***
Пятничным утром зябко и по-зимнему пасмурно, хорошо, что без дождя. Дельта, в самом прекрасном расположении духа, едет на встречу с Лазаром и напевает их с Мелани незатейливую песенку, что самым необычайным образом впечаталась в её память. Хоть с самого начала дня Демаре мучает неприятный кожный зуд, лижущий шею огнём борщевика, происхождение которого она совершенно не понимает, но считает, что компресс с ромашкой поправит ситуацию, она не хочет, чтобы день был хоть чем-то испорчен. Наконец перелом между осенью и зимой Дельта смогла пережить, и теперь даже старается обратить внимание на подступающее Рождество, которое не особо сильно волнует, но всё-таки является составляющей страны, в которой она живёт. Не желая утопать в зимней серости, Дельта решила быть ярким пятном на глади мироздания, отчего утром достала кашемировое пальто фиолетового цвета и бордовое платье-футляр с высокой горловиной, которая сыграла сразу две прекрасные роли: скрывает покраснение и сохраняет лозы, любящие клубиться в шее, от ветра. К низкой температуре она привыкшая, но так её не полюбившая, подстать своим прихотливым питомцам, которые никогда не боятся выразить своё недовольство мышечными спазмами. В кофейне, как полагается, все медленно, но верно готовятся к любимому всеми семейному торжеству: на столиках появились аккуратные горшочки с маленькими ёлочками, бариста прикрепили к рабочим фартукам звонкие круглые бубенчики, что разбавляют своим звуком чужие голоса и приносят несказанное счастье детям, любящим всё громкое, посетители обсуждают подарки и подготовку ужина, что отнимет кучу сил, но принесёт много хороших эмоций. И одна Дельта не вникает в происходящее, потому что для неё собрать семью на Рождество звучит как шутка — Тринадцати больше по душам отмечать летнее солнцестояние, не приурочивая его к каким-либо высшим силам. Лазар с широкой улыбкой встречает подругу поцелуями в нарумяненные больше обычного щёки и не может не оценить, как та сегодня чудесно выглядит. — У меня неожиданно за пару дней появилось к тебе несколько вопросов, — начинает Бастьен, когда собеседница устроилась напротив уже заказанного ранее кофе. Лазар быстро запомнил, что предпочитает девушка, ни на что не рассчитывая, всего лишь повинуясь собственной хорошей памяти. — Первый — ты не знаешь, как там Мелани? — Нет, мы не общались со среды, — Дельта чуть задумывается, и после мыслей о кудрявой девушке шею вновь обдаёт жаром, отчего она чуть хмурится, стараясь подавить эту эмоцию. — А что такое? — Просто мы с ней созванивались обычно вечерами по четвергам, чтобы решить вопрос со встречей на выходных, а вчера она не отвечала, да и вообще трубку никто не брал, и сама не звонила. Подумал, раз уж вы достаточно близко общаетесь, могли что-то обсуждать, — предполагает молодой человек, а Демаре мысленно ругает себя за то, что с Мелани до сих пор не общалась ни при каких обстоятельствах, кроме репетиций. — Может, она с женихом занята подготовкой к Рождеству? Не знаю, честно, у меня… — Дельта удручённо вздыхает, подперев подбородок кулаком. Насчёт Сезара у Демаре есть много не самых хороших слов, сплетённых в паучью паутину в её мозгу, но она не знает, насколько Мелани откровенна с другом по поводу семейных конфликтов. Она вовремя прикусывает язык, чтобы не выносить сор из чужой избы. — Нет её номера. — Могу тебе написать, чтобы был, — Лазар по-дружески усмехается, когда Дельта заинтересованно кивает, и находит нужную запись в телефонной книжке. — Ладно, надеюсь, у нее всё хорошо, и мы вполне можем пропустить репетицию на выходных. Она такая умница, так вкладывается в нашу эту затею, — он тепло улыбается, говоря о своей музыкальной звёздочке, спустившийся точно Путеводной с небес. — И тебе, всё-таки, большое спасибо за то, что соединила наши пути. Серьёзно, во-от такое спасибо, — Лазар разводит руки как можно шире, чтобы показать весь размах, и случайно цепляет ладонью проходящую мимо девушку, за что спешно извиняется, а Дельта тихо посмеивается, прикрывая пальчиками рот. — В общем, ты поняла. — В общем, поняла, мой милый друг, — лисий взгляд Дельты, выведенный в ехидство торжественными алыми стрелками, заставляет Лазара чуть смутиться от только что произошедшей ситуации. — Но, знаешь, может быть, вам должно было когда-нибудь встретиться, просто сейчас потребовалась сторонняя мотивация, скажем так, — она пьёт кофе, в который решила добавить корицы, и старается не думать о том, что от других творцов сбегала раньше, чем они успевали её поблагодарить. Что-то будто идёт не так, но это кажется совершенно правильным. Дельта впервые за долгое время уверена в том, что происходит здесь и сейчас. — А какие у тебя ещё были вопросы? — Это даже не совсем для меня, для моей младшей сестры. Она пишет работу на конкурс, и ей нужна небольшая помощь с переводом каких-то текстов, чтобы использовать как доказательную базу или что-то вроде этого, — Лазар осторожно обрисовывает ситуацию, чтобы Дельта не подумала, что её способность к языкам используют чисто в личных целях. — Если, конечно, у тебя есть время и желание на такое. Могу завезти тебе бумаги, чтобы ты сама не дёргалась. — Вообще без проблем, Лазар, — Дельта лучезарно улыбается, наблюдая за тем, как собеседник спокойно выдыхает. — Мне не сложно, а ей — вон, для дела. Можешь, если не затруднит, привезти в ресторан тексты, переведу, — она бы с радостью могла встретиться с Арлетт лично, если того бы потребовала ситуация, но, чтобы не растягивать всё надолго, проще взяться за работу удалённо. Как Демаре уже привыкла, часто случается тысяча и одна ситуация, которая сдвигает любые планы, а это её раздражает. — Ох, дорогая, — вздыхает молодой человек, поставив чашку с кофе на блюдце. — Ты просто чудо. Такое вот рождественское, должно быть. Хотел ещё поинтересоваться, в вашей семье тоже несколько детей? — Этот вопрос рано или поздно должен был прозвучать, поэтому Дельта давно заранее знает, что ответить, дабы отойти от темы. — Да, несколько, но не все из нас одной крови, — Дельта пожимает плечами. — Семейство хоть и большое, но поддерживаем связь. Если всё-таки интересно сколько, — конечно, Бастьен кивает, будучи уверенным, что девушка скажет шесть или семь. — Нас ровно чёртова дюжина, — она усмехается удивлённому выражению чужого лица. — Честное слово, объяснить данный феномен я не могу, но как уж есть. — Ну ничего себе! Дай угадаю, вы с Лизой из тех, кто помладше? — предполагает Лазар, руководствуясь исключительно своими догадками и наблюдениями за подругой. — Да, всё верно, — девушка усмехается, откинувшись на спинку стула. Она бросает скорый взгляд на аккуратные часики, которые невзначай напоминают о том, что мир за окнами всё-таки не стоит. — Молоды, но не безумны. — Дельта чуть приподнимает почти пустую чашку, безмолвно обозначая сказанное неким подобием утреннего тоста, и ненароком обращает внимание на след помады, оставленной на белом крае. Отчего-то такой контраст неожиданно её привлекает. — Что-то мне подсказывает, кроется в тебе всё-таки благородное безумие, разве нет? — Лазар вопросительно изгибает бровь, припоминая достаточно развязные истории подруги, которые она нисколько не боится рассказывать. — Не скажу, что прям кроется, но я осторожно приподнимаю завесу, — заговорщически заявляет девушка, оставив пустую чашку. У нее столько смешных и не самых приличных историй, которыми она бы хотела поделиться с кем-то, кроме братьев и сестёр, но они пока требуют сохранности в тесном кругу. — Все мы небезгрешны, что уж тут говорить. — Верно-верно, — Лазар усмехается, высматривая во взгляде собеседницы те самые чертовски́е искры. — Иной раз в соборы боюсь заходить, вдруг крест на меня свалится. — Говорят, Бог всё прощает? — Дельта вопросительно изгибает бровь, стараясь не посмеяться над собственным выражением. Она знает, что никому ничего не прощают, лишь принимают, либо забывают за ненадобностью. — Кто говорит — тот наверняка не знает, а те, кто, может быть, и узнал, уже не скажут, — философично изрекает Лазар, подняв вверх указательный палец. — Как думаешь, а что-то, действительно, есть по ту сторону? — Нет «там» ничего, — девушка чуть поджимает губы. — Всё однажды просто останется отголоском в пустой вселенной, и никто об этом не вспомнит. — Значит, реалистка ты, всё-таки, до мозга костей, — молодой человек пытался понять эту тонкую грань в новой знакомой, которая верит в их проект, но, тем не менее, не делает громких заявлений. Она зачастую держит мнение при себе, но, если и высказывает, то чётко и иногда более резко, чем от неё ожидают. — Тебя поэтому и тянет к музыке? — Музыка для меня — способ выразить то, для чего не нужны слова. Не способ сказать, но помочь представить, — Дельта чуть задумывается, почему же, действительно, её так привлекают музыканты. — Она намного абстрактнее, чем всё остальное. — А как же рисование шаржей? — Лазар чуть посмеивается каждый раз, когда натыкается взглядом дома на картинку, которую изобразила подруга. — Это так, — Демаре усмехается и смотрит на друга. — Сиюминутные порывы. Иногда у меня появляется желание написать громадное полотно, но до этого я пока не добралась. Не так давно изрисовала антикварный столик из красного дерева, Лиза Лу тогда чуть не поседела, — она тихо посмеивается, вспоминая ту историю, когда сестра увидела свежую роспись на дорогом предмете. Её лицо выражало скорбь и возмущение одновременно, а Дельта смеялась, оправдывая себя тем, что столик до ужаса скучный, и никак не входил в интерьер с большим количеством растений. — Музыка для меня, всё же, в категории совсем другого. — В этом плане я тебя очень понимаю, — Лазар кивает, и теперь сам задумывается, что всё-таки он хочет принести в мир посредством красивых мелодий. — Посидела бы тут с тобой хоть до вечера, но мне, право, нужно ехать на другой конец города. Назначили там встречу с лесоводами, они нам обеспечат самые красивые хвойные украшения в ресторане, надо посмотреть товар, в общем, — Дельта вздыхает и скромно улыбается, будто извиняясь за собственную некоторую деловитость. — Хотите, значит, разбавить прекрасные цветочные композиции, — Лазар понимающе кивает. — Тоже на работу побегу, а то батюшка, конечно, понимающий, но опозданий не любит. По пути к ресторану, где должна забрать Лизу Лу, Дельта думает, что всё-таки произошло у Мелани, из-за чего она отошла от их с Лазаром негласного обычая договариваться о встрече. Каждая мысль о девушке отзывается новыми неприятными ощущениями в шее, спускающимися расплавленным воском вниз к груди, обжигает тонкую кожу над рёбрами, окутывая лёгкие раздражением. Дельта не уверена в верности и адекватности собственных суждений, но первопричиной её сегодняшней ложки дёгтя в громадной бочке мёда стало что-то, исходящее от Гальяно, с которой у бессмертной установилась достаточно прочная связь. Дельта знает, что обратной дороги уже нет, и делает мысленную пометку проведать Мелани после работы. Поддаваясь надоедливому зуду, Демаре осторожно растирает горящие места, стараясь хоть как-то облегчить ситуацию, из-за которой лозы подпускают тонкие побеги как можно выше к коже, закрывая пару изрядно покрасневших участков изнутри. Они чувствуют лучше хозяйки, что у той творится на извечно трепетно цветущей душе, и, в силу своих плетистых возможностей, помогают тем, чем могут, залечивая телесные повреждения. Физическое лечить проще, чем глубинно психологическое, выстроенное не по принципам и часто — совсем без геометрической логики, отчего сердечные переживания переплетаются нейронными связями со всем телом. — Привет, дорогая, — Лиза Лу садится в машину и целует сестру в щёку, не касаясь губами кожи, чтобы не испачкать помадой. — Мы опаздываем. — Доброе утро, звезда моя поднебесная. Задерживаемся, а не опаздываем, — Дельта усмехается, посмотрев на блондинку рядом. Та чуть качает головой и пожимает плечами, как бы говоря, что пусть так и будет, соглашаясь с Демаре. — Непривычно видеть тебя в Париже после начала декабря. — Не могу я уехать уже, — Дельта вздыхает и потирает шею, возвращая машину в дорожный поток. — Тут и ты, и ресторан, и Мелани с Лазаром. Да и надо как-нибудь потом пересечься ещё с некоторыми людьми, с которыми я познакомилась в прошлый приезд, — она ищет как можно больше предлогов остаться скорее для самой себя, чем для Лизы Лу, которая точно знает, ради кого сестра чуть меняет свои устои. В случае Дельты, дело чаще всего в женщине, которая способна заинтересовать ту настолько, чтобы немного пошатнуть привычки. — Мы уже решили, как ресторан будет работать в праздники? — Двадцать четвёртого в первую половину дня, двадцать пятого — во вторую до одиннадцати вечера. Потом как обычно. — Лиза рассматривает сестру, сосредоточенную на дороге больше обычного. Они уже обсуждали этот вопрос и, на её взгляд, сошлись во мнениях, но Дельта будто слишком отрывается от реальности. — А на Новый год будем всю ночь, с тридцать первого на первое, уже уладила всё с персоналом, почти все столики забронированы. Хочу пустить звёздочек нашей семье, чтобы к нам подтянулись, как думаешь? — Почему бы и нет, — Дельта пожимает плечами, посмотрев на Лизу Лу, поправляющую волосы. — Но всех разом уже сложнее собрать, конечно. У нас всех почти свои работы, требующие внимания, — она потирает левое плечо, притормозив на светофоре, и Лу подмечает, что сестра в чуть странном состоянии. — Да и как-то сейчас между некоторыми больше напряжения, чем всегда. — Это всё потому, что мы, кажется, стали забывать, кто мы и откуда, — укоризненно произносит Лиза, развалившись в кресле настолько, насколько позволяет пространство, и вздыхает. — Я понимаю, что с движением прогресса становится комфортнее жить одним днём и не думать о будущем. Но так можно и доиграться с собственными чувствами. Кому, как не тебе, этого не знать? — Лиза Лу, никто и не играет. Мы всегда были вместе, всегда это «мы», понимаешь? Тысячи лет под одной крышей тяготят, просто нужно побыть по отдельности, тут нет ничего из ряда вон, — Дельта смотрит на собеседницу, изучающую серый пейзаж за окном. — Знаю, что тебе очень важно быть с братьями и сёстрами рядом как можно больше, но пойми и их. Никто из наших и близко не забудет, кто он. Просто мы так и не знаем — зачем мы? Все ищут ответ на этот вопрос разными способами. — Может, мы просто неудачная попытка мироздания сотворить человечество, которое у него получилось чуть позже? — предполагает Лиза. Сама Дельта постаралась отодвинуть эти размышления как можно дальше, чтобы не теряться в миллионе догадок, которые никогда не найдут подтверждения или опровержения. — Мне нравится думать, что мы тоже не просто так существуем, и что у наших сил есть определенное значение в этом мире. От природы, да и от звёзд, ответа всё равно нет, как бы мы не просили. Вот и живём, ни в чём себе не отказывая, не скрываться же в ожидании чего-то, что не произойдёт, — Лиза Лу принимает ответ сестры как мантру, которую будет повторять себе, когда звёздный гул станет слишком давить. Хоть до всего она может дойти и сама, но почему-то слова родных значат для неё достаточно много, чтобы ставить в пример собственным рассуждениям. Ей всегда нужен противовес. — Есть ли у нас всё-таки конец? Ведь всё его имеет, — Лиза давно не рассуждала на эту тему, поэтому решает, что может подстегнуть и разум сестры. — Может, когда-нибудь узнаем, конечно, но, очень надеюсь, что не сейчас, — Дельта улыбается, точно зная, что на данный момент у неё есть достаточно смысла, чтобы не сойти с ума в бессмертии. — Вокруг творится столько всего интересного, а нас никто не ловит, чтобы посадить на кол и сжечь, — сёстры смеются над этим, потому что сейчас инквизиция кажется такими пережитками прошлого, что будто и была совсем недолго. — Ты, значит, всё-таки основательно застряла со своей медовой девочкой? — Лиза Лу хитро улыбается, стараясь придвинуться к сестре чуть ближе, чтобы продолжить. — Я так и знала. — Пепельно-дымный, запятнанный сандалом, аромат девушки вызывает у Дельты желание закурить и она чуть морщится. — Не отвлекай от дороги, — зуд снова даёт о себе знать, и Дельта растирает шею, стараясь надавить чуть сильнее. — Не то, чтобы я прям застряла, но она меня интересует, как человек. В Мелани много нераскрытой силы и подавленной энергии, которую почти удалось затоптать её женишку. Будь моя воля — я бы ему много чего сказала, конечно, но не могу лезть в чужой дом. — Правильно, лучше не надо лезть. По твоим рассказам я поняла, что тип там не самый приятный, да и слушать не будет, — резонно замечат Лиза Лу, всё-таки точно озаботившись состоянием сестры. — У тебя тут загнулось, — она тянется поправить горловину чужого платья, когда очередной светофор заставляет остановиться, и натыкается на раздражение, которое Дельта старалась скрыть. — Это от чего? — Не знаю, с самого утра началось, — Демаре как можно деликатнее убирает от себя сестринские руки, чуть дольше удерживая левую ладонь, стараясь обозначить, что всё в относительном порядке. — Не сильно беспокоит, но всё-таки не особо приятно. — Да надо думать, что неприятно, — Лиза вздыхает и поджимает губы. Обычно, чтобы поранить бессмертных, нужно особо сильно исхитриться, но что-то, что творится изнутри — уже другой вопрос. — Это, может быть, как-то связано с Мелани? — Возможно, — руль в руках, оплетенных браслетами лоз, быстро поворачивается и скользит в аккуратной хватке, Лиза Лу старается удержаться от резких перемещений по салону. — Извиняюсь, я захотела проскочить на мигающий зелёный. — Я понимаю, что бессмертие можно воспринимать по-разному, но так можно и с ним распрощаться, — Лиза Лу смеётся, снова поправляя волосы, и смотрит на Дельту, решившую поиграть с огнём. Та выглядит более взбодрённой, чем несколькими минутами ранее, и Лу готова всё простить, лишь бы она оставалась весёлой. — Очень надеюсь, что с медовой девочкой ты так не катаешься. — Почему же нет? — Дельта усмехается и не может скрыть ухмылки, которую у неё вызывают воспоминания о том, как Гальяно поначалу манёврам водителя возмущается, а после звонко смеётся в тишь ночного неба. — Она вполне любительница моих крутых поворотов. Шины по брусчатке просто скользят иногда. — У тебя, дорогая моя, ляхи ещё не скользят рядом с ней? — Лиза заливисто смеётся, наблюдая за изменениями выражения лица Дельты от искерннего удивления до невозможности сдержать смех. — Лиза Лу! Я же не хочу подряд всё, что двигается, — девушка издаёт сдержанное «кхм», проглатывая пару колкостей в сторону сестры, которая, в действительности, хочет зачастую очень много. — Тем более, с ней у нас очень пока хрупкая связь. Мелани не доверяет миру, тем более, новым людям, которые сейчас появились в её жизни. Со мной хоть она ближе, чем с парнями, может, на подсознательном уровне, но всё равно осторожничает, и я её нисколько в этом не виню. — Значит, Чаша тебе наконец подкинула кого интереснее, чем просто — вдохнови и уйди? — на долю Лу обычно выпадают как раз одномоментные встречи, за которые она успевает разобраться с вопросами творцов и испариться из их жизни быстрее дождя в жару. О сторонней работе Дельты ей слушать интересно именно потому, что сестра придерживается другой тактики, где устанавливает исключительно дружеский контакт. — Наконец, да, — Дельта довольна тем, что может подольше пожить в Париже и вернуть в квартиру привычный ей уют. Конечно, апартаменты не являются основным, но всё-таки приятным бонусом. — И не надо никуда переезжать. — Даже перспектива провести зиму в тепле тебя больше не так прельщает? — Лиза Лу хитро выгибает бровь. Пары секунд Дельте хватает, чтобы обдумать этот вопрос, и она отрицательно качает головой. — Я очень этому рада, Дель. Зимой тут очень тоскливо. — Не поверю, что ты не находила себе развлечений, — Дельта смотрит в лукавые глаза сестры и точно ловит в них ответ. — Ха-а! Я перетрахала всех самых богатых людей Парижа, пока тебя не было, — язвительно заявляет Лу, Дельта только чуть укоризненно мотает головой, нисколько не порицая сестру за её игры. — Богатых относительно остального населения, естественно. — Ясное дело, что бедные музыканты тебя не интересуют. — Бедные не интересуют, но богатые знают столько чужих тайн, что можно собрать досье на самых влиятельных людей мира, и уронить громадные системы. Надеюсь, мне никогда не станет слишком скучно, чтобы пустить некоторую информацию в оборот, — Лу, в плане владения достаточным количеством связей, всегда была крайне внимательна и осторожна к каждому слову. Она знает, что многое сказанное даже просто так может обернуться веским аргументом против любой стороны, но сама она сможет выйти сухой из воды, обладая способностью делать всё исключительно. — Всё само рухнет рано или поздно, мы же это знаем, — Дельта чуть удручённо вздыхает, потому что большая часть всего, действительно, не вечна. — Зачем подталкивать камень, который хорошо и сам с горы катится. — Вот я и не толкаю, — Лиза равнодушно пожимает плечами и рассматривает золотые кольца на изящных пальцах. До пункта назначения девушки доезжают в спокойных обсуждениях предстоящего Рождества, Дельта предлагает сестре праздничным вечером посидеть в её квартире и что-нибудь вместе приготовить. Лу не удивляется тому факту, что Демаре потихоньку снова втягивается в привычки Парижа, и соглашается на небольшую семейную встречу, на который они по обычаю продолжат рассуждать на все темы мира. Дельта делится большим количеством фактов и своих мыслей о Мелани, которые ещё не высказала сестре, и выслушивает её позицию относительно их своеобразных отношений. Беспокойство Демаре по поводу того, что она не поддерживает с Гальяно связь, кроме как на репетициях и по пути до дома девушки, Лу унимает достаточно простым объяснением того факта, что Дельта подсознательно боится боли, которая рано или поздно придёт в её жизнь. Неминуемо — с уходом Мелани. Деловые встречи проходят необычно легко и приятно, владелиц «Le pommier» встречают с улыбками и неприменно подмечают, как те молоды и роскошны в своих образах. Рабочее настроение нет-нет, да нарушается упоминаниями семейного праздника, вскользь упоминаются жёны, дети и подарки, сёстры держатся в этом плане более отстранённо, чем от них хотят партнёры. Лу не может скрыть искренней улыбки, когда на последней встрече неожиданной чудесной гостьей оказывается маленькая дочь декоратора. Малышка то и дело рассматривала Лизу Лу и Дельту, будто выбирая, кто ей больше нравится, и в итоге попросилась сесть на колени к Демаре, чему девушка совершенно не была против, но декоратор извинилась бесконечное множество раз, и чувствовала себя чуть неловко. Дельта всегда замечала, что она почему-то очень привлекает детей, но никогда сама не думала о том, что могла бы стать мамой, даже не беря в расчёт то, что это невозможно по природной воле. Семейные ценности у нее были сформированы очень давно, и они несколько разнятся с теми, какие воспитывают в девочках с детства.***
В вечерних потёмках Дельта беспокойно ходит по квартире почти полностью голой. Зуд с каждым часом набирал обороты, и к моменту возвращения девушки домой, стал совершенно нестерпимым. Она заезжала к Мелани домой, но никого не оказалось, это насторожило Дельту и заставило задуматься о том, что что-то всё-таки произошло. Лозы начали суетиться непривычно сильно даже для них, и Демаре воспользовалась их предложением отправить на поиски розовые лепестки, чтобы удостовериться, что с Мелани всё хорошо. Недлинные ногти оставляют заметные следы на светлой коже, и Дельта шипит ото всех неприятных ощущений, которые ей приносит ситуация. Лизу Лу она постаралась убедить, что всё уладит сама и справится с зудом с помощью лекарственных трав, которых у нее в избытке, чтобы сестра могла спокойно провести вечер в любимой ей атмосфере. Ромашка и календула хоть и помогают, но не в достаточной мере, лозы услужливо ползают по телу хозяйки, стараясь остудить горячую кожу своими упругими прохладными телами, и Дельта гладит самые тонкие побеги, уверяя, что она в порядке. Попытки отвлечься от желания снять с самой себя кожу практически венчаются успехом, когда Дельта берёт в руки блокнот и зарисовывает первые попавшиеся на взгляд углы квартиры под звуки давно ушедших симфоний с виниловых пластинок. Дельта катает кубики льда по шее, вверяет их лозам, которые, хоть и не любят холод, не возмущаются, следуя указаниям девушки, они обтирают кожу над лопатками, петляют по рёбрам, проскальзывают ко впадинам над ключицами, окутывая упругую грудь. Время вновь клубится сигаретным дымом и перетекает холодными каплями по тугим бёдрам, разбиваясь о лакированный пол. Демаре не знает, сколько просто просидела, ни о чём не думая и погружаясь исключительно в карандашную детализацию комнатных растений, но это определенно помогло успокоиться и перестать сильно акцентировать внимание на вспарывании своей кожи. Настенные часы в гостиной услужливо считают секунды, и, прежде чем длинная стрелка сойдёт со своего места, раздаётся оглушающий в пустом пространстве звонок. В Дельту влетает пара розовых лепестков, которые теперь знают о чужом местоположении. Мир будто останавливается в двенадцать минут двенадцатого, когда Дельта быстрыми шагами доходит до телефона. — Да? — Дельта выдыхает, когда слышит сначала чужой вздох, а после самый долгожданный голос. — Дельта, я тебя не разбудила? Это Мелани, — девушка на том конце заметно нервная, её дрожащий голос перебивает музыка и чей-то смех, Дельта понимает, почему не нашла Мелани дома. — Я поняла, дорогая. Нет, я не спала. Что у тебя случилось? — мимолётно Дельта думает, что, даже если бы она глубоко спала, это бы никак не смогло бы стать причиной не помочь Гальяно в чём бы то ни было. — Не очень ловко о таком просить, но у меня не самая хорошая ситуация сложилась. Я не в особой кондиции, и, может быть, ты могла бы забрать меня из бара? — Мелани звучит так, будто вот-вот расплачется, и Дельта — единственная спасительная веточка, за которую она может ухватиться. — Могу, никаких проблем, — Дельта осторожно чуть ударяет пару раз по лозам, слишком сильно сжавшим предплечье, и уже практически готова выбегать из дома. — Скажи адрес. — Дельта, ты моя спасительница! — всхлип отчётливо раздаётся в телефонной трубке, и Демаре готова просить небо, чтобы Мелани не плакала. — Бар называется «Stigma», это в двадцатом округе, улица… — она задумчиво вздыхает, но Дельта прерывает её размышления, сказав, что знает, где это место. — Спасибо тебе большое, правда. Я в таком раздрае, что боюсь свернуть под автобус прежде, чем в него сяду. — Я буду примерно минут через двадцать, подожди меня у бара. Хорошо? — Дельта потирает шею, на которой свежие царапины теперь горят сильнее, чем ощущается зуд. Её сердце бьётся громко и чётко, ведь с Гальяно всё в порядке, может быть, не душевно, но всё-таки та ей позвонила сама. — Хорошо, — Мелани надрывно всхлипывает, глотая все эмоции, вырывающиеся наружу. Совсем немного алкоголя оголило рвущиеся провода-нервы, что хотят кричать до сорванных связок в небесную пустоту. Бар «Stigma» Дельта знает давно и хорошо, особенно его владельца, который всегда был без ума от Лизы Лу, что, на вид, намного его моложе. Несмотря на достаточно тёмное название, само заведение всегда притягивало достаточно спокойный и по-своему приятный контингент, который точно не навредил бы одинокой девушке. Бугаи-охранники и персонал осторожно присматривают за теми, кто в какой-то мере мог бы стать угрозой давно устоявшимся компаниям, но особо буйных разборок никогда не было. За физическое состояние Мелани Дельта практически не переживает, но насчёт психологического — более чем. Оказаться в такую погоду за несколько кварталов от дома в не особо приметном баре кажется совсем непохожим на привычное поведение тихой, хоть и не самую консервативной, кудрявой девушки. Дельта наспех надевает первые попавшиеся в шкафу брюки и свободный свитер, пальто лишь успевает накинуть на плечи прежде, чем захлопнуть дверь, и выбегает к машине, попутно отсалютовав пожилому консьержу, который удивился такой девичьей прыти, какую от девушки он никогда не видел. Становится одновременно страшно и спокойно, когда Демаре выезжает по адресу, она не знает, чего сейчас ожидать от Мелани, какая новость разбила её нежный медовый голос на скрежет ножниц по стеклу, что ранило её горячее сердце ледяной вьюгой. Дороги и кварталы вьются яркими огнями, нежные розовые лепестки вьются рядом с хозяйкой, скользят по холодной коже руля и замирают на тёплых ладонях, сжатых слишком сильно. — Вы сегодня оказались слишком медлительными с поиском, — Дельта фырчит на безобидные лепестки, цепляющиеся за её недлинные волосы. — Не надо мне говорить, что всё это имело определенный смысл. Я места себе не находила, — она случайно сдирает только натянувшуюся корочку на одной из самых глубоких царапин на шее, и смотрит на кровавые прожилки на подушечках пальцев. Совсем скоро раны затянутся, забудутся и даже не оставят шрамов, но именно ощущение собственной крови на руках и её солоноватый привкус на языке останутся напоминанием, что даже бессмертие оставляет в Дельте больше человеческого, чем она думает. Улицы Менильмонтана оживлены бессонными душами, хоть и славится округ кладбищем, где покоятся одни из самых значимых людей в истории разных направлений. Чужая жизнь скоротечна и полна особенными памятными знаками, которых по молодости хочется набрать вдоволь, и чтобы до конца дней. Дельта поднимает ворот пальто, закрывая пропитавшуюся кровью светлую шерсть горловины свитера, и выходит из машины к бару, где её ждёт отчего-то очень дорогая душе Мелани, что совершенно уже не замечает музыки и чужого веселья, творящегося вокруг неё. Стоя в эпицентре событий, на небольшом танцполе первого этажа, Дельта скрыта людьми и темнотой, подёрнутой лёгким желтоватым светом ламп и сигаретной дымкой, и она просто смотрит на Мелани, сидящую у угла барной стойки, освещенной сильнее остального пространства, и не может отдать себе отчёт в том, что нужно хоть куда-то двинуться. Гальяно перекатывает лёд в пустом стакане, подперев подбородок кулаком, она не смотрит вокруг, лишь бросает пару взглядов на бармена, который, должно быть, справляется о чужом состоянии. Мелани заметно натянуто чуть улыбается, словно стараясь убедить, что не всё может разрешить барменская психология, и погружается глубоко в себя. Отчего-то печаль Гальяно — самая чистая и завораживающая, какую только видела Дельта, она читает в чужом выражении столько грусти, смешанной с болью, что даже перестаёт обращать внимание, как накатывают новые обжигающие кожу волны. В пальто жарко, а кровь всё ещё пропитывает свитер, но Демаре бесповоротно и окончательно очарована той, чьи волосы непривычно собраны заколкой и только пара прядей спадают на милое лицо. Мелани не плачет, почти не двигается, но всем видом выражает слишком много всего, чтобы это просто осознать. Купол печали накрывает её, пряча от всего света и подчиняя собственной власти, которой Мелани хотела бы отдаться полностью и без остатка. В ней нет полутонов: если весело — смеяться до слёз, если больно — драть в клочья собственную душу, скармливая её стервятникам-мыслям. Она не притворяется, и Дельта точно теперь видит, что для девушки однажды откроются все пути, повинуясь чужой правде. Дельта всё-таки сдвигается с места в сторону Мелани, всё ещё не видящей её из-за резкого контраста освещения, но, кажется, чувствующей её присутствие. Девушка поворачивает голову, точно натыкаясь на свою спасительницу и, выпрямившись, улыбается по-настоящему. Всё в Дельте переворачивается необычайным образом, когда она повторяет чужую улыбку, и старается ни с кем не столкнуться в неуклюжей попытке выглядеть собранно. Ничего не говоря, Дельта, в самом искреннем порыве души, как можно крепче обнимает Мелани, когда та встаёт со стула, и вздыхает с невероятным облегчением. Зуд, доставший за день, исчезает сам собой, будто его и не было вовсе. Мелани понимает, что слова сейчас совершенно не нужны, и прижимается к Дельте отчаянно сильно, будто она хватается за последнюю соломинку. Кажется, так и есть.***
В машине по-прежнему тихо играет музыка, на заднем сидении безвольно болтаются розовые лепестки, по стёклам медленно расползаются огни засыпающего города. Мелани тихо кусает губы и смотрит в окно, когда её мнимое спокойствие Дельта нарушает осторожным вопросом: — Тебя отвезти домой? — Демаре смотрит на спутницу, совершенно потерявшуюся в пространстве. Она не пьяна, но задурманена собственными чувствами, сбившими все возможные шлагбаумы. — Я туда не хочу, — Мелани отвечает тихо, чтобы не выдать, как дрожит голос от воспоминаний о том месте, что совсем недавно было действительно домом, но теперь — пустая квартира, догорающая прошлым. — Хорошо. Тогда, останешься у меня? — предлагает Дельта, взвешивая все «за» и «против». Ей совершенно не свойственно подпускать кого-то ещё ближе, чем она уже себе позволила, но Мелани, действительно, ломает стены в чужой душе, даже не подозревая об этом. — Так будет спокойнее нам обеим. Надеюсь, Сезар не будет… — Не будет. — Мелани обрывает слишком грубо, что даёт Дельте точно понять, в чём всё-таки дело. Совсем небольшой порыв злости срывает последние ограничители, и Мелани откидывается на спинку сиденья, что всё ещё хранит дымчатый аромат Лизы Лу, и закрывает глаза. Первые слезинки скатываются серебряными змеями по чуть заметным веснушкам на скулах, Мелани старается дышать размеренно, но каждый вдох срывается, когда в голове эхом вновь проносится «Сезар не будет…», у неё внутри всё переламывается. Разрывается сверхновая где-то под веками, в бликах уличных фонарей. Дельта судорожно вздыхает, потому что сейчас она несколько не понимает, что делать. Мелани ничего не говорит и не просит, лишь сжимает крепче руку Дельты и пытается унять крик, рвущийся наружу разъярённым зверем из клетки. Слёзы текут по шее, размазывают по щекам тушь и подводку. Мелани дрожит всем телом, рассыпаясь на части изнутри, она воет, зажимая рот свободной ладонью, стискивая чужую мёртвой хваткой, отчего лозы под кожей Дельты суетливо перекатываются, пугаясь приложенной силы. Демаре осторожно паркуется рядом с домом и разворачивается к Мелани всем телом, давая понять, что та в безопасности и что всё может быть в порядке, но, возможно, не прямо сейчас. Гальяно поднимает голову, будто это поможет слезам затечь обратно, и повторяет попытку взять себя в руки, чтобы хотя бы выйти из машины. Она смотрит на Дельту с немой просьбой помочь, но бессмертная не знает как, стирая салфеткой с чужого лица слёзы, повторяя, что всё будет хорошо. Бессмертие так и не помогло Дельте научиться правильно справляться с чужим разбитым сердцем, она, даже не веря, хочет просить Бога, чтобы Мелани не плакала, чтобы ей не было больно изнутри, чтобы самой большой проблемой в жизни той был только выбор одежды. Дельта бы положила под ноги Мелани империи, дабы её утешить, но поблизости нет ни одной. Дыхание Мелани чуть сглаживается, и душевный крик медленно утихает, отпуская хрупкую душу из тисков, сжавших рёбра. Утешать людей всегда было больше по части Лукреции, но рядом её нет, и Дельте придётся научиться этому сразу на практике. Они ничего не говорят: Дельта понимает, что любые вопросы могут только навредить, Мелани же — не может и не хочет, зная, что её прекрасная подруга сделает достаточно выводов. — Давай мы поднимемся ко мне, и ты поделишься, что случилось, если захочешь? — Дельта смотрит в блестящие глаза Мелани, держа её лицо в ладонях, и старается успокоить, поглаживая влажные щёки большими пальцами. Девушка закусывает нижнюю губу и кивает, практически вверяя себя в сильные женские руки. — Вот и славно. Обычно Дельта всегда игнорировала наличие лифта в доме, предпочитая лёгкую разминку до пятого этажа, но сегодня и этой привычке пришлось изменить. Мелани стоит, оперевшись о металлическую стенку, и рассматривает исподлобья Дельту, пальто на которой распахнулось достаточно сильно, чтобы заметить тёмные разводы крови. Это несколько пугает, но одновременно и завораживает своей откровенностью. — Что с тобой? — тихо спрашивает Мелани, будто царапины на шее подруги — самая большая её проблема на данный момент. — Весь день зудело, расчесала с дуру, — Дельта усмехается, стараясь поправить пальто чисто автоматически. Она наблюдает за тем, как Мелани опускает голову, пряча часть лица в палантине, и думает, что не будет спрашивать его обратно, если Гальяно сама не вернёт. Мелани он согревает не столько физически, сколько душевно, и это кажется самым лучшим вариантом для незначимого предмета гардероба. В квартире Дельты тихо, но почему-то эта голосовая пустота совсем не похожа на ту, какая сейчас висит дома у Мелани. Она не давит, не звенит набатным боем об одиночестве, не колит глаза, лишь мерно погружает в спокойствие. Дельта говорит, чтобы гостья чувствовала себя как дома и указывает на диван, где та может присесть, пока хозяйка квартиры переоденется и найдёт что-нибудь для Мелани. Принимать у себя кого-то стороннего, тем более — позволять остаться на ночь, — Дельте непривычно, потому что ей всегда кажется, что другим действительно не очень комфортно находиться в чужой обстановке, даже если эта обстановка принадлежит тому, кому человек доверяет. Мелани изучает взглядом комнату, в которой её оставили, и она кажется ей достаточно уютной, хоть и несколько угловатой, будто не достаточно обжитой, но это вполне в характере Демаре — не иметь рядом лишних вещей. Комнатных растениях оказывается даже больше, чем предполагала ранее Гальяно, когда подруга сказала, что очень их любит, но они нисколько не выглядят лишними в просторе светлой обстановки, освещённой ненавязчивым светом антикварных напольных ламп. Картина напротив дивана, где удобно устроилась Мелани, хранит изображение цветущих ветвей миндаля, что расходятся рельефным узором будто под кожу стены, продолжая изображение, словно ветвям было недостаточно места в полотне, и они прорубили собственные пути. Дельты не было не так долго, чтобы Мелани успела почувствовать себя достаточно спокойно для того, чтобы походить по комнате и прилегающей к ней кухне, но ей кажется, что этот пробел она рано или поздно заполнит. Когда интерес пересилит все тягостные мысли и события, свалившиеся на девушку одним скоропостижным днём. — Вот, тут тебе пижама и полотенце, — Демаре, уже в лёгких домашних штанах и тёмном топе, оставляет аккуратную стопочку вещей на подлокотнике. — Ты хочешь чего-нибудь: вода, чай, крепкие и не очень напитки? — Пока нет, спасибо, — Мелани чуть улыбается, смотря снизу вверх на подругу. Та, кивнув, садится рядом и поджимает под себя ногу, чтобы принять более удобную позу. — Милая, что у тебя произошло? — Дельта смотрит самым пронзительно беспокойным взглядом, от которого Мелани не чувствует себя одиноко. Кому-то всё-таки важно её состояние. Она тяжко вздыхает и, заправив прядь волос за ухо, копирует позу собеседницы. — У меня давно нет родителей. Моего брата не стало. Нет родного дома. Теперь от меня ушёл Сезар — последняя частичка моего прошлого, — Мелани глубоко вздыхает, больше не скрывая взгляд от Дельты. Она хочет, чтобы та видела, как в открытой книге, каждую эмоцию, чтобы раз и навсегда оставить их где-то в пространстве вокруг, но не в одной себе. — Мы были с ним бок о бок практически всю жизнь, но что-то просто сломалось. — Знаешь, правду говорят, что люди приходят и уходят, — Дельта осторожно берет в руки ладонь Мелани, обозначая свою поддержку. — Меняются интересы и ценности, приходят другие, те, кто поддержат на определённом пути. У тебя сейчас совершенно новый виток в жизни, новые задачи, разве не так? — Гальяно осторожно кивает, но на глаза предательски наворачиваются слёзы. — Я понимаю, что очень сложно отпускать людей, к которым привыкаешь слишком сильно за много лет, но невозможно привязать к себе кого-то насовсем и безоговорочно, если со временем становится всё меньше точек соприкосновения. — Но почему нельзя просто принять? — Мелани закусывает губу и по её щеке скатывается одинокий кристалл слезы, что царапает бессмертную душу. — Я же… я соглашалась на все его закидоны, палки в колёса никогда не вставляла. Когда мы учились в школе, он мне колени мёдом мазал, чтобы царапины быстрее заживали, таскал с кухни, потом получал за такое. — Она стирает влажные дорожки с щёк и шмыгает носом. — Почему он так? Сердце Дельты разрывается на части, когда милое личико Мелани искажается выражением искреннего непонимания и боли. Мелани придвигается ближе и доверчиво подаётся навстречу чужим рукам, что ласково гладят её по голове и спине, успокаивают своим теплом. Дельта выводит по чужой спине круги, впитывает всё плохое, что тяготит душу Мелани, отдавая ей куски собственного тепла. Шепчет в кудрявые волосы, что она рядом, что Мелани не одна, что та может ей доверять настолько, насколько позволит себе, потому что она важна Дельте. На вопрос — почему люди такие — Демаре не нашла ответ даже для себя, но Мелани говорит, что жизнь делает их такими, какими получается, и с этим уже трудно бороться. Что весь мир совсем не такой, каким бы подходил нежной силе души Мелани, но он точно постарается принять её любой со всеми горящими на щеках чувствами, только лишь стоит принять его в том несовершенном виде, в каком мир существует. Дельта говорит: «мой маленький бутончик розы, я останусь рядом, пока нужна тебе», и целует Мелани в лоб, оставляет лёгкие касания пальцев на влажном лице, упаивая лозы реками чужой души. Тонкие побеги осторожно вылезают из-под кожи с позволения хозяйки, замыкаясь кольцами на пальцах Дельты, и касаются спины Мелани, наконец, знакомясь с девушкой ближе. Мелани кутается, как в одеяло, в пряный аромат горячей бархатной кожи Дельты, и не понимает, почему это ощущение вызывает столько противоречивых чувств, вдруг спутавшихся в пучине мрачной печали. Слёзы медленно отступают, и Мелани просто тихо дышит, путаясь в ощущении чужой чуть влажной кожи плеча и липнущих к щекам волос. Она чуть отстраняется, чтобы дать и себе, и Демаре больше личного пространства, вытирая лицо. Дельта осторожно улыбается себе под нос, когда видит, что Мелани потихоньку приходит в себя, и встаёт с дивана, чтобы налить девушке воды. Взгляд и разум Мелани затуманивает усталость, её тело и душу вымотала тоска до той степени, когда она уже просто физически не сможет больше говорить, и Дельта это прекрасно видит. Мелани спрашивает, где она может умыться, и Демаре провожает подругу в гостевую ванную комнату, где показывает ей шкафчики, в которых девушка найдёт все необходимое. Как бы Дельта не доверяла Гальяно, ответы на многие вопросы, которые могли бы появиться, она не может дать, поэтому, пока девушка занята, она убирает с полок книги с личными благодарственными надписями, фотографии с давно почившими творцами и несколько своих рисунков с изображениями Мелани, которые просто могут показаться странными, и относит их в кабинет — единственную комнату, закрывающуюся на ключ. Попутно Дельта осматривает свою шею в зеркало и решает, что царапины затянутся без помощи лекарственных трав. Мелани в ванной изучает изобилие различных флаконов и тюбиков, решает, что хочет смыть с себя прошедший день, и погружается в чарующие ароматы геля и шампуня, что выбивают остатки морального истощения. Горячая вода лечит не хуже времени, и Мелани расслабленно вздыхает, подставляя лицо приятным струям. В гостиной Дельта сидит в кресле и в который раз перечитывает сборник стихотворений Бодлера, когда Мелани выходит из ванной. Дельта смотрит поверх текста на девушку, которой светлый пижамный костюм идёт намного больше, чем ей, и чуть улыбается, вставая с места. — Идём, — Дельта приобнимает подругу, заметно расслабленную и податливую, за плечи, и проводит через арку в комнату, где обычно остаётся кто-нибудь из её семьи, если приезжают в гости. — Отоспись, дорогая. — Мелани устраивается на мягких простынях и чуть улыбается. — Спасибо тебе за всё, Дельта, — Гальяно осторожно ловит подругу за руку и смотрит той в глаза. — Всегда готова помочь, моя милая, — Дельта наклоняется и целует девушку в щёку, отчего сердце той взволнованно трепещет. — Спокойной ночи. — И тебе, — Мелани зевает, устраиваясь удобнее, и медленно засыпает, наконец, спокойно. Дельта не задумывается, почему ей так спокойно, когда она точно знает, где сейчас Мелани, и что та мирно спит, не пугаясь ночных кошмаров. Она думает, что утром нужно будет позвонить Лазару и оповестить, что Мелани в целости и сохранности, но не будет вдаваться в личные подробности. Ночь кажется глубокой и непроглядной, но сегодня она впервые за долгое время самая тихая и приятная, какая была у Демаре, что ложится спать и не зажигает золотые нити у картины напротив кровати.