У моих ног

ㅤ Утром Кёя чувствовал себя особенно вялым: спал плохо из-за навязчивых мыслей не о том. Тренировка слегка пробудила, но вместо того, чтобы зарядить энергией, отняла её. Завтрак вовсе не насытил. У ворот школы в этот раз никто неожиданный не поджидал. Кёя одновременно выдохнул и напрягся. Сюрприз прошлого дня шокировал немало. «Он в больнице. В ближайшее время оттуда не выйдет», — успокаивал себя. Запах прожаренной котлетки из приоткрытого кабинета дисциплинарного комитета манил. Однако Кёя не спешил входить, двигаясь тихо, незаметно вытаскивая тонфа: слишком рано для Кусакабе баловать его. Нехорошее предчувствие закралось в подкорку мозга. Так и есть — в одежде хозяюшки Мукуро ждал за нескромно накрытым столом. Главным блюдом был горячо обожаемый Кёей гамбургер. Мукуро даже флаг школы воткнул — всё по традиции. Привычным кровожадным нажатием Кёя выпустил шипы, собираясь нанести удар. Мукуро не дрогнул. Как и в прошлый раз он собирался принять весь гнев на себя, не пытаясь защититься. Тонфа остановилось в миллиметрах от добродушно улыбающегося лица. Пламя на браслетах Облака колебалось — Мукуро использовал иллюзию в этот раз. «Он сам? Еда? Что?» — пытался понять Кёя. Он бил не по реальной иллюзии, Кёя знал наверняка. На еду пламя не реагировало, как и на окружающее двух противников пространство. Мукуро. Он был чрезвычайно бледен, испариной покрыт. Он тщательно скрывал агонию, но Кёя видел его насквозь. «Кости». Оружие было опущено. Взглядом Кёя изучал Мукуро, пока не решился спросить прямо: — Может скажешь, что на тебя нашло? — Я понял, что ты для меня — всё, а я без тебя — ничто. — Вот так просто? — усомнился Кёя. Должно было быть что-то ещё. Сильный удар по голове, например. Подсыпанный крысиный яд в шоколадный тортик. Кёе было даже отвратно знать, что любил его главный враг… соперник. — Да. Совершенно внезапно меня осенило, стоило тебе уйти от меня той ночью. «Той ночью? — вспомнил Кёя последний раз, когда посещал Кокуё. Звезда желаний. — Серьёзно?» — Я не могу без тебя, — с грустью признал Мукуро, опустив голову, в сторону глядя. — Я готов пойти на всё, лишь бы ты позволил находиться мне рядом. Хотя бы на расстоянии взгляда, — с надеждой посмотрел он на Кёю. Кёя молчал. Слишком много. Много мыслей, эмоций и неправильности. Даже ударить не тянуло: тело сковало ощущение вязкой мерзости. Не то чтобы Мукуро никогда не позволял со своей стороны недвусмысленных шуток, но делал он это всегда искусно, ненавязчиво и… лестно. Он жал именно на те рычаги, которые дарили одновременно отвращение и удовлетворение. Делал это намеренно, чтобы сбить противника с толку, заставить открыться для неминуемой атаки. Теперь же перед ним стояло жалкое подобие. Кукла без воли и чести. — Я хочу назад своего Мукуро, — твёрдо произнёс Кёя. — Но я и есть Мукуро, — удивление читалось и в голосе, и во взгляде. — То, что ты видишь перед собой, — истина. — Ложь. Не знаю, звезда или что-то ещё, но мне интересен не ты. Я хочу настоящего Мукуро. — Хочешь? — охнул Мукуро, рдея до ушей и прикрывая стыдливо румяные щёки. Кёя едва не ударил себя по лицу от негодования. — Я. Хочу. Загрызть. Его. До. Смерти! А ты — лишь помеха на моём пути. Как мне его вернуть? — говорил строго, сдерживаясь, дабы не повысить тон. — Я не знаю, — столь же серьёзен был ответ. — Есть только я, был и буду. И ты всегда можешь рассчитывать на меня, — мягко улыбнулся Мукуро. — Только позови. Я буду рядом. Мукуро покинул кабинет, оставляя Кёю в растерянных чувствах. Что ему теперь делать? Как всё вернуть? Ждать у ночного неба звезду, словно милостыню? Нет, это было совсем не в его духе. Выбивание дури тоже было делом гиблым: уже не помогло. «Кокуё, — возник в голове образ неразлучно троицы приспешников Мукуро. — Они должны знать». Все дела были отброшены: Кусакабе мог позаботиться о мелочах. Путь до Кокуё Кёя знал до мельчайшей трещины на дороге. Там он собирался получить ответы. Но не тут-то было. — Что с ним? — грубо спросил Кёя, беспардонно пальцем показывая на Мукуро, прячущегося за шторкой. — Сами хотим знать! — рявкнул Кен. — Разве не твоих рук дело?! После тебя он стал таким! — Кен, успокойся, — пытался вразумить напарника Чикуса. Был бы разум… — У Хибари Кёи нет таких способностей. — Но всё же, — замялась Хром, — именно после вашего ухода он стал таким. Пообещал убить, если посмеем последовать за ним или попытаемся остановить. Велел ждать, если понадобимся… вам. — Верни Мукуро-сана! — взревел Кен, бездумно бросаясь на обидчика. В мгновение его пронзили десятки кроваво-чёрных копий, выросших из пола, вознесли корчащееся тело под потолок, только чтобы внезапно исчезнуть под глухой стук и крики. Кёя смотрел с удивлением. Запах крови, алые капли, оросившие его, словно дождём, переставшее бесноваться пламя, после исчезновения иллюзии — то, что он видел, было реальным. — Не смей, — говорил Мукуро охрипло, прервался на кровавый кашель, шёл шатко, — трогать его, — из носа, глаз и ушей потекла кровь, — своими грязными руками. Со сломанной ноги спала поддерживающая иллюзия — Мукуро упал плашмя, потеряв контроль над своими силами. Ему нужно было время, чтобы собраться, вернуть концентрацию. С трудом он сел, опираясь рукой о пол. Поднялся шатаясь. — Что ты с собой творишь? — укорил его Кёя, справившись с непривычным чувством страха. — Разве так важно, что случится со мной? — наклонил Мукуро голову в бок, блаженно глядя перед собой, где должен был стоять Кёя, но видел он лишь кровавую пелену. — Каждый раз, когда я пытаюсь сблизиться с тобой, ты отрекаешься от меня. Порой мне кажется, что ты хочешь, чтобы я умер. И если это твоё желание, — мило улыбнулся Мукуро окровавленными губами, — я с радостью сделаю это. — Не дури… Кёя не успел закончить мысль: Хром внезапно упала, сдерживая крики боли. Нетрудно было догадаться, что ослабший над иллюзиями контроль коснулся и Хром. Она была не готова сама поддерживать столь сильную иллюзию — оставался только один выход. Кёя метнулся к Мукуро, схватил за волосы и запрокинул голову, принуждая слушать каждое его слово. — Верни ей органы, — говорил с угрозой. — Ты так заботишься о ней. Я начинаю ревновать. — Хватит тратить свои силы на глупости: я сам могу о себе позаботиться, тем более справиться с задиристым щенком. Эта девушка — имеет значение. Как и твоё тело: в него вернётся Мукуро. Вылечи их. — Мукуро безвольно посмотрел краем глаза на Кёю. — Это приказ. — Слушаюсь и повинуюсь, — иронично усмехнулся Мукуро. — Только не отпускай меня, — вернулись нотки грусти. — Позволь мне быть рядом. Видеть тебя. Слышать. Чувствовать… Хром задышала ровнее, Кен перестал биться в судорогах, тело Мукуро уже не было готово в любой момент развалиться в руках, хотя испарина и болезненный вид никуда не делись, как и кровь, успевшая испачкать бледную кожу. — Пожалуйста, — слабо произнесла Хром, ещё не отойдя полностью от пережитого болевого шока, — спасите Мукуро-сама. Она молила. Искренне. Не для себя. Невинно и бескорыстно. — Пожалуйста, — присоединился к просьбе Чикуса. — Вы хотя бы сможете проследить за ним, пока он не вернётся в нормальное состояние. Нас он к себе не подпустит. Кен смолчал, сделав вид, что говорить не в состоянии. Лишь стиснул от отчаяния зубы и кулак.

* * *

Кёя шёл к дому. Мукуро плёлся следом, шаркая слабыми ногами. — Тебе надо в больницу, — напомнил Кёя. — Я выздоровею быстрее рядом с тобой. В больнице мне помешает тоска по тебе. Тошно. Кёя не любил сюсюканье. Их отношения всегда были полны кровавой грубости. Внешне женственный и мягкий Мукуро был куда жёстче Кёи. Именно потому его можно было не жалеть, всегда бить в полную силу. Они оба понимали друг друга как никто другой. Познали друг друга в битве, ею жили. Она была их красной нитью. — Если это поможет тебе прийти в себя… — тихо произнёс Кёя, почти про себя. Преимущество большого дома: незваных гостей всегда можно было отослать как можно дальше, если не послать совсем. Вот и Мукуро Кёя выделил самую дальнюю от своей комнату. Приказал никогда к нему не заходить, на что Мукуро виновато опустил взгляд: не сможет держать слова. — Твоя первостепенная задача — вылечиться. И не смей лишний раз меня беспокоить. Несмотря на свою деятельность в дисциплинарном комитете средней Намимори, Кёя никогда не учился в школе. Его жёстким образом приучали быть самостоятельным с детства, учиться самому. Если он что-то совсем не понимал, ему приходилось сталкиваться с наказанием, прежде чем приглашали репетитора. Вот и теперь вечерами он изучал школьную программу старшей школы. Ушёл далеко вперёд — вступительные экзамены он мог сдать хоть сейчас. Не стремился: университетская жизнь шумнее. Любимая школа помогала расслабиться, дополнительные знания — неторопливо наслаждаться временем. Особенно блаженным сном на свежем воздухе. Отложив ручку, закрыв учебник, Кёя потянулся и зевнул. Нужно было умыться, но лень не дремала. В отличие от Кёи. И всё же пропустить водные процедуры он позволить себе не мог: недисциплинированно. Хотя в доме Кёя жил не один, прислуга, нанятая родителями, избегала молодого хозяина, потому от дома всегда веяло одиночеством. Это чувство Кёя впитывал в себя с детства, потому оно для него было обыденностью, самым естественным. Всегда сам по себе. Прохладная кровать встретила своими мягкими объятиями. Кёя закрыл глаза. ㅤ