Воспитание чувств одинокой вечности

Когда-то давно, когда деревья были по-настоящему огромными, а моря — зеркально чистыми, тринадцать природных созданий начали свой путь из разных уголков земли к одному месту. Они несли сквозь годы свои дары, что использовать должно было по уму и смыслу, не растрачивать зазря и не во вред. Восемь женщин и пятеро мужчин, чьи лица и тела не знали времени, начали строить общий дом, что позже — когда сформировали свой язык, — назвали Яблоневой усадьбой. Те, кто обладал знанием о тонкостях растений, взрастили Сад, в центре которого величаво раскинулась жилистая яблоня; понимающие животных и птиц — дали волю певчим щебетать в ветвях деревьев, наказали им носить вести во все концы, а паре львов — охранять выбранную землю; повелители ветров и хозяева дожей поливали сады, сметали песчаную пыль, принесенную с Запада, и баловали названых братьев и сестёр пушистыми снегами. Год за годом бессмертные люди сплочались, слагали свои песни, учили друг друга причудам своих ремесел, ходили знакомиться с новыми народами и учили тысячи слов на множащихся языках. Абель и Лукреция, что были наделены силой повелевать пространством, создали телесные руны, позволившие бессмертным проходить через любые двери в задуманный уголок мира. Дельта, знающая растения и выводящая новые виды, упросила Лукрецию запечатлеть крону Матушки яблони в цвету на лопатках и меж позвонков, чтобы силы Сада всегда были с ней и помогали в сложных моментах бытия. Мало-помалу, члены семьи находили свои призвания среди людской суеты — учили, строили, писали картины и чертили сложные конструкции неземных машин. Некоторые «на полставки» стали вдохновителями — теми, кого немногим позже назвали нимфами и сиренами, а после — музами. Сами себя бессмертные решили окрестить ёмким и излишне простым названием: Тринадцать, что обещали рано или поздно пересмотреть и заменить на лучший вариант, но этого так и не произошло. Хоть, возможно, и когда-нибудь случится. Для того, чтобы находить потерянных во мраке вдохновения творцов, общими силами Тринадцать создали белокаменную чашу, вода в которой всегда была чиста и совершенно безжизненна. Они установили её на большой деревянной столешнице, стоящей на оленьих рогах, в просторной комнате, окна которой выходят на вечно зелёный Сад. Тринадцать от художника к писателю, от музыканта к скульптору, узнавали тонкости психологии, основы чужих душ. Учились понимать лишь по одному взгляду, что человек хочет утаить от самого себя и от всего мира. Лиза Лу, чьи глаза всегда сочились чистым светом всех звёзд, начала помогать людям, ищущим свою вторую половину, — чтобы раз и навсегда, — и чужая любовь наполняла её неподдельным счастьем и желанием двигаться только вперёд. Руанет, больше всех общавшийся с первыми философами, стал изучать эту науку и вопросы разнообразия чужих душевных организаций, что дало ему возможность помогать и семье, где у каждого находилось слишком много «а что, если?». На частых застольных собраниях или в беседах под Матушкой яблоней он разглагольствовал на высокие темы, Эдокси часто дремала во время его лекций, положив голову на колени Велии или Ребекки. Всякое обучение было для Тринадцати чем-то вроде приятного досуга, которое всегда помогало держаться на плаву, не сильно скучать и морально расти, чтобы не просто влачить своё существование. Когда появились первые музыкальные инструменты — Усадьба наполнилась множеством новых звуков, и каждый нашёл истинно свой инструмент, или же просто понял, что музыка — не для него, как в случае с Эгилем, для которого тонкие струны или невесомые клавиши были настоящей пыткой. По душе ему было больше изучение насекомых и всевозможных камней, что таили в своих серых обличиях яркие кристаллы. «Научите нас плести такие косы», однажды, через пару лет после появления лютеранской церкви, просит Ребекка, лёжа головой на мясистом боку спящего льва, когда Семья собралась под кроной яблони, чтобы вместе насладиться вечером. Хитрые причёски всегда делали братья, схожие, как две капли воды, Бранд и Эгиль, и Лагерта, пришедшие с северных земель одетыми в оленьи шкуры, и с необычно белёсыми волнистыми волосами. Эти трое всегда были молчаливы, но не скупы на меткие мудрые высказывания и громкий смех над сумбурными рассказами Дельты и Велии, что всегда находили повод развеселить собратьев. О чудесах виноделия и чудных традициях разных народов всегда рассказывала Лу́на, статная темноволосая женщина с очаровательно пухлыми губами и лисьим взглядом орехово-зелёных глаз. Её голос — горячий мёд с еловой смолой, — завораживает, заставлят всех затихнуть, когда она, вальяжно сидя на подушках, повествует о своих путешествиях по Востоку, где её научили готовить лучший кофе и ткать ковры. Век за веком мир строился и ругался, бессмертные помогали в войнах как могли, чтобы не принимать какую-либо сторону. Они работали в медпунктах, старались находить укрытия для нуждающихся, защищали обделённых и спасали животных. С каждым годом Тринадцать успевали разувериться в людях и снова найти в себе силы поверить. Временами в семье случались раздоры, из-за чего звери начинали бушевать, погода сменялась с солнца на потопные ливни, а растения — цвести не в своё время. Они спорили о том, что нельзя просто так взять и сжечь церковь, что порывалась сделать Луна с самого основания католичества; нельзя уводить из семей чужих жён, на чём был пойман Кристиан; нельзя просто рассказывать людям о своих силах, из-за чего чуть не сожгли Эдокси, а Абеля практически утопили за его настояния на том, что Земля круглая и вращается вокруг Солнца. Миллионы лет несли с собой великую скуку и вынужденное временное безделье, это толкало бессмертную общину на изучение медитации, чтобы не скатываться в нигилизм или не заняться самообожествлением. Они не были внутри такими же, как люди, но хотели бы спокойно жить среди них. Когда строились империи — Тринадцать покупали земли, винодельни, Луна с Эгилем и Брандтом выкупили половину острова на Среднем Востоке, что, по уверениям женщины, в своё время станет прибыльным местом, и была права. К середине семнадцатого века их семья стала обладать таким количеством движимого и недвижимого имущества, что никто из них уже не смог всё оценить. Со временем многие деньги, вышедшие из оборота, потеряли свою ценность, но несколько позже стали стоить в тысячи раз больше. Книги и картины, написанные позже признанными великими классиками, превратили бы Усадьбу в музей и она бы могло войти в наследие ЮНЕСКО, если кто-то узнал бы о ней. Деньги портили каждого по отдельности, но вместе они сколотили безбожно приличное семейное состояние, которое Лукреция назвала «наследство от моей богатой тётушки, о которой я знать не знала», чтобы новые знакомые не задавали слишком много вопросов. У богатых свои причуды. К двадцатому веку, когда все мировые державы доказали своё превосходство, Тринадцать начали жить спокойно и размеренно. Они несколько отдалились друг от друга, желая сделать что-то исключительно своё, и собирались в Усадьбе на время только их праздников, чтобы рассказать последние новости, поделится идеями, обменяться подарками и просто воссоединить семью за одним столом. Кроме них самих у Тринадцати никого нет на поприще безжалостного времени, уплаченного за дары. Вселенная хотела хлеба и зрелищ — она их получила.