Лучше со мной дома, чем с другим за гаражами...

      Константин приходит домой давно за полночь — уставший и злой. Его отправили в усиления на футбольный матч, который он обещал посмотреть с сыном. Дома, по телевизору. Даже купил пиво на двоих. Хоть Игорю и ещё нет 18, парнишка трахается чуть-ли не каждый день.       Не сдержанное обещание и разгон буйных фанатов, заставляли всё внутри кипеть, а кулаки чесаться. В отделение кто-то неудачно шутит, что: «Грому надо найти бабу и потрахаться наконец-то, а то злой больно.» — за что хорошенько получает по морде. Плюс тоже есть: его тут же выперли из отделения домой.       Заходя в тёмную квартиру Костя немного расстраивается. Обычно Гарик его дожидался, грел ужин и, как минимум, отсасывал, чтобы лучше спалось. Гром-старший рассчитывал на обычный ритуал — напряжение, скопившееся за этот поганый вечер, не даст ему спокойно уснуть, а дрочить в его возрасте: «Уже не солидно, пап» — постоянно твердит Игорёк. Подойдя к дивану, увидел своё чадо: совершенно голым, лежащим на животе, подогнув одну ногу под себя. У Константина тут же встает член, как у собаки Павлова, этим утром, в точно такой же позе, он трахал сына. Лежащая рядом бутылочка смазки и новенький вибратор, говорили о том, что Игорь развлекался перед сном один. Нет, Косте нравилось наблюдать, как сын мастурбировал, да и сам доводил его до исступления игрушками — сам он уже не молод и член не стоит двадцать четыре на семь, как у Игоря, — но сегодня это вызвало глухое недовольство внутри. Не давая уйти поганой мысли войти в Игорька, не будя его, Гром-старший быстро скидывает одежду и нависает над младшим.       — Как же ты вкусно пахнешь, — тихо рычит Костя, покрывая невесомыми поцелуями плечи спящего.       Руки начинали понемногу трястись от предвкушения, вытесняя злость за испорченный вечер — ведь можно провести чудесную ночь. Максимально бесшумно открыв смазку и вылив немного в ложбинку ягодиц, позволяя ей стекать ниже, Константин оставил ещё пару невинных поцелуев на плече, обильно смазал себя и вошёл одним плавным движением, полностью накрывая сына собой. Мужчине нравилось как парень сжимался на нём, издавая потрясающие стоны, что заставляли яички поджиматься. Сейчас, находясь в столь расслабленном теле, он испытывал неописуемый восторг. Последний раз он чувствовал его почти два года назад — когда сорвался и позвал в свою постель сына. Внутри разгорелся огонь азарта, как долго Гром сможет двигаться внутри не разбудив? От первой же фрикции Гарик сладко выдохнул, как когда отец трогал его дырочку после оргазма, но пока и не думал просыпаться. Выбрав тягучий и медленный темп, Константин упивался своей властью над спящим. Когда руки начали затекать от собственного веса он начал постепенно ускоряться. Каждый более сильный толчок вытягивал Игоря из царства Морфея, стоны становились всё отчётливее.       — Папа!.. — испуганно вскрикнул Гарик, сжимая отца внутри до искр из глаз.       — Тише, тише. Всё хорошо, это я, — войдя до упора и придавив сына собой зашептал Гром. — Ты так сладко спал, — он перехватил обе руки подростка и завёл их над головой. — Малыш, ты же развлекался перед сном, я уверен, что кончил не один раз, ты же у меня такой чувствительный. И теперь не хочешь помочь папе кончить? Какой ты испорченный и эгоистичный, разве тебя так воспитывали? — вновь начиная движение почти прорычал старший.       — Нет, папочка, — расслабляясь на члене простонал Игорь. — Я испугался, ааах…       — Теперь ты знаешь, что это я и не будешь сопротивляться?       Гром-младший усиленно закивал, насколько это позволяло его положение. Отцовский член идеально попадал по простате и двигался глубже — к большому сожалению обоих Громов при погружении на всю длину он больше не выпирал. На одном, особенно глубоком и сильном, толчке Костя полностью вжимается в Игоря, выбивая и так недостающий воздух в легких, чувствует как тот весь запульсировал внутри, кончая, так и не коснувшись себя.       — Я не остановлюсь, даже если заплачешь, малыш, — прикусывая загривок прорычал майор.       Выпрямившись и подтянув сына выше, ставя на колени, Гром начал яростно вбиваться в нежное, и очень чувствительное после оргазма, нутро. Каждый толчок отзывался дрожью и хриплыми стонам Игоря — Константин никогда не был груб с ним в постели, не сжимал бёдра до синяков от пальцев, замирал если он кончал раньше и давал прийти в себя после оргазма, никогда не плевал на желания Игоря, даже если яйца гудели от желания кончить, — это был опыт к которому подросток не был готов: жёсткие толчки с оттяжкой и сильная хватка на бёдрах были непривычными и болезненными. В голове Гарика мелькнула мысль: «Сбылась мечта идиота» — отец драл его на диване как тогда дядь Юру на куче денег.       — Я почти, потерпи ещё немного, Игорюнь, — подтягивая сына в вертикальное положение и впиваясь зубами в плечо, практически прокусывая кожу, прорычал отец.       Костя почти не выходил из жаркого плена, делая финальные грубые толчки. Кончая, Гром почувствовал вкус крови во рту — от прокушенного плеча, и сладкие сокращения мышц вокруг члена — от нового оргазма сына. Они так и замерли переживая своё болезненное, но такое желанное удовольствие. Когда судороги оргазма отпустили, Константин максимально аккуратно опустил Игоря на диван, покидая тёплый плен сына. Глядя на еле живого парня, майор наконец понял выражения «Затрахать до полусмерти» — глаза были прикрыты, а мокрые ресницы подрагивали, на щеках подсыхающие дорожки слез, из прокушенного плеча сочилась кровь, тремя маленькими струйками стекая на простынь.       — Ты живой? — очень нежно поглаживая вихры волос прохрипел Константин, ужасаясь того, что сделал на остатках адреналина и злости.       — Пап, давай в следующий раз ты меня предупредишь о таком? Я хотя бы морально подготовлюсь, — сорванным голосом прохрипел Игорь, когда отец закончил вытирать его влажным полотенцем и заклеил рану пластырем.       — Обязательно, родной, — целуя в лоб и прижимая к себе своё сокровище прошептал Костя.