Time Machine 2.0

      — Действительно. — в такой же нахальной манере произнес Мастейн старший. И одновременно пронеслось в рыжих головах «а как к кому обращаться». Дэйв, тот что помладше другого Дэйва на тридцать с лишним лет, покосился на того. Глаза злобно блеснули.       — Да уж, двоих Дэйвов Мастейнов поместить в одну комнату идея тупая. — подметил Марк, а Кико рассмеялся. Но когда оба Мастейна грозно бросили своих взгляды на них, те мгновенно замолчали.       — И что вы тут делаете? — только Дэйвы помладше хором собрались дать ответ, взмахом руки Мастейн старший призвал их к тишине. — Нет, ответа я не от вас хочу слышать. Мне до сих пор кажется это сном. Ущипните меня, но с вами разберемся позже. — Дэйв, тот что молодой, издал утробный рык. Он и не мог подумать, как со стороны выглядит грубо его деспотичное поведение, что дальше ехать некуда. Мастейн заулыбался, но тут же осекся. Как же тот рыжий придурок ведёт себя несдержанно, но ведь этим придурком был он сам. Временами и является. — Меня больше всего интересует, что ты здесь делаешь?       — Поговорить. — Эллефсон старший четко понимал, что вопрос именно к нему и незамедлительно дал ответ.       — Я считаю, что мы уже все давно обсудили.       — Ты так считаешь.       — Что, правда? — Мастейн вскинул брови от такого рода прямолинейности. — А я смотрю ты подрос, раз пришел сюда, чтобы поцапаться со мной.       — Дэйв, ты дальше носа своего не видишь. — и Кико, и молодые Дэйвы, и Марк, все они оказались пленниками ситуации и случайными свидетелями несколько резкого поведения Эллефсона. А свидетелей, всем известно, убивают.       — А ты вечно строишь из себя жертву в СМИ. Тебе как, нормально?       — Не важно, что я говорю. Но только ты поступил ровно так, как с тобой ребята из Metallica сорок лет назад. Я столько лет наблюдал за тем, как ты вечно пытаешься с ними конкурировать. И столько же, как ты себя убивал наркотиками. — слушателям оставалось охать и ахать как два старых пердуна, которые не могут поделить шкуру не то, чтобы не убитого медведя, а шкуру давно сгнившую этого бедного медведя.       — Но не ты ли вместе со мной упивался и утопал в эйфории? — Мастейн хмурился, Мастейн злился, Мастейн рычал.       — Только это было давно. — но Эллефсона это не останавливало. Он больше не боялся. Он теперь ощущал себя наравне со своим другом. Пусть и в ссоре, но другом. — За все твои ошибки я прощал тебя снова и снова, но ты не смог. Обиженка, блять. — и спустя годы он выругался матом, хотя столько сдерживал себя. Вывел его Мастейн, вывел. Единственный, кто способен довести самого спокойного человека на планете.       — Это я обиженка? — заржал Мастейн. — А тот суд в нулевые. Я что ли затеял?       — Хочешь правду? — и те, кто видел, как Эллефсон вышел из себя, обалдевали ещё больше.       — Ну? Рискни.       — А то что? Морду набьёшь?       — Да говори уже.       — Ты столько творил херни, столько раз врал своей жене, столько раз ей изменял, ссорился со всеми, приходил ко мне пьяный, падал в объятия, рыдал и срывался на меня. Я молчал. Я хранил тайну. И по сей день не говорю об этом. И не стану. Столько раз я видел, как ты умирал и возвращался к жизни. Я был рядом. И каждый раз, когда мне больше всего была нужна твоя поддержка, ты слал меня нахуй. Так вот и иди нахуй сам. — и тут Мастейн подскачил, навис тучей над Эллефсоном. Руки чесались, но трогать не стал. Хотел выслушать до конца. — Ты думаешь, что вокруг тебя вертится земля, но это не так. Я до сих пор уважаю и люблю тебя, но ты ничего не видишь, кроме собственной жопы! — Эллефсон сорвался на крик, кажется, будто слюни летели всюду из его рта. Лицо красное от злости и обиды.       — Ты все? — тихо уточнил Мастейн. — Если так все было херово, что ты тогда рядом был?       — Были и хорошие моменты. Я помню. Ты помнишь? Как вот мы, — он указал пальцем в сторону молодых Дэйвов. — играли вместе на сцене и были не разлей вода. Ты остаёшься мне братом по сей день. Уверен, ты до сих пор жалеешь горшок, который ты уронил на вентилятор в день нашего знакомства. Но меня ты не жалеешь, сука! Какая же ты сука, Дэйв! — он ткнул пальцем в грудь, надавил им, будто бы пытался оттолкнуть Дэйва. И мигом направился к выходу, громко хлопнув дверью за собой.       Мастейн оглянулся на оставшихся в гримёрке. Те просто молча наблюдали за происходящим. Дэвид понял, что сейчас ему нужно срочно покинуть это место, заодно успокоить Эллефсона, то есть себя самого. Марк и Кико последовали за Эллефсонами. Дэйв же остался с Дэйвом. Рядом с собой, как в жутком фильме про клонов. Только они не клоны, и оба это понимали. Дэйв сел на диван, Мастейн последовал его же примеру.       — Я мог себе представить, что ты так себя поведешь. Но вот от Джуниора я такого не ожидал. Ну, то есть Эллефсона старшего.       — Ха, так теперь его называют?       — Только мы. Чтоб хоть как-то понимать, кто есть кто.       — А как называют тебя?       — До сего момента, как и всегда — Дэйв.       — А теперь, я Мастейн старший, а ты просто Дэйв?       — Пусть будет так. Пофиг как. Главное, чтобы нам было понятно.       — Хорошо. Ну и как оно? Как дела, Дэйв?       — Тебе не кажется странным, что ты спрашиваешь самого себя? — улыбнулся рыжий.       — Кажется. — Мастейн разглядывал его. Такой дикий. Тем и привлекательный. Естественный, настоящий, красивый. — Надо же, тебя даже зависимость не портит.       — Пф… только не лечи мне про это. — прищурив глаза, смотрел на Мастейна Дэйв.       — Не буду. Знаю, это бесполезно. — Мастейн улыбнулся тоже, а Дэйв разглядывал каждую морщинку на его лице. Странно, что даже это не сказывается пагубно на внешности мужчины. — Чего смотишь так? Пытаешься убедиться в том, что ты — это я?       — Бля, ну это реально херня какая-то. Ты это вроде бы я, но не я. И наоборот.       — Если ты дальше продолжишь, мы оба запутаемся ещё больше. — Мастейн не отводил глаз. Любовался и боролся с желанием коснуться волос, да не смог. — Чёрт, это будет выглядеть по-пидорски, но можно я кое-что сделаю?       — Надеюсь, ты не собираешься меня выебать? — рыжий покосился на Мастейна.       — Другое. — чуть подвинулся ближе, протянул по-прежнему красивую руку и кончиками пальцев провел по грубоватым из-за структуры и взъерошенным волосам Дэйва. Тот лишь внимательно наблюдал за действиями собеседника, слегка приоткрыв рот от удивления. Но не растерялся. Не из стеснительных поди. — Надо же, почти не изменились. Кажется, будто с возрастом стали мягче и лучше. Хотя я думал, что забыл на ощупь. Какими они были в молодости. Тебе бы шампунь сменить что ли. Уверяю, будет гораздо лучше.       — Спасибо за совет. — съехидничал Дэйв. Конечно же он не возьмёт на заметку, потому что ни за что и никогда не станет слушать других. Других. Но тут ему говорит такие слова он сам. Как же к этому относиться?       — Ладно тебе, я всегда был привлекательным парнем. То есть ты. Мы. Ты понял. — рыжий кивнул. Мастейн сел на прежнее место на край черного кожаного дивана слева от Дэйва, все ещё ощущая кончиками пальцев волосы себя самого. Если бы Вселенная не дала бы такой поганый шанс, хотя нельзя так относиться к безликой и бесконечной; то, возможно, сейчас бы не было этой глупой дискуссии с Эллефсоном. А это повергло в шок Мастейна и унесло глубоко в свои мысли. Но если бы не этот шанс, они бы не встретились. И он не смог бы сейчас сидеть и болтать по душам сам с собой.       — Если честно, то я думал, что мы с тобой поругались бы.       — Потому что одинаковые?       — Да.       — Зато вон как удачно сложилось.       — Только не у вас. Не уже ли ты действительно так ненавидишь Джуниора, что готов остаться без него навсегда? На старости лет.       — Не такой уж я и старый, хотя… Для тебя да. Слушай, как вы сюда попали?       — Я отвечу только тогда, когда ты ответишь на мой вопрос. Я первый спросил. — хитро глянув на Мастейна Дэйв, поправляя шапку рыжих кудрей тонкими длинными пальцами.       — Я хотел бы. — Мастейн тяжело вздохнул и устремил взгляд куда-то в пол, понуро опустив плечи и без того сутулые. — Хотел бы, чтобы было как раньше, но… — он явно грустил, вспоминая те задорные безумные дни. Скучает. Однозначно. — Но я до сих пор не могу забыть то, как два года назад Джуниор чуть не погубил свою репутацию и репутацию группы.       — Поэтому ты решил бросить его? — на что Мастейн старший резко повернул голову и сверлил дырку в голове Дэйва. — Да не злись ты. Я знаю, что все бывает неоднозначным. — рыжий всегда был умным, что порой портило ему жизнь. Но ведь это же Дэйв. — Ты бы просто отпустил это и простил его.       — Пока он ведёт себя как суперзвезда и вешает лапшу на уши поклонникам?       — Он это делает только для того, чтобы ты обратил внимание на него. Не видишь что ли?       — Ладно они на его стороне. Ты туда же. Ебанулся совсем.       — Дэйв, я не собираюсь ругаться. Не зли меня. — вот уже они оба пытались уничтожить друг друга искрами из глаз. — Помиритесь.       — Мы сами разберемся. Всё. Хватит этих разговоров. Жду от тебя ответ.       — Ох, ну это долгая история.       — Теперь я никуда не спешу. — откинувшишь на спинку дивана, вальяжно кладя левую руку на подлокотник, Мастейн показал своим видом, что это действительно так. Дэйв сделал то же самое, нахально улыбаясь. Ведь не только Мастейн старший главный в этом гадюшнике.       — Это же метал, детка! Мы упоролись какой-то фейской херней и оказались здесь. Наркотики способны не только убить, но и переместить во времени. Видишь? — Дэйв поправил чёлку назад, чтобы получше разглядеть собеседника, и ухмыльнулся. Снова. Эта ухмылка скоро доконает старшего. Но он тут же себя останавливал, потому что данную черту с возрастом не утратил. Ибо это невозможно. Ведь это все его естество. — По крайней мере ты тут же поверил, в отличие от Джуниора. Ну, от Эллефсона старшего.       — В это невозможно не поверить.       — Так вот, мы очнулись в заброшенном отеле на отходах, бродили по городу. Столкнулись с фанатками, которые нам не поверили, что это мы. Они даже думали, что мы пластику сделали. — старший издал короткий смешок и замолчал, чтобы позволить дальше рассказу длиться. — Тут то мы окончательно осознали, что дело дрянь. Но нам повезло, потому что встретились с Марком Фриманом.       — Фриман? Звучит как Фридман. — подметил Мастейн.       — Кто? — Дэйв весь нахмурился, скривился в недопонимании.       — А, ты его не знаешь. Пока что. Забей. Рассказывай дальше.       — А дальше… Что у нас там? — Дэйв почесал затылок, касаясь волос. Таких желанных, таких беспорядочных, как и он сам. — Ах, да! Он то нас и свёл с Эллефсоном. С тобой. Если бы не он, мы бы пропали здесь.       — Так вот же кто такой Марк. Ваша палочка-выручалочка.       — Ага. Именно он подкинул нам идею, что наша цель здесь — помирить вас.       — Слушай, все может быть. А ты бы здесь остался?       — Хочу домой. В прошлое. В свое настоящее. Может быть это нам с Джуни поможет. Поэтому мы приехали к тебе. — Дэйв внимательно наблюдал за реакцией Мастейна. Да только Мастейн понимал все, ибо верил во всякую чертовщину. Он не верил, что они помирятся с Дэвидом. И не чувствовал через весь негатив, любит ли он друга. Но ведь «надежда умирает последней», сказала вера, пристрелив любовь. А может и нет.

***

      Дэвид выбежал за дверь и шел так, быстро по коридору вдоль белой стены, что остальные не попевали за ним. Его бесило все. Абсолютно. И обида разрывала изнутри. При этом наступало некое облегчение, что он, наконец, высказал Дэйву всё.       — Эй, подожди. Куда ты так бежишь? — но он не останавливался на мольбы Кико. — Дэвид!       — Что? Ну что? Где ты был, когда Дэйв принимал своё сраное решение?! — Эллефсон остановился и резко развернулся лицом к лицу Лоурейро.       — Во-первых, успокойся. Прошу. Во-вторых, ты знаешь Дэйва прекрасно. Все решения принимает только он один. А в-третьих, я никогда не лез между вами. До сих пор не лезу. Вы взрослые мужики, сами разберётесь. — лучший гитарист всех времён и народов добро глазел на Эллефсона. Дэвида это как-то остановило от последующих язвительных реплик. Ведь Кико не виноват. — Да и не убегай ты. Ты ответил и держался отлично. Дай ему время.       — Только я все равно не пойму, как же он мог так поступить со мной? — сейчас раскрывалось то настоящее, то искренне и душевное. Эллефсон никогда не был злым и тщеславным. Глаза излучали свет Вселенной и обиду. Обиду, что один из самых близких людей подвел его.       — Ты же знаешь Дэйва гораздо дольше, чем я, поэтому ты знаешь, как с этим справиться. Он захочет, он сам придёт к тебе. Ведь ты сделал шаг навстречу. — ласково мурлыкал Кико и нежно улыбался, пытаясь утихомирить Дэвида.       — Не уже ли Дэйв на такое способен? — вдруг вырвалось у молодого Эллефсона. Они с Марком молчали до сего момента.       — Слушай, давай оставим их наедине и выпьем чего-нибудь? — обратился Кико к Марку.       — Только безалкогольного. Мне хватило пьянки с Дэйвами. — возмутился кудрявый, так похожий на Марти Фридмана. Из-за чего Кико не мог оторвать глаз.       — Да пей, что хочешь, я угощаю. Ведь это явно ты связующее звено сей драмы. Пойдём. Пусть поговорят. — вот уже Кико тянет Марка за собой своими приятными для ушей уговорами вглубь коридора подальше от Эллефсонов. А Дэвиды остаются стоять напротив друг друга.       — Смог. — молвил Эллефсон.       — Что? — Дэвид забыл свой вопрос и удивлённо окинул взглядом его.       — Ты спросил «как же мог так поступить Дэйв». Я отвечаю — смог.       — Но как же?       — А вот так. Боже, прости что тебе пришлось смотреть на это. — чуть нахмурился Дэвид.       — Да ничего. Порядок.       — Да пусть уже примет меня таким, какой я есть. А не вот это вот все…       — Это ведь не конец, правда?       — Раньше он был зол на меня. Но теперь зол я. Хотя сам не ожидал такой собственной реакции. Ему придётся сильно постараться. — зелёные глаза Эллефсона наполнялись слезами. Едва сдерживая в себе. И все же пустились бесконтрольно по гладким, невзирая на возраст, щекам. Больше не было сил удерживать в себе боль, как и те слова, что наконец-то он высказал Мастейну. — Блять, я как баба. — всхлипнул он. Но тот, кто стоял напротив, понимал Эллефсона как никто другой. Ведь именно тот, кто впился такими же зелёными глазами — это он сам. Молодой Дэвид не сдержав своих чувств, бросился обнимать старшего. Потому что единственный, кто сейчас являлся его самым близким другом был им же. Только их отличала разница во времени и опыте.