Цитадель пустынных псов

— Мне плохо, — услышал аль-Хайтам сквозь сон. — Ха?.. — веки с трудом разомкнулись. До жути приятное наитие так и норовило втянуть в себя обратно, навевая запах песка и прибрежного ветра, отдающего влагой и солью. Кажется, ему снился отпуск… — Мне плохо, — вновь донеслось со стороны. Секунда — и сонливость как рукой сняло. В предрассветном полумраке перед ним сидел Сайно. Аль-Хайтам поспешил включить свет, дабы разглядеть мальчишку получше, и едва не ужаснулся. Если прежде тот был просто бледным как смерть, то теперь и вовсе враз осунулся (казалось бы, куда ещё больше?..) и позеленел. Что ж за напасть с его здоровьем… Аль-Хайтам нервно вздрогнул, когда Сайно, прикрыв глаза, вздохнул до ненормального громко, будто ему категорически не хватало кислорода. Это насколько ж пацану было хреново, если он не побоялся разбудить его — грозного и страшного «ублюдка-надзирателя»?.. — В чём дело? — Аль-Хайтам хотел было дотронуться до лба мальчишки, дабы проверить на наличие температуры, но ему не позволили. Сайно отпрянул, будто бы даже не осознав, не выразив ни страха, ни хотя бы привычного презрения. Кабы не переросло в рефлекс… Вздохнув, аль-Хайтам терпеливо уточнил: — У тебя что-то болит? Может, лихорадит? — Ничего не болит, — последовал «исчерпывающий» ответ. Аль-Хайтам нахмурился. Стало очевидно, что расспрашивать бесполезно, ибо Сайно попросту не был приучен вести полноценный диалог. Недолго думая, аль-Хайтам потянул за край одеяла, предоставляя себе лучший обзор на тощие телеса мальчишки. Сайно заметно сжался под изучающим взглядом, однако перечить или пытаться вернуть одеяло не стал. Видать, ему и вправду нездоровилось. На первый взгляд с Сайно всё было в относительном порядке. Аль-Хайтам, наученный опытом так называемых «полевых» миссий, осмотрел его с ног до головы, силясь различить хоть какие-то признаки отравления (в отрядах, бывало, находились «везунчики», что умудрялись наступить на ядовитую змею или же скорпиона, коих в пустыне пруд пруди). Вердикт — ничего. Ни дрожащих пальцев, ни судорог. Да и будь Сайно подвержен интоксикации ввиду приёма седативных препаратов, они узнали бы об этом на порядок раньше. Чёрт, как же всё-таки сложно, когда «пациент» не даёт к себе прикоснуться… — Сайно, что конкретно тебя беспокоит? — аль-Хайтам попытал удачу ещё раз. И, как ни странно, это сработало. — Меня тошнит. И трясёт… странно как-то. Будто от холода. — Озноб и тошнота, значит, — кивнул аль-Хайтам, ставя мысленную пометку впредь задавать только прямые и чётко сформулированные вопросы. — В глазах не рябит? Может, голова кружится? Контрольные вопросы были заучены им ещё годами ранее: стандартный набор при интоксикации отравляющим веществом. Озноб как первичный симптом отравления ядом беспокоил аль-Хайтама. Помнится, пацан жаловался на него ещё минувшим днём… С другой стороны, это слишком большой промежуток времени. Если бы Сайно подцепил какую-то дрянь в лесу посредством контакта с ядовитым растением, они узнали бы об этом на порядок раньше. Вроде и легче от этого факта, а вроде и нет: аль-Хайтам понятия не имел, чего ожидать и к чему быть готовым. — Нет, — слабо отозвался Сайно, подобрав колени к груди. — Может, я отравился? — Исключено. Мы ели одну и ту же еду, но я в норме. — Значит, это из-за лекарств. — Я уже говорил, дозировки были с точностью рассчитаны. Да и симптомы не совпадают, — аль-Хайтам начинал всерьёз беспокоиться. Оглядев Сайно ещё раз, но так и не найдя, за что зацепиться, он со вздохом поднялся с постели. Оставался один вариант, притом вполне себе логичный и вероятный: у Сайно банально сдавали нервы. На фоне стресса могли развиться любые симптомы от обычной дурноты до панических припадков, и последнего допустить было нельзя. К тому же, аль-Хайтам был на все сто уверен в том, что Сайно лгал ему. Мальчишка то и дело хватался за своё запястье, точно то настойчиво беспокоило его, но отказывался признаваться. Очевидно, аль-Хайтаму не просто не доверяли — его боялись. И разобраться с этим нужно было как можно скорее, если горе-куратор рассчитывал ужиться с новоявленным подопечным. — Вот что, — начал аль-Хайтам, настежь раскрыв окошко: воздух сейчас не помешает. — Рисковать твоим здоровьем и ждать целителя к полудню — не лучшая затея, поэтому будет разумнее вызвать его сей… — Мне плохо, — перебили вдруг. Аль-Хайтам настороженно встрепенулся, кивнув в знак понимания: — Я вижу, поэтому и… — Спец. Мне плохо. Тут-то до аль-Хайтама дошло. То, как резко вздрогнул мальчишка, вместе с тем прижав ладонь ко рту, не дало шансов на сомнения. В следующее мгновение аль-Хайтам, толком не успев что-либо обдумать, подскочил впритык к Сайно и, не дав тому опомниться, подхватил на руки. Что с виду, что по факту тот совсем ничего не весил — тем легче было рвануть в сторону ванной, даже умудрившись врубить на ходу свет. — Твою же мать… — обречённо прошептал аль-Хайтам, с сочувствием наблюдая за тем, как мальчишку нещадно выворачивает. Помедлив с пару мгновений, аль-Хайтам рассудил, что хуже уже не будет, и осмелился подойти сзади, дабы опуститься рядом и забрать чужие волосы в хвост. Разумеется, реакции не последовало: Сайно едва ли заметил этот жест в своём состоянии. Н-да, не так аль-Хайтам надеялся впервые прикоснуться к нему… Да и не то чтобы он вообще на что-то надеялся — скорее уж рассчитывал заполучить крупицу доверия осознанным путём, а не в ситуации, когда пацан толком ничего не соображал. Ну да ладно. Может, хоть теперь до того дойдет, что ни аль-Хайтам, ни его руки током не били и огнём не жгли. Максимум угрозы составлял подзатыльник за грубость, да и то навряд ли. — Дыши глубже, — тихо велел аль-Хайтам, когда Сайно, судорожно дыша, смог-таки поднять голову. Лишь сейчас он осознал, что рефлекторно обвил рукой чужую талию. Тело Сайно била мелкая дрожь. Аль-Хайтам вдруг ощутил острый и, казалось бы, неуместный укол жалости: ну плохо пацану, да — так ведь сам себя довёл, не подпуская аль-Хайтама ни на шаг. Вот только вся эта причинно-следственная связь почему-то не сработала: аль-Хайтам не мог винить Сайно, несмотря на голос разума, а лишь сожалел и с долей досады отмечал моменты, когда был с ним особенно резок. Перенервничал пацан — вот и результат. Чего одни поиски стоили… Аль-Хайтаму и тому пришлось нелегко — что уж говорить о Сайно, чей закрытый мирок крутился лишь вокруг себя да его пса. А все стычки и угрозы лишь подливали масла в огонь, добавляя и без того нестабильному мальцу нервотрёпки. И с каких только пор аль-Хайтам перестал опираться на извечную рациональность и логику? С каких пор так легко начал поддаваться чувствам вроде эмпатии, сожаления?.. Можно подумать, Сайно был бесхозным щенком средь морозной улицы: забрать не заберёшь, но совесть ещё долго будет царапаться под рёбрами в знак молчаливого укора за бездействие. Похоже, пора было прекращать столь тесно ассоциировать Сайно со всяким зверьём… — Расслабься, — с этими словами аль-Хайтам на пробу затронул плечо Сайно рукой, прежде державшей длинные волосы, и слегка надавил в попытке преклонить к себе. Ладонь сама по себе двинулась ниже, спускаясь вплоть до лопаток. Боги, Аль-Хайтам и вправду его погладил?.. Совсем умом тронулся. И — чёрт побери, аль-Хайтам едва не ахнул от неверия — Сайно вдруг поддался. Этот мелкий, неотёсанный дикарь, что ещё совсем недавно скалил клыки в ответ на любое поползновение в свою сторону, вот так просто взял и обессиленно упёрся спиной ему в грудь, словно держаться ровно было непосильной для него задачей. Аль-Хайтам осторожно вдохнул, почувствовав тяжесть чужой головы на плече. Казалось, шевельнись он чуть резче — и Сайно тотчас отскочит от него как от огня. Пожалуй, подобные моменты по праву назывались «хрупкими». Подобные же действия до пугающего были схожи с… укрощением?.. — Ну, ты как? — осторожно спросил аль-Хайтам спустя пару минут. — Никак, — едва слышно отозвался Сайно. И даже не отпрянул. Уму непостижимо. Неужто всё, что требовалось прежде — критическая ситуация, в которой аль-Хайтам оказался единственным, кто смог прийти на выручку? Но почему именно сейчас?.. Почему не в больничном блоке, где аль-Хайтам чётко дал понять: кроме него у Сайно не было никого хоть мало-мальски столь же благосклонного? Почему не раньше, во время или после поисков его дражайшего щенка? Который, к слову, до раздражающего громко выл за дверью… Аль-Хайтам хотел было прикрикнуть на него вполголоса, когда Сайно вдруг слабо встрепенулся и попросил: — Не нужно, — а после, ничуть не стесняясь, потёрся о него затылком, устраиваясь поудобнее, из-за чего аль-Хайтаму пришлось принять крайне неудобное положение, лишь бы не спугнуть мальца с насиженного места. Даже если тот по-прежнему не отражал действительность и с минуты на минуту собирался ринуться прочь, в дальнейшем этот инцидент наверняка даст свои плоды. Ну, или хотя бы даст аль-Хайтаму повод припоминать о нём всякий раз, когда Сайно вновь изволит называть его надзирателем, спецом или ещё какой гадостью. — Твой пёс боится закрытых дверей? — Он напуган. Чувствует, что что-то не так, вот и волнуется, — хрипло, но всё же громче пояснил Сайно. А чуть помедлив, неловко добавил: — Хотя насчёт дверей я не уверен. Только не выгоняй его за это, я научу его и… — Я понял тебя. Пусть воет, сколько влезет. И выгонять не стану в любом случае. Не для того рисковал, вытаскивая тебя в лес. И уж точно не для того аль-Хайтам взялся за своё поручение, чтобы вот так взять и провалиться. Никому не станет легче, если они и дальше продолжат манипулировать друг другом посредством угроз, оскорблений или же тотального игнорирования. На Сайно не действовал метод кнута: наказания воспринимались им остро, а буйный характер диктовал дать отпор; обострённое стрессом восприятие же вовсе доводило его до истощения как ментального, так и физического. А отвечать потом кому?.. Вывод: нужно было искать компромисс. Идти на уступки ради всеобщего блага. Аль-Хайтам, очевидно, был куда благоразумнее из них двоих, а значит и контроль над ситуацией оставался за ним. Разобраться бы ещё, как именно можно достучаться до, казалось, непробиваемого Сайно… Как-то же получилось в этот раз: вот он, сидит себе прямо в руках у врага, будто так и дóлжно. Но как?.. — Из-за чего меня так?.. — внезапно обратился к нему Сайно, подняв взгляд воспалённых глаз. — Полагаю, из-за стресса, — ровно отозвался аль-Хайтам, скрыв удивление. Мальчишка сам решил завести диалог?.. Бред. Скорее, всерьёз беспокоился о собственном здоровье. Не мог же он взаправду столь радикально повернуть свой настрой вспять… Спина начинала ныть от неудобства, и аль-Хайтам всё-таки рискнул сменить позу. Как оказалось, зря боялся: мальчишка не то что нисколько не встревожился — напротив, не соизволил даже сдвинуться с места! Ну и с каких пор он стал таким смелым?.. Аль-Хайтам ощущал, казалось, сильнейший диссонанс из возможных. Он ожидал добиться чего угодно с течением времени: полного отказа в послушании или же, напротив, немого подчинения, но не… этого. Это — какая-то крайне извращённая форма взаимодействия, к которой пришли даже не они — один лишь Сайно. Аль-Хайтам скорее действовал наугад, пытаясь подстроиться, ибо ощущал необходимость ловить момент шаткого перемирия. Такое поведение попросту не укладывалось в голове, но спрашивать об этом у Сайно напрямую он точно не станет. По крайней мере не в ближайшее время. А ведь обещанный Академией психолог пришёлся бы очень кстати именно сейчас, а не через долгие одну-две недели. Кто знает, какие изменения мог претерпеть дивный мальчишка за этот кажущийся теперь долгим период… — Так я просто… переволновался? — Стресс — страшная штука, малец, — аль-Хайтам усмехнулся. О да, он помнил, до какой ручки порой доходил, будучи в стрессовом положении… Чаще всего из-за работы. Иногда просто потому, что ему, как и всем прочим людям, требовалось выпустить пар. Интересно, каким образом в подобном случае поступал Сайно?.. — Очевидно, перегруженный организм дал сбой. Ты толком не ешь, не спишь и постоянно нервничаешь. — Я сплю. — Этого мало. Разве не ты отключился днём, едва мы вернулись из леса? В ответ — молчание да тихое сопение. Не хотел признавать его правоту? Ну и пожалуйста. Аль-Хайтам был только рад накинуть аргументов. — Ты ешь, только если я напоминаю. Как часто ты вспоминал о еде прежде? И снова молчание. Лишь сопение стало громче. Аль-Хайтаму почти смешно. — А рука? Я ведь вижу, тебе больно. Твои травмы требуют тщательного ухода, но ты в упор отказываешься принимать помощь. — Я уже сказал, что… — Знаю. Ни я, ни мои прикосновения не принесут тебе ничего хорошего. Однако странная ситуация сложилась, не находишь? — аль-Хайтам красноречиво взглянул на Сайно сверху-вниз, едва ощутимо сжав пальцы на его плече. Щенок за дверью вновь заскулил. Сайно молча отвёл взгляд. И вновь не стал вырываться. Аль-Хайтаму было иррационально смешно и вместе с тем… досадно, что ли?.. Ну что он делал не так? Ещё немного, и для него станет делом принципа добраться до мальца, как бы тот ни отпирался. К тому же, опять-таки, со дня на день должны были нагрянуть медики, а вместе с ними, быть может, и ещё какая шваль из руководства… Как отреагирует Сайно? Будет ли проще, если он наладит контакт хотя бы с собственным куратором? Аль-Хайтам искренне надеялся на положительный ответ, иначе для чего он вообще был нужен. — Ладно, — донеслось вдруг из-под низу, прерывая рассуждения. Аль-Хайтам покосился на Сайно с откровенным недоумением. Ладно — что? Ладно, мне лучше? Ладно, прекратим эту странную сцену и вернёмся к тому, с чего начали? Ох, Сайно совершенно не умел выражать свои мысли… А у аль-Хайтама от количества догадок вот-вот лопнет голова. Ну не мог же Сайно взаправду?.. — Ты можешь осмотреть меня… Или мог. — …Но только при одном условии — никаких лекарств. Попробуешь запихнуть в меня хоть что-то — клянусь, я отгрызу тебе руку. — Принято, — без лишних раздумий согласился аль-Хайтам. Боги, ещё бы он не согласился! Где-то на периферии сознания злобно посмеивалась гордость. Прошло всего ничего с начала их вынужденного сожительства, а аль-Хайтам уже принял позицию того, кто следует под диктовку чужих условий… Однако разве не это люди называли компромиссом? — Нужно открыть дверь, иначе он сорвёт связки, — Сайно завозился, высвобождаясь из лёгкого захвата. — Псы могут сорвать связки?.. — изумился аль-Хайтам. Ответом, конечно же, послужило неизменное молчание. А ещё взгляд, полный немого укора, так и говорящего: «Ты, спец, совсем безголовый…» — Тебе точно лучше? — уже всерьёз обратился аль-Хайтам. Шутки шутками, а мальчишка по-прежнему беспокоил его. — Целитель будет здесь через полтора-два часа, если отправить срочное сообщение прямо сейчас. — Не нужно. Мне уже легче. — Сайно, это серьёзно. Если тебе станет хуже, он может не успеть… — Я же сказал, мне легче. Честно. Вызови своего лекаря днём, он нужен Сабу. — Допустим. Но в таком случае тобой я займусь сию минуту. — А это обязательно?.. — Да. Аль-Хайтам на всякий случай одарил Сайно строгим взглядом, давая понять, что не отстанет. Раз уж мальчишка избегал помощи специалиста и дал добро на помощь хотя бы со стороны аль-Хайтама, тот воспользуется этой возможностью немедленно. В конце концов аль-Хайтам не был с точностью уверен в том, что с Сайно взаправду всё в относительном порядке. Стоило проверить тщательнее. Пока Сайно умывался, аль-Хайтам наскоро успокоил его неугомонного щенка, подкинув тому деревянный брелок в качестве отвлекающего манёвра (между делом засомневался, не съест ли ненароком — зубы-то резались, это он помнил). Из недр аптечки на кровать полетели чистые бинты, антисептик, заживляющие мази, пластыри и мелкий бутылёк с успокаивающей настойкой, приготовленный заботливой рукой лесного Стража специально для, как тот выразился, «особо нервного» Секретаря. Аль-Хайтам помнил уговор: никаких лекарств. А потому рассудил, что попросту предложит Сайно решить самостоятельно, без попыток обмануть или заставить. Уж если эфемерное перемирие всё же имело шанс закрепиться между ними, то только при условии безукоризненной честности: отчего-то казалось, что мелкий упрямец обладал поистине уникальным даром проницательности. Хотя с его прежним образом жизни это было неудивительно. Попробуй тут выживи, не прибегая к зову шестого чувства… Сайно появился на пороге спальни аккурат в момент, когда аль-Хайтам, чертыхаясь, пытался отобрать у Саба упаковку мятных леденцов, которую уронил по неосторожности. Судя по всему, пушистая мелочь подбирала всякую дрянь без разбора, и стоило взять за правило убирать с пола всё вплоть до обуви. Будет совсем не весело, если зверьё изволит начать грызть провода… — Саб, нельзя! — внушительно прикрикнул Сайно и вместе с тем несильно, фактически невесомо потрепал пса за шкирку. Аль-Хайтам нахмурился, взглянув на него с выражением а-ля: «А что, так можно было?» — и, как ни странно, удостоился пояснений: — Он не слышит, но может улавливать настрой хозяина через мимику и жесты. Со временем он научится различать их, но пока что единственный способ выставлять запреты — физическое наказание. — Что-то вроде выработки рефлекса? — Именно. Он тебя не боится, так что можешь принимать участие. Но учти: если увижу, что делаешь ему по-настоящему больно… — Отгрызёшь руку. Я помню. Сайно лишь кивнул, обращая взор на разложенные медикаменты. Аль-Хайтам мысленно порадовался тому, что догадался спрятать успокоительное в карман домашних брюк: для начала стоило посмотреть, как Сайно отреагирует на банальную обработку ран и — боги, неужто дожили — обожжённой руки. — Присядь, — аль-Хайтам кивнул в сторону кровати. — И прекрати морщиться. Это всего лишь бинты и пластырь. — Я не из-за этого, — отозвался Сайно, неуверенно усаживаясь со своего края. — Пахнет отвратно. — Пахнет?.. Пацан, тут даже нечему портиться. — И всё равно. Пахнет лекарствами. А, ну да. Помнится, Сайно и прежде проявлял излишнюю чувствительность к запахам. Правда, аль-Хайтам не был уверен, было ли то результатом необычайного нюха или же обыкновенным капризом. Сайно, конечно, ассоциировался у него с псами, но умом аль-Хайтам осознавал: человек не может обладать тем же обонянием чисто физически. Однако именно сейчас он, как ни странно, понимал Сайно. Медикаменты и вправду имели свой неповторимый аромат: нечто приторное, оседающее сладостью на языке и тяжестью в лёгких. Так пахли медики. Так пах военный госпиталь, куда притаскивали раненых прямиком с поля боя. Так пах больничный блок, откуда он забрал Сайно. В конце концов так пахли люди, долго и тяжело болеющие, будто со временем пропитывались этой дрянью подобно больничной одежде и постельному белью. Если задуматься, то так могла пахнуть сама смерть. Для кого-то вроде аль-Хайтама она бы пахла скорее мокрой землёй, пóтом и кровью, но… кто знает, как сложится жизнь в дальнейшем, верно?.. — Быстрее начнём — быстрее покончим с этим. Потом откроем окно, если захочешь. Как ни странно, дальше дело пошло на порядок проще, чем аль-Хайтам ожидал. Сайно действительно отдался на его волю, пускай и с некоторыми нюансами: то шипел матерные ругательства (за что едва не схлопотал подзатыльник), когда аль-Хайтам без предупреждения щедро сдобрил антисептиком свежую царапину чуть выше стопы; то невольно вздрагивал, когда дело дошло до весть знает каким образом исцарапанных лопаток (видимо, ему было не по себе поворачиваться к аль-Хайтаму спиной). Аль-Хайтам даже не удивился, когда, добравшись до злополучного запястья, Сайно неуверенно помотал головой, будто забывшись, а после, опомнившись, протянул руку… и едва не заехал раскрытой ладонью аль-Хайтаму в подбородок, вздрогнув всем телом. — Спокойно. Я уже говорил, что плохо ознакомлен с этим устройством и не знаю, на что он среагирует, — спокойно, но твёрдо напомнил тот. — Чёртова штуковина… — Не ругайся. — А если я случайно ударю тебя во сне, то она мне руку поджарит? Сайно, очевидно, сказал это в злобную шутку, однако ж… Такая неопределённость и вправду вызывала беспокойство. Аль-Хайтам вдруг понял, что даже не рассматривал таких вариантов. Но что, если браслет и вправду мог расценить случайное рукоприкладство за нападение на хранителя ключ-контроля?.. Сайно ведь с катушек слетит, если ещё хоть раз подвергнется чему-то подобному. Сегодняшний ночной инцидент показал, что тот в самом деле переживал события последних дней куда острее, чем казалось на первый взгляд. И аль-Хайтаму не особенно хотелось копаться в себе, дабы разобраться, отчего же ему было не всё равно на ментальное благополучие мальчишки. — Да сиди же ты ровно, ну… — Саб мешается. — Так скинь его на пол. — Ещё чего. Аль-Хайтам был бы рад от души закатить глаза, да только усталость, внезапно упавшая на плечи, велела игнорировать любые выходки (и даже тот факт, что затаскивать пса на постель никто не разрешал), лишь бы побыстрее закончить с этим нехитрым делом. Пара ловких движений сквозь крепкую хватку чуть ниже локтя — и вот перед ним предстал в самом деле не такой уж страшный ожог. Хотя… учитывая то, каким нездорово тонким было запястье, боли такая травма приносила, должно быть, предостаточно. — И чего было упираться… Браслет наверняка давил на ожог, — тихо сетовал аль-Хайтам, кропотливо обрабатывая красноватую кожу травяным снадобьем. Когда закончил, настойчиво попросил: — Постарайся не обтереть всё о постель. Чем больше впитается — тем лучше, — и, подняв взгляд на Сайно, едва не запнулся на полуслове. Сайно смотрел на него… одним словом, странно. Будто разглядывал кого-то, кого видел впервые в жизни. В лиловых глазах читалось нечто вроде озадаченности, а, быть может, даже… неверия? Или всё же недоверия?.. Аль-Хайтам толком не успел рассмотреть, тогда как Сайно, моргнув, в мгновение ока сменил это дивное выражение на обыденную постную мину и, критически оглядев собственную руку, кивнул: — Постараюсь. На этом всё? — А ты куда-то торопишься? — аль-Хайтам скептически повёл бровью, пытаясь отогнать смутное чувство, будто что-то шло… не то чтобы неправильно. И даже не плохо. Скорее, не по плану и в обход его внимания. И это выбивало из колеи, ведь до недавней поры он умудрялся контролировать всех и вся. Не мог же он враз начать сдавать позиции… — Учти, ожог придётся обрабатывать трижды в день. Советую не бегать от меня. — Будто мне есть, куда бежать… — Что не помешало тебе избегать меня несколько суток кряду. — Были причины. — А теперь их нет? В ответ — молчание. В очередной грёбаный раз. Уже почти традиция. — Вот что, — заключил аль-Хайтам, в упор посмотрев на Сайно. — Предлагаю уговор. Впредь о всех недомоганиях без промедления сигнализируй мне. Если тебя что-то… — он едва не сказал «пугает», но вовремя пресёк себя: — …волнует — говори мне. Я не кусаюсь. И бить тебя за что бы то ни было не собираюсь. — С чего вдруг такая милость? Тебе должно быть глубоко плевать на меня и мои проблемы. — Стал бы я помогать тебе сегодня в таком случае? Или возиться с твоим псом? Не находишь это слегка нелогичным? Сайно с подозрением прищурился, однако с виду оставался спокоен. Казалось, даже прислушивался. Может, не одному аль-Хайтаму осточертели их прежние взаимоотношения? Пока те толком не успели выстроиться, ещё был шанс направить дело в правильное русло. Должно быть, Сайно если и не понимал, то как минимум чувствовал это. Ему было чуждо понятие социального, людского и, прости Архонты, душевного… Но это не отменяло того, что где-то внутри него жил такой же, как все прочие, человек. А человеку, как известно, нужен человек… В незавидном положении Сайно и подавно. Аль-Хайтаму же требовался контакт. Отдача. Появись меж ним и Сайно хоть малейшая крупица взаимопонимания — и шанс на дальнейшее содействие перестанет быть лишь призрачной надеждой. В первую очередь это было в его интересах как куратора. Во вторую — как человека совестливого, а оттого желающего пойти мирным путём в любой ситуации. Ну, а что до третьей… Аль-Хайтам ведь хотел разузнать, что предшествовало попаданию Сайно в город. Выработанная с годами чуйка не даст соврать: что-то в его истории было неладно. И это «что-то», быть может, позволит докопаться до истины куда более значимой. А потому: — Я не предлагаю тебе дружбу. Не прошу безоговорочно доверять мне. Даже не требую быть полностью честным со мной. Я лишь хочу внести ясность, — аль-Хайтам прервался, дабы убедиться в том, что его слушают. И Сайно, коротко кивнув, дал знак: его не просто слушают — его пытаются понять. — Я тебе не враг. Твоё благополучие — моя основная задача, если уж на то пошло. И мне бы не хотелось повторения сегодняшнего и уж тем более чего-то худшего. Я взял над тобой шефство не для того, чтобы довести. Поэтому… — Я понял, — перебил вдруг Сайно. — Давай спать? — Ха?.. Но Сайно, мы не… — Спец. Я тебя услышал, — с расстановкой повторил Сайно. — Мы будем ложиться? У меня глаза закрываются. Мы?.. Это что-то новенькое. — Чёрт с тобой. Ложись. Но прежде, — аль-Хайтам щёлкнул пальцами, привлекая внимание. Его последняя мысль была поистине важной, и донести её до Сайно хотелось как можно более доходчиво. А потому, подавшись вперёд, аль-Хайтам, словно пародируя мальчишку, с той же расстановкой попросил: — Будь добр, прекрати называть меня спецом. Это слегка не мой профиль. — Как тогда? — ощетинившись, фыркнул Сайно. Очевидно, ответный манёвр не оставил его равнодушным. То-то же. Аль-Хайтам, конечно, за мир и сотрудничество, но раз уж пацан изволил тут и там дерзить ему — пусть будет готов получать нечто подобное в ответ. В конце концов клин клином вышибают. — У меня есть имя как вариант. Но ежели оно тебе не по душе, можешь обращаться ко мне «сэр». — Ещё чего! Аль-Хайтам мысленно хохотнул. Ну конечно, маленький поганец никогда не согласился бы на подобное. Если уж на то пошло, ему предоставили лишь иллюзию выбора. А потому для него оставалась лишь одна опция… — Ладно. По имени так по имени, — понуро заключил Сайно, не выдержав испытывающего взгляда. Да и устал он, очевидно, не на шутку. Вон как прытко под одеяло полез — глядишь, заснёт прямо с щенком в ногах. — Кажется, я не давал добро на животных в постели. — Так выгони… Только не за шкирку. У него постелено в углу. Прелестно. Аль-Хайтам, к слову, оценил импровизированную подстилку: новейший набор махровых полотенец, купленный не так давно, сиротливо валялся огромной кучей, жутко мятой и уже местами испачканной (упаси Архонты узнать, в чём именно). Н-да… Нужно будет подробнее разъяснить Сайно по поводу самодеятельности в этом доме. Но это, пожалуй, могло подождать до утра. Ну, или до полудня: подскочили-то они аккурат к началу рассвета. Уже лёжа в постели, аль-Хайтам опомнился: за всеми хлопотами он совершенно забыл послать Тигнари сокола. Вообще-то, можно было сделать это и днём, и тогда Тигнари прибудет сюда к вечеру, однако показать ему Сайно хотелось как можно скорее. Тигнари, конечно, не откажет ему, даже если просьба будет срочной и неотложной, однако в привычках аль-Хайтама было предупреждать о чем-либо заранее, дабы не создавать неудобств другим. Пресловутая военная дисциплина, чтоб её… Вот только тихо подняться и так же тихо выйти ему не дали. Аль-Хайтам не успел толком вылезти из-под одеяла, когда сбоку донеслось едва слышное: — Эй, спец. — Я же попросил… — начал было аль-Хайтам, но в мгновение ока опомнился. Сайно, высунувшись из-под одеяла одним лишь носом, звучал не слишком хорошо: ни то попросту сонно, ни то болезненно — пёс разберёшь. — Что стряслось? Тебе снова плохо? — Нет. — Тогда что? — Я… ну, — Сайно вдруг замешкался. Да не просто замешкался, а замешкался неловко. Ну и что за внезапные приступы скромности? Прежде он застенчивостью, мягко говоря, не страдал. — Смелее, малец. Ты что-то хотел? — Вроде того… ты можешь сделать это снова? Тут уже замешкался аль-Хайтам. Это — что? Руку ему обработать? Может, разболелась ненароком? Так ведь лежал пацан себе спокойно — словом, от боли не изнывал. В очередной раз напрашивался неутешительный вывод: Сайно срочно нужно было приучить выражаться яснее. В дальнейшем ему этот навык так и эдак пригодится. И почаще, почаще называть по имени… Подать пример, так сказать. Иначе аль-Хайтам так и останется спецом до скончания веков. — Что именно мне сделать, Сайно? — Ну… сделай то же, что сделал в ванной. Отлично. И что же Аль-Хайтам делал в ванной? Волосы ему держал или… Ох, да ну. Это было слишком невероятно для того, чтобы быть правдой. — Хочешь, чтобы я коснулся тебя? Сайно издал невнятный звук. Звук согласия, чтоб его. — Тебе холодно, что ли? — Нет. Ты против? Ага, конечно! Аль-Хайтам ведь устраивал все эти выверты доверия ради только для того, чтобы теперь взять и отказать ему в его пустяковой, но до жути откровенной просьбе. Что ему стоило дать Сайно пускай и странную в их случае, но ощутимую форму поддержки, пока тот засыпал? Абсолютно ничего. Аль-Хайтам прекрасно понимал, зачем и почему всё это внезапно потребовалось: Сайно было банально легче от физического контакта. Может, даже спокойнее. И это неудивительно, пускай и казалось не слишком логичным. Мальчишка ведь избегал любых прикосновений. Но ведь никто не говорил, что он в них не нуждался. Боялся — да, определённо. Пресекал ввиду уязвимости — однозначно. Однако теперь, лишь раз попробовав и осознав, что опасности не было… В общем, аль-Хайтам не слишком удивится, если в конечном итоге Сайно окажется тактильным маньяком. — Пусти-ка, — не став мучить того и дальше, аль-Хайтам осторожно оттянул край одеяла, в которое Сайно завернулся, точно в кокон. Рука легко нашла острое плечо в полумраке, а затем так же легко опустилась меж лопаток. От осязания не скрылось то, как спина мальчишки под ладонью расслабилась, едва успев напрячься лишь на мгновение. — Так лучше? — Да. Только не ложись ближе. Аль-Хайтам и не собирался. Сайно мог случайно пнуть или ударить его во сне, спровоцировав тем самым маячки в браслете, а этого им было не нужно. Да и не был аль-Хайтам любителем ночных объятий. Тем более с экземпляром вроде Сайно: в предыдущую ночь тот ворочался под утро, точно уж на углях. Хватит с них и такого… с позволения сказать, контакта. И хватит с лихвой. — Засыпай, — невесть зачем шепнул аль-Хайтам, когда мальчишка, вздохнув глубже, вновь зарылся носом в подушку. Тем временем в ногу аль-Хайтаму упёрлась прохладная гладь стеклянного бутылька — очень своевременно напомнила о себе успокаивающая настойка. Надо думать, Сайно она уже не пригодится: для его успокоения аль-Хайтам нашёл способ получше. Ещё бы рука не затекала так сильно… А вот сам он, пожалуй, примет пару капель после всех событий. Хорошо бы и вовсе выкроить денёк-другой и вытащить Кавеха из его семейного гнёздышка, дабы принять уже на грудь… Однако с этим, очевидно, придётся здорово повременить. Пьяных кураторов Академия при себе, увы, не держала.