Волчья стая

Тоска сидит в углу несчастной серой крысой И листопадом с губ летит словесный сор. Сгорают на полу обрывки глупых мыслей. Мой мозг устало-туп. Прощайте, мой сеньор! Прощайте, мой сеньор. К моим смешным несчастьям Вы глухи до сих пор – ну, так тому и быть. Я покидаю двор и падаю в ненастье, Выпрашивая в дар возможность вас забыть! Словно бешеный пёс, по прямой, Забывая дорогу домой, Я бегу, только память моя, будто яблоко, зреет. Ну давай, ну давай, ну давай – Забывай, забывай, забывай! Только память моя ничего забывать не умеет… Всё вроде, как всегда: и день глядит бесстрастно… Ему моя беда – досужий разговор. Хоть смейся, хоть рыдай, хоть пей – да всё напрасно. Такая ерунда – прощайте, мой сеньор! Прощайте, мой сеньор, ведь тот, кого я вижу – Не вы, а если так – мне, в общем, всё равно. Хоть смерть не есть позор, но ею я обижен. Поверьте, мой сеньор, вы умерли давно! Канцлер Ги, «Прощайте, мой сеньор». Сириус сидел рядом с братом и потрясённо слушал. Регулус, кое-как обсушившись, торопливо проглотив немного еды и выпив по настоянию Вольфа полный бокал глинтвейна, принялся говорить. Он говорил и говорил, и от того, что рассказывал брат, у Сириуса на голове волосы дыбом вставали. Он словно видел всё это сам: бесстрастное лицо Волдеморта, сообщающего о смерти отца и «просящего» одолжить ему домовика. Кикимера, возникающего по зову Регулуса на ковре – мокрого с ног до головы, кашляющего и задыхающегося. Слушал рассказ содрогающегося от ужаса старого домового эльфа. Представлял себе путь в страшную пещеру. Мертвенное свечение зелья в чаше. Нестерпимую жажду. Ледяные руки инферналов – стражей подземного озера. - Какой же ты идиот, Рег! – не выдержал в итоге Сириус. – Сегодня ты переплюнул сам себя! Это ж надо было додуматься себя в жертву приносить! Чем ты думал?! - Я… Мне было очень стыдно, – пробормотал Регулус, укутавшись пледом на диване и подобрав под себя ноги. Глаза младшего Блэка слипались. – Я хотел исправить то, что натворил… Думал, что у меня только один путь остаётся… с достоинством… - Какой же ты ещё… ах! – махнул рукой Сириус, садясь рядом с братом и обнимая его. – Ладно, Рег. Забудь. Как же всё-таки хорошо, что ты пришёл… В жизни бы не подумал, что однажды буду благодарен Кикимеру. - Он хороший, – прошептал уже совсем разморившийся от тепла, сытной еды и глинтвейна Регулус. – Сириус, а где Вольф? - Вольф? – Сириус удивлённо огляделся по сторонам. – Не знаю… Вышел куда-то, наверное. Не волнуйся, он скоро придёт. Никто тебя здесь аврорам не сдаст, я тебе гарантирую. И уж точно не Вольф! - Да я не про это, – слабо улыбнулся Регулус. – Конечно, не сдаст. Я просто хотел… Чтобы он тоже здесь был… - Да он и был, – подтвердил Джеймс. – Только что же был! Как он вышел, я и внимания не обратил… - Скоро вернётся, – пообещал Сириус, покрепче обнимая брата. – Всё будет хорошо, Рег. Я горжусь тобой. А теперь постарайся поспать. - М… Уже… – еле слышно прошептал Регулус, склоняя ему голову на плечо. - У меня только один вопрос, – тихо произнесла Лили, когда дыхание младшего Блэка окончательно успокоилось и выровнялось. – Что такое хоркрукс? Почему он так важен, что его надо уничтожать ценой жизни? - Хоркрукс – это величайшая дрянь, Лили, которую только можно найти в Тёмных искусствах, – мрачно ответил Сириус. – Это – предмет, в который можно спрятать часть своей души. - Часть души? – удивилась Лили. – Но как? Это в фигуральном смысле или… - Если бы! Нет, Лили, в самом что ни на есть прямом. Нужно совершить особый ритуал, в который входит убийство человека. Тогда твоя душа разрывается, и ты можешь часть её засунуть в специально подготовленный предмет. - Какой ужас! – содрогнулась молодая женщина. – Но зачем? - Затем, что хоркрукс – так называется то, что получилось в итоге, – очень прочен. Его почти ничем не уничтожишь. А пока он цел – тот, кто его создал, бессмертен. Нет, он, конечно, стареет, как все, его так же можно ранить, можно убить… Но пока хоркрукс цел – та часть души, что обитала в теле, остаётся привязанной к этому миру. Она не может уйти. Существует специальный ритуал, при помощи которого можно возродить своё тело. - Иными словами, пока этот проклятый медальон там, в пещере – Волдеморта убивать бессмысленно, – безрадостно подытожил Джеймс. – Сколько ни бей – скоро снова вылезет. Фигово. - Теперь – нет! – торжествующе улыбнулся Сириус. – Теперь-то мы про него знаем! И достать сумеем. Надо только Дамблдору сообщить. Он-то точно должен знать, что да как делать с этой системой охраны! Думаю, такая новость его очень заинтересует. - Не сомневаюсь, – кивнул Джеймс. – Только давай дождёмся рассвета. Сейчас уже поздно. - Да, конечно. Думаю, никуда за ночь он оттуда не денется… Лили, ты не против, если я здесь прикорну? - Конечно, нет! Вот, давай-ка я и тебя пледом прикрою… Вольф так и не появился до самого утра. Когда потерявший всякое терпение Джеймс принялся его вызывать по Сквозному зеркалу, тот лишь коротко буркнул «скоро буду, пока ничего не предпринимайте, никому не говорите» и прервал связь. Лили успела уже подать на стол завтрак, когда усталый и мрачный, как грозовая туча, Вольф ввалился в столовую. - Где тебя носило?! – вскочил со своего стула Сириус. - Где не надо, – поколебавшись, хмуро ответил Вольф. Он подошёл к столу и, сунув руку во внутренний карман мантии, достал оттуда и бросил на стол старинный медальон, на крышке которого изумрудами была выложена буква «С». Регулус охнул и побледнел. - Это… Это же… - Ага. Кушать подано, – криво улыбнулся Вольф. - Как ты его достал?! Как вообще узнал, где искать? - Пока ты рассказывал, я тебя легилиментил, – сознался Лестрейндж. – Для наглядности, чтоб лучше разобраться. Так что где искать, был в курсе. Пришлось, правда, повозиться с поисками прохода и лодки, но дальше было несложно. Проход открылся, стоило мазнуть кровью по камню. Не волнуйся, просто порез. Его я быстро залечил. Лодку тоже найти не проблема оказалась. - Но как ты добрался до медальона?! - Как Волдеморт, – бесстрастно ответил Вольф. Мышца на его скуле дёрнулась. – Это ты оказался таким благородным, что решил сам утопиться. Я просто прихватил с собой домовика и велел пить ему. Потом напоил водой из озера и отправил домой. Отлежится. Как Кикимер. - Но как… А инферналы?! - Стыдно, Рег. Шестой курс ЗОТИ. Они боятся огня. Я просто окружил себя огненным кольцом и отправился назад. Правда, держать его пришлось до самого выхода – это здорово измотало… - Так тебе надо поесть! – встрепенулась Лили, слушавшая до того с неотрывным вниманием. – После такой ночки-то… - Поем, спасибо. Но я ещё не договорил. Это только начало. - Что ещё? – с нехорошим предчувствием спросил Сириус. Вольф молча достал из другого кармана старинную чашу и кинул её на стол, подальше от медальона. - Скверные новости, господа. Вот ещё один хоркрукс. - Как – ещё один? – ахнула Лили. - Вот так! – болезненно поморщился Вольф. – Не так давно мне Рудольфус рассказывал про эту чашу. Её Волдеморт передал Белле – для хранения. Та от радости чуть с ума не сошла. Сначала перебрала все тайники в поместье, потом в Лестрейндж-Кастле, а в итоге запихнула в семейный сейф. Я сначала не обратил на это внимания. А сегодня ночью подумал: что такого ценного может быть в простой маленькой чаше, что её надо доверять самой верной сподвижнице? Решил заглянуть и проверить. Я не думал, что это – тоже хоркрукс, решил просто на всякий случай, из любопытства… Но когда проверил, мне чуть плохо не стало. Рег, ты слишком хорошо думал о Волдеморте. Он не просто безумец, решившийся разорвать свою душу – он безумец, решивший сделать это несколько раз. Регулус сидел с потрясённым и абсолютно несчастным видом. Сириус бережно обнял его и зашептал на ухо успокаивающие слова. Джеймс встряхнулся, точно сам только что выбрался из ледяной воды. - А сколько именно? Если есть два хоркрукса, то может быть ещё? Лили в ужасе прижала ладонь ко рту. - Вполне, – мрачно ответил Вольф. – Так или иначе – вот перед нами два куска души Волдеморта. Сколько может быть ещё – не знаю. Никогда не слышал, чтобы кто-то делал больше одного хоркрукса. - Надо срочно рассказать Дамблдору, – проговорил Сириус. – Немедленно! - Согласен, – кивнул Вольф. – Только давайте поедим. Я действительно голоден. - Умоляю, убери это со стола, – жалобно попросила Лили, дрожащим пальцем указывая на медальон и чашу. – Сейчас, всё уже готово… Только убери! Я же сесть рядом даже не смогу! - О, конечно, – Вольф снова распихал трофеи по карманам. – Извини, это я просто для наглядности. Дамблдор принял Джеймса, Сириуса, Вольфа и Регулуса в своём кабинете в Хогвартсе. Рассказ он выслушал молча и внимательно, после чего тщательно осмотрел предъявленные вещи. - Да, вы правы, – наконец сказал он печально. – Это действительно хоркруксы. Я предполагал, что Волдеморт пойдёт на такое. Теперь я вижу, что он уже успел пройти, и пройти далеко… - У вас есть какие-нибудь соображения, сколько их он ещё понаделал? – спросил Вольф. - Да, есть, – кивнул Дамблдор. – Я слежу за Волдемортом уже очень давно. Он ведь когда-то учился здесь, в Хогвартсе. В том числе и у меня. Он уже тогда вызывал у меня глубокие подозрения… Когда же до меня начали доходить слухи о его деяниях, они переросли в уверенность. Я начал собирать сведения о нём. В числе прочего мне удалось выяснить и про то, что он интересовался хоркруксами ещё тогда, когда был старостой факультета. - Так рано! – присвистнул Джеймс. - Увы, – вздохнул Дамблдор. – Ему удалось выяснить, как они делаются. И, как я сейчас думаю, по крайней мере один, а может быть, и два, он сделал уже в Хогвартсе. - Вот же тварь, – потрясённо вырвалось у Вольфа. - Но кого он смог здесь прикончить? – затряс головой Джеймс. – Да ещё дважды? - Во время его обучения было много неприятных случаев… – ответил директор. – В частности, открытие Тайной Комнаты. Возможно, вы слышали эту историю. Тогда Тому Реддлу – так его звали в то время – удалось найти её и открыть. Уникальное достижение – но, увы, он использовал его во зло. При помощи вырвавшегося монстра он убил одну ученицу – хотя, как я подозреваю, больше по случайности. Она увидела то, что не должна была увидеть… Вина затем была свалена на Хагрида – он тоже учился здесь в то время. Мне удалось отвести его от Азкабана, но не от исключения из школы. - А что потом? – тихо спросил Вольф. – Второе убийство? - Целая серия убийств, Вольф, – печально уточнил Дамблдор. – Волдеморт на летних каникулах убил собственного отца и его родителей – своих дедушку с бабушкой. Свалил же всё снова на другого человека – своего дядю по матери. - Ну и гад… – протянул Сириус. – И как давно вы об этом узнали? - Не так давно, как мне хотелось бы. Но справедливости ради я не могу не упомянуть о том, что все эти люди, за исключением, возможно, старшего поколения, тоже… не были приятными личностями. Отец Волдеморта бросил свою беременную жену ещё до рождения сына, оставив её безо всякой поддержки. Она прожила лишь час после родов, и Том Реддл вырос в сиротском приюте. Что же до его дяди, то он немногим отличался от маньяка с ножом. Прискорбный результат длительного вырождения рода. Конечно, это не оправдывает совершённых Волдемортом убийств… но позволяет их понять. - А что было дальше? – спросил Вольф. – И почему вы думаете, что он использовал эти убийства для создания хоркруксов? - Дальше Волдеморт долго странствовал по миру, всё глубже познавая Тёмные Искусства. Даже сама его внешность изменилась. Тебе он известен страшным человекоподобным монстром – почти без носа, бледным, как смерть, безволосым и красноглазым. Мало кто, увидев его сейчас, поверит, что в твои годы он был очень приятным молодым человеком – и глазу, и в общении. Я полагаю, что всему виной именно хоркруксы. Никто до него, насколько мне известно, не делал больше одного… Что же до твоего второго вопроса – дело в том, что больше всего Волдеморт боится смерти. Думаю, причиной этому послужила смерть его матери, оставившей своего новорождённого сына одного в этом мире. Он стремился победить смерть во что бы то ни стало – и, когда ему представилась возможность надёжно защитить себя от неё, не мог ею не воспользоваться. К тому же… Тогда шла война – и у нас, и у магглов. На Лондон падали и бомбы, и ракеты, а ведь лето Том Реддл проводил именно там, в том самом сиротском приюте. Это тоже, несомненно, оказало своё влияние. - И ненависть к магглам? – спросил Джеймс. - Не думаю, – покачал головой Дамблдор. – Магглом был его отец – вот в чём причина. По материнской линии Волдеморт – единственный из ныне живущих прямой потомок Салазара Слизерина. А по отцовской… Это выводило его из себя, как только он узнал об этом. Поэтому он и избавился от отца и всей его семьи, как только смог. И даже имя себе сменил – ведь мать назвала его именно в честь отца. И, как я полагаю, сделать защищающий его от смерти хоркрукс, основываясь на смерти того, кто «осквернил» маггловской примесью чистую кровь потомков Слизерина, было в глазах Волдеморта глубоко символично. По той же самой причине я думаю, что и первое убийство было использовано для того же – первая жертва, к тому же убитая чудовищем, оставленным Слизерином и подчиняющимся только его наследнику… Хорошо, что после этой трагедии поднялась такая тревога, что снова выпускать этого монстра Волдеморт так и не рискнул. Но у меня нет сомнений в том, что он снова сделает это, если сможет взять Хогвартс под свой контроль. Пока же чудовище не опасно – оно наверняка снова в спячке. - Ну и чудеса, – пробормотал Джеймс. – А мы и не знали! - Не всё же знать даже Мародёрам и Стае, Джеймс, – улыбнулся Дамблдор. – Но вернёмся к хоркруксам. Когда я узнал о том, что Волдеморт стремился узнать о них как можно больше ещё в школе, я немедленно предположил, что исчезающие вокруг него предметы особой ценности могут быть именно ими. Иного объяснения не было – Волдеморт никогда не стремился к богатству как таковому, его влекла только власть. Тем более что ещё в приюте он любил собирать различные… трофеи, на память о своих победах, тогда ещё таких мелких. В сочетании с его жаждой власти и желанием прославиться это наводило на мысль, что для создания хоркруксов Волдеморт использует… особо приметные вещи. Вещи со славной историей. И перед вами – доказательство тому. Эта чаша некогда принадлежала самой Пенелопе Пуффендуй. А медальон – Салазару Слизерину. Это вещи Основателей. Более того – насколько мне известно, единственные сохранившиеся. Если не считать Распределяющей Шляпы – некогда она принадлежала Годрику Гриффиндору. А также его меча. Но за эти реликвии я могу поручиться – до них Волдеморту добраться точно не удалось. - А Кандида Когтевран? – спросил Сириус. - Верно, – одобрительно кивнул Дамблдор. – От неё, согласно преданиям, осталась диадема. Вполне в тон прочим реликвиям. - Вам известно, где она может быть? - Увы, нет, – покачал головой директор. – Мне известно, что Волдеморт смог выманить её местонахождение у Серой Дамы, привидения факультета Когтевран. При жизни её звали Еленой, и она была дочерью Кандиды. Но это было очень давно. К сожалению, нет сомнения в том, что Волдеморт сумел добраться до неё первым. До диадемы, я имею в виду. - Но, послушайте, ведь это же полнейшая глупость, – помотал головой Вольф. – Какой смысл запихивать куски своей души в столь ценные вещи? Смысл хоркрукса – уберегать своего создателя от смерти. Прочность – это хорошо, но уничтожить хоркрукс всё равно можно. Главной линией защиты должна быть скрытность! А о какой скрытности можно говорить, делая хоркруксами редчайшие реликвии? Если бы мне пришло в голову сделать себе такую штуку, я бы взял простой камешек, а потом оставил бы готовый хоркрукс где-нибудь на мелководье галечного пляжа. Ищите, господа, по десяткам тысяч миль, проверяйте миллиарды галек! - Я же говорил – как хорошо, что ты не с ним, Вольф, – улыбнулся директор. – Да, полагаю, твой хоркрукс мы бы искали так, что и внукам бы работа осталась. Но Волдеморт мыслит не критериями практичности. Он полон решимости вписать своё имя в историю ярдовыми буквами. Невозможно для него и помыслить о том, чтобы хранить свою драгоценную душу в какой-то гальке. И, как я уже сказал – вот тому доказательство… Но и это ещё не всё: Волдеморт не просто выбирает значимые вещи, он и места выбирает не простые. Та пещера, в которой был этот медальон – одна из первых побед Тома Реддла. Ещё до Хогвартса, в приюте, он смог сам забраться туда и притащить за собою своих обидчиков, и так запугать их там, что впредь они и посмотреть на него боялись. Похоже, это первое его по-настоящему масштабное деяние, выполненное при помощи магии – без неё туда не добраться, разве что профессиональному альпинисту. Что же касается твоей старшей невестки… Полагаю, здесь он следует примеру могучих магов древности, демонстрируя свою мощь и расположение вассалам. Хотя, конечно, о том, что на самом деле представляет из себя эта чаша, он Беллатрисе явно не сказал – иначе бы тебе не удалось так просто достать её. - Да уж не сомневаюсь, – потёр лоб рукой Вольф. – Она бы её всем, чем можно, окружила в таком случае. - Так значит, медальон, чаша… и диадема, – медленно произнёс Сириус. – Это всё? - Боюсь, что нет, Сириус, – покачал головой Дамблдор. – Волдеморт любил нумерологию – и в том разговоре, воспоминания которого мне удалось добыть, он интересовался о возможности разделить свою душу на семь частей. «Разве семь – это не самое сильное магическое число?» - Семь хоркруксов? – охнул Джеймс. – Да он окончательно съехал. - Не семь, а шесть, – уточнил директор. – Седьмая часть души должна будет в таком случае оставаться в теле Волдеморта. - Мне кажется, что это вряд ли способно положительно повлиять на психическое здоровье, – задумчиво проговорил Вольф. – Теперь я подозреваю, что именно в этом причина того, что он принялся переходить от дипломатии к войне. Да и его необузданная жестокость, Круциатусы за любые провалы… - Весьма вероятно, – подтвердил Дамблдор. - Так значит, шесть хоркруксов… - Но я сомневаюсь, Вольф, что он успел сделать все. Как я уже сказал, я давно слежу за ним, и за его действиями, насколько это в моих силах… Подозреваю, что шестой, последний, хоркрукс до сих пор ещё не создан. Скорее всего, Волдеморт собирается сделать его после окончательной победы. Скажем, убить меня и превратить в хоркрукс меч Гриффиндора. - И спрятать его прямо здесь, в Хогвартсе, – мрачно хмыкнул Вольф. – Да, это звучит вполне логично. Даже одного хоркрукса достаточно, не говоря уже о пяти. А так – какой символичный шаг можно сделать! - Между прочим, я полагаю, что Волдеморт и так уже смог спрятать здесь один хоркрукс, – заметил Дамблдор. – Не говоря уже о том, что по крайней мере один он сделал уже здесь, он после школы был здесь ещё раз. Он приходил ко мне и просил принять его на работу в Хогвартс. Преподавателем. Очевидно, что он искал здесь возможности воздействовать на неокрепшие умы, пополняя ряды своих сторонников. Я ему, разумеется, немедленно отказал. Но, оглядываясь назад, я думаю, что он мог заходить не только за этим. Да и вряд ли он мог полагаться на моё согласие – мы с ним никогда не ладили. Даже в бытность его учеником. Но Хогвартс – действительно особо ценное для него место. Здесь он встал на ноги как маг, здесь он нашёл то, что мог назвать домом… Не следует забывать и о важности нашей школы для всей Магической Британии. Полагаю, что в глазах Волдеморта Хогвартс – более чем достойное хранилище для его хоркрукса. - А вы его не искали? – прищурился Вольф. - Искал, – кивнул Дамблдор. – Но здесь мои поиски оказались безрезультатными. Я всё ещё не знаю, что представляют из себя четвёртый и пятый хоркруксы. А, не зная этого точно, Хогвартс можно перерывать десятилетиями без надежды на успех. - А диадема? - Её я тоже не нашёл. Тем более что я не могу поручиться, что в Хогвартсе спрятана именно она. - Хорошо. Тогда давайте подведём итоги: пять хоркруксов. Два здесь. Ещё один – диадема Кандиды Когтевран. Ещё два – неизвестны. Из трёх ненайденных один должен быть спрятан здесь, в Хогвартсе. - Замечательно краткое и точное изложение фактов, Вольф, – согласно склонил голову Дамблдор. - Значит, надо их искать, – решительно сказал Джеймс. – Иначе мы Волдеморта никогда не победим. - К счастью, задачу несколько облегчает его манера прятать всё в ценные вещи и места… – задумчиво проговорил Вольф. - Верно, – кивнул Дамблдор. – И, как мне кажется, у меня есть одно вполне подходящее место. Ну, точнее, разумеется, не у меня – у Волдеморта. Это дом его предков. Домом, строго говоря, назвать эту лачугу сложно – но именно там жила его мать и её семья. Последние, не считая самого Волдеморта, потомки Слизерина. Хотя, как я думаю, Основатель сгорел бы со стыда, увидев, во что превратилось его наследие. Они опустились донельзя. - Отлично, – вскочил Сириус. – Где он находится? - В одной деревушке, называемой Маленький Хэнглтон. Я укажу вам это место… и, более того, отправлюсь с вами. Дело в том, что у меня есть ещё одно предположение – относительно четвёртого хоркрукса. Судя по добытым мной воспоминаниям, кроме этого медальона, который принадлежал матери Волдеморта, был ещё перстень, который носил его дядя. - Тот самый, которого Волдеморт подставил? – быстро спросил Джеймс. - Да, Джеймс, именно он. И не только подставил, но и обокрал, вероятно, полагая, что он будет куда как лучшим наследником, чем опустившийся до последнего предела человек, даже речью человеческой не вполне владеющий. - Логично, – вздохнул Вольф. – А как выглядит этот перстень? - Он массивный, с чёрным камнем. На камне изображён символ: треугольник со вписанным в него кругом и вертикально проведённой высотой. Не сказать, чтобы он выглядел для постороннего глаза чем-то особенным, но, кроме перстня и медальона, других реликвий, и даже ценностей вообще, у семьи матери Волдеморта уже не оставалось. - Что ж, ясно. Когда мы за ним отправимся? - В ближайшее время. Я вас извещу дополнительно. Но запомните ещё одно. Это очень важно, – Дамблдор подался вперёд и внимательно обвёл всех глазами. – Никто больше не должен узнать о хоркруксах Волдеморта – и уж подавно об охоте за ними. Если наш враг узнает об этом – действия его могут быть непредсказуемы. Как минимум, он может перепрятать подальше оставшиеся хоркруксы и срочно сделать шестой, о котором мы не будем иметь ни малейшего понятия. Как максимум… боюсь даже представить себе. Вплоть до бойни в центре Лондона с требованием немедленно вернуть захваченное. Мы понятия не имеем, какими путями может просочиться информация. Любое неосторожно брошенное слово может привести к беде. Вы меня поняли? Кроме тех, кто уже знает – никому ни слова. Даже ближайшим друзьям или семье – никому! - Мы поняли, профессор, – серьёзно кивнул Джеймс. – Никому не скажем. Рейд в дом Волдемортовой родни оказался удачным. Хоркрукс действительно был обнаружен – тот самый перстень, который описывал Дамблдор. Волдеморт то ли понадеялся, что полуразвалившаяся лачуга не привлечёт ничьего внимания, то ли решил не слишком светить рядом с населённым пунктом магическими следами, но на этот раз никакой особой полосы препятствий не оставил. Шкатулка с перстнем была просто засунута под половицу, хотя и оказалась при этом напичкана всевозможными охранными чарами. Да и сам хоркрукс только что не сочился ими. Снимать всё это добро оказалось настолько непросто, что даже Дамблдору понадобилась помощь ассистентов, в роли которых охотно выступила вся остальная четвёрка. Но в итоге всё-таки с защитой перстня сладить удалось, и он присоединился к двум другим хоркруксам в кабинете директора. Оставалось ещё два: диадема и нечто неопределённое. И вот они доставили немало хлопот. Джеймс с Сириусом вызвались снова прошерстить весь замок, который успели отлично изучить во время учёбы. В этом, к тому же, должна была помочь Карта Мародёров, которая была возвращена владельцам после примирения на шестом курсе. К тому времени Вольф успел добавить в неё ещё несколько полезных поисковых функций, но, к сожалению, все они были предназначены для облегчения нахождения людей, а не артефактов. Сам Лестрейндж предпочёл не носиться по замку, а заняться размышлениями, предварительно выпросив у Дамблдора список всех мест, которые могли играть особую роль для Волдеморта. В процессе перебора вариантов ему пришло в голову, что Волдеморт мог отдать на хранение не только чашу. Конечно, с одной стороны, это выглядело сомнительным – дважды воспользоваться одним методом. Но, с другой – что, если на это и был расчёт? Что те, кто будут искать хоркруксы, сочтут пустым однажды использованное место? При таком раскладе имело смысл заново проверить и пещеру, но Вольф решил для начала проверить более простой вариант. Наведавшись в гости к Рабастану, он поболтал с Андромедой и как бы между делом упомянул о виденной у Беллы чаше. Андромеда застонала. - Не напоминай мне о ней! Сестра все уши прожужжала этим «небывалым знаком доверия Лорда». Показала эту дурацкую чашу со всех сторон, только что не под лупой потребовала рассматривать. Как я тогда завидовала Нарциссе! Лорд Люциусу тоже что-то там на хранение отдал – то ли книжку какую, то ли ежедневник. Но тому и в голову не пришло бегать по всей родне и с восторгом об этом рассказывать! Вольф замер, но тут же расслабился. - А тебе об этом сама Нарцисса рассказала? - Ну да. Приходила ко мне не так давно. Ты же знаешь, она сама в апреле родила, теперь есть повод у меня консультироваться без конца, – Андромеда весело засмеялась. – Пока разговаривали, она мне и рассказала про эту книжку. Надо полагать, планы какие секретные или что-то типа того. Простой кожаный переплёт, страницы пустые. Такую в любом магазине купить можно. Люциус её спрятал где-то у себя в кабинете. А Белла, представляешь, не поленилась в «Гринготтс» отправиться, чтобы засунуть эту чашу в семейный сейф! Нет, ну понятно, что золотая чаша – это всё-таки не простой ежедневник, но всё равно – я считаю, что это не повод устраивать вокруг целый цирк! Вольф улыбнулся, подумав, как разумно он поступил, когда оставил в сейфе точную копию чаши – на случай, если Белла примчится туда снова полюбоваться на «небывалый знак доверия». И перевёл разговор на другую тему. Конечно, неизвестная книжка с пустыми страницами могла быть и не хоркруксом – но что бы ещё Волдеморт стал отдавать своим избранным приспешникам с наказом бережно хранить? Тетрадь с секретными планами он бы, скорей всего, стал держать при себе. Да и хоркрукс, по большому счёту, тоже – но тут дело было ещё в том, что во время битвы он мог быть повреждён, да и просто мог привлечь к себе лишнее внимание. Так что такие артефакты приходилось держать подальше от себя. Другой вопрос был – как уговорить Люциуса расстаться со столь ценной вещью? Неизвестно, догадался ли Малфой проверить вручённое на предмет сюрпризов и знает ли, что у него в руках на самом деле… Впрочем, в крайнем случае можно было всегда устроить налёт на его кабинет. В Малфой-Манор Вольф был вхож – как-никак, деверь сестёр жены хозяина. По традиционным чистокровным меркам – близкая родня. Так или иначе, но ещё один хоркрукс был определён. Во всяком случае, Вольф полагал, что это, скорей всего, именно он. Оставался последний – хогвартский. Но где его искать? Где бы Волдеморт мог разместить столь ценную вещь, фактически, под носом у своего злейшего врага – и при этом быть уверенным в том, что диадему не обнаружат? Вольф ломал над этим голову долго и упорно, но ни один из известных ему тайников не был достаточно надёжен. Единственным подходящим вариантом являлась пресловутая Тайная Комната, но его отвёрг Дамблдор, объяснив, что, где бы она ни была, добраться туда быстро невозможно. А Волдеморт во время своего последнего визита в Хогвартс нигде долго не задерживался ни во время пути к директорскому кабинету, ни во время обратной дороги. Это окончательно поставило Вольфа в тупик: как можно буквально на ходу сунуть куда-то хоркрукс, часть своей души – и быть уверенным в том, что его никто не найдёт? И ведь не нашли же! Хотя прошло уже лет двадцать… Даала, как всегда, чувствительная к настроению мужа, быстро заметила постоянную глубокую задумчивость Вольфа. Подождав некоторое время, она прямо спросила, в чём дело и не может ли она помочь. Вольф помедлил, прежде чем ответить. Конечно, Дамблдор велел никому ничего не говорить… но в своей жене Лестрейндж был уверен безоговорочно. Да и не общалась она ни с кем посторонним, кто мог бы незаметно проверить её легилименцией… - Даала, мне нужен твой совет. Действительно нужен, ты права. Представь, что у тебя есть некая вещь – очень-очень ценная вещь! Настолько ценная, что ты не можешь её никому доверить, что она ценнее всего, что у тебя есть. Но тебе надо эту вещь спрятать – так, чтобы гарантированно никто не нашёл. Предположим, ты боишься обыска твоих сумки, тумбочки… Ах да, забыл сказать – по условиям задачи ты в Хогвартсе. И вот вопрос: тебе надо срочно спрятать сверхценную вещь где-то в замке. Так, чтобы точно никто не нашёл, но ты могла бы забрать её в случае необходимости. Скажи мне… что бы ты выбрала? Совершенно неожиданно Даала покраснела. - Ну… я… Откуда ты узнал? У меня действительно была такая вещь… И – да, я её прятала так, чтобы точно никто не нашёл, но я могла бы её брать, когда хочу. Это… это был мой дневник. Личный… Я иногда изливала в нём душу, а потом прятала… - Где? – подался вперёд Вольф. - Ну… - Поверь, я не посягаю на твои тайны. Мы семья, но ты имеешь право на личные секреты. Мне важно место. - От тебя у меня нет тайн, Вольф, – ответила Даала, открыто посмотрев ему в глаза. – На самом деле, дневник я забрала оттуда незадолго перед выпускным. Если хочешь, можем почитать его… вместе. - Спасибо за доверие, – улыбнулся Вольф. – Возможно, мы когда-нибудь сделаем это. Но сейчас, если честно, мне важно другое. Где ты его прятала? - В одной комнате, на восьмом этаже. Напротив картины с каким-то придурком в балетном жабо, которого лупят дубинами тролли. Уж не знаю, за что – достал, видно… Комната скрыта. Я её нашла совершенно случайно. Шла по коридору, думала, где же мне дневник спрятать. И вдруг – дверь в стене! Я открыла, захожу – а там целый склад! Чего только не понавалено. Наверное, со времён Основателей туда всё засовывали. Не один час бродила, даже кое-что интересное нашла. Копию знаменитой диадемы Когтевран, например… - Что?! – воскликнул Вольф. Он не мог поверить своим ушам. Так просто? Снова? - Копию диадемы, – растерянно повторила Даала. – Ну, я так думаю, что это копия. Диадема была утеряна много лет назад, ещё при жизни Основательницы. По легенде, она прибавляла человеку ума. Выглядит точно так же, как её изображение на статуе Кандиды у нас в гостиной – ну, та копия, что я нашла. Но это точно не она. Когда я надела её, никакого поумнения не ощутила, да ещё голос мужской начал шептать в ухо: хочешь, мол, я сделаю тебя великой… Я ему и говорю: катись к Дэви Джонсу, я и так великая. Лучшая охотница в Хогвартсе. А он мне: я помогу тебе исполнить твои желания. А я ему: знаешь, как мне парня в себя влюбить? Ну, тебя имела в виду. И что бы ты думал? Этот хрен с горы просто поперхнулся и замолчал! Ну, я ему и говорю: нахер тогда ты мне сдался, кусок металла? Сняла да пнула. Он, поди, и сейчас где-то там валяется. Вольф взвыл от смеха и схватился за стол, чтоб не упасть. - Даала, любовь моя, ты… ты просто гений! Ты чудо, ты прелесть моя, ты лучшая девушка в мире! - Я знаю, – расплылась в улыбке Даала. – Но мне всё равно приятно такое слышать… Но почему тебя так это заинтересовало? Разве у нас нет места, если что спрятать надо? - Идём! – Вольф взял её за руку. – Покажешь мне эту комнату, и где была эта диадема. Как только найдём её, я всё тебе расскажу, обещаю. Дамблдор был крайне обрадован, получив четвёртый хоркрукс, а когда Даала повторила при всех, как она его впервые обнаружила и что с ним сделала, то Джеймс, Сириус и Регулус буквально осели в кресла от смеха. Смеялся даже Дамблдор, утирая весёлые слёзы. Оказалось, что одним из дополнительных свойств хоркрукса является возможность вступать в мысленный контакт при контакте физическом – обычно чтобы подчинить себе и заставить использовать как надо. Но бедный кусок Волдемортовой души, видно, никак не предполагал, что его станут сначала спрашивать о парнях, а потом и вообще пинать. Оставался вопрос, что делать с последним хоркруксом – тем, что хранился у Люциуса. Вольф пообещал, что постарается разработать нужный подход к Малфою, чтобы убедить того отдать ежедневник. Дамблдор же, со своей стороны, дал слово, что все хоркруксы будут уничтожены, как только представится возможность справиться с Волдемортом в бою – в противном случае нельзя было исключить, что он почувствует это уничтожение и немедленно соорудит новый хоркрукс, использовав для этого первого попавшегося бедолагу. К сожалению, вскоре случилась новая беда, которая сильно отвлекла внимание Вольфа. Отдел обеспечения магического правопорядка, а заодно и аврорат, подмял под себя один успешный и амбициозный чиновник – Бартемиус Крауч. Он немедленно после этого заявил, что борьба против Пожирателей Смерти теперь будет вестись по-новому. И слово своё сдержал. Авроры получили новые, резко расширенные полномочия. Процесс ареста резко упростился. Были сняты все ограничения на боевую магию – вплоть до того, что были разрешены Непростительные заклятия. Одним словом, бойцам Министерства наконец-то были развязаны руки. Вольф, с одной стороны, не мог не отнестись к этому с пониманием: это было именно тем, что он сам сделал бы на месте Крауча, причём сделал бы с самого начала. Но, с другой стороны, это означало, что под возможный удар попадают близкие ему люди. И это радовать уже никак не могло. Удар настиг семью Лестрейнджей внезапно. Пожиратели Смерти не сразу приспособились к изменившемуся противнику, и в одном из сражений Япет был тяжело ранен. Рудольфусу и Рабастану с трудом удалось сначала вынести отца из боя, а потом замести следы. За его жизнь боролась вся семья, не исключая даже Беллатрису, Андромеду и Даалу. Спасти главу семьи удалось, но полученные ранения дали о себе знать. Япет теперь находился уже не в том состоянии, чтобы ходить в бой – и вообще вести активную общественную жизнь. В связи с этим он отрёкся от титула в пользу старшего сына. Рудольфус стал новым герцогом. Рабастан, как следующий наследник – маркизом Керкуоллом. Вольф получил титул графа Леруик, но цена этого его совсем не радовала. К Краучу после этого у него появился личный счёт, и Лестрейндж стал раздумывать, как бы расквитаться с ненавистным законником. Решение пришло само – в буквальном смысле этого слова. Причём абсолютно внезапно. Просто однажды на обеденном перерыве к нему прилетел самолётик-записка, в котором его просили немедленно встретиться в одном из курительных закутков – причём в том, который, как было прекрасно известно Вольфу, почти не посещался остальными из-за плохой вентиляции и освещённости. Постоянно разгонять табачный дым и обеспечивать подсветку заклинаниями охотников было мало. Такое место для встречи было любопытно само по себе, а уж в сочетании с подписью «Бартемиус Крауч-младший»… Вольф отправился на встречу немедленно, как его и просили. На ловушку это было непохоже – да и не было на него ничего у Министерства. А вот любопытство разгорелось сильно. Впрочем, волшебную палочку Лестрейндж всё равно держал наготове в кармане. Сын Крауча оказался молодым человеком – явно вчерашним выпускником Хогвартса, где-то погодком Регулуса. Он был худым, с соломенными волосами и серыми глазами. Судя по его поведению, Бартемиус-младший был весь на взводе – он всё время озирался, нервно покручивал пальцами вокруг запястий и вообще имел очень взволнованный вид. - Мистер Крауч, – холодно улыбнулся Вольф, подходя к нему. – Что вам угодно? - Во-первых, вы можете не звать меня так… – прошептал, сглотнув, молодой человек. – Умоляю, выслушайте до конца… Во-вторых, я приношу вам глубокие соболезнования. Я знаю, что случилось с вашим отцом. Мой открыто жалел у нас дома, что у него нет доказательств соучастия его с делами Тёмного Лорда. И, в-третьих… Мне известно, что вы тоже связаны с Пожирателями Смерти. Но сами не из них. Прошу, походатайствуйте за меня. Я желаю вступить в ваши ряды! - Мистер… – брови Вольфа изумлённо поползли вверх. – Это теперь такими примитивными провокациями занимается аврорат? Вы и в самом деле думаете, что я, будь я слугой Волдеморта, клюну на такую банальную уловку? - Это не уловка! – воскликнул Бартемиус-младший, явно разрываясь между желанием повысить голос и страхом быть услышанным издали. – Я понимаю, как это звучит. Я знал, что вы сразу не поверите. Но у меня есть доказательства тому, что я не лгу! Смотрите! Он достал из кармана пачку пергаментов и протянул её Вольфу. Недоверчиво взглянув на собеседника, Лестрейндж всё же взял её и при свете Люмоса стал просматривать. Очень быстро у него вырвался изумлённый вздох. Это были ценные планы аврората – без сомнения, секретные. Волдеморт был бы явно очень рад добыть подобное. - А если и это вас не убеждает, – глубоко вздохнул юноша, – то, вот… Смотрите. Он достал из кармана пакет и пробормотал заклинание увеличения, после чего достал из него… голову аврора. Вольфа замутило от такого нежданного зрелища. Но ошибиться было невозможно – этого типа он знал в лицо, он был одним из охранников Министерства. Правда, сегодня была не его смена… да и вообще не его день, судя по всему. Голова была явно не поддельной – настолько достоверно запах смоделировать невозможно. - Я убил его сегодня утром, – проговорил бледный Бартемиус-младший. – Чтобы было, с чем прийти… как доказательство. А планы я скопировал в кабинете отца. Теперь вы мне верите? Я ненавижу отца. Я ненавижу Министерство. Я хочу сражаться с ними. - Уберите, быстро. Вдруг кто увидит, – быстро принял решение Вольф. – Почему? Зачем вам это? - Почему я их ненавижу? – слабо улыбнулся молодой человек. – Во-первых, я разделяю взгляды Тёмного Лорда на превосходство чистокровных. А во-вторых… Отец долгие годы делал всё, чтобы вызвать у меня ненависть. Он никогда меня не любил. Что бы я ни делал… Я из кожи вон лез, чтобы заслужить хотя бы его улыбку, я выбивался из сил в Хогвартсе, я стал лучшим учеником школы… но никогда не видел от него ничего, кроме холода и сухости. Мать – единственный человек во всём мире, кому я небезразличен. Я хочу отомстить отцу, ибо не хочу даже считать его таковым. Он требовал от меня – всегда! – всё больше и больше, но никогда не давал и крошки тепла… После его нововведений в аврорате вы, верно, считаете его жестоким человеком? Поверьте, он вообще бесчувственен. Вольф тем временем незаметно касался сознания Бартемиуса-младшего легилименцией. Ничто не выдавало лжи. Юноша говорил чистую правду… или, как минимум, был в этом уверен. - Я подумаю над вашими словами, – медленно произнёс Вольф, наблюдая за тем, как серые глаза вспыхнули надеждой. – Думаю, нам стоит встретиться ещё.