***
«Эй, это же Саундвейв.» — Посмотрите кто там идёт совсем один. — Я слышал, что его отчисляют. — Оу, это очень плохо. — «Его прикольно шпынять» — Может, подойдём и поддержим его в этот трудный момент? — Я как раз подумал о том же. — Эй, урод! — крикнул Вердикт. Я склонился над датападом. Обычно я проводил все свое время после уроков в библиотеке или в своей комнате, но сегодня я решил вместо этого выйти на улицу. Облака в небе предзнаменовали кислотный дождь, поэтому я надеялся, что все будут сидеть по домам, позволив мне тем самым побыть одному. Я дошел до конца двора за школой и нашел укромное местечко, чтобы присесть. Для меня стало неожиданностью, что они будут здесь. Теперь они меня заметили, и лучшим выходом для меня было игнорировать их и надеяться, что им быстро надоест издеваться надо мной. — Эй, ты меня слышишь? — «Он такой идиот. Практически ничем не отличается от дронов.» Конечно, я слышал его. Вердикт подошел сзади, и я напрягся. Для меня не было секретом, что произойдет далее. Он ударил меня по затылку. — Эй, глюкофейс, посмотри на тех, кто с тобой разговаривает. Я обернулся и Вердикт попытался вырвать датапад из моих манипуляторов, но не успел — я предвидел это и убрал его. Вердикт был в бешенстве. Он схватил меня за плечо и дернул вперед, лишив равновесия. Датапад вылетел из моих мани и с треском упал на землю. — Упс, — сказал он. — Осторожно, мистер Кривые мани. Я отстранился от Вердикта и снова сел, не обращая внимания на повреждённый датапад. «Какой же он жуткий глюк.» — Он же тебе больше не нужен, да? — спросил Вердикт, довольный собой. — Нет, конечно. У него вместо лица ещё один датапад, запасной так сказать — остроумно пошутил один из друзей Вердикта. — Мы могли бы сломать и этот, раз уж на то пошло. — прорычал другой подпевала. Я видел в его воображении свой экран, разбитый, сквозь трещины которого каплями вытекал энергон. Было бы гораздо лучше, если бы я просто услышал мысли словами, а не увидел образы. — Что-что говоришь? — Вердикт усмехнулся и взглянул на меня. — Хочешь мы разобьем его для тебя? Я снова посмотрел вниз. Где был учитель, когда он так был нужен? Явно недостаточно близко. Как и всегда. Некоторые мехи боялись меня. Некоторые считали меня глупым. Большинство из них оставили меня в покое. Но не эти трое. Насколько я мог судить, Вердикту просто нравилось мучить других мехов, не только меня. У него и его друзей было несколько фаворитов, но все знали, что нельзя злить их или попадаться им на глаза, когда ты один. — Мне нужен ответ, — сказал Вердикт. — Или я приму молчание, как знак согласия Создатели Вердикта были известными юристами, и поэтому он был почти уверен, что ему сойдет с рук все, что он захочет. К сожалению, он не сильно ошибался. Он делал вещи, за которые любой другой студент был бы исключен. — В чем проблема, безлицый? — спросил Мотормастер. Он был самым крупным из троицы, а его процессор вызывал наибольшее беспокойство. Мотормастер участвовал в издевательствах из-за возможности навредить другим и выйти сухим из воды. С ним определенно было что-то не так. Очень не так. — Думаю, он хочет, чтобы мы разбили ему лицо, — сказал Вердикт. — Или, может быть, он просто злится из-за этого… Он потянулся, чтобы поднять мой треснувший датапад. — Знаете же, это был его лучший друг. – «У него нет других друзей.» Я хотел, чтобы они просто покончили с этим и ушли. Третий член небольшой банды Вердикта ухмыльнулся. — Все в порядке, — сказал он с подлинным энтузиазмом и фальшивым сочувствием. — У меня есть ещё один, который ты можешь одолжить, Заика-Вэйв. «Давайте заставим его что-нибудь прочитать.» — Вот. — Он протянул свой датапад. — Держу пари, ты готовился к чтению стихов, которое будет в следующем орне. Вердикт кивнул. — Это то, что вы тут делали, не так ли? Я знал, куда это все шло. Мне хотелось провалиться под землю. — В отличие от остальных мехов тебе нужно много тренироваться для чего-то подобного, — продолжил Вердикт. — Просто оставьте меня в покое, — наконец сказал я. Они рассмеялись. «Какой же он жалкий». Они были правы. — Оставить тебя в одиночестве? — Вердикт продолжал издеваться. — Ну же, мы всего лишь пытаемся помочь тебе. — Вот, прочтите это вслух. — Джаз сунул передо мной свой датапад. Я попытался оттолкнуть его и убежать. Они могут преследовать меня, но, по крайней мере, у меня будет шанс скрыться. Мотормастер поймал меня и швырнул в забор, возле которого я сидел. — Далеко собрался бежать? — Я н-не буд-ду ч-чи-итать. — Будешь, — сказал Вердикт. «Или мы разорвем тебя на пятьдесят частей». — Или мы разорвем тебя на пятьдесят частей. — Я с удовольствием сделаю это. — сказал Мотормастер. «Позвольте мне сломать его…» — Что ты выберешь? — спросил Вердикт. — Стихотворение или пьесу? Вы должны прочитать минимум пять строк, чтобы сдать. — А он сможет прочитать так много? — Джаз задумался. — С-стих, — сказал я. — Мотомастер, держите его крепко», — приказал Вердикт. — У него должна быть хорошая осанка. Мотормастер схватил меня за руки и потянул их на себя, пока мои суставы не заскрипели. Я видел, что неизбежное грядёт, но ничего не мог с этим поделать не разозлив их. Но тогда они причинили бы мне в разы больше боли. Джаз держал планшет перед моим лицом. Я начал читать. Когда все пошло не так? Я попал в аварию, когда был совсем юным спарклингом. Оба моих создателя были дезактивированы. Я не мог вспомнить ни их, ни аварию, но иногда мне казалось, что я помню, что тогда у меня была обычная лицевая пластина. И мне было неизвестно, почему я мог слышать чужие мысли или почему не был способен говорить без заикания. Вердикт и его друзья смеялись и издевались над моей речью, пока им не надоело, а затем оставили меня с парой вмятин и болью в процессоре. Я поднялся с земли и достал свой треснувший датапад. Мое отражение выглядело безмятежным и спокойным, как и всегда.***
Рэвидж перезаряжался, когда я наконец добрался до своей комнаты. Он свернулся калачиком в кресле у моего стола, и мне не хотелось его будить, поэтому я подошел и сел в угол, обхватив свои серво манипуляторами. Мне не хотелось делать домашнюю работу. Я жил всего в двадцати бримах ходьбы от школы, так что мне не нужно было оставаться в общежитии, но Кресент не хотела, чтобы я находился в её доме, а последнее слово всегда оставалось за ней, как за моим опекуном. Так что я поселился здесь, со студентами, которые жили слишком далеко от школы. Я не слишком возражал. Было трудно перезарядиться, когда кто-то еще был поблизости, потому что чужие мысли не давали покоя. Но кроме этого, общежитие было на самом деле немного лучше, чем дом Кресент. Я слышал, как загрузились системы Рэвиджа. Он зевнул и потянулся, потом заметил меня в углу и спрыгнул со стула. — Как пр-рошел т-твой орн? — спросил я его, когда он подошел и взобрался мне на плечи. — Скучно, — пожаловался Рэвидж. «Ты в порядке? Почему ты сидишь в углу?» Я провентилировал и погладил пластину за его аудиосенсорами. Технически нам не разрешалось иметь симбиотов, но школа сделала для меня исключение, потому что на этом настаивала Кресент. Ничего хорошего не случилось бы, оставь я Рэвиджа дома. Он и Кресент совсем не ладили, но она знала, что он мне нужен, так что не посмела отнять его у меня — Что такое? — спросил Рэвидж. — Я в порядке. — Мне даже удалось произнести это без заикания. Но Рэвиджа это не убедило. — Что случилось? — прорычал он. Что произошло? Учительница предупредила меня, что если я спишу еще хоть раз на контрольной, меня исключат. А потом Вердикт и его друзья застали меня одного в этот же орн. Я поднял свой потрескавшийся датапад с того места, куда ранее положил его. Если меня продолжат исключать каждый семестр, у Кресент закончатся школы, в которые можно меня отправить, прежде чем я закончу хотя бы среднюю школу. К тому времени, однако я скорее всего сойду с ума и это уже не будет иметь значения. «Я собираюсь разорвать их на куски.» — Чт-то? — Я посмотрел на Рэвиджа. — Это они, да? Они сломали эту штуку. Они причинили тебе боль? - «Хотел бы я, чтобы они когда-нибудь пришли сюда…» Я покачал шлемом. — Т-ты зна-аешь, что т-тебе нел-льзя ни на к-кого нападат-ть, Рэвидж, у н-нас будет м-много неприятн-ностей». Его увезут, возможно, дезактивируют. Я не мог этого допустить. — Я в п-порядке, — снова сказал я, надеясь, что на этот раз он меня послушает. Кроме того, я не столько расстраивался из-за хулиганов, сколько боялся исключения. Мне не хотелось проходить через всё заново. Это было одно из лучших учебных заведений в Калисе. Большая частная школа, в которой училось чуть больше шестисот учеников, а это было примерно столько, сколько я мог выдержать во время линейки, когда все они были достаточно близко, чтобы я мог слышать их мысли. Поступить в школу было достаточно легко. Вступительные экзамены сдавались в индивидуальном порядке, и даже если бы я не справился с ними, за деньги можно было так же легко попасть в школу. Кресент была готова дорого заплатить за шанс отослать меня. Но что, если после этого она отправит меня в государственную школу? С тысячами студентов и более строгими правилами в отношении симбиотов. Это должно было случиться в конце концов. Все, что мне оставалось — волноваться. Рэвидж обвил хвостом мот шейные магистрали. «Ты совсем не в порядке, да?» Да, но было приятно, что хоть кому-то не все равно. *** — Добрый орн, класс. Прошло три орна с тех пор, как Вердикт сломал мой датапад, а Кэйблрич, учитель программирования, починил его. Большинство студентов ответили: — Добрый орн, Блюфэйбл. Она улыбалась нам, но у нее был подготовлен неприятный сюрприз для нас. Я уже знал, что это было, но страх вновь охватил мою искру, когда Блюфэйбл сделала объявление. — Сегодня вместо обычной лекции у нас будет проверочная. «Что?» «Мы же уже писали проверочную в прошлом декаорне!» — Думайте об этом как о проверке знаний. Правила те же: если закончите раньше, можете быть свободны. Одна из учениц, маленькая фем с жёлтой броней подняла руку: — По какой теме будет проверочная? — Небольшой срез по всем темам семестра, которые мы прошли на данный момент. «О, нет… Что мы изучали в начале семестра?» «Вот зачем она устроила эту контрольную? Ей похоже нравится над нами издеваться!» «Шлак. Меня перевели только три декаорна назад… Я обречён.» — Однако, — сказала Блюфейбл. — Поскольку я не объявлял об этой проверочной и не давал вам времени на подготовку, я буду считать ее скорее дополнительным баллом, чем настоящей контрольной. Если вы хорошо с ней справитесь, я заменю ваш самый низкий балл, на полученный за эту проверочную. Всем остальным стало легче. Блюфэйбл посмотрела на меня. «Я даю ему шанс. Надеюсь, он это понимает. Это его шанс. Я даже сделала для него почти невозможным жульничество. И я сообщу об этом всем остальным учителям. У нас будет собрание после того, как уроки закончатся.» Она вытащила стопку тонких датападов и прошлась по кабинету, раздавая их. — Пожалуйста, никто не начинает тест, пока все не получат датапады. — Она уронила один из них на мой стол. «Но я уверена, что он спишет. Он всегда так делает…» Она закончила раздавать датапады и снова вышла в переднюю часть кабинета. — Убедитесь, что вы подписали работу прежде чем начать. Время пошло. Я коснулся датапада, чтобы активировать его, и ввел свое имя. Иногда я пытался продвинуться вперед или пропускал первые вопросы, чтобы вернуться и ответить на них, когда никто другой не думал о их решенит. В начале проверочных все всегда думают сначала об ответах на первые вопросы, так что было легче начинать с конца, чтобы не запутаться и не списать чье-то решение случайно. Но не в этот раз. На меня нахлынула какофония чужих мыслей. Это было громче, чем во время лекции, когда преподавателя слушала только половина студентов. Сейчас же, чем более сосредоточенным был кто-то, тем громче были его мысли, и тем труднее было игнорировать их. Все всегда были сосредоточены во время проверочных. Обычно ученики были концентрировали внимание на одном и том же вопросе, по крайней мере, вначале, поэтому мне приходилось пытаться игнорировать очень громкие мысли нескольких десятков мехов об одном единственном вопросе. «Современная сенаторская система правления была создана…» «Вторая война Квинтессонов закончилась после того, как…» «Пятеро основателей города…» Но не в этот раз. «Я поставил тебя в тупик, не так ли? Вы даже не начали. Вы застряли.» Я посмотрел на Блюфэйбл. Она встретила мой взгляд, чувствуя странную смесь триумфа и разочарования. «Вы действительно не знаете, как сделать что-то самостоятельно, без прибегания к списыванию.» «Династия Праймов якобы была…» «Пятьсот кибертронцев погибли в битве при…» Вопросы у всех были в разном порядке. Все думали о разных вопросах. Это было похоже на обычную середину проверочной, но хуже, и лучше уже точно не будет. Обычно я старался закончить раньше или позже, поэтому мне не приходилось иметь дело с какофонией мыслей в середине занятия. Но на этот раз это не сработало. Я снова посмотрел на первый вопрос. Мне пришлось прочитать его три раза, прежде чем мой процессор смог собрать его воедино. «Был построен вокруг…» «В ворне 7897 года…» Я набрал 7897, потом стер. Неправильно — в вопросе даже не говорилось о дате. Вставляю правильный ответ. Другие студенты уже были на втором или третьем вопросе. Они думали, что я идиот, что со мной что-то не так. Но мне было все равно, потому что ситуация ухудшалась. Я пролистал тест. Он был не короткий, но и не слишком длинным. У меня не останется времени, если я буду ждать, пока остальные уйдут, чтобы начать. Когда урок заканчивался, то Блюфэйбл забирала датапады независимо от того, закончили мы или нет. Я вернулся к началу. «Три причины…» «Реформы…» Мой процессор начал перегружаться. «Я же знаю это… Каков ответ?..» «Техническая революция породила…» Я почувствовал головокружение. Давление в моем шлеме нарастало. «Династия Праймов якобы была организована первыми тринадцатью…» — Что ж, Саундвейв, время вышло. Я поспешно набрал другой ответ — неправильный. Я еще не успел ответить на десять вопросов. Подошла Блюфейбл и взяла датапад с моего стола. — Я сказал, что время вышло. Теперь можешь идти. Я положил мани на стол перед собой, чтобы устоять. Отголоски чужих ответов на вопросы контрольной все еще мелькали в моем процессоре. — Саундвейв? Я сказал, что ты можешь идти. Я кивнул шлемом и был вознагражден всплеском боли. О, мой процессор так сильно болит. Идти? Я могу идти? Хорошо. Однако здесь было тихо, теперь, когда все ушли. И пусто. Мне не хотелось выходить в коридоры. «Он знает, что обречен, не так ли? Знает, что его исключат. Хотя читать его эмоции очень тяжело…» Ну, почти тихо. «Ладно, он может просто сидеть здесь вечно, мне все равно. У меня по расписанию больше нет уроков, так что здесь никого не будет» — Или, я полагаю, ты мог бы остаться. Каждое слово, каждая мысль подобно ножу вонзалась в мой шоес, причиняя сильную боль. По крайней мере, если бы меня исключили, прошло бы некоторое время, прежде чем мне снова пришлось бы иметь дело с подобными ситуациями. Блюфэйбл подошла к двери и остановилась. — Если только ты не хочешь мне что-то сказать до того как я уйду. Хочу сказать? «Конечно, нет. Я не удивлена» Я попытался собрать свои мысли вместе. Кажется, недавно мне было что сказать. Что же это было? Она ушла, но я вспомнил. Можно ли пересдать тест позже? Самостоятельно. Могу ли я доказать, что я не списывал? Слишком поздно. Я положил шлем на стол и подождал, пока утихнет боль в процессоре. Она была ужасной, и на то, чтобы процессор перестал болеть, вероятно, ушло бы пять или шесть джооров. У меня был еще один урок, на который я должен был пойти после этого. Но в этот момент мне было все равно.***
— Саундвейв! — «Вот он, прямо там, где я его оставила.» Я сел, внезапно выйдя из офлайна. Я даже не мог вспомнить, как ушел в режим перезарядки. — Ты по-прежнему здесь. – «На его месте я бы попытался найти место, где можно спрятаться.» Она была зла. Должно быть, по моему тесту было очевидно, что я ничего не делал все время, которое шла проверочная. Моя боль в процессоре была такой же сильной, как и всегда, но, по крайней мере, я не чувствовал себя таким разбитым и моя способность думать вернулась. — Тебе нужно пойти со мной, — сказала Блюфейбл. — Я-я-я пр-р-ровал-лилс-ся, н-не так-к ли? «О, Праймус…» — С тобой все впорядке? Нет. Она продолжала ждать. «Он собирается ответить? Мне нужно, чтобы Охра осмотрела его.» — Ты провалил тест. Довольно прискорбно. Хотя я не уверен, как ты это сделал. Директор хотел бы обсудить с тобой, как именно тебе удалось списать. Группа других твоих учителей тоже будет присутствовать. Мы собираемся провести совещание по этому поводу, и договорились, что пригласим тебя. «Потому что этот фарс со списыванием закончится только в одном случае…» Я хотел сказать ей, что не списывал, но не осмелился снова пытаться разговаривать. Мой голосовой аппарат давал сбои почти до такой степени, что я вообще не мог говорить. Кроме того, это, вероятно, было бы ложью. Может быть. Я даже не был уверен в том, списал я или нет… — Давай же, идём. – «Как он держится так спокойно? Если бы он отключился прямо здесь и сейчас, я бы даже ничего не сказала.» Я поднялся на свои серво. «Может мне вместо собрания отвести его к Охре?» — Я-я в по-орядке. «Не похоже на то. Что с ним произошло? Я действительно должен попросить Охру взглянуть на него.» Упс. Она не говорила этого вслух. «Опять же, он может притворяться. И он, вероятно, просто нервничает, потому что знает, что его исключат. Давай просто пойдем на встречу и покончим с этим.» — Хорошо, пошли. Я последовал за ней. Мы прошли в большой конференц-зал. Там было много учителей, не только те, которые учили меня. Дела обстояли серьезнее, чем я предполагал. Мне оставалось только представлять, насколько сильно разозлилась бы Кресент, если бы меня исключили сейчас. Я даже не отучился семестр. — Садись, — сказал директор. Он был старым серебристо-синим мехом, его звали Грейчартер. Я подошел к столу и сел в конце, стараясь не думать о том, что будет происходить далее. Для всех остальных в комнате царила тишина «Он знает, насколько это серьезно?» «Что мы будем с ним делать?» «Как он это сделал? Мы сделали списывание практически невозможным…» Если я скажу им, что слышу их мысли, то со мной сделают вещи гораздо хуже, чем простое исключение. — Прежде чем мы начнем, — сказал директор. — Я хотел дать тебе возможность объясниться. Да? Как мило с его стороны. «Он просто собирается сидеть там и молчать.» — Тебе есть что сказать? Есть, но не вслух. — Тогда очень хорошо. Мы дали тебе шанс. Нет, мы дали тебе много шансов. Это был последний. «Если он достаточно умен, чтобы обойти все наши меры предосторожности, все наши преграды, то зачем ему списывать?» Кэйблрич смотрел на меня с задумчивым выражением лица, которое сильно контрастировало с гневом и замешательством всех остальных. — Расскажите нам, что ты сделал, — продолжил директор. — Как ты списал? Это был тест не для всего класса, а специально для меня. Последний шанс проявить себя. Они хотели испытать меня, понаблюдать за мной, выяснить что я буду делать. — Расскажи нам, как ты это сделал, или ты вылетишь из этой школы до того, как закончится этот орн. — Если позволите, Грейчартер, — сказал Кэйблрич. — Думаю важнее узнать «почему» нежели «как». — Никто не знал о тесте, — сказала Блюфэйбл. — Он не мог подготовиться к нему заранее. Я знал. Все три орна с нашего последнего разговора с Блюфэйбл я ловил намеки на новую проверочную. Но определенно я не ожидал, что все будет настолько плохо. Да если бы и ожидал, то что мог с этим поделать? — Как ты сделал это? — спросил другой учитель. Они перестали говорить, но продолжали думать. Их умы обвиняли меня, требовали объяснений и подвергали сомнению каждое мое движение. — Я-я… — Процессор снова начал перенапрягаться, но мне нужно было ответить. Кэйблрич все еще спокойно думал. Я пытался игнорировать всех остальных. «Как он смог это сделать?» «Почему он ещё ничего не сказал?» «Может быть, мне все-таки стоило отвести его к Охре…» «Он не мог взломать другие блоки данных. Может только камеры наблюдения…» — К-кам-мер-ры наб-блю-юден-ния. Чем дольше я говорил, тем речь становилась хуже. В этот момент даже короткое предложение казалось невообразимо длинным. «Ха. Неплохо придуманно, думаю…» «Ого! В этом есть смысл.» »…Но это не объясняет… зачем он…» — Понятно, — сказал директор. — Мы не думали, что это возможно. Я тоже. Спасибо, Кэйблрич. — Подожди… — сказал Кэйблрич. Беру свои слова назад. — Так как же ты взломал их? Все снова посмотрели на меня. На этот раз я даже был рад, что они не могли видеть выражение моего лица. Я изо всех сил пытался придумать способ взломать камеры наблюдения. — Эт-то за-анял-ло орн-ны. — Нам нужно знать, — Кэйблрич продолжил. — Чтобы мы могли предотвратить это снова. Откуда ты получил доступ к камерам? «Он сказал камеры. В том кабинете только одна камера. Неужто он взломал и другие?» — Библ-лиотек-ка. Компьютерные консоли в библиотеке, вероятно, были бы лучшим местом для взлома школьных систем. Кэйблрич вытащил свой датапад с личными данными. Это было больше похоже на полноценный компьютер, чем на простое хранилище данных, коим было большинство из датападов. Он открыл его и начал что-то делать. — Кэйблрич, сейчас не время, — сказал директор. — Мы должны принять решение. Саундвейв, ты нарушил ряд правил. Ты издеваешься над школой своим общим пренебрежением к её правилам. Тебе есть что сказать в свое оправдание? Я посмотрел вниз. — Ответ очевиден, — сказала Блюфэйбл. — Я все еще думаю, что мы должны спросить его, почему он пошел на такие меры, — вставил Кэйблрич, продолжив постукивать по своему планшету. Через его процессор проходило несколько способов взлома камер наблюдений и мониторов безопасности, но я не был уверен, что знаю достаточно, чтобы воплотить их в реальность. — Действительно, — сказал другой учитель. — Если он способен взламывать системы, он должен уметь изучать историю. — Да и списывание как-то не очень помогает ему с оценками. «Он делает это назло?» Как будто меня больше не было в комнате. — Саундвейв, — сказал Кейблрич, внезапно задумавшись. — Материал курса слишком прост для тебя? Слишком прост? — Не-ет, — сказал я. Они уставились на меня, как будто ожидая продолжения. Что ж, хорошо. — Н-но я не-ервн-нича-аю в ком-мнате, по-олной… — Моя речь оборвалась. Но они поняли суть. «Оу.» «Но это не совсем логично…» «Это не оправдание.» — Это не оправдание, — сказал Грейчартер. — Мне жа-жаль. — Охре следует взглянуть на твой голосовой аппарат. Я глубоко провентилировал. Если бы она могла что-то с этим сделать, то давно бы починила его. Почему никто никогда не думал об этом? — Извинений на этот раз недостаточно. Стоит ли мне вообще пытаться? — Я-я не-е буд-ду дел-лать это-о сно-… сно-о-ова. Шлак, мне нужно успокоиться. Они смотрели на меня. Почему все смотрят на меня? Думали ли они, что, может быть, если они будут смотреть достаточно пристально, то смогут видеть прямо через мой визор? Думают ли они, что мне все равно? Что меня не смущало, что тридцать пар оптик отражают черную поверхность того, что должно было стать моей лицевой пластиной? Может они думали, что я не вижу их взглядов? Но я вижу. Я мог видеть этих мехов лучше, чем они могли видеть друг друга. Я смотрел сквозь их лицевые пластины и оптику, прямо на их процессоры, прямо в их искры и прямо в каждую темную часть, которую они хотели бы скрыть от общества и самих себя Я видел их, хотел я того или нет. И никто. Никто независимо от того, пытается он или нет. Никто. Никогда. Не. Видел. Меня. — Есть ли ещё что-то, что ты хочешь сказать? Не им, не вслух. — Я так и думал. Пожалуйста, подожди снаружи, пока мы это обсудим. Мой стул царапал пол, когда я вставал. Дверь открылась для меня. Они начали спорить, как только я оказался снаружи, «вне зоны слышимости». Но я мог слышать каждое слово и каждую мысль. Я хотел уйти. Я хотел спрятаться в своей комнате. Но мне нужно ждать здесь. »…Ненормальный…» »…Исключить его…» »…не заслуживает другого шанса…» »… непослушный…» »…Обманщик…» »… с ним что-то не так…» »…он меня пугает…» »…не знаю, что с ним делать…» »…Кресент, его смотритель…» Я сел, обхватив манипуляторами свои серво, опустив шлем и испытав искушение принудительно отключиться, чтобы перестать слышать. К тому времени, когда они позвали меня, я уже знал их решение. Оно меня удивило. — Саундвейв, — сказал директор. — Мы решили дать тебе еще один шанс. Один. Из-за Кресент. Потому что она была богата и имела хорошие связи. Если бы они знали, насколько ей все равно на меня, то, наверное, выгнали бы меня ещё декаорн назад. Я кивнул. — Если что-то подобное случится снова, вы будете исключены. Я кивнул. В конце концов это произойдет. В конце концов, даже влияния Кресент будет недостаточно, и меня выгонят. Я просто думал, что это будет в этот раз. — Мы более великодушны и снисходительны, чем ты или кто-либо другой заслуживаете. С их точки зрения, да, это было правдой. — Мне нужно услышать, как ты обещаешь, что больше не будешь делать ничего подобного. Я бы предпочел не говорить лишний раз. — И я хочу услышать от вас глубокую благодарность за нашу щедрость. Я собрался с силами. «Неблагодарный маленький глюк. Думает, что ему все сойдет с рук.» — Спас-сибо ва-ам. Я не бу-уду дел-лать это сно-ова. Они выжидательно смотрели. Мне больше нечего было сказать. «Высокомерный…» »…он издевается над нами?» Я не мог говорить. Сколько времени им понадобится, чтобы понять, во что мне обошлось каждое неверное слово, вылетевшее из моего голосового аппарата? — Очень хорошо, — сказал директор. — Кэйблрич, я полагаю, вы хотели поговорить с ним о камерах наблюдения. — Да, — сказал Кэйблрич. — Саундвейв? Пройдем в мой офис. Я последовал за ним через дверь в коридор, думая о том моменте, когда мы уйдем достаточно далеко от комнаты, чтобы другие учителя были вне досягаемости моего диапазона. Они исчезли из моего сознания, когда расстояние между нами увеличилось. Кроме Кэйблрича. «Это такое разочарование. Я думал, что у этого юнлинга все будет хорошо. Он не был таким, когда впервые пришел сюда. Я видео его баллы на вступительных экзаменах.» Когда я впервые приехал сюда, мне было не так плохо. Но мой диапазон со временем становился шире. Я стал слышал всё больше и больше чужих мыслей. Все они становились громче — постоянно и постепенно. «Ну что ж. Я надеюсь, что он сможет собраться, пока не стало слишком поздно. Не у всех есть возможности, которые были у него. Разве он не знает, как ему повезло?» Повезло? Мы добрались до его офиса, и он передал мне датапад. — Я настроил его так, чтобы у вас был доступ к тем же вещам, что и на компьютерной консоли в библиотеке. Не могли бы вы взломать камеры наблюдения с помощью него? Я посмотрел на него. Верно. Мне же нужно было внезапно стать блестящим хакером. Я покачал шлемом. — Нет? Разве не это я только что сказал? «Он отказывается показать мне, как он это сделал. Или, может быть, он соврал на совещании? Разве ему не известны последствия этого? И мне кажется или его заикание усиливается?» — Твое заикание становится довольно сильным. С тобой все в порядке? – «Я что-то здесь упускаю…» Если бы они узнали правду, они бы сделали со мной кое-что хуже исключения. — Я уста-а-ал. — Я даже не пытался остановить заикание. — М-мог-гу я-я?.. «Я не могу сказать ложь это или не. Но он кажется измотанным. Интересно, в порядке ли он? Хотел бы я, чтобы он рассказал нам, что на самом деле было не так.» — Хорошо, — сказал Кэйблрич. — Но ты покажешь мне, как ты взламывал камеры наблюдения в следующий раз. Ладно? Я кивнул. Затем я ушел. Мне нужно было побыть одному. К сожалению, это невозможно.