***
После встречи с Винри, Рой вновь остался наедине со своими мыслями. Уж на очень многое, как ему сейчас казалось, она смогла открыть ему глаза. Мужчине пришлось заново переосмыслить своё прошлое и прийти к совершенно иным выводам. Всё оказалось не таким уж и безнадежным, как он думал. Да, за свою недолгую жизнь ему пришлось поучаствовать во многом таком, за что в рай бы его точно не пустили. Хорошо что Мустанг не был верующим человеком. Размышляя над причинами его нахождения посреди льдов и снегов Бриггса вдали от цивилизации и близких людей, он смог найти оправдания почти всем своим действиям. Ему казалось, что прекратив обелять себя в своих же глазах, он стал честнее и мудрее. Однако наказывая себя, за всё то, что в 1914 году, несмотря ни на что, спасло тысячи жизней, он наказывал и людей, что были рядом с ним и которые не заслуживали этого наказания. Рой понял как эгоистично было его бегство, как глупо он поступил и какую ошибку он совершил. Да, возможно сейчас, он потерял и звание и репутацию, но он не потерял себя. По крайней мере, после двух лет пребывания в снежной пустыне, он смог обрести себя снова. Честолюбивый, но благородный полковник всё с теми же высокими целями спасти всех, до кого он сможет дотянуться, воскрес в почти что сгинувшем в персональном аду капрале. Письмо своему бывшему адъютанту он написал, но как и думал не решился отправить. С одной стороны, он считал это несправедливым по отношению к человеку объясняться в письмах, бросив её совсем одну, если не брать в расчет нескольких товарищей, что конечно же готовы поддержать в любую минуту, но не способны подарить так необходимого каждому живому существу простого тепла близкого человека, а самому прятаться в абсолютной от него недосягаемости, боясь услышать ранящий сердце, но вполне справедливый ответ. С другой же стороны, Рой считал, что раз уж у него нет возможности встретиться лично и письмо — единственный способ связаться, то подобную нерешительность можно расценивать как мальчишескую робость, отчего бывший полковник злился сам на себя и смеялся над собой. Однако всё же решил, что только встретившись вживую и выдержав испепеляющий его взгляд старшего лейтенанта он получит право сказать всё то, что пришло в его черноволосую голову за последние месяцы. Мустанг стал искать любые предлоги, которые могли бы позволить ему покинуть его ледяную тюрьму, но усилившееся давление со стороны Драхмы сломало все его планы. Северный штаб загрузил его дополнительными патрулями и запретил любые увольнения на гражданку. Возможность наконец выбраться из рукотворного заточения появилась лишь почти что через год, после произошедшего в ноябре 1916 года, когда шокированное рядом землетрясений правительство принялось усиливать центральную армию, дабы в случае непредвиденной ситуации защитить само себя.***
Раздается выстрел. Раненный в руку Эдвард падает с десятиметровой высоты. Ноа с обезумевшими глазами бросается на стрелка, но женщина отталкивает её. — Подготовить ракету. Я собираюсь пройти сквозь них. Командует Экарт, направляясь к сконструированным Альфонсом Хейдрихом боевым кораблям. Старшего Элрика только задело, пуля попала в протез и не повредила тело Эдварда. Молодой инженер помогает ему разместиться в одноместной ракете, которая должна первой пересечь границу Врат и оказаться в Шамбале. Пара мгновений и красный летающий аппарат взмывает вверх. Заметивший происходящее офицер несколько раз беспомощно стреляет в след уходящей от него ракете, с Эдвардом на борту, а затем в порыве гнев пускает пулю из своего люгера в стоящего у пульта управления Хейдриха. Парень, раненный в спину плавно опускается на землю. Он умирает с улыбкой на лице, осознавая что перед смертью, смог добиться всего чего желал и такая маленькая неприятность, как непрожитые десятки лет, не смогут омрачить его достижения. Ноа, заметив устремленную во врата ракету, видит в ней Эдварда. — Возьми меня с собой! Возьми меня! Кричит девушка. Но старший Элрик, понимая, что сделать уже ничего не сможет, лишь усиливает тягу двигателей, его летающего корабля. За ним, во Врата устремляются и боевые корабли общества Туле, чей лидер решил покончить с существованием Шамбалы раз и навсегда, дабы последняя не смогла помешать власти нацистов как в "этом", так и в "том" мире. Вновь Централ содрогается от ускоряющихся и усиливающихся толчков земной поверхности, вновь уцелевшие после прошлого землетрясения здания подвергаются нагрузкам, перед которыми они теперь не в силах устоять. Первым из Врат вырывается ракета Эда, через секунду за ней появляется и летающий аппарат Экарт. Женщина быстро осознает, что "её магия" работает в "этом" мире во всю силу и она наконец может осуществить задуманное. Врата подарили ей возможность пользоваться алхимией на расстоянии, и она берёт боевой корабль под свой полный контроль, управляясь с ним с помощью нанесенных на её перчатки алхимических кругов. Несколько метких выстрелов зенитных орудий и красная ракета устремляется к земле. Сотню метров она скользит по брусчатке мертвого города, а затем врезается в каменное здание, распадаясь на несколько частей. Посреди горящих обломков виднеется тело парня в коричневом плаще. Открывший врата младший Элрик, Винри и Ческа, спустившиеся к пустынным улицам мертвого города под Централом бросаются к нему. Эдвард аккуратно поднимается на колени хватаясь за ушибленную голову. Но не успевает он поднять глаза, как блондинка берёт его в самые крепки объятия, выбивая весь оставшийся воздух из груди. — Эд, где ты пропадал всё это время? Добро пожаловать домой. — Винри... На щеках парня появляется смущенный румянец, а на глазах девушки вновь выступают слёзы, но в этот раз это слёзы радости, слёзы, что вызваны не больной, но счастливой душой. Однако шум огромных боевых кораблей общества Туле прерывает этот недолгий радостный момент долгожданной встречи и заставляет Эдварда вернутся в реальность. Сменив свои неудобные протезы на сделанную специально для него, автоброню Винри он рвется на поверхность: "Нужно как можно скорее остановить это безумие" — кричит в голове парня. Винри смогла сделать для него идеально подходящую его пропорциям автоброню, приноровившись на Гневе, который имел схожую с Эдом комплекцию и надеялась, что когда-нибудь она сможет пригодится её неугомонной золотоволосой любви. И, вооружившись новыми железными конечностями, Эдвард отправляется на борьбу с оружием из "того" мира, наказывая Ческе и Винри скорее уходить в безопасное место.***
Прибыв в Централ, Мустанг, сначала решил навестить могилу своего лучшего друга. Стоя над последней постелью Маеса, Рой решил, что больше не может позволить себе допустить смерть таких людей: людей, что просто хотели сделать кого-то счастливым, людей, что готовы были отдать жизнь за своего товарища, людей, что видя весь ужас творящийся вокруг них, не сломались и продолжали борьбу. В этом плане даже Мустанг уступил Хьюзу, из-за чего сейчас сильно жалел. Старый друг, как тогда в Ишваре, так и сейчас смог вселить надежду в сердце капрала. Как подумал Рой, не исключено, что будь у него возможность прийти на кладбище Централа за то время, что он провел на Севере, он бы одумался гораздо раньше, но сейчас уже поздно об этом беспокоиться. Сегодня же Рой решил, что больше он не потеряет ни одного близкого ему человека, и в особенности одного лейтенанта. Под стенами Центрального штаба вот уже около получаса идёт неравный бой. Толпы бойцов общества Туле, облаченные в толстые, непробиваемые для винтовок Аместрийской армии, металлические доспехи, массой давили позиции отрядов Центральной армии. Дивизия полковника Ларина являлась ближайшей к штабу и была направлена непосредственно для его защиты, весь бывший отряд Мустанга вновь, стоя спина к спине, сражался против общего врага. Внезапная атака с тыла повергла защитников в шок, используя преимущества воздушного дислоцирования, противник наносил ощутимый урон гарнизону столицы. Щелчок. И огненная струя, извиваясь, врезается в толпу наступающих немецких солдат. Взрыв ломает ряды атакующего противника, заставляя его рассыпаться трупами вдоль дороги словно опавшие пожелтевшие листья с осенних деревьев. Щелчок. И ползущие по знамени Аместриса "живые доспехи" обрываются вниз, поглощенные беспощадным пламенем. Несколько четких и быстрых команд, и бывшие подчиненные Мустанга вновь исполняют его приказы, полностью доверяя свои жизни некогда знаменитому Огненному алхимику. Уходя в указанном капралом направлении, Хавок ехидно замечает, что последний являясь сейчас простым солдатом, ведёт себя, будто в 1914 году ничего не произошло и он всё ещё полковник вооруженных сил Аместриса. Наконец их взгляды встречаются. Ризе так много хочется сказать. После того случая она больше не позволяла эмоциям взять вверх над разумом, старший лейтенант надела на себя маску вечность холодности и безразличия. Это помогало успокоиться и сохранять лицо. Никто, кроме её верного пса больше не мог узнать о переживаниях такой же как и все другие — хрупкой девушки, что снаружи была наглухо защищена непробиваемой броней, которую она обрела за всё своё время службы в армии. Месте, которое нельзя считать подходящим для представительниц прекрасного пола. — Мы так ждали вас. Произносит Хоукай, не решаясь произнести всё остальное. Не только "мы", но и она сама ждала его. Но сейчас не время, не та ситуация и не те обстоятельства. Сейчас нельзя. Нельзя. Нельзя было и раньше, никогда было нельзя. Риза решила для себя, что ей не стоит брать инициативу в свои руки, не стоит говорить ему о своих переживаниях, не стоит говорить о своих чувствах. Это помешает их рабочим отношениям, это помешает его карьере, это помешает его целям. У Ризы с рождения ничего по настоящему своего не было, детство её было отдано на растерзание её отцу, который конечно любил свою дочь, но не был готов променять свои исследования на неё. О маленьких мечтах и крошечных желаниях, такого же маленького человечка он не беспокоился. Юность она провела также, уже не задумываясь о своих "мелочных и эгоистичных" хотелок. Обучаясь в недружелюбной атмосфере частной школы, которая была оплачена на наследство матери среди снобов одноклассников и несправедливой строгости учителей, она не имела возможности найти поддержку. Единственной её радостью, в которой она даже сама себе не признавалась, были летние каникулы, когда Риза возвращалась в родной дом на окраине Ист-Сити и могла проводить время с задорным черноволосым учеником её отца. Свою юность девушка подарила армии. Поступив в военную академию, она навсегда попрощалась с той наивной и жизнерадостной девочкой Ризой, что смущалась всякий раз, как молодой Рой непреднамеренно делал ей дурацкий комплимент. Хоукай считала, что её жизнь не будет бессмысленной, если она положит её жертвой на алтарь другого человек. И такой человек был ей знаком. Молодой ученик её отца был честным, как он по детски считала, добрым и имел благородные цели, помочь в достижении которых Риза сочла за честь. Ещё некоторое время капрал и лейтенант отбилась от наступающих нацистов, но увидев, что майор Армстронг уже подготовил всё необходимое для воздушной операции, Мустанг сорвался с места. — Ну как? — Это самое лучшее, что мы смогли сделать за такое короткое время. — Подойдет. Щелчок. И тканевая оболочка разведывательного воздушного шара, времён Ишварской войны, начинает раздуваться, поднимаясь вверх под действием горячего воздуха. Капрал ловко запрыгивает внутрь и устремляется к небу. Хоукай замечает это и бросается к удаляющемуся от неё капралу. Но сильная рука майора Армстронга останавливает её на пол пути. — Моей силы хватит только чтобы поднять меня одного. — Лжец! Воздух силой вырывается из груди Хоукай. Опять. Опять, он уходит без неё. Бросает её. Она готова помочь, она может ему помочь. Но он опять решает всё за нее. Он решает за ту, что однажды поклялась пойти за ним хоть в ад. Он опять совершает всю ту же ошибку. Но в этот раз она оправдана, и пусть Риза пока не знает об этом, Рой понимает, что это последний раз когда он оставляет её одну. Ещё немного усилий и все закончится. Сейчас самое главное, не позволить девушке оказаться в опасности, сегодня нельзя потерять её. После продолжительного тяжелого сражения Эдварду, Альфонсу и Мустангу наконец удаётся одолеть уже съехавшую с катушек и не понимающую происходящего вокруг неё, одержимую страхом "этого" мира Экарт и покончить с вторжением людей с другой стороны Врат. Братья отправляются закрыть Врата с той стороны, а капрал берётся уничтожить их с этой. — Это, наверное, Эд. Замечает Ческа. — Он не позволит мне больше ждать. Последнее что произносит молодой механик, наблюдая как последний летающий корабль разрушается и устремляется обратно в мертвый город. Ещё некоторое время она будет крепиться, но по окончанию сегодняшних событий, Винри волной накроет осознание произошедшего. И ей понадобиться очень много времени, чтобы преодолев себя начать жить заново. — Всё кончено? Спрашивает старший лейтенант. — Похоже на то. Сухо отвечает алхимик Сильной Руки.***
Домой никого из солдат в этот ноябрьский день не отпустили, да и отпускать было, конечно, некуда. Все уцелевшие части занимались эвакуацией гражданских и спасением документов, что хранились в полуразрушенных зданиях администрации города. В суматохе, Рою пришлось приложить немалые усилия чтобы определить точное месторасположение Хоукай. Однако, вновь увидев сегодня, её бесконечные глубокие глаза цвета топлёного шоколада, он решил что не хочет больше расставаться с ней, ни на секунду оставшейся ему жизни. Рассмотрев её издалека, руководящую группой солдат, разбирающих завалы какого-то здания, и, несколько мгновений понаблюдав за бликами, отражающихся от её заколки лучей опускающегося за горизонт солнца, он твердым шагом направился прямо к ней. — Старший лейтенант! Окликнул он её из-за спины. Девушка обернулась, но не сделали ни шага в его сторону. Тогда, он сам подошел к Хоукай. Некоторое время они просто стояли друг напротив друга, смотря в прямо в глаза, такие родные и манящие для обоих. Но лейтенант всё еще злилась на своего полковника, за его сегодняшнюю выходку и хотела получить объяснения. — Вы... Не успела начать Хоукай, как Рой прервал её. — Старш... Риза, прости меня. В его единственном, оставшемся после событий 1914 года глазе, с радужкой, темнее самой ночи, глазе она Хоукай видела абсолютную искренность и чистосердечное раскаяние и позволила себе довериться им, выслушав бывшего полковника до конца. — Прости меня, трусливого сбежав от вас, от тебя (Рой решил, что сейчас он говорит с ней и только с ней), я совершил ошибку. Я думал, что это станет моим наказанием, за всю ту боль, что я принес людям в этой стране. Я думал, что это станет расплатой, за убитых Ишварцев, их семьи. За разрушенные жизни: Грейсии, семейства Элриков и твою. Ты ведь из-за меня пошла в армию, верно? Хоукай ничего не ответила. — Но всё это было большой ошибкой. Я поступил как настоящий эгоист, покинув твою жизнь. Я думал лишь о себе, не замечал того, что ты делала для меня. Это было ошибкой, что я не замечал тебя и твои желания. И... (Рою пришлось себя пересилить, чтобы продолжить, ведь, всё что он скажет дальше может навсегда уничтожить их и так, в последнее время хрупкую связь) Это было ошибкой, что я игнорировал свои чувства к тебе. Хоукай как будто бы удивленно, хотя скорее поглощенная уже давно теплющейся где-то внутри надеждой, хлопнула ресницами. — Мы с тобой многое прошли вместе. Знаешь, а ведь я еще в детстве, когда учился алхимии у твоего отца не мог оторвать от тебя взгляда. Ты так мило и ловко пряталась за книжными полками, увлеченно пытаясь рассмотреть что же такого интересного я могу сделать начертив на полу пару кругов преобразования. Эх... Рою, никогда не приходилось говорить никому ничего подобного серьезно. Бесконечный флирт с девушками Централа и Ист-сити сейчас оказался бесполезным опытом, который не мог подсказать ничего дельного. — Да к чёрту. Он положил свои руки ей на плечи. — Риза, я... Капрал не успел договорить фразу, как Хоукай подалась вперёд и неуклюже вцепилась своими губами в его. Всего миг Рой был в смятении, но скоро ответил. Помогая девушке разобраться в искусстве поцелуев, он подарил ей самый искренний и нежный поцелуй в его жизни, который он вряд ли сможет хоть когда-нибудь повторить. Сейчас девушку не тревожило уже ничего, ни солдаты, закончившие работу и изумленно наблюдавшие за неуставными действиями начальства, ни годы проведенные с непреодолимой дистанцией между ними, ни отсутствующие у неё детство и юность. Ей только хотелось, чтобы этот момент длился вечно. Но, скоро воздуха стало не хватать, и всё-таки оторвавшись друг от друга, но всё еще находящиеся в обоюдных объятьях, они уперлись лбами и смотрели друг другу в глаза. — Я люблю тебя, Риза Хоукай. — И я люблю тебя, Рой Мустанг. — Госпожа старший лейтенант, а что с этими бумагами то делать, куда их тащить? — ФРЭНК!