Правило неприкосновенности 2. Химия.

– Кюхён приглашает нас на попойку завтра, говорит, придут все, – будничным тоном сообщает Йесон Рёуку, выходя из спальни в одних домашних штанах и на ходу натягивая чёрную растянутую футболку, так как только вышел из душа. Парень прислушивается, но не отвечает, продолжая кромсать овощи, стоя у столешницы на кухне. – Будут Хёкджэ, Донхэ, Чонсу, Кюхён, Дженнифер и Чжоу Ми. Мы пойдём? – немного понизив голос и подойдя к младшему, Чонун обнимает его поперёк талии, смыкая руки на чуть поправившемся животике, прижимается животом и грудью к его спине и нежно целует кожу на выступающих позвонках, мельком глянув на метку. Почти два года назад, в сезон гона у Рёнгу, они всё же решились и связались метками. Но, так как настоящую смог поставить только альфа, ведь клыки есть лишь у него, Йесон предложил ему сделать татуировку метки, чтобы всё было по-честному. И вот теперь у Рёука слева на шее красуется тату в виде укуса, которое было сделано по слепку зубов беты. Да, неплохо заморочились, но того стоило. – Какого хрена он заранее не предупредил? – вздыхает Рёук, хмурясь и замедляясь в нарезке морковки. – Мы с Хичолем и Кибомом собирались завтра пойти на выставку Клода Моне, я их сто лет не видел из-за долбаной работы! – капризно тянет парень. – Перенесите на чуть попозже? – предлагает Чонун, приступая к мягким ненавязчивым уговорам: гладит поджавшийся и мигом втянувшийся животик, мягкую грудь, целует шею и трётся о неё щекой. Если б мог мурчать, как кот, то ещё и замурчал бы. С возрастом Рёук становится всё более нежным и чувствительным, а потому всегда тает в объятиях этих надёжных сильных рук и быстро соглашается на всё, что бы хён ни предложил. – Клод Моне от вас не сбежит. Тем более он уж сто лет как помер. – Дурак, – фыркает Рё, откладывая нож в сторону и обтирая мокрые от морковки руки о фартук. – Ла-а-адно, скажи, что мы придём. Но Кюхёна я всё равно стукну. – Не возражаю. Я даже Чонсу отвлеку, пока ты будешь это делать, – довольно лыбится Йесон, а затем звонко чмокает парня в шею, заставляя его поморщиться, и отлипает, позволяя продолжить готовку. – Слушай, а что ты решил насчёт того предложения? Я весь день ждал, чтоб спросить. – Я в раздумьях. Мы обсуждали это с Санви и я сам очень хочу, но никак не могу решить, стоит ли соглашаться... Три дня назад Йесону прислали официальное предложение о работе в самой крутой исследовательской лаборатории Лос-Анджелеса с вытекающим из этого переездом. За последние несколько лет он так развился в сфере фармацевтики и химии, что его жаждут перекупить едва ли не все крутые компании мира. Ещё бы! Он первый в мире изобретатель подавителей для альф, автор более семидесяти научных работ, который буквально хакнул геномы людей с самыми разными типажами и разработал массу лекарств на основе своих исследований. Кроме того, он первый человек, который показал миру, что существуют не только известные обществу альфы, беты и омеги, и один из передовых учёных современности, работающий над препаратами для смены типажа. Конечно, все хотят заполучить эти гениальные мозги! Однако работать на дядечку в свои сорок четыре годика, имея столь шикарные и громкие заслуги, не особо тянет. Поэтому Чонун продолжает работать совместно с Санви в своей давно переросшей в крупную компанию лаборатории с огромным штатом учёных, генетиков и таких же гениальных химиков, как он сам. Ему комфортно здесь, в Южной Корее, вместе с Рёуком, с Чонсу и его странноватым парнем, с Санви, без которой он бы не добился таких высот, со своей семьёй... Но вместе с тем работа в Штатах позволит расширить свои исследования, выйти на новый уровень, познакомиться с ведущими умами мира! И тут встаёт реальный вопрос: что важнее, родной дом или перспективы? – А что говорит Санви на этот счёт? – хрустя кусочком огурца, спрашивает Рёук, ловко перемещаясь по небольшой кухне и продолжая готовить для них ужин, тогда как Чонун усаживается на стул, развернув его в сторону парня, и следит за его отточенными движениями. – Она не против и, более того, настаивает на согласии, потому что это светит большими перспективами, – опёршись локтём о спинку стула и подперев щёку кулаком, задумчиво выдаёт бета. – К тому же, у нас равные доли в компании и, если уеду, всё равно смогу продолжать управлять нашей компанией дистанционно. Либо передать свою долю ей... Не знаю, как поступить, – он вздыхает и с готовностью открывает рот, чтобы Рёнгу, проходя мимо, всунул ему туда два тонких слайса жёлтой маринованной редьки. – Это же моё детище, не хочется всё так бросать, – продолжает он, звонко хрустя дайконом. – Ты не бросаешь, – взмахивает деревянной лопаткой парень, отворачиваясь на мгновение от плиты, – компания остаётся при тебе юридически, ты держатель основного пакета акций, патенты ты продлил, будут действовать ещё сколько? – Десять лет. – Десять лет, – согласно кивает Рёук, деловито помешивая аппетитно пахнущий, приятно шкворчащий на сковородке рис с овощами, – значит, у тебя все карты на руках. Ты просто сменишь дислокацию, всего-то! Ну, и часовые пояса. Двадцать первый век, работать можно с помощью Интернета, – развернувшись, он делает шаг навстречу мужчине, всовывает ему в рот брусок свежего огурца и возвращается к плите. – Говоришь так, будто заставляешь меня согласиться. – Конечно, заставляю! – резко разворачивается на пятках Рёнгу, активно жестикулируя, из-за чего едва не задевает ручку горячей сковородки. – Это отличная возможность! Вспомни, когда я в универ поступал, ты рассылал сообщения компаниям, искал инвесторов, мы летали в Штаты подписывать контракты, а теперь всё это само идёт к тебе в руки! Самая крутая компания мира хочет заполучить тебя, а ты кочевряжишься?! – Рис горит, – посмеивается Чонун, кивая на агрессивно шипящую сковороду, и разглагольствующий альфа тут же поворачивается к ней, начиная помешивать содержимое. – Не знаю, вроде, столько плюсов, но... что думаешь ты? Я ведь не оставлю тебя здесь. Либо переезжать вместе, либо вместе оставаться. – Что за вопрос? – хмурится Рёук. – Если ты хочешь переехать в Штаты, то и я с тобой. Чо думаешь, я тут добровольно останусь и тебя одного отпущу? Во, видел? – встав вполоборота, он резко выкидывает вперёд левую руку с очень угрожающей фигой, на что Йесон откровенно смеётся. – В смысле, "если ты хочешь"? Ты-то сам чего хочешь? – похихикав над эмоциональностью и фигурой из трёх пальцев, спрашивает мужчина уже чуть серьёзнее. – Родители тут останутся, все друзья, родственники... Об этом думал? – Ну, если так смотреть... – задумчиво тянет Рёнгу, отключая газ на плите и переставляя сковороду с рисом на деревянную подставку, – с друзьями будем общаться через соцсети, у тебя будет рабочая виза, используя которую ты сможешь перевезти семью. А если мы купим какую-то недвижимость, это даст нам шанс на получение вида на жительства, и я смогу перевезти по нему свою семью. Слушая парня, Йесон мечтательно смотрит на него и думает только об одном: когда его любимый альфа успел стать настолько умным и подкованным в вопросе переезда? Говорит о визах, вариантах перевоза семьи, интеграции, документах... Такой малыш стал взрослый. Либо с Чонджином пообщался, младший братец-то в силу профессии знает обо всех существующих документах абсолютно всё. – Это ещё зависит от того, хотят ли наши родители переезда, – прерывает размечтавшегося Рё Чонун, – мои точно никуда не поедут. – Да, ты прав. Мои, наверное, тоже, – резко сникает парень и зависает с занесённой над тарелкой ложкой, полной риса. – Но мы ведь сможем приезжать в Корею на праздники, – продолжает Рёук уже более будничным тоном, – на Рождество, Чусок, в отпуск. – Откуда ты столько знаешь о визах? – вдруг настораживается Чонун, щурясь. – Как будто мы уже собираемся переезжать, хотя я ещё не принял решение... Весь Интернет перекопал? – Дженнифер рассказала, – с милой улыбочкой признаётся Рёнгу. Как только Йесон сообщил о предложении работы из Лос-Анджелеса, парень тут же написал Джен с просьбой рассказать побольше о визах и переезде в другую страну. А девушка с радостью накатала ему пятнадцатиминутное голосовое сообщение, миксуя корейский и английский языки, потому что некоторых слов на корейском не знала. Ну, и да, ещё он прошерстил Интернет, чтоб собрать полную картину. Рёук расставляет на столе тарелки с закусками и жареным рисом, перемешивает железной ложкой кипящий в кастрюльке на конфорке рамён, пока Чонун ставит на стол стаканы, вытаскивает из холодильника графин с лимонной водой, и кладёт приборы. Они провели вместе миллионы ужинов, обедов и завтраков на этой кухне, и перемещаются по ней вместе так легко, будто танцуют – шаг, ещё шаг, поворот, улыбнуться друг другу, приобнять за талию, сделать ещё шаг. Йесон довольно хмыкает, когда младший игриво жмякает его за ягодицу, а потом, поставив кастрюльку с рамёном посередине стола, обнимает мужчину за талию, встав с боку, и больно кусает в плечо. Ну что за игручий тридцатидвухлетний ребёнок! Кажется, с возрастом вообще ничего не меняется! – Хм, если я соглашусь, нам придётся продать эту квартиру, – задумчиво бурчит Чонун, разворачиваясь и заключая в объятия любимого парня. – И машину тоже. И куда-то деть все мои растения и животных, потому что перевоз таких штук запрещён. – Ну-у-у, всё это можно отдать Санви в лабораторию. Думаю, она не откажется присмотреть за твоей живностью, – предлагает Рёук. – А квартиру... можно сдавать в аренду, найти постоянных жильцов. – Такая себе идея, – быстро прикинув возможность подобной перспективы, хмурится мужчина, – если что-то тут случится, соседей затопят или ещё что, мне придётся лететь сюда для решения проблем, так как я буду являться владельцем помещения. – Сделай доверенность на родителей? Или на брата. – Не, проще продать. К тому же, если работать там, то придётся остаться... навсегда? Возможно. Ты готов? – С тобой хоть на край света, – расплывается в широченной улыбке Рёук, а затем быстро чмокает старшего в губы, вставая на носочки. – Люблю тебя, – нежно шепчет Чонун, игриво поддевая кончиком носа милый округлый носик Рё, – поцелуй меня ещё раз и будем ужинать, – альфа тут же выполняет просьбу, прижимаясь губами к губам хёна, и обвивает его шею руками, а Йесон крепко-крепко стискивает его талию в ответ. Конечно же, Чонун согласится на предложение о работе. Помучается ещё три дня, позвонит родителям по видеосвязи, напьётся с Чонсу и согласится. Совет директоров компании пойдёт им на уступки и даст месяц на переезд, однако месяца слишком мало, чтобы продать движимое и недвижимое имущество, а потому Йесон сделает доверенность на отца. Рёук соберёт для них вещи, Чонун подтвердит билеты, оплаченные компанией, они отметят отъезд в кругу друзей и улетят в Лос-Анджелес, где их уже будет ждать подготовленная квартира. Альфа быстро найдёт работу и станет знаменитым художником, а через два года после переезда выстрелит выставкой в Музее современного искусства Лос-Анджелеса. Йесон же совершит очередной прорыв в исследовании и найдёт способ смены типажа, вдохновившись давней мечтой Кюхёна. А на своё тридцатипятилетие Рёук получит от Чонуна предложение руки и сердца. Официально. С красивым золотым кольцом и большущим букетом алых роз, после свидания и прогулки, на вершине Обсерватории Гриффита в окружении трёх скрипачей и толпы случайных туристов. И альфа ответит однозначным "да". Всё это будет. А пока они стоят на своей маленькой кухне в Сеуле, целуются и обнимаются, слегка покачиваясь, будто в танце, и собираются ужинать и обсуждать завтрашнюю встречу, на которую их пригласил Кюхён.