Профилактика паразитов

      Не получается. У него ничего не получается. Голова трещит по швам, тело горит от жгучей боли, а руки трясутся, будто сейчас в лаборатории очень-очень холодно. Думать с отравленным сознанием с каждой минутой становится все труднее, и теперь он вынужден был признать, что просчитался со временем до своего полного заражения. Это показалось странным еще с того момента, когда Майки заметил укус на его надплечье – с той секунды начался обратный отсчет. По его первоначальным вычислениям, у него должен был быть примерно час в запасе, но почему-то инфицирование пошло гораздо быстрее. У Лео ушло больше часа. Плохо то, что он понятия не имел, сколько времени процесс занял у Рафа, поэтому выборка оказалась весьма скудная. Вывод в первые пять минут напрашивался такой: мутагенная зараза приспособилась к организму их лидера, поэтому на заражение братьев тратилось меньше усилий. Учитывая, как сейчас его начинало лихорадочно потряхивать, времени у него осталось около двадцати минут, в лучшем случае.       Очередной раствор опять разлился в трясущихся руках, и его вновь бросило в холод. Знак, явно не предвещающий ничего хорошего. Раздался шум возле книжных стеллажей, и Донни бросил затуманенный взгляд туда, разглядев маленькую и шуструю оранжевую точку, которая носилась от одного конца полки к другой, набирая в руки охапку книг. Младший братишка был чертовски напуган от осознания того факта, что последний из старших братьев оказался заражен, поэтому пытался помочь всем, чем только мог.       Небрежно отрывая листок из ближайшей тетрадки с уравнениями, гений практически вслепую начал выводить формулы, с трудом вспоминая сложные химические построения. Его уже окружали скомканные листы бумаги с неудачными попытками описать нужное вещество верным способом. Опять бросило в жар, и Донни начал тяжело дышать. Голова горела адским пламенем. Конечно, он не верил в Ад, будучи ученым, но если можно было бы почувствовать эту температуру на себе, то прямо сейчас та ощущалась на коже. Отвратительно, тело будто пылает изнутри. Думать становилось все тяжелее, но фокусировка еще держалась. Пару секунд вглядываясь в свои кривые надписи, он был удовлетворен проделанной работой, потому что, кажется, схемы получалось разобрать на вид. Открыв одну из книжек, которые кидал на стол паникующий Майки, он убедился, что последние формулы, наконец, верны.       Но этого мало. Этого явно будет недостаточно.       Когда голову пронзила резкая боль, стало ясно, что счет пошел на минуты. Времени непозволительно мало, а задач по изготовлению антидота оставалось много. Было бы глупостью уверять себя в удачном завершении дела, если дальше все продолжится в том же темпе.       Когда в сражениях их бесстрашному лидеру нужно на кого-то положиться, чаще всего с Донни ответственность по умолчанию разделялась на двоих. Как лидер и гений, именно они отвечали за долгоиграющие последствия планов. Сегодня ученый уже ошибся – чертово паразитическое яйцо, которое они решили притащить в логово, ознаменовало собой настоящую бомбу замедленного действия. Он помнил, что был «за» эту идею.       Второй раз он не ошибется.

***

      Майки достал из поясного кармана помятую бумажку, вглядываясь в неровные, рваные края. Да, будучи отравленным ядом паразита, Ди начал писать что-то на бумажках. Выкидывать и писать, вновь и вновь, словно обезумевший. Прерывать его от этого занятия тогда он не решился – и так понятно, что антидот был первостепенной задачей, но гений еле слышно что-то бубнил под нос, скатывая в комок очередную бумажку и кидая ее за спину. Вокруг мусорного бака и стола были некоторые из комков, точнее, те из них, которые Майки еще случайно не запнул под стол, обживаясь на новом месте. Но если бы зараженному ученому нужны были эти бумажки, он бы просто взял одну из них, не так ли?       Воин положил доверенную ему записку на стол и поднял несколько комков бумаги, разворачивая их. Все надписи представляли собой непонятные научные заметки. Оторванные листы были то в рисунках, то на неизвестном языке, которым Ди иногда исписывал свою доску маркером, изучая мутаген. Рисунки Майки нравились. Донни часто рисовал квадраты, треугольники и ромбы, строя из них странные снежинки; тот, впрочем, утверждал, что это графические формулы. Забавно, он также утверждал, что не умеет рисовать, когда его неоднократно просили помочь украсить логово к Рождеству. И Майки каждый раз считал своим долгом припоминать ему, что снежинки из формул выходили довольно симпатичными, на что старший всегда закатывал глаза и с улыбкой трепал его по голове.       Ниндзя пришлось немного отодвинуть стол, чтобы достать те комки, которые случайно закатились под него. Наконец, достав их все и сопоставив, стало понятно – они все более-менее одинаковые, лишь с разницей в некоторых буквах или цифрах и в исполнении длинными надписями или ромбиками. Откуда Майки знает, что это одно и то же, просто написанное разными способами? А Ди сам не раз упоминал такой факт, когда братишка со скуки наблюдал за его работой в лаборатории. Вообще, Майки так и не понял, зачем ученым шифровать заумные каракули всевозможными способами, ведь их и так никто не понимает, кроме них самих. Донни лишь посмеивался, объясняя это удобством.       Несчастный гений, едва остававшийся в своем уме во время заражения, свернул последний клочок бумаги и протянул младшему, строго приказав спрятать так хорошо, чтобы никто не нашел этот листок. О да, очень секретная информация, ведь миллион таких же бумажек лежит прямо на виду. Какой смысл был прятать отдельную бумажку, если на полу валялась целая куча идентичных бумажек? Неужели инфицированный Донателло настолько отупел, что не мог просто взять один из клочков своей же писанины, пока хозяйничал в лаборатории?       Черепашонок взял в руки «секретный» листок и развернул его, верно ожидая, что там будет написано то же самое, что и на других – либо странными буквами, либо снежинками. – Святая мать мутантов, – пробормотал Майки, по привычке слегка наклоняя голову, будто сейчас Рафаэль как всегда попытается отвесить ему легкую оплеуху за ругательство, а он увернется.       То, что было зафиксировано на секретной бумажке, даже нельзя нормально описать. Впрочем, если смотреть издалека, это вполне походило на современное искусство. Какие-то штуки, похожие на уродливые шипастые вазы, рандомные буквы по всему листку, стрелки, ведущие от всего ко всему… ну, черепашонок понял, что Донни, похоже, и правда не умеет рисовать, потому что начертить что-то так плохо нужно еще постараться. Дрожащие руки брата текущей пастой вывели столь инородные рисунки, что таким шифром, вероятно, можно было бы общаться с инопланетянами. В воздухе висел вопрос, кого из них Ди держал за идиота – своего младшего брата или себя самого.       Он сел за стол и отложил остальные записки, пытаясь понять, что вообще изображено на бумажке, которую тот носил с собой. По-дурацки вышло, что гений приказал ему спрятать свое драгоценное художество, а младший брат в панике забыл об этом, запихнув листочек в карман. Справедливости ради можно отметить, обстоятельства их ситуации стали воистину ужасающего масштаба, а думать о загадочных бумажках в тот момент не было времени. Майки понадеялся, что Донни потом все поймет и простит. Как и за его разгромленную спальню. Как и за порезанные вследствие этого стопы… Что ж, ученому придется запастись тонной терпения. Такой же тонной терпения, с какой его младший брат сейчас будет пытаться расшифровать еще более непонятные каракули, нежели формулы, которые он так же не понимал, но уже запечатлел картинку в памяти, пока рассматривал найденные бумажки.       Единственное, что Майки пока удалось разгадать – нечто абсолютно кривое, но напоминающее слоеный тортик, нарисовано на самом верху и под сладостью были четыре буквы, похожие на «И. Т. К. И.». Крэнги точно не занимались кулинарией, это черепашонок мог гарантировать. Значит, тортик обозначал что-то другое. Осматривая лабораторию, взгляд Майки невольно упал на новенькую центрифугу. Для верности, он приблизил бумажку и сверил. Ну, если представить, что у него очень плохое зрение, то центрифуга и правда была чем-то схожа на маленький белый торт. Ди был непревзойденным ученым, но слава художника ему явно не светила.       Потом он заметил еще несколько устройств с краткими шифрами, даже штуку, похожую на лупу. Опираясь на опыт расшифровки торта-центрифуги, он решил, что по краям, скорее всего, описано, где искать нужные инструменты для замены в случае необходимости. Лупа, это, наверное, отсылка на микроскоп – а рядом был рисунок, похожий на оконное украшение комнаты Эйприл в доме ее тетушки. Штука, в которой разрасталась гибридная культура, необходимая для сыворотки, изображена в виде крохотного холодильника, а внизу под ним указан знак свалки, где Ди изредка находил выброшенную технику, которую чинил и использовал вновь. Черт, если бы он вспомнил о записке ранее, то ему не пришлось бы тратить драгоценные часы впустую! Майки бы сразу побежал в лабораторию И. Т. К. И. за центрифугой, как и указал старший брат. Все это время ответ был рядом с ним, в его кармане, а он даже не понял этого!       Благо, что он сам сообразил, где искать центрифугу взамен сломанной, иначе бы вовсе почувствовал себя бесполезным. Ди одними каракулями так много сделал для их спасения, а Майки часами пытался додуматься до самых очевидных вещей. В каком-то смысле, даже не будучи сейчас рядом с ним, ученый все равно умудрялся помочь, пусть и странным способом. Воин сжал руку в кулак, его нижняя губа задрожала. Почему он опять оказался таким глупым?       Может, Донни и верно считал его идиотом, раз так подробно расписал, где что искать. Неужели гений был настолько уверен в том, что Майки способен сломать каждый аппарат в его лаборатории, раз подстраховался с таким размахом? Оправдать его низкие ожидания оказалось несложным делом, ведь черепашонок случайно сломал центрифугу спустя несколько минут начала своей одиночной миссии.       Донни знал, что его младший брат все испортит. Будучи вторым стратегом, тот просто предугадал, что он не справится.       С другой стороны, хорошо, что Ди предусмотрел все варианты. Возможно, младшему из клана Хамато правда не стоило ожидать от себя чего-то большего, чего-то действительно стоящего, ведь антидот он так и не смог создать сам, хоть и старался изо всех сил.       Майки стиснул зубы, стараясь не отвлекаться на посторонние мысли, и продолжил изучать уродливую записку. Если прищуриться, то очертания становились чуть понятнее. И странный тортик больше напоминал центрифугу, и маленький холодильник – старый прибор по левую руку на столе. Таким образом, шипастые вазы стали более похожими на стекляшки с разноцветными жидкостями. А, так это были колбы? Черт, Ди нужно подтянуть навык рисования, потому что снежинки из формул, кажется, и правда являлись вершиной его художеств.       Вазочки, хотя и были очень кривыми, немного отличались формами, и ряд нужных сопоставлений быстро всплыл в голове. Кроме того, ученый внизу обозначил каждую пробирку буквой. Сначала Майки подумал, что это для научного удобства, как в учебниках по всяким сложным штукам, а потом понял – это начальные буквы цветов жидкостей. После беглого осмотра стрелочек, внезапно прояснилось, в каком порядке нужно мешать вещества, чтобы повторить нужную комбинацию. И обидно было осознавать, что каждый раз он ошибался лишь в двух последних смешиваниях, потому что в тот момент фокус внимания переключился на то, чтобы Донни опять не пролил все вещество из-за дрожащих от заражения рук.       Их гений только что сделал то, над чем Майки стонал несколько часов. Он смог своими закорючками дать младшему брату очередной шанс, спасительную соломинку, чтобы вытащить его из глубин одиночной пытки. Воин положил листок и оторвал бумагу из многострадальной тетрадки Ди, чтобы перерисовать себе эту же схему, но не с таким ужасающим графическим сопровождением. Начертив себе план действий, черепашонок осмотрел листок на предмет еще каких-нибудь шифров.       Внизу записка оказалась согнута внутрь. Конечно, Донни наверняка позаботился о чем-то еще, о чем его младший брат даже не додумался. Открывая крохотный разворот, он ожидал увидеть очередной код или странный рисунок. Однако там было написано всего два слова. «Ты сможешь».       Буквы плясали, потому что почерк Ди никогда не отличался понятностью, если он использовал рукописные, а не печатные буквы. Но, кажется, в эти слова гений вложил свои последние силы, ведь это были единственные буквы на записке, которые можно прочитать, не особо вглядываясь. «Ты сможешь».       Донни не мог совершить вторую ошибку в тот день, ведь последний промах мог стоить жизни всей его семье. Однако был в клане Хамато тот, кто никогда не давался смерти в костлявые руки, кто всегда ускользал от проволок жестокой судьбы, кто сиял солнцем искренней любви к своему случайному существованию так сильно и отчаянно, что готов был падать бесконечно долго, чтобы потом вставать и через боль вновь бежать вперед. Донни поставил все карты на Майки не потому, что никого из братьев уже не осталось, а Эйприл и мастер Сплинтер были вне города. У него имелся вариант отправить письмо по почте, когда дело еще не зашло слишком далеко, а также он мог приказать в первую очередь вылечить антидотом кого-то из старших, включая себя. Гений в любом случае поставил бы карты на младшего брата в такой ситуации, и он знал, что Лео сделал бы то же самое. Майки мог совершить нечто невозможное, потому что именно Майки в их семье был тем, кто никогда не опускал руки, даже если терпел много неудач, одну за другой. Взяв от Леонардо интуитивную способность подстраиваться под самые разные обстоятельства, от Рафаэля решительность идти напролом, а от Донателло желание понять что-то новое и неизвестное, он так же имел то качество, которым охотно делился с другими, но в ядре своем обладал им лишь один. Сплинтер называл это врожденным милосердием, но Донни назвал бы это бесконечным желанием бескорыстно помогать другим. И все они знали, что на Майки можно положиться, если от него ожидали помощи. Если в таковой нуждался клан, их младший брат был готов пойти на все ради своей семьи, которую любил не из чувства долга, страсти или пытливого интереса, а из той самой чистой, детской любви, огонек которой в нем старались уберечь его старшие братья спустя годы.       Майки зачарованно вглядывался в крохотный разворот. Ди не написал бы подобные слова, если бы изначально верил в провал своего младшего брата, так ведь? Возможно, он хотел подбодрить его, что бы ни случилось. В этом плане гений опять сумел обойти всю ловушку заражения и потери разума, смог быть рядом с ним, когда Майки почувствовал себя одиноким и загнанным в угол. Улыбка озарила веснушчатые щеки – надо будет потом поблагодарить ученого за то, что тот детально продумал каждый момент, даже находясь в инфицированном состоянии.       Антидот смешался быстро. Как настоящий кулинар со своими безумными рецептами, Майки начал готовить растворы по указанным схемам, стараясь не упустить ни одной детали. Сосредоточиться было сложно, но он потребовал от себя максимум усилий, чтобы в этот раз у него все получилось. К счастью, всех компонентов было достаточно, даже не пришлось вновь добывать кровь Лео. До спасения семьи теперь оставались лишь сущие мелочи. Вылитая в специальную пробирку жидкость отправилась в странную штуку, похожую на холодильник снаружи. Ди упоминал, что там гибридной культуре надо разрастись. Откровенно говоря, Майки понятия не имел, что такое «гибридная культура», но если брат дал такое указание, значит, его нужно исполнить. Пятнадцать минут терпеливого ожидания были настоящей пыткой. Почему в тот раз ему показалось, что все происходило за секунды? Наверное, потому что от инфицирования ужасно болела голова, а еще очень хотелось спать.       После пятнадцати минут он достал разросшуюся гибридную культуру и чуть не выронил из рук специальную пробирку. Она оказалась неожиданно горячущая! Эта маленькая деталь уже вылетела из памяти. Еле удерживая обжигающую стекляшку, Майки запихнул ее в центрифугу и включил прибор. Все внутри аппарата начало крутиться, и в тот момент в голове пробежала мысль – почему наука такая сложная? Что-то перемешивать, нагревать, постоянно крутить… похоже на готовку, но приготовление еды казалось более приятным занятием. Хотя, Ди не мог управиться с блюдами, сложнее обычных тостов. Разве они не одним и тем же по сути занимаются?       Майки не сводил глаз с прибора, обещая себе, что если сейчас все пойдет не по плану, он перевернет лабораторию к чертовой матери. Но центрифуга мирно покручивалась сама по себе, поэтому мысли постепенно успокоились. Вещество внутри пробирки начало расщепляться, а нужная часть постепенно выплывала наверх. Черепашонок сел на стул и скрестил руки, слегка облокачиваясь на стол. Еще немного. Буквально потерпеть несколько минуточек – это ведь ничто, если сравнивать со всем кошмаром последних дней!       Посмотрев на старые часы, он с удовольствием отметил, что теперь вполне успевает вылечить братьев до прибытия Сплинтера и Эйприл. Его близкие не будут подвергать себя бессмысленной опасности! Это была, пожалуй, лучшая новость за сегодня. Хотя слышать слабое пиликание центрифуги с уведомлением о завершении приготовления долгожданной сыворотки оказалось таким же крутым ощущением. Сколько приятных новостей за последний час! Майки с гордостью посмотрел на готовый антидот, которым когда-то вылечил себя, и довольно засвистел под нос песенку из «Охотников за привидениями», разливая сыворотку по шприцам. Осознание того, что отныне, после столь судьбоносного момента, роли в логове кардинально сменились, и теперь именно он будет охотиться на своих старших братьев, доставило ему необъяснимое удовольствие. Порядком надоело постоянно ощущать себя жертвой, окруженной дикой, неуправляемой от жажды крови стаей бешеных черепах. К тому же, прятки однозначно перестали быть его любимой игрой.       К счастью, как и сказал Сплинтер, никто из сыновей мастера не способен сравниться в проворности бега с Майки.