее, чем это совершенно необходимо. Ким на секунду опускает глаза, чтобы принять это к сведению. — Порче… — начинает Ким. Свободной рукой Че поднимает очки и опускает их на переносицу. — Извини, — перебивает Че, — у меня есть планы. Поехали, Макао. Не обращай внимания на его колотящееся сердце. Макао, похоже, более чем готов к побегу. Он заводит двигатель и трогается с места, оставляя Кима стоять в пыли, одного на улице. Че надеется, что Ким пялится на них, разинув рот, но у него не хватает смелости обернуться и проверить это.