Драгоценности Глорианы (The Gloriana Set)

Большой зал представлял собой буйство красок единства между факультетами в тот вечер, когда студенты сидели за двенадцатью столами меньшего размера, а не за четырьмя длинными столами факультетов. Гермиона присоединилась к «Бородавкам», сидя между Драко и Демельзой Роббинс. Джордж сидел рядом с Джинни за столом «Кабанов», с Гарри и Лавинией на другом конце. Астории нигде не было видно. — Она в больнице Святого Мунго, — сказала Демельза Симусу, которого она пригласила сесть с ней. — Там работает мой двоюродный брат. Он сказал, что они сажали Гринграсс на метлы, фестрала, даже на ковер-самолет, но она не может подняться выше пяти футов, — Демельза бросила на Гермиону осторожный взгляд. — Она винит тебя. Грейнджер пожала плечами и спокойно съела курицу. — Астория во всем винит меня. Очевидно, само мое существование разрушило ее жизнь. — Ты не заколдовала ее? — спросил Симус. Рядом сидящие студенты внезапно замолчали. — Бред. Я была в пятидесяти футах, и у меня даже не было палочки, — сказала Гермиона. Все посмотрели скептически. — Ну, правда. Спроси Гарри. Драко мельком взглянул на ее непреклонное отрицание, но ничего не сказал, только выпил свой тыквенный сок. Во время ужина он был немного задумчив, и Грейнджр думала, что дело было не в Астории или в проигранном матче. Демельза выглядела удовлетворенной ответом Гермионы, но Симус с сомнением продолжал смотреть. Десерт прибыл, позволив Гермионе выдохнуть, хотя знала, что будут слухи, вроде случая со слизеринскими загонщиками или «несчастного случая» с Асторией на Травологии. Пусть говорят. Ведьма сомневалась, что экспертиза выявит что-то, кроме, может быть, капельки Непорочной земли на туфлях Гринграсс. На самом деле это могло сработать в ее пользу, поскольку Непорочная земля была плохо изучена, и прогулка по ней могла вызвать странные эффекты. Единственными людьми, которые могли сдать ее, были Невилл и Пэнси, что ей показалось маловероятным. Студенты охали и ахали над десертами: маленькими пирожными в форме снитча, которые парили над тарелками. Это было идеей Эрни, и сначала Гермиона подумала, что он действительно сделал что-то стоящее. Но тут все пирожные вдруг взлетели, проносясь по Большому залу, как настоящие снитчи. Последовало столпотворение, когда ученики метались в погоне за своими угощениями. Некоторые использовали свои палочки, чтобы спустить пирожные с потолка, другие забрались на столы, чтобы схватить сладости прямо в воздухе. Драко коснулся ее руки под столом, и когда девушка посмотрела на него, он слегка улыбнулся ей. — Пора идти. Она была только рада подчиниться — лучше уйти, пока все отвлеклись. Джинни подмигнула им, когда они проходили мимо столика «Кабанов», а Джордж многозначительно пошевелил бровями. Гермионе с трудом удалось не покраснеть. Они молча пересекли вестибюль, оставив позади крики и всеобщий бедлам в Большом зале. Упавший каменный блок все еще стоял у шкафа с Песочными часами, его смертоносное послание было скрыто под черной драпировкой. — Сегодня утром я видел очень странное зрелище, — сказал Драко, когда они спускались по лестнице. — Стая голубей прыгала за дверями замка, не в силах взлететь выше фута от земли. — Они нападали на сов, — сказала Гермиона и нахмурилась, — в том числе и на Брауни. Девушка рассказала Драко о роли совы в Охотничьей хижине, и он настоял на том, чтобы пойти в совятню потом с коробкой угощений. — Заклинание невозвратно? — спросил Малфой. — Не думаю. Со временем должно пройти, — улыбнулась Грейнджер, — но в этом году для Астории больше не будет квиддича. Гринграсс была гнилой и опасной, но она не была Селестой Розье. — С этого момента у нее, вероятно, появится близость к земле. Может повлиять на ее скорость полета. Они приближались к подземельям Слизерина, и сердцебиение Гермионы участилось. Она могла догадаться, куда они направляются, и, хотя он дважды спал в ее постели, а также в Выручай-комнате, сопровождать Драко в его спальню казалось более… серьезным. Девушка посмотрела на Малфоя и увидела, что он избегает ее взгляда и слегка краснеет. Он тоже это чувствовал. — Ну-ну, — усмехнулся портрет Заклинателя змей. — Любопытная маленькая ведьмочка вернулась. Я полагаю, на этот раз вы не ищете Теодора, — нарисованная кобра зашипела. — Лучше, чтобы тебя боялись, чем любили, — заклинатель повернулся к Драко. — Только если ты не можешь быть и тем, и другим, — ответил Малфой. — Ты бы рассказал секреты Слизерина перед гриффиндорцем? — Заклинатель змей покачал головой в тюрбане. — Что за времена, — он взмахнул флейтой, и дверь Подземелья открылась. Гермиона оглядывалась, как они вошли в гостиную Слизерина. Она была не в состоянии оценить обстановку во время своего последнего визита, ее мысли были заняты разрывом с Тео, или ночью ее дня рождения, и всеми этими кадрами, но теперь… В отличие от уютной гостиной Гриффиндора, слизеринская была прохладной и официальной, как средневековый двор, построенный на трех ярусах. Зеленые лампы свисали с высоких сводчатых потолков, а окна с матовым стеклом сияли жутким светом от озера. Гобелены, стулья и ковры были сплошь в серебре, что контрастировало с черными кожаными диванами. Огромный камин, высеченный из блестящего черного базальта, возвышался над комнатой. Существовала определенная иерархия сидений и столов, причем самые богато украшенные находились на самом высоком уровне, ближе к камину. Атмосфера была пугающей, ошеломляющей… и прекрасной. Сверкающие базальтовые ступени вели вниз, разделяясь на (предположительно) спальни девочек и мальчиков. Шаги Гермионы и Драко громко звучали в пустой комнате, пока они не достигли толстого зеленого узорчатого ковра с серебряными кистями и не начали спускаться по лестнице. Малфой повел ее вниз по левой развилке. — Что будет, если ты спустишься по лестнице для девочек? — спросила Гермиона. Это были первые слова, которые она произнесла с тех пор, как они приблизились к подземелью. В Гриффиндорской башне лестница для девочек превратилась бы в горку. — Появляется стена шипов, преграждающая путь, — Драко пожал плечами. Гермиона вздрогнула, сожалея о своем вопросе. Резная дверь из красного дерева автоматически открылась, и внезапно все вокруг показалось знакомым, как типичный коридор общежития Хогвартса, каким он и был. Коридор был таким же, как и в общежитиях Гриффиндора, с факелами, каменными стенами и темными деревянными дверями, за исключением тех гобеленов, изображающих лицемерных волшебников и ведьм. Они миновали дверь Тео справа, и Драко остановился у двери слева. Он взмахнул палочкой и жестом пригласил ее войти. Она так и сделала и застыла в изумлении. Комната была меньше обычной, возможно, вдвое меньше, чем ее и Джинни, а их спальня была меньше большинства, вмещая только трех студентов. Но если не считать каменных стен и высоких окон с витражами, спальня Драко выглядела совсем не так, как любое общежитие Хогвартса. Это даже не выглядело особенно слизеринским. Мебель в комнате была окрашена в синий, зеленый и золотой цвета, а тяжелые темно-синие бархатные шторы вышиты золотой геральдической лилией. Кровать — кровать Драко, — краснея заметила Гермиона, была покрыта кремовым атласом и шелком и выглядела греховно роскошной. Стол перед окном представлял собой маленькое произведение искусства с замысловатой резьбой, освещенное знакомым стеклянным шаром, стоящим на изящной серебряной подставке. Драко подошел сзади, скользя руками по ее талии. — Как тебе? — спросил он мягким голосом ей в ухо. — Нравится? — Мы все еще в Хогвартсе? В Англии? — О, да. Эми украсила для меня комнату. — Не могу поверить, что ты спишь здесь. Я бы никогда не захотела уходить. — Я не хочу, чтобы ты уходила, — пробормотал он, его руки скользнули к ее бедрам. — Эми всегда была с тобой здесь, в Хогвартсе? — Нет, только в этом году, когда мне выделили собственную комнату. Все еще стоя позади нее, Драко мягко провел руками по ее длинной замшевой юбке. (Гермиона переоделась для праздника). — Это очень похоже на мою спальню в нашем шато во Франции. Шато во Франции. Конечно, у него есть замок во Франции. — Должно быть трудно, — сказала она, прислонившись к нему спиной, — покидать эту комнату и каждый день сталкиваться с остальной частью Хогвартса. — Так и было, — пробормотал он, прижавшись губами к ее горлу. — Но я всегда ждал тебя с нетерпением. Даже когда мы не разговаривали, я все еще мог смотреть на тебя, — его голос стал глубже. — Я всегда наблюдал за тобой. От мысли о том, что Драко смотрит на нее каждый день, Гермиону пробрала дрожь. — Я тоже наблюдала за тобой в этом году, — призналась она. — Не только в этом, — прошептал он, расстегивая молнию на ее юбке. — Не только за мной. Гермиона повернулась к нему лицом, слегка отстранившись. Драко выглядел невозмутимым из-за того, что его прервали, лишь приподнял бровь. — Ты наблюдал за мной… раньше? — она сглотнула. — До войны? Он пожал плечами. — Ты привлекала внимание. Это естественно. Твои растрепанные волосы, властный голос, постоянное махание руками в классе. Вы с Поттером были величайшей угрозой для Волдеморта. Твой скучающий взгляд. — Значит, интерес был… профессиональным. — Это то, что я говорил себе, — он провел большим пальцем по ее нижней губе, прикрыв глаза. — Но нет. Ты задержалась в тени моего разума, Гермиона: запретный плод, глубочайшая фантазия… Он поцеловал ее, и в этом поцелуе был вкус тьмы. Она снова вздрогнула. Драко положил обе руки ей на горло, приподняв лицо. — Моя одержимость тобой в этом году не возникла из ниоткуда.. Я думал о тебе раньше. — Не могу себе этого представить, — прошептала она. — Ты ненавидел меня. — Да, меня хорошо научили ненавидеть, — его голос был горьким. — Научили ненавидеть низших, которые отказывались быть низшими. Мне сказали, что ты и твои таланты достойны только того, чтобы их использовали, как движимое имущество, — Драко опустил руки и отступил назад. — Я не был хорошим человеком, Гермиона. Тебе не стоит знать, что я думал о тебе тогда, ночью, один в темноте, — его губы скривились. — Вот кем я был. Я не могу этого отрицать. Гермиона уставилась на него, они стояли в нескольких футах друг от друга в этой идеальной, изящной комнате. Драко посмотрел на нее затравленными глазами, снова сложив руки по бокам. — Ты не можешь игнорировать то, какой я, — тихо сказал он. — Я стал лучше, чем был раньше, но это не значит, что мне можно полностью доверять. — Я не боюсь тебя, Драко. Никогда не боялась, — Гермиона обрела голос. — Итак, гриффиндорка, — его глаза блестели, — я возьму то, что ты предлагаешь, Гермиона. У меня достаточно совести, чтобы предупредить тебя, но недостаточно, чтобы уйти. Она скрестила руки на груди. — Звучит как старая фраза «Я слишком мрачный для тебя, девочка», которую ты мне бросил на Травологии. Ты обещал, Драко. Сказал, что бросишь меня только ради гребаных священных 28, а не из-за неуместного благородства. — Я не оставлю тебя, — он снова приблизился, — но даю тебе последний шанс уйти. Пока это не зашло слишком далеко, — Малфой закатал свободный рукав ее синей блузки, обнажив проклятые красные буквы на ее руке. — Я стоял рядом, пока она вырезала на тебе это слово, — прошептал он, проводя пальцами по шрамам. — Твои крики… — его лицо было невыносимо печальным. Гермиона была ошеломлена. Эта ночь должна была пройти совсем не так. Но эта тема кипела на поверхности с тех пор, как они встретились снова, и Драко был прав, ее нужно было раскрыть, в идеале до того, как его отца казнят за попытку убить ее и других магглорожденных. «Святой Годрик, почему я не могла влюбиться в Тео? Кормака? Черт, Василь пришел бы с меньшим багажом!» Гермиона посмотрела ему в глаза. — Ты помогал и подстрекал зло, Драко, и сам совершал злые деяния. Но ты не злой человек. А я не идеальная героиня. Теперь мы просто два эгоцентричных человека, которые все обдумывают. Девушка ожидала, что Драко улыбнется при этом, но его лицо оставалось каменным, а рука все еще лежала на ее руке. — Я не позволю снова ранить тебя, даже моими руками, — резко сказал он. — Ты меня слышишь? Не позволю… — Драко, — сказала она, пытаясь сохранять спокойствие. — Ты не можешь защищать меня от всего до конца моей жизни. — Я, блять, готов попробовать, — рявкнул он. Гермиона отступила назад, выдергивая руку. — Не уверена, что больше тревожит: твои защитные инстинкты или более низменные. Драко просто смотрел на нее без улыбки своими серебряными глазами. — Одно я знаю точно, — продолжила Гермиона. — Я не хочу снова вести этот разговор. Ты высказал свое мнение, Драко. И проявил должную осмотрительность. Я подпишу чертов контракт, если хочешь. Гермиона начала писать в воздухе, как это делал Невилл со своим воображаемым рекомендательным письмом. «Я, нижеподписавшаяся, — продекламировала она, — признаю, что буду спать с бывшим Пожирателем Смерти, бывшим смертельным врагом, который в прошлом не причинил мне ничего, кроме вреда, который служил злу, безжалостно издевался надо мной и моими друзьями и видел обо мне болезненные, извращенные сны, которые, вероятно, сделали бы меня глухой, если бы я услышала о них. Его грехи неисчислимы, и его душа сметена, и его чувства ко мне колеблются на грани одержимости. Независимо от того, как складываются эти отношения, есть большая вероятность, что он каким-то образом будет преследовать меня до конца моей жизни». Девушка опустила руку и посмотрела на него. — Это полный список, Драко Люциус Малфой? Я ничего не упустила? Если так, давай добавим все необходимые дополнения, чтобы я могла переспать с тобой сегодня вечером. Драко смотрел на нее сверху вниз, его челюсть отвисла от шока. Затем он дважды моргнул и, казалось, взял себя в руки. — Нет, — сказал тихим голосом, которого она никогда раньше не слышала. — Как всегда, ты довольно основательна. Он казался совершенно не в состоянии двигаться, так что Гермиона должна была подойти к нему, скользнув руками вверх по его груди к горлу, притягивая его лицо к своему. Это был один из самых смелых поступков, которые она когда-либо делала в своей жизни. Драко на мгновение застыл под прикосновением, а затем схватил девушку, прижимая к себе. Его поцелуи были жесткими и горячими, совершенно ошеломляющими. Так и было, как начала понимать Гермиона, их поцелуи всегда будут чем-то вроде отчаяния — как будто она и Малфой крали что-то, чего им не полагалось владеть, и что они никогда не смогут удержать. Она отбросила эту мысль, у нее будет Драко, и она сохранит его, что бы он ни сказал. Когда Гермиона представила себе их первый раз — а в последнее время ее мысли были совершенно безудержными на эту тему — она представила себе вечер мягких, милых, романтических прикосновений и слов. Обстановка определенно подходила для таких моментов, и Драко показал себя на удивление милым, когда они были вместе. Она думала, что эта ночь станет новым началом, оставив позади ужасы войны. Вместо этого они говорили о тьме, извращенной одержимости и туманном, неопределенном будущем. Хороший знак или плохой? Драко легко поднял ее и отнес к кровати. Гермиона оторвала свой рот от его. — Я не хочу начинать все сначала, — выдохнула она. — Мы никогда не будем такими людьми. Я хочу темноты. — Тогда ты попала в нужное место, — сказал Драко, укладывая ее на расшитый жемчугом шелк и склонился над ней. Его глаза горели, и Гермиона почувствовала теплую руку на своей груди и услышала звук рвущейся ткани. — Я нетерпеливый человек. — Я думаю, ты был очень терпелив, — сказала она. Девушка потянула его кремовый джемпер, пока он не снял его через голову. Его галстук выпал, ударив ее по лицу, и она, не удержавшись от улыбки, быстро размотала зеленую ткань и отбросила ее в сторону. — Ты не оставила мне выбора, — прорычал он. Руки стягивали ее расстегнутую юбку, затем туфли и колготки, пока она не оказалась в нижнем белье, а Драко был обнажен до пояса. Палочка была у него в руке, и она услышала бормотание противозачаточных заклинаний. Гермиона принимала таблетки с лета, но если какая-то ситуация в ее жизни требовала особой осторожности, то это была она. Ее сердце колотилось — это действительно происходило. Теперь пути назад не было. Драко снял штаны и нижнее белье, и она увидела, что все его тело раскраснелось, а глаза почти обезумели. Он толкнул ее на одеяло, его поцелуи были грубыми, агрессивными, и она ответила тем же, чувствуя, как его рука грубо сдирает с нее трусики. Она застонала от ощущения кожи на коже. Ее руки были над головой, зажатые твердыми пальцами на запястьях, а остальная часть ее тела была накрыта его. — Бесполезно сопротивляться, — прошептал Драко. — Я не сопротивляюсь, — выдавила она. — Стыдишься, — его глаза блестели, как хрусталь. Драко выпустил одну руку, чтобы погрузить пальцы в нее. — Такая мокрая, — выдохнул он. Гермиона только кивнула. Он прав. — Пожалуйста. — Мне нравится, когда ты умоляешь, Грейнджер, — сказал он тем старым язвительным тоном, прямо с начала учебного года. Это только еще больше возбудило ее. — Пожалуйста, Малфой, — Гермиона открыла глаза. — Сейчас. Он резко вошел в нее и задохнулся, и Гермиона вскрикнула. В голове пронеслось одно-единственное слово: «Мой, мой, мой…» — Да, — судорожно выдохнул он, — твой. Она не поняла, что сказала вслух. Вся темная личность Драко испарилась, когда он вошел в нее, и теперь целовал с еще более сладкой страстью. Он толкался снова и снова, так сильно, что ее нервы, и без того перенапряженные, просто рухнули, и она кончила серией стонов, которые эхом отдавались в комнате. Следом и Драко, и они оба обессиленные рухнули на покрывало, даже не укрывшись. Он держал ее, раскрасневшуюся и тяжело дышащую, и ни один из них не сказал ни слова. Гермиона все еще дрожала, а губы Драко зарылись в ее волосы. — Прости, — прошептал он. — Обычно я последний… — Это было идеально, — прошептала в ответ Гермиона, и так оно и было. Ее разум сломался бы, если бы он продержался дольше. Окончательно. Драко не ответил, и она не знала, как долго они лежали так, безмолвные и переплетенные, единственным звуком было их прерывистое дыхание. В конце концов он подвинулся и снова взял свою палочку с тумбочки. Он очистил одеяло невербальным заклинанием, затем поднял Гермиону и довольно деловито укрыл ее. Затем он убрал свою палочку и присоединился к ней. Гермиона застонала от ощущения шелковых простыней, и он притянул ее, обвивая вокруг себя. — Ты останешься со мной сегодня вечером, — его голос не терпел возражений. — Да, — успела она ответить. — Но только потому, что мне нравятся булочки Эми. Драко переместился так, что мог смотреть ей в лицо, вытягивая пальцами один длинный локон. — Ты такая красивая, Гермиона, — тихо сказал он. — Не могу поверить, что ты здесь со мной. Она тоже не могла в это поверить, правда. И он тоже был очень красивый, весь милый и румяный. Грейнджер коснулась его губ своими пальцами, и он наклонил голову, чтобы поцеловать ее. На этот раз в его поцелуе не было тьмы, как будто он был очищен, пока. — Для меня никогда не будет другой, — сказал он так тихо, что она едва его расслышала. — Теперь я принял это — либо ты, либо никто. — Гермиона открыла рот, но тут же закрыла его, когда он тряхнул головой. — Ты не должна говорить тоже самое. Я бы предпочел, чтобы ты этого не делала, — его глаза выглядели немного грустными. — В тебе так много любви, Гермиона, ты заботишься о людях, которые ее не заслуживают, о людях, которых ты даже не знаешь. Для вампиров, полунизлов и ведьм в Лютном переулке. У меня нет такого сердца. Я забочусь о своей матери, о своих друзьях и о тебе. Вот и всё. — Ты можешь удивить себя, Драко, — сумела сказать Гермиона, думая о его обожаемых Писклявых Мышах. Он слегка пожал плечами и слегка потянул ее за волосы. — Посмотрим. Если я чему-то и научился у тебя, так это тому, что все возможно. «Все возможно». Гермиона не могла не согласиться. Драко скользнул вниз, положив голову ей на грудь, бессознательно вздохнув. Его волосы были более шелковистыми, чем покрывало на ее коже, и она провела пальцами по платиновым прядям. Дыхание Драко замедлилось; он, конечно, устал после матча и долгих дней тренировок. Глаза Гермионы закрылись, а рука замерла. Так они и спали, запутавшись пальцами в волосах друг друга, как дети, окутанные теплом и волшебством… и безопасностью.

***

Гермиона проснулась от стука в дверь комнаты Малфоя и какое-то мгновение не могла понять, где находится. Она лежала на Драко, лежавшем на спине, они оба были завернуты в кремовый шелк. Солнечный свет сквозь окно был странным и водянистым, и она сонно смотрела на золотые парчовые портьеры кровати, пока крики по ту сторону двери не начали резать ее слух. — Драко! — крикнул голос по ту сторону двери. Мужской голос, похожий на Блейза. — Что? — пробормотала Гермиона. Драко открыл глаза, нахмурившись. — Черт возьми, Драко, подними свою задницу с постели! — крикнул Блейз. — Это срочно! Со стоном Драко выкатился из-под Гермионы, соскальзывая с кровати. Голый подошел к двери, слегка ее приоткрыв. Гермиона взвизгнула и зарылась под одеяло. — Чего, во имя Салазара, ты мог, блять, хотеть, Блейз? А теперь отвали или… — Драко, тебе нужно подняться наверх, у нас… — Который сейчас час? — Около половины седьмого. Драко, у тебя… — Мне не нужно ничего делать до Древних Рун в девять, так что будь любезен, отъе… Громкий треск заставил Гермиону выскочить из-под одеяла. — Мадемуазель! — Эми закричала пронзительным визгом.— Любовница господина Драко! Merveilleux ! — Любовница? — раздался голос Блэза. — У тебя там Гермиона? Слава Салазару! Гермиона! Рука Драко ударилась о дверной косяк, заблокировав дверь своей рукой. — Ты не увидишься с Гермионой, Блейз. — Мерси, Эми, — сказала Гермиона, пробуя свой элементарный французский. Эми просияла и поставила свой серебряный поднос на кровать. Магия эльфов была просто поразительна — как еще Эми могла узнать, когда Драко действительно проснется, а затем прибудет сюда? Гермиона взяла заколку Глорианы, чтобы собрать кудри. Глаза домовихи вылезли из орбит еще сильнее, чем обычно. — Mistress ! — Эйми вздохнула. — Она только что назвала меня матрацем? — спросила Гермиона Драко, который отдернул руку и повернулся, чтобы вежливо кивнуть Эми, не обращая внимания на то, что он голый. — Госпожа, — весело сказал он девушке. — Как леди, а не незаконная любовница. Если только ты не предпочитаешь последнее. Гермиона улыбнулась в ответ, радуясь блеску в его глазах. Его улыбка стала шире, когда он посмотрел на нее, сидящую обнаженной в своей постели с простынями вокруг талии. — Эми, — мягко скомандовал Драко, не сводя глаз с Гермионы, — почему бы тебе не оставить поднос и не бежать сейчас… — У него там Гермиона, — услышала она, как Блейз сказал кому-то в холле. — Нет, это хорошо! Забини просунул голову в дверь, которую Драко небрежно оставил приоткрытой. — Гермиона, ты тоже нужна нам наверху! — Блейз! — в унисон сказали Гермиона и Драко, Гермиона подняла простыни. — Я сказал, убирайся отсюда, — рявкнул Драко на Блейза. — Меня не волнует, какая у вас чрезвычайная ситуация, вы можете… — Гермиона, ты нам нужна, — сказал Блейз, сопротивляясь попыткам Драко вытолкнуть его обратно в коридор. — Больше, чем нам нужен этот мудак. Пожалуйста, вы должны выйти, — темные глаза Блейза были широко раскрыты, а волосы слегка взлохмачены. — Почему, что происходит? — спросила Гермиона, внезапно забеспокоившись. Она вскочила на колени, одеяло было подвернуто вокруг туловища, одна нога торчала наружу. Драко переместился, чтобы заблокировать обзор Блейзу. — Авроры пытаются проникнуть в подземелья Слизерина, — сказал Блейз. — У них есть ордер на арест Тео.