Правило неприкосновенности 2. Химия.

С того момента, как крупная фармацевтическая компания из Калифорнии прислала Йесону письмо с согласием о сотрудничестве, дела пошли в гору. Правда, чтобы поддерживать связь с иностранцами, мужчине пришлось обратиться за помощью к своей коллеге из школы, Хван Соён, имеющей образование переводчика, а в остальном проблем особых не возникло. Санви, как и предполагалось, уволилась из компании, где раньше они работали, и теперь трудится вместе с Йесоном в его маленькой лаборатории. Спустя долгих пять месяцев, в течение которых Чонуну приходится корпеть в роли преподавателя физики в университете Кёнги, они наконец-то получают долгожданный патент на свои подавители и начинают готовиться к открытому производству и выходу на большой рынок. В феврале, когда у Рёука в университете выпадают каникулы после первой удачно сданной сессии, они все втроём, вместе с Санви, покупают билеты и летят в Калифорнию, на первые личные переговоры с компанией. Всю дорогу Йесон нервничает, трясётся и придумывает речь для презентации, чтобы представить свои подавители как следует, ведь заключение договора о сотрудничестве для него нынче является делом первой важности. Зато Рёнгу хоть бы хрен – он только дрыгается на сидении в предвкушении грандиозных приключений в другой стране, да донимает Санви, с которой давно сдружился, пока она из него кровь на анализы выкачивала. По прилёту в международный аэропорт Сан-Франциско они без проблем проходят регистрацию, доезжают до забронированного отеля в Фостер-сити. Там заселяются в два маленьких номера и первым делом отсыпаются, потому как разница во времени между Сеулом и Калифорнией аж семнадцать часов, да и длительный перелёт с двумя пересадками получился слишком выматывающим. Билеты были рассчитаны так, чтобы у путешественников было как минимум два дня, чтобы приспособиться ко времени, а потому эти первые дни троица просто гуляет по городу и наслаждается красотами. А вот на третий день уже была запланирована встреча в главном офисе компании Gilead Sciences – одной из самых больших и влиятельных фармацевтических компаний Америки, с которой Йесону посчастливилось законтачиться. Зная, что разговаривать придётся с корейцами, не особо хорошо понимающими сложный юридический английский, председатель совета директоров позаботился о них и даже нанял переводчика, который довольно быстро и качественно переводит всё сказанное обеими сторонами. Чонун вместе с Санви блестяще представляют свой проект, бизнес-план, и рассказывают о дальнейших планах на расширение производства, что воспринимается советом директоров на "ура", и в конце встречи они успешно заключают контракт. В отель они возвращаются страшно измотанными. Серьёзная встреча, перед которой и Чонун, и Санви страшно нервничали, выжала из них все силы, а потому первое, что они делают, переступив пороги своих номеров, валятся спать. Благо Рёук в это время развлекается, гуляя в одиночестве по достопримечательностям Сан-Франциско, так что выспаться Йесону ничего не мешает. Но, стоит ему продрать глаза и не найти рядом своего парня, как телефон у младшего начинает разрываться от сообщений с вопросами, где он и когда будет. Чужая страна всё-таки, вдруг заблудится, да и холодает к вечеру, температура опускается с дневных плюс девятнадцати до плюс десяти, а Рё всего лишь в пальтошке гулять пошёл... Хорошо хоть альфа неплохо шарит в английском, чтоб благополучно добраться до отеля. Едва он возвращается, как Чонун эмоционально рассказывает об отлично прошедшей встрече и тянет мальчишку пойти отметить, на что тот, конечно же, соглашается. Они берут с собой Санви и идут искать какой-нибудь хороший ресторанчик поблизости, чтоб отметить столь важное событие их жизни. После заключения контракта Санви остаётся в Америке ещё на два дня, а затем возвращается в Корею, тогда как Йесон с Рёуком отправляются в своё личное, давно запланированное маленькое путешествие. После общения с Братьями Ли, которые периодически летали в Америку к родителям Хёкджэ, Рёнгу загорелся жутким интересом к этой стране, а потому сам составил для них с Чонуном маршрут, чтобы посмотреть те места, что были ему интересны. Среди таких мест оказался, конечно же, Гранд Каньон, находящийся в паре часов езды от Сан-Франциско, если ехать на арендованной машине, Лос-Анджелес с его бурной ночной жизнью и казино, на которое юноша только слюни смог попускать, и штат Аризона, потому что мальчишке очень уж хотелось поглазеть на огромные кактусы. После Аризоны они на самолёте отправляются в Чикаго, чтобы посетить кучу музеев, посмотреть на знаменитые по старым фильмам локации, и заглянуть в Чикагский институт искусств, куда Рёук горит тайным желанием поступить в магистратуру после выпуска. В списке, естественно, не обошлось без Вашингтона – как жеж можно приехать в страну и не увидеть её столицы! Йесон откровенно не понимает, зачем делать миллион фотографий любимого парня на фоне Белого дома, но отказать ему невозможно. Рёук носится вокруг, как сайгак, и трындит о том, что ему тут всё безумно нравится, какое всё вокруг интересное, и задаётся вопросом "чо делает президент в таком большом домище". Но вот почему-то в Корее его такой вопрос касательно Голубого дома особо не волновал. Последней точкой их путешествия становится Нью-Йорк, посетить который Чонун и сам горел желанием. В Нью-Йорке они проводят четыре дня и посмотреть за это время успевают дай бог одну десятую всех достопримечательностей, но даже этому рады до беспамятства. В последние дни отпуска Чонун, рыская по туристическим сайтам в поисках ещё чего-нибудь интересненького, натыкается на знакомое название и зависает. Бостон. Это ведь совсем недалеко, между Нью-Йорком и Бостоном всего один штат, доехать туда на машине фигня вопрос. А там найти этого мелкого гадёныша-омегу, который кинул его лучшего друга. Найти и придушить, как хотел. Ради такого даже лишних пару десятков долларов потратить не жалко, цель святая всё-таки. Пребывая в раздумьях, он пишет Чонсу сообщение и напряжённо ждёт ответа, поглядывая на время в углу экрана ноутбука – десять вечера. Значит, в Сеуле сейчас двенадцать часов дня, да ещё и суббота, друг должен махом ответить, ведь наверняка уже не спит, и занятия точно не ведёт, каникулы же. Тут, скорее, с большей долей вероятности старший у него дома тусуется, потому как растения и животинок он на Чонсу оставил. Итук вправду отвечает быстро: спустя всего три минуты телефон беты пиликает принятым сообщением и мужчина, прочитав его, вздыхает. Хён категорически против этой авантюры. Более того, он ещё и злится при упоминании о своём истинном. Грустная история: Кюхён как пропал из видимости около года назад, так больше о себе и не напоминал, а Чонсу всё никак отпустить его не может, мучается... Недавно вон даже матери Кюхёна звонил, чтобы узнать, где юноша и всё ли с ним в порядке, на что получил тонну не самых приятных слов в свой адрес и "вежливую" просьбу забыть об омеге до конца своей жизни. Теперь Йесон чувствует себя виноватым... Чонсу из депрессии вернулся только месяц назад, а он снова ему про малолетку напоминает, пусть даже и с благородными порывами придушить его в подворотнях Бостона. От тяжких мыслей отрывает Рёук, забравшийся к нему в постель и нагло ластящийся своим обнажённым аппетитным тельцем, поэтому Чонуну приходится незамедлительно отложить ноутбук, щёлкнуть выключателем над кроватью, и обратить всё своё внимание на любимого парня. По возвращении в Корею жизнь пары практически никак не меняется: Йесон снова с головой ныряет в работу над сывороткой вместе с Санви и немного расширяет штат своей мини-лаборатории на двух хороших химиков. А Рёук начинает второй семестр в университете и утопает в количестве домашних заданий, как и все студенты. С получением патента и началом работы с американской компанией финансовые проблемы у них исчезли – более того, денег стало прям приличное количество, и Чонун мудро ими распорядился. Половину сразу отдал за следующий учебный год Рёука, потому как его образование для мужчины очень важно, а оставшуюся половину разделил ещё на две части: одну инвестировал, вторую вложил в свою химическую лабораторию. В июле, после окончания Рёуком первого курса и успешного закрытия сессии они вдвоём летят на Чеджу, чтобы провести там две недели отпуска, после которого Йесон возвращается к работе, а Рё уезжает к родителям в Инчхон на неделю. Но, так как долго жить без любимого альфы Чонун уже не может, то в субботу заканчивает дела пораньше и, оставив лабораторию под ответственность Санви, прыгает в машину и мчит в Инчхон, чтобы переночевать в доме родителей своего парня вместе с ним. Так как работать Рёнгу нет смысла, ведь с деньгами у них всё отлично, юноша тратит всё лето на баскетбол, встречи с Хичолем и Братьями Ли, чтение любимых книг и самосовершенствование в рисунке и английском языке. Чтобы повысить свои навыки и кругозор, парень без конца ходит на выставки, ищет интересные творческие проекты, и на одной из выставок знакомится с молодым талантливым художником, Ким Кибомом, любителем разноцветных шарфиков, который вводит его в свой круг общения. Горя неподдельным интересом к новым знакомым, Рёук начинает всё больше времени проводить с ними и доходит до того, что Йесон впадает в состояние ревности к этим знакомым. Ещё бы! А кто б не ревновал, увидев своего любимого альфу в компании какого-то мутного художника-омеги, с которым они постоянно трутся на разных выставках и занимаются рисунком в его мастерской? Вот Чонун и ревнует. Страшно ревнует. И даже начинает маниакально следить за любимым мальчиком, буквально катаясь за ним по пятам, когда Рё говорит, что собрался в мастерскую к Кибому. Из-за этой ревности у них происходит много ссор... Рёук вопит, что ему нужно личное пространство, общение с друзьями и доверие, а Йесон возмущён тем, что личное пространство любимый альфа делит с каким-то, мать его, омегой! О чём открыто парню и заявляет. Юноша, окончательно взбешённый недоверием любимого беты, в тот же вечер, двадцать седьмого августа, собирает спортивную сумку, звонит Хичолю и уезжает к нему с ночёвкой. А Чонун на полной скорости мчит к Чонсу, намереваясь излить душу лучшему другу, но по пути... попадает в аварию, вписавшись в газельку на перекрёстке. Автомобиль вылетает на обочину, срабатывает подушка безопасности, что минимизирует ущерб, но всё же повреждения выходят значительными... Основной удар пришёлся на чёрную Ауди, водитель газели пострадал в разы меньше, поэтому именно он вызывает скорую помощь и Чонуна без сознания увозят в ближайшую больницу. Когда друг не появляется в течение привычных тридцати минут, Итук, забеспокоившись, звонит ему, однако на звонок отвечают лишь спустя час и в динамике звучит какой-то незнакомый женский голос. Медсестра, забравшая вместе с остальными вещами и телефон пострадавшего, сообщает мужчине адрес больницы и кратко описывает произошедшее. Конечно же, Чонсу моментально срывается и летит в больницу, страшно трясясь от беспокойства. А по пути дозванивается до Чонджина, номер которого друг дал ему на всякий случай ещё год назад, и дрожащим голосом говорит, что его старший брат попал в аварию. Благо юноша теперь живёт в Сеуле, успешно поступив в университет, и, несмотря на время в одиннадцать часов вечера, пулей летит в ту же больницу, где впервые встречается с Чонсу лицом к лицу. Сидя в зале ожидания, перед регистратурой, они оба трясутся в ожидании новостей, потому как Чонун в ту самую секунду находится на операционном столе хирургического отделения скорой помощи, и Чонсу, как взрослый мужчина, считает своим долгом позаботиться о заходящемся в рыданиях Чонджине. Из-за того, что связно говорить парень не может, Итук сам звонит с его телефона их родителям и сообщает Госпоже Ким о произошедшем. Он старается говорить максимально сдержанно, насколько это возможно в данной ситуации, и просит родителей по возможности тоже сохранять спокойствие, потому как нервами Чонуну сейчас не поможешь. А после родителей мужчина сообщает об аварии Санви, написав ей в давно съехавшем вниз чате KakaoTalk. Пожалуй, единственным, кто не в курсе ситуации, остаётся Рёук – Итук не знает ни его номера телефона, ни ID в Kakao, а потому сообщить никак... Разве что дождаться, пока персонал отдаст им вещи, среди которых телефон Йесона. Операция длится семь часов. Устав от ожидания и проревевшись, Чонджин засыпает, улёгшись на колени Чонсу, и персонал, сжалившись над ними, даёт им два пледа и две подушки. В конце концов, альфа тоже засыпает, съехав на мягком больничном диванчике, и периодически выныривает из сна, слыша звон телефона за стойкой регистратуры. Около семи часов утра старшего осторожно тормошит за плечо медбрат и, учтиво поклонившись, говорит, что Ким Чонун пришёл в себя после наркоза и можно зайти к нему в палату. Чонджин, еле продрав опухшие после вчерашних слёз глаза, первым летит по коридору в поисках четыреста пятой палаты и, как только открывает нужную дверь, застывает с открытым ртом. А за его спиной застывает и Чонсу. Но альфа отмирает быстрее и подталкивает парня вперёд, чтобы он медленно прошёл к стулу рядом с кроватью и сел на него. – Хреново выглядишь, – дрожащим голосом от подступающих к горлу слёз шепчет Итук, стараясь при этом тепло улыбнуться сонно глядящему на него Чонуну. Видимо, ещё окончательно от наркоза не отошёл, вон как глазки слипаются. Черноволосую голову друга опоясывают бинты, кое-где подкрашенные кровью, на лбу стягивающий рану лейкопластырь, на переносице ещё один, под глазами симметричные фингалики, растёкшиеся из-за, видимо, сильного удара в нос, и верхняя губа разбита. Шею жёстко фиксирует воротник Шанца, из-за чего бета не может шевелить головой, правое запястье украшает эластичный бинт, под больничной рубашкой видны такие же бинты, крепко обхватывающие всю грудную клетку, левая нога до колена в эластичных бинтах, а правая до самого бедра закована в гипс. Жуткое зрелище... – Кто бы говорил, – слабо хрипит Чонун, улыбаясь, но тут же морщится от боли, прошившей всё тело. – О-о-о, мелкий! А ты чо тут делаешь? – краем глаз увидев Чонджина, который тут же подпрыгивает и пересаживается к нему на краешек кровати, тянет мужчина. – Вы как вообще узнали... про меня? – Ты позвонил, когда выезжал из дома, – тихо говорит Итук, садясь на край кровати младшего с другой стороны и осторожно касаясь его единственной здоровой руки своей, – и обычно добираешься до меня за полчаса, а тут... тебя долго не было, телефон не отвечал. Потом позвонила медсестра и сказала, что ты в операционной, – альфа поджимает губы и переплетает с другом пальцы в замок, нежно поглаживая тыльную сторону его ладони большим пальцем. – Я прилетел, позвонил Чонджину. Твои родители и Санви тоже в курсе. – Мама с папой уже в пути, – подаёт голос Чонджин, нервно дрыгая ногой и обкусывая губы, – мы сказали им ещё вчера. Дядя Чонсу позвонил и рассказал всё, они где-то через полтора часа будут здесь. – Во-первых, – слабо хрипит Йесон, силясь посмеяться сквозь боль в рёбрах, – с фига ли мой хён для тебя "дядя Чонсу"? А во-вторых, не надо было им говорить, зря переполошили только, – он вздыхает, понимая, что потратил на эту очень длинную фразу все свои хиленькие силы, и крепче сжимает в своей руке пальцы Чонсу. – А где... – он замолкает на половине фразы и бегает глазами по палате, насколько это позволяет шейный корсет. – Он не знает, – понимая, о чём хочет спросить друг, отвечает Итук, и мельком переглядывается с Чонджином. – У меня нет его контактов, я не знал, как сообщить. Ты сказал, вы поругались вчера... Опять из-за того художника? Как самый близкий человек, Чонсу всегда в курсе последних событий в жизни Йесона, и прекрасно осведомлён о связи Рёука с каким-то молодым художником-омегой, и о том, что друг страшно ревнует любимого альфу к нему. А из вчерашнего очень короткого разговора с донсеном, наполненного матами, Итук понял, что они опять разругались на почве ревности. – Да... – совсем тихо шепчет Чонун, закрывая глаза. Сейчас, лёжа на больничной койке, он отчётливо понимает, насколько глупа была их ссора. Оно точно того не стоило. – Не говори ему пока. Пусть остынет и вернётся домой. – Он ушёл? – округляет глаза Чонсу, слегка повышая голос. – Сумку собрал и уехал. К Хичолю, наверное, это одноклассник его бывший. Или к Братьям Ли. Возьми телефон и запиши его номер на всякий случай. Мужчина наизусть диктует хёну номер телефона своего любимого парня и через него Чонсу сразу же находит Рёука в KakaoTalk. Но, следуя наказу донсена, не пишет ему, а просто сохраняет контакт. – Чонджин-а, – обращается Йесон к брату, – встреть родителей, их надо в отель заселить что ли... И надо за животными моими присмотреть, пока Рёук... – он шумно выдыхает и морщится, закрыв глаза. Сил вообще нет, и голова раскалывается. – Лежи, отдыхай, ни о чём не беспокойся, – мягко просит Итук, протягивая свободную от хватки младшего руку и ласково оглаживая кончиками пальцев его щёку, – я присмотрю за твоей живностью, Рёука тоже беру на себя, и родителей разместим. У тебя сейчас самая главная задача кости сращивать. – Деньги... – заикается Чонун, собираясь сказать о банковской карте и пароле к ней, но хён перебивает. – Я всё оплачу. Потом подавителями рассчитаешься. Они ещё немного сидят в палате, Итук читает диагноз, вытащив бумажку из папки, висящей у изножья кровати, и, мягко говоря, охуевает. Неплохо так друг вписался... Сотрясение, пара трещин в рёбрах, ушиб левого лёгкого, растяжение мышц шеи, незначительное смещение шейных позвонков, порванные связки, перелом ноги. И это ещё, можно сказать, чудо, что Чонун отделался просто гипсом – значит, этот перелом без дробления кости, в противном случае мужчина лежал бы сейчас с аппаратом Илизарова... Чтобы не мучить и без того измученного химика, Чонджин с Чонсу оставляют его и обещают, что будут постоянно навещать. Так как родители мужчины сказали, что приедут в Сеул в половине девятого, Итук решает далеко не уезжать и, как порядочный "дядюшка" ведёт Чонджина сначала в щикданг, чтобы плотно позавтракать, затем берёт для них кофе, чтоб проснуться, а после они вдвоём едут на вокзал встречать родителей Ким. Альфа никогда не видел их, но зато много слышал от Чонуна, поэтому чувствовал себя довольно комфортно рядом с добродушными родителями донсена – проводил их до своей машины, помог закинуть два небольших чемоданчика в багажник, отвёз в отель, который нашёл в сети, и оплатил проживание на четыре дня, как те просили. Конечно же, родители порывались отдать деньги за проезд и отель, но мужчина наотрез отказался, сказав, что делает это по доброте душевной и из любви к своему лучшему другу. Чонджин остаётся с родителями в отеле, а Чонсу уезжает домой, чтобы выгулять и накормить Кунги, затем отсыпается до вечера, вымотавшись за последние сутки с таким стрессом, и вечером едет на квартиру Йесона, чтоб позаботиться о его питомцах и растениях. Всех этих плотоядных существ он не особо любит и в чём-то даже побаивается, но какой выбор? Чонун любит пламенной любовью каждый свой кустик и каждую животинку, а потому Итук вздыхает, проверяет запасы еды для живности, и, надев перчатки, идёт их кормить и убирать террариумы. Сразу видно, семейное гнёздышко: чистота, порядок, уют, немножко грязной посуды в раковине и беспорядок на столешницах, чей-то носок рядом с кроватью, на журнальном столике две книжки, а на кресле висит чья-то футболка. Решив до конца быть джентльменом, Итук всё убирает, моет посуду и проводит ревизию в холодильнике на случай, если Рёук ещё какое-то время сюда не вернётся – Чонун в больничке будет очень долго, а если продукты испортятся и пойдёт плесень, получится не очень хорошо... В десять часов вечера, когда Чонсу уже собирается ехать домой, чтоб отдохнуть хорошенько перед скорым началом работы, дверь квартиры тихо пиликает замком, а затем громко захлопывается. Выйдя из спальни, где заканчивал уборку, он встречается взглядом со взъерошенным мальчишкой, стоящим в прихожей со спортивной сумкой в руках. "Вернулся, мелкий гадёныш", – проносится в голове Итука первая мысль, вызванная сердитым видом парня. А затем откуда-то из солнечного сплетения начинает подниматься злость, постепенно затапливая грудную клетку и ударяя в голову. Не то чтобы он винил юношу в случившемся, но... если б они так сильно не разругались, Йесон не вдарил бы по газам и не попал бы в аварию... – Чо за... Ты чо тут делаешь? – сходу скалится на него Рёук, бросая сумку на пол и медленно, не отрывая от мужчины глаз, стаскивает с ног кроссовки. – Йесон-а! – вопит он во всю силу голосовых связок, мельком глянув на дверь спальни. – Его нет, – стараясь сохранять спокойствие, как и положено преподавателю, отвечает Чонсу, выходя на середину гостиной и складывая руки на груди. – А ты-то что тут забыл? Пришёл к моему парню шары подкатывать? – юноша похож на испуганного маленького тигрёнка, который рычать ещё не умеет, но уже очень смелый и домик свой защищает. Кюхён был таким же... – Во-первых, – повышает голос Чонсу, разозлившись из-за неформального обращения к нему какого-то малолетки, – где твои манеры? Забыл, как к старшим обращаться? – Рёук щурит глаза, недовольный упрёком, но всё же чуть отступает, а старший смягчается. – Во-вторых, я, если ты помнишь, близкий друг Чонуна. Заехал вот за домом поухаживать, пока его парень шатается непонятно где. – Я не шатаюсь, – зло бурчит юноша, а затем, чуть помедлив, добавляет, – хён. – Ну, хотя бы, – фыркает Итук на всё ещё не особо формальное обращение, разворачивая руки из позы и засовывая их в карманы обычных домашних штанов, в которых сюда и приехал. – А где Чонун? Он обиделся на меня и уехал, да? – виновато опускает глазки в пол Рёнгу. – Ага, так обиделся, что ты щас охренеешь, – едва сдерживая злость, саркастично фыркает Чонсу. Он подходит к двери, прыгает в свои кеды и кивает парню на его только что снятые кроссовки. – Обувайся, поехали. – Куда? – Жопу тебе поедем пороть. Обувайся быстро! Как только Рёук, откровенно побаиваясь злого друга своего мужчины, садится на переднее сидение его машины, Чонсу заводит мотор и выезжает с парковки у жилого комплекса, направляясь в больницу. Не думал он, что вернётся в это госучреждение в тот же вечер... Да и что мелочь эта так быстро вернётся домой после ссоры тоже не ожидал. Ох и прописать бы ему лещей... Но нельзя, нельзя, надо себя сдерживать. Они всю дорогу молчат, также молча заходят в супермаркет по пути, чтобы купить фрукты, но, когда Итук паркуется возле больницы, видит, что Рёнгу начинает всерьёз волноваться – машину очень быстро наполняет его резкий и терпкий запах можжевельника. – Нет, – потерянно шепчет юноша, стеклянными глазами смотря на прозрачные двери больницы и боясь даже отстегнуть ремень безопасности. – Скажи, что с ним всё нормально? – он поворачивается к Чонсу и у того аж сердце ёкает – мальчишка вот-вот заплачет, судя по его увлажнившимся карим глазам и сложившимся домиком бровкам. Но Итук не отвечает. Просто не знает, что сказать... Единственное, что он действительно хочет высказать парню, так это обвинения в том, что из-за него Чонун сейчас в больнице. Но такое спонтанное действие может очень сильно ударить по его психике, а потому мужчина просто поджимает губы и кивает Рёуку, прося идти за ним. Юноша впадает в истошные рыдания, едва входит в палату и видит любимого бету. Не контролируя себя, он подбегает к постели охреневшего от неожиданности Йесона и падает на кафельный пол коленями, утыкаясь лбом в его здоровую руку. Заходясь всхлипами, он просит прощения за ссору, тараторя, будто читает молитву перед божеством, и заливается горячими слезами. Чонун офигевше хлопает глазами, глядя на Чонсу из-за невозможности повернуть или опустить голову, видит в его руках пакет, набитый едой, и одним только взглядом спрашивает у него "чо за хуйня происходит?". – Я был у тебя дома, когда он приехал, – спокойно отвечает Итук, обходя кровать, чтобы поставить пакет с фруктами на маленький столик, предназначенный для еды. – Подумал, вам стоит поговорить. – Спасибо, – беззвучно, одними губами шепчет мужчина, медленно моргая, как делают коты, таким образом выражая благодарность. Коротко кивнув, альфа поджимает губы и тихо выходит из палаты, давая паре время побыть наедине. – Малыш, – мягко зовёт Рёука Чонун, шевеля здоровой, мокрой от чужих слёз рукой, – эй, хватит. Ну всё, всё, не плачь, – он тепло улыбается, как только юноша вскидывает голову, показывая заплаканное красное лицо, – сядь на кровать, чего на полу-то. Отморозишься. – Хён, мне так жаль, хён... – продолжает обливаться слезами и всхлипывать Рёнгу, садясь на краешек кровати и прижимая к своей груди руку старшего, как дети прижимают к себе любимую игрушку. – Из-за меня ты здесь, прости, прости... – Тс-с-с, – морщится Йесон, резко почувствовав боль, пронзившую грудную клетку, а следом отдавшуюся в перевязанной бинтами голове. – Тише, тише, не дёргай меня, пожалуйста. – Прости, – Рёук сникает, ослабляет хватку, придвигаясь поближе к голове хёна, и оставляет несколько поцелуев на его пальцах и тыльной стороне ладони. – Вукки, всё хорошо, – высвободив руку из хватки, мужчина подносит её к покрасневшей мордашке, прикладывает ладонь к горячей влажной щеке и большим пальцем стирает с неё солёные дорожки слёз. Всхлипнув, Рё ластится к его ладони, прикрывает глаза, а его губы начинают дрожать. Чертовски сильно хочется обнять мальчишку, утешить, поцеловать, погладить по волосам... Но всё, что Чонун может сделать в своём положении, это донести свои эмоции словами. – Послушай меня сейчас очень внимательно, – он с трудом собирает мысли в кучу, преодолевая туман, охвативший сознание после недавнего приёма лекарств, и смотрит в сузившиеся, опухшие от слёз глаза, – это не твоя вина, а просто случайность. И я не злюсь... из-за нашей ссоры. Это мне нужно просить прощения, – он замолкает, стискивая зубы от очередного приступа тянущей боли в рёбрах, и отнимает руку от щеки юноши, прикладывая её к собственной груди. – Прости, любовь моя. Я перегнул. Мне стоит больше доверять тебе, ты же ни разу не давал мне даже повода для сомнений. – Я ведь обещал, – шмыгнув носом, с улыбкой облегчения шепчет Рёук, касаясь локтя старшего, – что не уйду, даже если ты этого захочешь. Я люблю тебя... И я как репейник – так просто ты от меня не отделаешься. – Чонун широко, счастливо улыбается и тут же морщится от боли в разбитой губе. Всё хорошо, они услышали друг друга и простили, это сейчас важнее всего. – Чёрт! Я даже не спросил, – спохватывается парень, округляя глаза, – тебе что-то нужно? Что привезти? Ноутбук? Книги? Одежду? Может, вкусного чего хочешь? Только скажи, я всё сделаю! – Всё, что я сейчас могу делать... это лежать и растекаться, как амёба в субстрате, – закрыв глаза, хрипит Чонун, указывая пальцем на воротник Шанца, тем самым демонстрируя невозможность пошевелить головой. А это значит, что ни ноутбук посмотреть, ни книги он почитать он не может. А сладенькое врач запретил... – Но ты можешь привезти мне зарядку для телефона, буду очень благодарен. – Хорошо, я привезу завтра утром. – Малыш, – Йесон снова тянется к любимому и, взяв его руку, переплетает с ним пальцы в замок, таким образом показывая свои чувства, – присмотри за живностью дома? Врач сказал, мне как минимум недели три ещё тут валяться. Готовься к началу занятий, закупись канцелярией, – его речь прерывиста, потому как приходится преодолевать боль, сонливость и муть, всё больше заволакивающую сознание, но мужчина хорошо держится. – Чонсу-хён о тебе позаботится, обращайся к нему, если что-то понадобится. И хорошо кушай, ладно? – Да, – выдыхает Рёук, а в его покрасневших опухших глазах снова начинают скапливаться и блестеть слёзы. – Прости... Я так люблю тебя, хён, – он закрывает глаза, подносит к себе их сомкнутые замком руки и с жаром оставляет несколько поцелуев на тыльной стороне ладони старшего, а после прижимает к своей щеке. – Взаимно. Спустя долгих десять минут, услышав оклик Чонуна "заходи", Итук входит в палату, видя счастливого друга и его парня, заплаканного и покрасневшего, сидящего на краю кровати, и с облегчением улыбается – помирились, голубки. Они сидят все вместе ещё около двадцати минут: старшие обсуждают вопрос медстраховки, которая должна покрыть как минимум половину стоимости всего этого попадания в больницу, а затем говорят о страховке на машину, так как любимая Чонуном Ауди прилично всмятку после аварии. А Рёук, молча слушая их, методично всовывает в рот любимого беты дольки сочных мандаринок и крупные красные виноградины. Спасибо Чонсу, он полмагазина скупил, когда они заезжали в супермаркет, так что теперь Йесон витаминками обеспечен на неделю точно. Все эти финансовые вопросы кажутся юноше каким-то другим, чужим языком, в котором нихренашечки непонятно, однако он внимательно слушает и старается вникнуть, понимая, что на ближайшие три недели, пока хён в больнице, на него ляжет вся ответственность не только за дом и живность, но и за их общий банковский счёт. И ко всему этому ещё добавится учёба. Впрочем, ответственность оказывается не такой уж неподъёмной, как ему сперва казалось: Рёнгу вырабатывает для себя расписание, которому скрупулёзно следует, а потому всё успевает и даже почти не чокается умом. Утром в универ, после пар в ближайший магазинчик за вкусностями и сразу в больницу к Йесону, где проводит примерно по часу. Он заботливо кормит старшего, рассказывает ему новости, периодически бреет, потому что сам хён не может, и просто ластится к нему. А после всего этого мчит домой, где его ждёт уход за животными и растениями, и домашка до поздней ночи. Только в выходные у парня с распорядком дня чуть полегче, ведь на пары идти не нужно, а потому он занимается домашними делами и рисунком, а потом едет к любимому в больницу. Благодаря этой трагедии Рёук совершенно случайно знакомится с родителями своего мужчины: приехав к нему вечером после занятий, он сталкивается в палате с уже знакомым ему Чонджином, и пожилыми женщиной и мужчиной, которым Йесон представляет его как своего парня. Родители Ким, конечно, маленько шокируются, потому как после развода не ожидали, что любимый старший сынок вдруг станет встречаться с парнем, а не с девушкой... Однако ведут себя вполне доброжелательно, решив не третировать сына насчёт такого странного выбора – взрослый дяденька уже, сам разберётся. Рёнгу такое поведение старших несколько смущает, но он расслабляется, когда, выйдя из палаты, Чонджин похлопывает его по плечу и говорит, что родителям он понравился и вскоре они смирятся с выбором Йесона. Спустя полторы недели после операции Чонуну снимают страшно надоевший ему воротник Шанца, так что теперь мужчина может крутить головой во все стороны, а также самостоятельно бриться и умываться, что его несказанно радует. И первое, что он просит сделать Рёука – привезти ноутбук, чтобы связываться с Санви по видеосвязи и продолжать работу над своими химическими разработками. Соображается мужчине пока туго, но радует другое: пока он валялся в больнице, ему написала фармацевтическая компания, в которой он когда-то проходил собеседование. Они же тогда сказали, что им интересны разработки Чонуна, и что они готовы сотрудничать с мужчиной при наличии у него патента на своё изобретение. И вот патент есть. И письмо есть. А счастью беты предела нет. В субботу, как только Рёук входит в палату, Йесон торжественно сообщает ему, что теперь они будут работать не только с компанией в Сан-Франциско, но и выпустят свою линию подавителей для альф в Корее при поддержке Samsung Pharm Company! Надо только к ним в физическом варианте приехать и своей лапкой подписать контракт. Юноша тут же крепко обнимает старшего, насколько это позволяет всё ещё обмотанная бинтами грудь, и говорит, что ни на минуту не сомневался в любимом химике. Не, ладно, сомневался чутка моментами, но об этом Чонуну знать не надо. По истечении положенных трёх недель мужчину наконец выписывают из больнички, ожидаемо зарядив крупную сумму за лечение – благо шестьдесят процентов покрыла медстраховка, так что Чонун разорился, но не так сильно, как мог бы. Забрать его приезжают Итук и Чонджин, Рёук же в этот день грызёт гранит науки и пропустить пары не может, однако вечером он устраивает для всех четверых ужин, чтобы отметить сие радостное событие. В конце концов надо же отблагодарить младшего брата и лучшего друга своего мужчины за бесценную помощь. На следующий же день после выписки Чонун достаёт Чонсу просьбой отвезти его по делам и, с его помощью добравшись до офиса компании, заключает контракт на пять лет с советом директоров, о чём моментально сообщает Санви. И хотя работать ему пока нельзя, он всё равно это делает, сидя дома со своим гипсом и связываясь с подругой по видеосвязи. Санви прекрасно справляется с делами в лаборатории, и, пока Чонун валялся в больнице, девушка подняла какие-то свои давние связи в Индии и теперь их разработками заинтересовались и там, что не может не радовать. Только чтобы работать сразу с несколькими компаниями, им срочно требуется расширение производства... Целых два долгих месяца у Чонуна уходят на окончательное восстановление: каждый день Рёук бдит, чтоб любимый хён принимал прописанные врачом таблетки, жрал продукты, содержащие кальций и фосфор, и сам на такси возит его на осмотры в больничку. В начале декабря гипс снимают. Йесон чувствует себя маленьким котёнком, который не владеет своими лапками – за последние два месяца он передвигался исключительно с помощью костылей и инвалидной коляски, поэтому сросшаяся нога теперь ощущается как слабая и будто бы чужая. Но есть и плюсы: вес всего тела приходилось переносить на костыликах, и это оч-ч-чень положительно сказалось на мышцах рук, они прям хорошо так подкачались. А первое, что делает Чонун после снятия гипса – на два часа замачивается в ванне с ароматными бомбочками и пеной, потому как задолбало мыться враскоряку с этим чёртовым гипсом... Рождество в этом году они встречают в Сувоне, у родителей Йесона, так как мужчина жаждет познакомить Рёука с родителями официально, а не как это было наспех в больнице. И в их вторую встречу он представляет им Рёнгу уже не просто как своего парня, а будущего мужа – мстит, так сказать, за первую встречу с родителями младшего, когда он назвал его мужем при родне. Ну, и любимому альфе маленечко намекает... Правда, Рёук намёк не улавливает, всё его внимание занимают родственники беты и собственное смущение перед ними. Сразу же по возвращении из Сувона Йесон начинает искать новое здание, чтобы расширить свою лабораторию, и покупает дешёвенькую белую Киа, чтоб не пешком по городу передвигаться. Целых три месяца уходит у него на то, чтобы найти приличное помещение, соответствующее всем требованиям, месяц на то, чтобы выкупить его, оборудовать под лабораторию, и ещё месяц для набора персонала. К середине мая Чонун сообщает об открытии большой лаборатории Чонсу, родителям, и директорам двух компаний, с которыми сотрудничает. Они с Рёуком празднуют сие важное событие неделей в постели, потому как на юного альфу нападает гон – почему-то запоздало, обычно это происходило в марте-апреле, но Йесон списывает поздний гон на стресс, ведь им столько испытаний выпало в последнее время. Благо ссориться перестали, и Рёнгу познакомил любимого мужчину с Кибомом, чтоб тот не ревновал, и итог: отношения стали в разы лучше и спокойнее. В июне Рёук экстерном закрывает сессию и завершает второй курс университета, а в июле они вместе летят в Сан-Франциско на целый месяц, чтобы обсудить дела с компанией Gilead Sciences и заодно отдохнуть. Сначала они проводят неделю в Сан-Франциско, затем летят в Нью-Йорк, где посещают все музеи и выставки по настоянию Рёука, и даже попадают в переделку с уличными художниками, но альфа быстро находит с ними общий язык. Во всех смыслах: и говорит на английском, и в граффити шарит, так что проблемы обходят их стороной. Более того, они ещё и обмениваются контактами с Рёнгу, чтоб поддерживать связь на базе общих интересов, что ввергает Чонуна в шок – оказывается, у мальчишки улучшилась коммуникация за три года их отношений! Последние две недели отдыха парни проводят в Майями, где посещают местные достопримечательности и фоткаются на фоне огромной надписи "Голливуд" на холме, как типичные туристы. А ещё уделяют время друг другу, своим отношениям, купаются в море, в бассейне при отеле, и просто батонятся на пляже, зарабатывая себе так нелюбимый всеми в Корее загар. Но если Рёук просто наслаждается отдыхом, объедается, спит до талова и пристаёт к своему бете в любую удобную минутку, жаждая близости с любимым, то Йесон всё чаще задумывается о том, чтобы учить английский язык. И о том, как в Америке классно. И что тут неплохо было бы жить... По возвращении в Корею Чонун тут же начинает искать курсы английского языка и записывается к преподавателю, с которым можно заниматься один на один дистанционно, чтоб удобно встроить эти занятия в свои повседневные дела. Заниматься английским они стали вместе с Рёнгу, так как он тоже выразил желание совершенствоваться в языке, и довольно быстро оба достигли хорошего уровня. А Рёук ещё и в университете тренировал английский, так что у него вообще получилась ударная доза английского языка. Следующие два года проходят тихо и мирно: Рёук усиленно учится, проходит первую практику на третьем курсе, а на четвёртом сдаёт крутой дизайн жилого дома; Чонун же в свою очередь занимается лабораторией, придумывает лекарства, проводит исследования и совершенствует свои подавители. Кажется, что жизнь спокойна и размеренна, учёба идёт хорошо, работа тоже, в личных отношениях у них вообще зашибись, но всё переворачивается буквально в один день, когда Йесон видит в KakaoTalk сообщение от Чонсу. Всего одна фраза: "Кюхён вернулся, мы только что встретились". Чонуна охватывает страшное волнение за состояние друга, потому как для того это явно сильное потрясение, но в данной конкретной ситуации помочь он ничем не может – находясь на конференции учёных в Америке, много не сделаешь... Они договариваются о звонке по видеосвязи, но до того момента списываются сообщениями: Чонсу пишет, что как раз забирал свои документы с теперь уже бывшего места работы, из школы, и столкнулся на школьном дворе с Кюхёном. Далее следует долгое и красочное описание типичного влюблённого альфы о том, как прекрасен стал его омега за столь долгое время, что они не виделись. Как он вырос, возмужал, как аппетитно он пахнет почему-то феромонами альфы, и что сегодня вечером этот прелестный новый Кюхён приедет к нему домой на разговор. Естественно, Йесон сразу же делится этой новостью с Рёуком, как только тот возвращается в отель после прогулки по Нью-Йорку, и они долго обсуждают это. Бета наворачивает круги по номеру отеля, переживая за психоэмоциональное состояние Чонсу там, в Корее, а Рёнгу, наблюдая за ним, в миллионный раз восхищается преданностью своего мужчины. Да, такой друг как он – на вес золота, так сильно переживать за Чонсу... Чонун с трудом дожидается двенадцати часов ночи, чтоб Итук успел подключиться из Сеула, где сейчас два часа дня, и, улёгшись на кровать вместе с Рё, выслушивает зарёванного альфу, которого чуть инфаркт не долбанул от внезапной встречи с бывшим парнем. Они битый час обсуждают дальнейшую стратегию, как себя вести, что говорить, делать, и в итоге Чонсу заявляет о твёрдом намерении снова сблизиться с омегой и завоевать его. Правда, о том, что теперь омега, вроде как, не совсем омега, Итук решает не упоминать... Как только Чонун с Рёуком возвращаются в Южную Корею в первых числах августа, Чонсу без спроса заваливается к ним с бутылками соджу и едой и остаётся с ночёвкой, потому как хочется чьего-то общества и невыносимо оставаться одному. Кюхён его кинул и не пришёл в тот день, когда они договаривались, и больше они не виделись – мальчишка заблокировал его в социальных сетях и по номеру телефона, так что мужчина остался вообще без каких-либо объяснений. Но грустит он недолго, на это попросту нет времени, потому как нужно вливаться в новую работу – его пригласили на должность преподавателя кафедры высшей математики в Сеульском университете, на что Чонсу без раздумий согласился, и вот уже конец августа, а через пару дней начнётся учебный семестр. И у Рёука, кстати, тоже. Второй эмоциональный бум у Чонуна происходит в первый же всеобщий учебный день – Итук звонит ему в перерыве между своими занятиями, отрывая его от дел в лаборатории, и, задыхаясь от паники и восторга одновременно, говорит, что только что на его паре по вышмату сидел Кюхён. И что он намерен стать куратором группы Кюхёна, подкупив их нынешнего куратора. И что он хочет выловить Кюхёна после занятий и поговорить. Но всё, что слышит Чонун – это сплошное КюхёнКюхёнКюхёнКюхён бегущей строкой, от чего закатывает глаза, хотя в душе искренне радуется за друга. Лишь бы всё это в какое дерьмишко не вылилось... Кюхён-то теперь в Корее, найти его раз плюнуть, так что, если этот недоальфа, как в школьные годы, будет играть на нервах Чонсу, Йесон в самом деле обещает себе из-под земли его достать и придушить. Впрочем, планы по убийству малолетки с грохотом рушатся, когда уже в декабре Чонсу сообщает, что они с Кюхёном съезжаются и будут жить вместе. Чонун, конечно, выпадает в осадок. Для него это кажется слишком ранним, глупым и необдуманным поступком. Он хочет, как в школьные годы, начать жужжать другу о том, что мелкий снова его кинет, но вмешивается Рёук и просит любимого бету оставить лучшего друга в покое. Взрослый ведь, и, если уж ему светит наступить на те же грабли, пусть добровольно наступает. Йесон страшно бесится, но словам любимого внимает и от хёна отстаёт – в самом деле, пусть Итук делает, что вздумается, а у него свой альфа есть, о котором нужно заботиться. И который, кстати, зашивается на учёбе. Рёнгу грузят со страшной силой, он целыми днями чертит, рисует, читает и пишет, буквально не вылезает из учебных дел, что и Чонуна, и самого Рё страшно изматывает. Снова из отношений пропадает близость, нарастает усталость и напряжение, возникают мелкие бытовые ссоры, но обоим становится лучше после посещения клуба вместе с Чонсу и Кюхёном, с которым Рёук быстро находит общий язык. Ну, и ещё после поездки к родителям Чонуна на Рождество. В июле они таким же составом, вчетвером, грандиозно празднуют выпускной Рёука. Чонун на правах парня приходит к нему на получение диплома, делает кучу фотографий любимого альфы, целует его под градом из шапочек выпускников, и в этом всеобщем веселье делает ему предложение. Нет, не руки и сердца, как в сопливых дорамах. Делает предложение связаться метками. Он обдумывал это последний год, тщательно всё взвешивал, и наконец-то решился, будучи на сто процентов уверенным, что Рёнгу согласится и обрадуется. Но юноша, вопреки ожиданиям, даёт заднюю. Откровенно испугавшись предложения любимого, он плавно съезжает с этого разговора и говорит, что ему нужно подумать. А на следующий день сбегает из дома, сказав Йесону, что пошёл встретиться с друзьями. Чтобы хоть как-то придти в себя, Рёук отправляется на прогулку по городу, встречается с тоже только вчера выпустившимся Хичолем в кофейне и рассказывает ему о произошедшем. Затем снова гуляет, и даже не замечает, как доходит до дома, где живут Чонсу с Кюхёном, хотя это совсем другой район. Кюхён выбегает из подъезда спустя всего три минуты после звонка Рёука и они долго сидят на лавочке неподалёку от дома, обсуждая то же самое, что Рё обсуждал с Хичолем. Оба друга говорят примерно одно и то же: Чонун классный, надёжный во всех смыслах, любит его до беспамятства, живут они долго вместе, и что стоит связаться меткой. Правда, Кюхён, в отличие от Хичоля, рассказывает о Йесоне малость в другом ключе. Он припоминает, как они с Учителем Ким ненавидели друг друга в тот период времени, когда Кю учился в школе, а Чонун был его преподом, но такие маленькие забавные факты из прошлого только веселят альфу и заставляют его умиляться. Рёук возвращается домой на автобусе, чтобы подольше покататься по городу и ещё раз обдумать всё, что услышал от двух своих близких друзей. Дома Йесон встречает его чистотой, вкусным ужином, приятной ванной с лепестками роз, и нежными поцелуями. Чтобы не тянуть резину, Рёнгу сходу заявляет, что хочет поговорить, и Чонун, понимая, что разговор будет серьёзным, предлагает любимому полежать вместе в ванне, где и поговорить. Это оказывается хорошим решением: оба расслабляются, лёжа в горячей воде, лениво целуются и играют белыми и красными лепесточками роз. А Рёук, облокотившись спиной о грудь хёна и устроившись между его ног, ещё и провокационно поглаживает его колени, торчащие из воды. – Йесонни, – ласково обращается к старшему парень, поглаживая чужое предплечье, лежащее на его ключицах. – Я обдумал твоё предложение. – Я так и понял, – хмыкает Чонун, ласково поднимая недавно выкрашенные в карамельный цвет волосы на загривке юноши носом и оставляя поцелуй за ушком. – Ну, а ещё мне Чонсу звонил. – Козёл, – раздосадовано шипит Рёнгу, морща нос. Кюхён!!! Кто за язык тянул?! А Чонсу кто за язык тянул?! – У тебя слишком разговорчивый друг. А его омега трепло. – Это да, – хихикает бета, в красках представляя, как Кюхён с Чонсу обсуждали их отношения после встречи с Рё. И Чонсу наверняка возмущался, потому что узнал о предложении сделать метки не от лучшего друга, а от любимого омеги. Эти двое стоят друг друга. – Малыш, когда я решил предложить тебе связаться метками, то закладывал всего пять процентов вероятности того, что ты откажешься. Но мы как-то вдруг попали ровно в эти пять процентов... В чём причина? – Я боюсь, – честно признаётся Рёук, а затем быстро опускает голову и утыкается губами в предплечье хёна. – Мы вместе шесть лет, – низким бархатным голосом говорит Чонун, оставляя нежные поцелуи на шее парня, – столько всего пережили, и хорошего, и плохого. А ты всё ещё мне не доверяешь? Я ведь никуда не денусь, маленький, – он переходит поцелуями на слегка покрасневшее ушко и прикусывает хрящ, после чего снова зарывается носом в волосы донсена. – Я уже не маленький, – обиженно бурчит Рёук и кусает старшего в предплечье, из-за чего тот шипит. Ему нынче двадцать пять, а Чонуну через месяц исполнится тридцать семь, так что как-то уже стало неактуальным называть Рёука "малышом", хотя бета всё равно продолжает это делать. – Меня не пугает, что ты вдруг решишь куда-то деться. Сам же знаешь, из-под земли тебя достану, притащу, к батарее прикую и будешь у меня в рабстве до конца жизни. – Многообещающе, – улыбается старший, оставляя очередной поцелуй на шее парня и обвивая его торс под водой левой рукой. – Тогда в чём причина? – Не знаю... – честно признаётся альфа и снова оглаживает ладонью правое колено Чонуна. – Думаю, меня пугает ответственность. Метка – это же навсегда, на всю жизнь, как клеймо... – То есть, ты допускаешь вероятность того, что сам уйдёшь от меня? – чуть повышает голос мужчина, напрягаясь всем телом. Вот это что-то новенькое. Да никогда он Рёука от себя не отпустит! Это было условием для начала отношений! А Рёук допускает мысли о разрыве?! – Нет! – тут же испуганно выпаливает Рё, оборачиваясь к хёну и выпучивая глаза. – Ты чо, охуел? Я просто... – он отворачивается и немного сползает, погружаясь в воду до середины груди. – Я не знаю... Мне просто страшно. Страшно и всё! Это ответственность, метка – это же так важно! Ты уверен во мне? Уверен, что хочешь связаться... со мной? – прикусив нижнюю губу, альфа поворачивает правую руку под водой запястьем вверх и смотрит на старый рубец, пересекающий светлую кожу. С Йесоном он давно перестал стесняться этих отметин и даже стал реже носить напульсники, но иногда, глядя на шрамы, вспоминает пережитую боль и глубоко в душе очень боится её повторения. – Уверен, солнышко моё, – заметив это движение, мужчина перестаёт обнимать любимого альфу за плечи, оглаживает освободившейся ладонью его руку и мягко обхватывает пальцами запястье. – Я до смерти тебя люблю, – он вытягивает хрупкое запястье из воды и, поднеся его к своим губам, прижимается ими к зарубцевавшемуся шраму, оставляя поцелуй на мокрой коже, – и хочу связать с тобой свою жизнь. Хочу каждый день засыпать и просыпаться вместе с тобой, – Чонун улыбается и продолжает целовать нежное тонкое запястье, постепенно переходя поцелуями на горячую, сморщившуюся из-за воды ладошку, – готовить тебе завтраки, отвозить на работу, встречать после неё. Ходить с тобой по выставкам и галереям, помогать с проектами и макетами, – бета прижимается щекой к чужой ладони и получает в ответ милое поглаживание сморщенными подушечками пальцев по виску. – И любить тебя, отдавать всю свою любовь до самого последнего вздоха. Но, – он делает паузу, улыбается, немного наклоняясь вбок, отпускает запястье парня и, коснувшись пальцами его подбородка, поворачивает румяное личико к себе, чтобы посмотреть в карие глаза, – если ты не хочешь метку и боишься этого, давай подождём. Я не заставляю этого делать сейчас, можно через год... или два. Или пять, или десять. А пока... давай просто будем вместе, как сейчас? Нам же хорошо прямо сейчас? – ответом ему служит согласный кивок и трогательно приоткрывшиеся розовые губки. – Тогда не будем торопиться. – Спасибо, любимый, – шепчет дрогнувшим от подкатывающих слёз Рёук и, хлюпнув водой от резкого движения, хватает Йесона за руку, держащую его подбородок, сжимает её в своей ладони и тянется к нему, чтобы получить нежный поцелуй.