13 причин Оуяна Цзычжэня

      Ночь прошла тяжело. Цзинъи ворочался с боку на бок, постоянно менял позу во сне и протестующе мычал, будто его отчаянно пытались разбудить. К пробуждению оказалось, что простыню он спихнул ногами на пол, подушку искусал, а из одеяла сбил что-то вроде горы, что гордо возвышалась возле стены. Наконец, ближе к полудню, Цзинъи скатился с кровати и проснулся.       Ещё минут десять парень просто лежал на полу и втыкал в потолок. Вставать было сложно. Смотреть в сторону стола, на котором стояла тарелка из-под гречки, а рядом разместился ноутбук с торчащей из разъема флешкой — ещё сложнее. Цзинъи заставил себя не думать о том видео, нехотя поднялся и, забрав со стола тарелку, побрёл вниз, на кухню.       Дома никого не было, кроме отца. Не Минцзюэ, по каким-то причинам никуда не ушедший, сидел в гостиной и говорил с кем-то по телефону. Голос его казался непривычно спокойным. — Да, конечно. Подожди, успоко. — и замолк, не договорив.       На лице отца сменились несколько выражений, от нейтрального до сочувственного (Цзинъи даже не знал, что такое бывает на лице его отца). Затем, Минцзюэ кашлянул и проговорил: — Приходи к нам, вот и всё. Нет, там ты один не останешься. Мне за тобой приехать? Нет, не можно. Жди, я скоро буду.       После чего сбросил звонок и направился к выходу из дома, по пути кивнув Цзинъи. Ничего не объяснив, Минцзюэ взял ключи от машины, накинул куртку и вышел на улицу.       Пожав плечами, Цзинъи занёс тарелку на кухню и принялся лениво отдирать присохшую гречку. Яблочный аромат моющего средства заполнил кухню. Приятно пахнет, сладко. Так бы и выпил, да потравиться не хочется. И губки смешные, в виде клубничек. Наверняка прихоть папы или кого-то из сестер, отец бы купил одну большую и отрезал от неё куски. Экономный, деревня научила.       Задумавшись, Цзинъи не заметил, как повернулся ключ в замке. Отец не мог вернуться так быстро, значит это или девочки, или. — Я дома, — раздался мягкий голос.       Домой вернулся его папа, Лань Сичэнь.       Спустя пару минут Цзинъи скорее ощутил, чем услышал, как папа заходит на кухню. Лань Сичэнь всего передвигался невесомо, не прикладывая для этого никаких усилий. Он мог внезапно вырасти за спиной и аккуратно положить руки на плечи. Но его приближение всегда можно было почувствовать — рядом с ним становилось теплее. Вот и сейчас холодная кухня будто снова стала домашней.       Сичэнь с тихим шуршанием опустил на стол пакеты с продуктами и подошёл к сыну. Его ласковый голос проник в уши Цзинъи, а рука нежно прошлась по голове парня. — Цзинъи, сынок, доброе утро. Как ты себя чувствуешь?       Цзинъи зажмурился от прикосновения и пробурчал, впрочем, ни капли не раздраженным голосом: — Доброе. Добрый день, пап. Всё нормально, вон, посуду мою.       Сичэнь перевёл взгляд на раковину и удивлённо вскинул брови. Не то что бы раньше сын никогда не мыл посуду, но его всегда нужно было просить. А тут… — Ого, спасибо. Я, конечно, сам собирался помыть, но… — Никаких «сам», я должен был помочь, — буркнул Цзинъи, домывая последнюю тарелку и убирая её на сушилку. Капля воды потекла по руке и намочила рукав, но Цзинъи даже не заметил этого. Протерев руки полотенцем, он переметнулся к столу, — давай помогу покупки разобрать.       Через пять минут продукты были разложены по местам в холодильнике, а Цзинъи суетился с чайником. С электрическим чайником у него не ладилось. Раньше его семья пользовалась обычным, который нужно ставить на плиту, но после того, как к ним заглянули родители Цзычжэня, что бы поздравить Хуаня и Минцзюэ с годовщиной, на их кухне поселился этот синий монстр. Цзинъи всё никак не мог к нему привыкнуть и теперь растерянно оглядывал вещь, в поисках кнопки включения. Хуань с лёгкой полуулыбкой наблюдал за ним со спины.        После того, как Цзинъи уже в десятый раз осмотрел подставку и даже ощупал её, в его голове всплыл голос Цзычжэня. Друг учил его пользоваться этим чудовищем современной техники, но после пары дней бросил это нелёгкое дело. «Бво, кнопка включения — на внутренней стороне ручки, запомнил?»       Цзинъи механически включил чайник и завис на месте, будто его ударили пыльным мешком по голове. Прошло две минуты и вдруг дверь распахнулась.       На пороге стоял Минцзюэ, а рядом с ним мялся Оуян Джинхэй, отец Цзычжэня. Но Цзинъи сейчас совершенно не узнавал его. Куда делся весёлый шумный мужчина, светящийся радостью каждый раз, когда Цзинъи приходил к Цзычжэню в гости? Сейчас рядом с отцом стоял мужчина с посеревшим осунувшимся лицом и пустыми глазами.       Хуань тихо охнул, вскочил из-за стола и поспешил к супругу. Вдвоём они ввели Джинхэя на кухню и усадили за стол. Мужчина смотрел на столешницу пустым невидящим взглядом. Кажется, последний раз он так выглядел, когда стоял на похоронах. По крайней мере, родители рассказывали, что он будто мёртвый стоял и смотрел на могилу. И не откликался, когда его звали. И ни слезинки не проронил, несмотря на свою эмоциональность.       Наконец Цзинъи отмер и взглянул на Джинхэя. Мужчина поднял было на него глаза, но моментально отвёл взгляд, избегая зрительного контакта. Странно, но не до этого сейчас.       Вода в чайнике нагрелась. Цзинъи сделал всём чай и застыл, выжидательно смотря на Джинхэя. Не просто так ведь он пришёл? На ум пришёл телефонный звонок Минцзюэ. Значит, отец ездил за ним.       Джинхэй протяжно вздохнул и сделал глоток из кружки. Хуань опустил руку на его плечо, пытаясь поддержать. Наконец, старший Оуян заговорил. — Я… Я решил разойтись с А-Ханем.       А-Ханем Джинхэй называл своего мужа и отчима Цзычжэня — Вэнь Жоханя. Цзинъи видел его всего два раза, когда ходил в гости к Цзычжэню. Друг всегда отзывался о нём как о «ебыре отца». И ещё тогда Цзинъи чувствовал, что этот человек — не самый хороший человек в принципе. А уж после той записи… Внутри сформировалось вполне чёткое желание набить ему рожу. И высказать в лицо Джинхэю, какой же мудень его муж. Но, видимо, раз старший Оуян здесь… Он сам это понял и осознал. Интересно только, что именно раскрыло ему глаза? То, что Жохань даже на похороны не пришёл? Или что-то ещё случилось?       Тем временем родители что-то тихо обсуждали с Джинхэем, отец достал коньяк, папа вытащил из настенного шкафа рюмку… А затем отозвал Цзинъи и попросил принести в гостевую комнату постельное бельё. — Сынок, Джинхэй пока поживёт у нас. Его сейчас совсем нельзя оставлять в одиночестве, сам понимаешь… — Хуань горестно вздохнул и поспешил к остальным взрослым.       Цзинъи на ватных ногах побрёл на второй этаж. В мысли волей-неволей вернулись те записи. На сердце стало паршиво. Смотреть эти видео не хотелось. Вернее, было вдвойне страшно. Вместе с этим желание вновь увидеть друга и услышать его голос давило на голову. Но. Это явно следовало сделать вне дома. Вдруг Джинхэй найдёт флешку? Вдруг решит, что Цзинъи её украл? Вдруг. Услышит и ему станет только хуже?

***

      В конечном итоге было решено перекинуть нужное видео на телефон, а флешку спрятать в ящике стола: вряд ли Джинхэй будет там рыться. Цзинъи вздохнул, перепроверил место, в которое ему надо будет пойти, что бы прослушать следующую запись, взял наушники и улизнул из дома. На улице он не был дня три, если не больше: уже отвык от прогулок, да и не с кем больше гулять… А родители не трогают: боятся сделать хуже.       Дорога до школьного двора, ранее не казавшаяся длинной, сейчас будто тянулась целую вечность. Телефон с видео оттягивал карман и Цзинъи ощущал, что ноги с трудом подчиняются ему.       Двор школы, в которую он и Цзычжэнь ходили всю жизнь, представлял собой огромную площадку, поделенную на две зоны. На одной половине было место для линеек, считай пустое пространство с разметкой под футбольное поле с установленными на нём воротами, а вторую почти полностью занимали всяческие спортивные тренажёры из разряда турников. На один из них и забрался Цзинъи. Усевшись поудобнее, он вздохнул, подключил к телефону наушники и, найдя в галерее то самое видео, нажал на кнопку включения.       На экране появилось изображение. На сей раз Цзычжэнь был не дома, а здесь, на турниках. Сидел, кажется, почти на том же самом месте, где сейчас расположился Цзинъи. Первые пару секунд парнишка молчал, после чего поднял взгляд и посмотрел в камеру. На дне его глаз плескалась какая-то гремучая смесь чувств, было трудно выцепить какое-то конкретное. Наконец-то, Цзычжэнь начал говорить. Его голос звучал, будто незнакомый, чужой, наложенный на видео с младшим Оуяном. — Иногда некоторые люди болтают так много, что хочется вырвать из их рта их дрянной язык. Даже удивительно, что никто ещё не сделал с тобой чего-то подобного, не так ли, Цзинь Лоян?       Цзинъи замер на долю секунды. Естественно, он знал, кто такая Лоян. Единственная дочь Цзинь Гуанъяо, владельца какой-то крупной компании. Эта девчонка вечно путалась под ногами, лезла куда не просят и гнобила всех, кого не лень. Не меньше раздражала её верная рыба-прилипала по имени Не Юби. Последняя приходилась Цзинъи кузиной, отчего его раздражение по отношению к ней лишь усиливалось. Две змейки, которые сплелись в один тугой клубок. Поговаривали даже, что кто-то застал их за поцелуями, но любые подобные слухи моментально пресекались Лоян и её подхалимом, который по совместительству приходился ей братом. Впрочем, что-то Цзинъи отвлёкся. Часть видео пролетела мимо него, пока он размышлял об этом тандеме маленьких змей.       Цзинъи просто... Не хотел. Не хотел смотреть, не хотел слушать. Не хотел понимать то, что образ друга, который он держал в своей голове, сейчас рассыпется на мелкие кусочки. Ужасно разболелась голова. Цзинъи выключил телефон и прикрыл глаза, вздохнув.       Всë это было слишком тяжело и странно. Цзинъи будто терял друга во второй раз. Не слишком ли жестоко? После смерти Цзычжэня отнимать ещё и светлые воспоминания... Больно, черт возьми. И обидно, до ужаса обидно, что друг молчал. Улыбался, говорил, что всё хорошо, а сам планировал.. Такое.       Если бы Цзычжэнь хоть словом обмолвился, Цзинъи бы переломился, но нашёл бы способ помочь. И одного бы точно не оставил. Но... Почему? Почему? Почему?       Ответ прямо здесь, записан на видео и в текстовом варианте. Надо всего лишь найти в себе силы и посмотреть... — Цзычжэнь... — Цзинъи тяжело выдохнул и открыл глаза, глядя куда угодно, но не в сторону мобильника, — ты в самом деле сведешь меня с ума...       Цзинъи до вечера просидел на турниках. Несколько раз он включал видео, и несколько раз останавливал его, не просмотрев дальше первой фразы. Наконец, он сдался и, спрыгнув с турников, поплелся домой. На душе было тяжело, будто на сердце положили большой тяжёлый камень.       Дома Цзинъи сразу метнулся к себе в комнату и рухнул на кровать. Минута, две, десять... И, наконец, он сдаётся. Открывает текстовый файл на ноутбуке и ищет запись под номером 2. Руки слегка подрагивают, когда Цзинъи начинает читать.       Из прочтенного он мало что запомнил. Цзычжэнь рассказал о том, о чем Цзинъи и так знал. Эта глупая девчонка нередко донимала А-Чжэня своими оскорблениями и придирками, за счёт чего здорово пошатнула его уверенность в себе. Она и до самого Цзинъи докапывалась, но он-то был способен дать отпор... А в случае с Цзычжэнем Лоян каким-то образом выявила точки, на которые нужно давить и пользовалась этим.       Прочитать оказалось легче, чем посмотреть, но чувство вины только возросло. Знал же, придурок, но не думал, что эти слова окажут ТАКОЙ эффект. Так же Цзычжэнь говорил что-то о шрамах.. Цзинъи почувствовал, что руки против воли сжимаются в кулаки. Плевать на принципы, ебало этой суке он лично подправит.       В эту ночь Цзинъи не спал.